Бог, если с кем-то, то с теми,

КТО С НИМ ВСЕГДА ЗАОДНО

В УНИСОН ЕГО СТАРЫЙ КАНОН

ПОЕТ С ПЕРЕСОХШИХ НОТ

ПАРАФРАЗОЙ ЗАДАННОЙ ТЕМЫ

Для тех, кто зажат стенами,

Одно остается - окно.

Окно - это прорубь, прострел,

Прыжок через автопортрет.

Окно, оно выше заборов и стен.

А что ТАМ - зеркал система,

Страшный анфас на холсте,

Согретая вечным теплом постель -

Знает только лишь тот, кто все это слепил,

Но его либо нет, либо он еще спит,

Либо просто не хочет открыть секрет.

С Т Е Н А

ПРОСТО ТАК. ( Так просто )

Ранним утром, пустым и простым,

Подчинившись назревшему пульсу,

Подхвачусь и пойду в монастырь –

В неизвестную странную пустынь.

 

Ни следа, ни строки, ни вранья

Не оставлю в затертой прихожке –

По дороге скажусь воробьям

И бродящим собакам и кошкам,

И воронам, следящим с кустов,

И деревьям, зовущим назад…

 

Я, конечно, пойду на Восток.

Потому что плевал я на Запад.

 

Я бывал и в бреду и в плену,

Вожделел то, чего мне не надо.

Уходя, я легко прокляну

Светлый путь сквозь медвежью страну –

Стразы мутные от эльдорадо.

 

Я пройду умирающим взвозом

Попрощаться с больными домами.

Разобьется мне вслед перезвоном

(Тихим, будто осыпался воздух)

Детский мир мой – простые вопросы,

Откровения и понимание,

И надежная сила отцовская,

и надежды наивные мамины…

 

Я, конечно, пойду на восток –

Разлюбил я закаты за холод.

(Все равно разметали тот стог,

Где твоя потерлась заколка…)

 

 

…И закончатся –

Эта страна,

простота,

воровство

и державность…

 

Где искать?

Где глухая стена

и калиточка - древняя ржавая?

Я найду. Я пойму: вот она!

(сердце взмыло и сжалось).

 

Я войду. И кровавого выпью вина,

И омоюсь в кристальных истоках тепла.

И очищусь душой добела.

И утрусь незлобливою жалостью...

 

Пусть дадут мне вериги и схиму,

лишь бы – тихую теплую келью,

Где писать разрешали стихи бы

И с утра бы лечили с похмелья.

Лишь бы боль мне не ставили в стыд.

Лишь бы петь в унисон не заставили…

 

Только разве найдешь монастырь,

Где берут со своим уставом.

 

Как-то утром мне, может, все так опостылеет

Я сорвусь на восток, где бывает заря.

Ну а может, все стихнет, свернется, остынет…

 

А пока что проходят, отходят, уходят друзья.

 

И не в пустыни я, а в пустыне.

 

 

цветы и песни, песни и цветы...

ПОЛЯ ДЛЯ ВЛЮБЛЕННЫХ

(избранные полянки)

цветы и песни... песни и цветы...

Все это - песни. ( Кроме *)

И цветы...

СВЕЧИ

 

Не потому, что я устал от мира,

Не потому, что кровь не горяча,

Люблю, чтобы во тьме моей квартиры

Горела иногда моя свеча.

 

Не потому, что гложет ностальгия,

Не потому, что оживает стыд,

А потому, что мы уже другие,

А Свечи все по-прежнему чисты.

 

И пусть светлей от стосвечевой люстры,

И чувствуешь себя, как Аль-Ад-Дин.

Но с ней по всем углам сверкает пустошь,

А со свечой как будто не один.

 

Не потому, что клятву я нарушил,

Не потому, что снова не начать,

Но оба с нею мы имеем душу,

И самую невинную - свеча.

 

Не потому, что слишком долги сутки,

И некого пристроить у плеча,

А потому, что свечи просто чутки

И не мешают думать и молчать.

 

И грустно не от призрачного рая,

Не от того, что тяжкое вино...

А потому, что свечи догорают,

И потому, что после них

темно.

 

***

 

Этот вечер прощальный

Без свечей и печали

Мы с улыбкой встречали.

Как решенье разлук.

Догадались едва ли,

Те, кто многого ждали,

Что мы им отдавали,

Не назвав это вслух.

 

И для всех этот вечер

Был обидно не вечен.

И смущались при встрече

Руки, вдруг замерев.

А для нас лишь гаданье,

То, что длилось годами,

Уходило в преданье.

Не захлопнув дверей.

 

***

 

Я помню эту ночь...

Как я вошел без стука,

Как рук твоих кольцо замкнулось позади.

Деревья, отстранясь, в полголоса шушукались...

И воздух между губ дыханьем выходил.

 

Я помню эту ночь...

Как не было той силы,

Которая разжать смогла бы то кольцо.

Как медленно, смеясь, сознанье уносилось

В заоблачную даль под звуки бубенцов.

 

Я помню эту ночь...

Как не было прекрасней

Овала теплых губ, подсвеченных луной,

Как с дна сухих морей на нас стекали краски,

Потопом золотым заполнив все пространство

И в слиток превратив, в один, тебя со мной.

 

 

Я помню эту ночь...

Как каждый шаг в тумане

Пощечиной звучал в рассветной тишине,

Как, падая, я знал, что был смертельно ранен,

И травы, наклонясь, стирали слезы мне.

 

Я помню эту ночь...

Как травы нависали,

Какой живой водой была мне их роса.

Как жаль!

Что рук кольцо твоих тогда разжалось,

Что я не смог догнать. Обнять. Какая жалость...

 

И сколько рук потом меня бы не вязали,

Все кольца мог разжать.

Легко.

Свободно.

Сам.

СТАРЫЙ ДУРАК

 

Старый дурак, ты забрел не туда.

Карта сокровищ соврала свой ребус.

Это - не новая в небе звезда.

Просто с тех пор передвинулось небо...

 

Голос гитар для нас был святым,

Но заросли наши драные джинсы,

В стволах винтовок увяли цветы –.

Воздух другой у сегодняшней жизни.

 

Старый дурак! Нет твой голос не сел,

Но ча(и)стота из другого регистра...

Жаль ты тогда не сумел и не спел.

Время бежит незаметно и быстро.

 

Старый дурак, милый старый пижон,

Нет, ни на грамм мы не стали плохими,

Но ты смешон, к сожаленью, смешон

В маске застиранной старого хиппи.

 

Никто не услышит ни клича, ни зова.

Куда ты с карманами, полными гаек?!

Нет на земле больше сталкерской зоны.

Зона повсюду – как свет или мрак –

только она, милый старый дурак,

совершенно другая.

 

Старый дурак! Пусть река наша тут,

Но наша вода далеко по теченью.

Нас не сметут - обойдут, обтекут,

И даже не спросят, зачем мы.

 

Старый дурак, ты опять опоздал.

Слушай один свои старые диски.

Если в окно вновь заглянет звезда,

Шторы задвинь, не простясь - по-английски.

Ты не игрок. Жизнь не урок.

И ошибаться, конечно же, можно.

Всему есть свой срок, для всего есть рок.

Все началось и закончится

ложью.

ТРИ ДНЯ

Дни ложатся как кирпич к кирпичу -

Черный –

белый,

черный –

белый.

Им плевать, что я так не хочу,

И богам до меня никакого нет дела.

И вдруг одинаковых три подряд.

Видно кто-то сбился со счету -

Белый,

белый,

белый,

а зря -

За ними - черный,

черный,

черный.

Дни ложатся как кирпич к кирпичу -

Черный –

белый,

черный –

белый.

Им плевать, что я так не хочу,

И богам до меня никакого нет дела.

К несчастью, я знаю, что будет потом:

Им надоест притворяться зеброй.

Будет холодный ровный бетон.

Серый,

серый,

серый,

серый.

Дни ложатся как кирпич к кирпичу -

Черный –

белый,

черный –

белый.

 

В ЗАМКЕ МОЕМ

баллада

 

В замке моем горит камин.

Старые стены покрыл гобелен.

Ветер в трубе сам себя утомил.

Свечей не зажгли - это я так велел.

Черными псами по углам темнота,

Но я их не боюсь - у них добрый нрав.

Я пью по глоткам волшебный нектар -

Моих погребов золотой виноград.

И вдруг откуда-то издалека

Тихий шепот легких шагов.

Я знаю, сейчас коснется рука

Моего измятого за день жабо.

И я поцелую эту ладонь,

И приму поцелуй как бесценный дар...

О боже! Какой же я молодой!

О боже! Как же она молода!

Совьются, как волосы, сон и явь,

В раскрытом камине застынет огонь...

В целом мире - лишь она и я,

И быть не может никто другой...

 

И вдруг я больше не король, а шут,

И все превращается в груды тряпья...

Я слышу сквозь тусклый кухонный шум:

"Да, он дома, но сильно пьян"...

 

В замке моем горит камин…

А в кухне по тарелкам зудят ножи.

 

Все это старо и глупо, как мир,

В котором мне еще долго жить...

 

ПРЕКРАСНАЯ ЕЛЕНА

 

Разрушена, выжжена Троя

Огнем вожделенного плена...

О боже! Нас, кажется, трое,

Прекрасная Елена.

 

И скованы руки и ноги

Единою цепью железной

У многих, у многих, у многих,

Прекрасная Елена.

 

И диким безумным обрядом

Артерии свиты и вены

У всех, кто находится рядом,

Прекрасная Елена.

 

Мы связаны мыслью и кровью

Все в маленькой нашей вселенной...

Зачем же разрушена Троя,

Прекрасная Елена.

 

ТЕБЕ О ТЕБЕ

 

Мы могли бы друг друга найти в пустыне

И разминуться на узкой тропе...

 

Пока слова еще не остыли,

Я расскажу тебе о тебе...

На языке - вкус электричества,

Как будто молния свернулась в шар.

Во-первых, материальное вторично,

А во-вторых, первична душа.

Разум и сердце - знаменатель с числителем,

Но нацело их не дано разделить.

Не разливаются запросто слитки

Если и вправду однажды слились.

 

В твоих глазах, как в колодцах спрятаны

Искры таких близких миров.

И, вроде, созвездья просты и понятны,

Пока не затянет в их звездоворот.

Рву нитки нервов из-за неумения

Ладно кроить и крепко жить.

И каждая ложь, лишь придет на язык ко мне,

Сразу становится явственней лжи.

Я знаю – все в памяти может стереться

Случайным касаньем холодной руки…

Но зачем нас одним одарили сердцем

И одним осознаньем себя и других?

 

Жизнь может сгуститься и вынестись облаком,

Растратиться в сумерках, слиться в туман.

Но зачем тебя наградили обликом,

Который и после из мрака поманит

Парю в высоте неба седьмого

Не вижу земли - я ее потерял.

Но в каждом безмолвии чудится слово,

И каждое мне говорит про тебя.

 

Я знаю - будет утро казни,

Но это не скоро еще, не теперь...

 

Пока я способен, могу рассказывать,

Я расскажу тебе о тебе...

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

 

(Памяти Ольги)

Девочка, спи. Я с тобой. Даже когда меня нет.

Помнишь, какой голубой был тогда снег при луне...

 

Что освятило тогда в сонном прозрачном лесу

Теплую губ благодать, мягкую рук белизну?

Что вдруг случилось с тобой? Что вдруг привиделось мне?

Помнишь, какой голубой был тогда снег при луне...

Ветлы, нарвавшие звезд, речки журчит перелив,

Радостный легкий мороз. Город, забытый, вдали.

 

Ласковый призрачный свет, кружевом легкая тень.

Мягкий уступчивый снег - лучшая в мире постель.

 

Там теперь наша луна скрыта весенней листвой...

Все как и прежде у нас.

Спи, моя радость. Я - твой.

 

 

БЛЯХА-МУХА

жесточайший романс

 

В лесу, где не слышно ни звука,

Где стелется мох по земле,

Несчастная странная муха

Живет в неуютном дупле.

 

По утру в рассветном тумане

Она начинает полет.

Как будто бы кто ее манит,

Как будто бы кто-то зовет...

 

Вот - лист, неподвижный на ветке,

В лишайниках серых кора,

Вот - пень, полусгнивший и ветхий.

Чернеет пустая нора...

 

Горéц устилает дорогу,

И муха, присев на листок,

Взывает к уснувшему богу,

Чтоб в горе несчастной помог,

 

Чтоб злое безмолвье разрушив,

В тот лес, одуревший от сна,

Любую живую душу

Он ей во спасенье послал...

 

Но тщетны молитвы и просьбы.

Туман наплывает с болот,

И муха, надежды отбросив,

В свое улетает дупло.

 

Но чу! Что за звук раздается!?

О боже неужто сбылось!

Вдали застучали колеса,

Пронзительно взвизгнула ось.

 

И муха срывается с места,

Под крыльями воздух поет,

Несется по мрачному лесу,

Спешит, догоняет и вот...

Впивается лошади в ухо,

И лошадь несет напролом.

Мужик с криком "Эх, бляха-муха!"

Врезается в дерево лбом...

 

Порой забредает старуха

Из трав приготовить настой.

Ее ошалевшая муха

Загонит в бездонную топь...

 

Под мхами скрываются кости.

Болота уныло молчат.

А муха все плачет и просит,

Все хочет сначала начать.

 

И тянутся адские муки

Чредой нескончаемых лет...

 

Ты плачешь?

Ты плачешь о мухе,

Живущей в тоскливом дупле?

 

Послушай! Скорее дай руку!

Не стоит, ей богу, жалеть

Никчемную старую муху

В ее одиноком дупле...

 

Послушай, ей богу не стоит!

Какой из нее был бы толк...

 

Ах, это соринка... Пустое!

Сейчас я достану платок.

.....................................

Ты знаешь, глухими ночами

Мне виден из окон тот лес.

 

Я муху придумал случайно.

В своем одиноком дупле…

…….............................

В лесу, где не слышно ни звука,

Где стелется мох по земле,

Несчастная странная муха

Живет в неуютном дупле...

ПРОСТИ!..

(Памяти Ольги)

блюз

Прости.

Прощай. Я глуп и нем.

Жизнь - это сон, и я - кошмар в кошмаре -

В какой-то очень зыбкой глубине

Творюсь и растворяюсь в душном шаре.

Должно быть больно распадаться до основ

И разбиваться в тусклом отраженьи,

Но переливы форм от слов до снов

Смягчают непотушенное жженье.

 

Я возвращаюсь к зябкому теплу,

Ловя себя на мысли и на деле...

Но там лишь искры на заброшенном углу

И призраки растерянной метели.

Бывает, вздрогну –

искры мне в лицо

От мчащего навстречу фаэтона.

Вокруг все спят, баюкают рессоры.

И я –

один.

Все в летаргии тонет.

Я возвращаюсь к собственной вине

К страданью присудить без состраданья.

Кошмар во мне или кошмар извне -

Лишь формы недовыплаченной дани.

Бывает миг - чуть вскрикнет колесо,

И я проснусь от собственного стона...

Прощай.

Прости,

что снится мне не сон.

И я,

и явь -

лишь диссонанс от взятого неверно полутона.

***

Мы на пламени свечи

До утра с тобой гадали,

Сквозь ресницы наблюдали

Воскрешённые лучи.

 

Мы, кончено же, не ждали

То, что кто-то постучит,

Шоколадные медали

Как облатки нам вручит;

 

То, что Время замолчит,

Разобрав свои детали,

И волшебные ключи

Потемневшей древней стали

В скважину тихонько вставит,

Вихрем ласковым умчит

Из остывшей тусклой спальни

Нас в загаданные дали…

 

Воск истек… И, свет включив,

Я взглянул на календарик.

 

Время может подлечить.

Исцеленья – не подарит.

Даты потихоньку давят

Меж лопаток и ключиц...

 

Мы молчанием почтим

Каждую минуту дани,

Что мы времени отдали.

 

Ночь закончилась почти.

Воздухом забытым, давним,

Замурованным дыханьем,

Будто бы в янтарном камне –

Пузырьки в моем бокале…

 

Мы застыли.

Мы молчим.

 

Мы гадали.

Прогадали.

 

А! Все равно я благодарен –

И смешно.

И беспричинно.

ПОЛЯ, ГДЕ ВСЕГДА МНОГО ДИЧИ

(ПРОПАГАНДА)

...цветы и песни... песни и цветы...

Все это - песни. И цветы...

 

В ГОРОДЕ N

блюз

В городе N, состоящем из стен,

Нет никогда никаких перемен.

В городе N не пишут поэм,

Не дырявят виски и не режут вен.

В городе N много людей,

Но люди просто живут - без затей.

Главное - есть четыре стены,

А окна, зачем они, окна, нужны.

Чтоб чужаки не совали носов

На каждой двери тяжелый засов.

Чтобы никто его сдвинуть не смог,

На каждом засове тяжелый замок.

В городе N

Не бывает дилемм.

В городе N много антенн.

Каждый в курсе всемирных проблем.

В городе N любой старый хрен

В своих стенах сам себе супермен.

В городе N не бывает тревог -

Над каждой дверью оборван звонок.

Если к кому-то приходит беда -

Ее за стеной не слыхать, не видать.

Если что-то случиться со мной,

Как узнают о том за стеной...

Если четыре стены с мертвецом,

Его замуруют, и дело с концом.

В городе N

Всегда хеппи энд.

МЫ

рок`н` ролл

У нас хватает дури,

Чтобы мечтать о буре,

Но не хватает нам ума,

Чтоб сохранить свои дома.

Покою сниться запретив,

Мы бьем по окнам из мортир.

Из помещений не претит

Нам лишь общественный сортир.

И новоязом стал нам мат.

Как корабли, мы жжем дома.

И напиваемся в умат,

И строим замки из дерьма.

А в замок, убранный плющом,

Мы лихо ломимся плечом.

Мы лапти новые плетем

И ждем, что вырастет еще.

Чтоб утолить животный страх,

Других сжигаем на кострах.

Когда кого-то рядом жгут,

Худого для себя не ждут.

И, перепачкавшись в золе,

Мы носим истово скелет.

Но вот на выжженной земле

Зерно не всходит много лет.

Мы ловим робких пингвинят,

Чтоб боевой создать отряд.

А в чем нас после обвинят -

Каков процесс, таков обряд.

Мы плотно строим новый строй,

И пусть выходит с жиром кровь,

Когда на всех один покрой,

То наугад любой - герой.

 

И мне хватает силы,

Чтоб не казаться сирым.

Но не хватает мне тепла,

Но не хватает мне ума,

Но не хватает мне добра,

И я, как крест, несу свой флаг...

За фонарями только тьма...

 

Вот так-то, друг, вот так-то, брат.

 

РЕЛЬСЫ

 

Сколько же нас мыли,

Сколько же нас катали.

Перебирали мысли -

Вдруг не такая какая.

 

Сколько голов сбили,

Сколько колов навострили.

Сколько бород сбрили,

Сколько волос настригли.

 

Нас не мучают ребусы.

Дано простое задание:

Поставили на рельсы -

И беги.

А не то задавят.

 

Виселицами и розгами

Был наш путь провешен

От Иоанна Грозного

Через туман кромешный.

 

Ветру не дуть без давления.

В русле текут реки.

От Петра нас шугнули до Ленина,

Ну а он перевел стрелки.

 

Сколько извилин спрямили мне

Вдоль Ильичевой Строчки,

А нынче, вот, долбят библией

По голове сыночку.

 

И соплею кровавою

Мысль ускоряет скольжение.

 

Электричками и трамваями

Правит высшее напряжение...

Правит высшее напряжение...

 

РУБИКОН (Дитя во времени)

Сыну Дмитрию

 

Закопай свой талант на высоком крутом берегу Рубикона,

Плюнь три раза.

На все.

И вернись по натоптанной ими тропе,

Замуруй свое тело

в склепе двухкомнатном

И сложи свою душу в те песни, что им

никогда

не пропеть.

 

Постригись.

Постригись до корней. Постригись в рекетиры, коль скучно в монахи.

Человек – вошь в себе.

Дух раздавленной вши вызывает явленье богов из машин.

Притворись, что не знаешь, как ставят знаменья и знаки.

И для веры и меры бери

коллективный аршин.

 

Обтяни свои нервы инородной заморскою кожей.

Можно выжить в ходынке, если выжать по капле

себя.

Философия бомжа,

Что тонуть в одиночку в плевке – Испытание Божье.

Обойдется дешевле,

чем дружба,

любовь

и семья.

 

Я уже не пою по утрам в санузле.

Вечерами мне саваном кажутся простыни.

Я растер об асфальт

Представленья свои о добре и о зле...

Как же прав был мой брат четверть века назад

В том, что все очень просто...

 

А заставят запеть,

затяни им потуже, по-волчьи

И под дудку чужую

вертись несмышленым волчком.

В кабаке фальшь любую простят, но не жди ни пощады, ни помощи

от сволочи

И при первых же выстрелах падай на землю ничком.

 

 

Я забуду, наверное, вскоре про жалость, про боль и про стыд.

Повернувшему вспять до поры невдомек,

То что он сам себя пересек...

Купола позлатили и воздвигли кресты

И кресты нацепили, и носят.

Но никто

не несет.

 

Как противно гноится язык, воспаленный во лжи,

Как мерзки эти язвы на лбу в месте каждой уступленной пяди...

Я хочу, чтоб ты жил.

Я хочу, чтоб ты ЖИЛ.

Я хочу, чтоб ТЫ жил.

Но чтоб это был ты.

Но чтоб это был ТЫ!

И чтоб с буквы заглавной...

Но как страшно

похожа

она

на распятье.

 

 

КАМНИ

блюз

Мы - камни.

 

Невидимый мастер нас в стену кладет

Невидимыми руками.

И каждому свой уготован черед.

Мы - камни.

Что сбудется с нами - не ведаем мы,

И стоит ли свеч вся игра.

Быть может, мы ляжем в фундамент тюрьмы,

А может, венчать будем храм.

Быть может наш дом разорвет облака,

А может быть будет, как карлик,

А вдруг наше место - в пыли у ларька...

Мы - камни.

И каждый мечтает, чтоб память о нем

Осталась чиста, как хрусталь

И камень его, опаленный огнем,

Лишь крепче от этого стал.

Но помним ли мы, суетясь в суете,

Что в каждом - и Авель, и Каин.

 

Ты вряд ли получишь то, что хотел.

Мы - камни.

 

Пусть буду песчинкой, - молю я творца. -

Пусть камушек малый, пусть гравий.

Но только бы лечь в основаньи дворца…

Нет! – В Храме!.

 

Пусть тот, кто достоин, коснется звезды,

А мразь нужно плавить в вулкане...

 

Дай бог нам не портить чужой борозды.

 

Мы - камни.

 

РАДОСТНЫЕ ПЕСНИ

соул

 

Радостные песни просите вы,

А знаете ли вы, как от боли я выл?

 

Злых языков незнакома вам желчь,

Вряд ли вам случалось стихи свои жечь.

Вряд ли вам случалось ползать в грязи

Да так, чтоб кто-то сверху ботинком грозил.

Вряд ли вам плевали вслед и в лицо,

Вряд ли вас подлец называл подлецом.

 

Вам ли, продавшим Христа за долги,

Радости учить меня и других.

Вам ли, прославляющим стол и кровать,

Радостью сытость свою называть.

Вам ли, подвывающим в свете луны...

 

Я вижу ее с другой стороны.

 

 

ФОРМА СУЩЕСТВОВАНИЯ

 

Мы друг перед другом в вечном долгу,

Но, видно, все векселя пустые.

Иначе, зачем же так много лгут.

Особенно праведники и святые.

 

Как будто ветром сломало ключицы

Всем, кто пытался расправить крылья -

Никто не хочет учить и учиться.

Каждый ждет, чтоб его открыли.

 

Дело совсем не в пальто и не в шляпе –

Цепная боязнь разомкнуть пространство,

Иначе все, кто просто шляется,

Давным-давно ушли бы странствовать.

 

Совсем не важно, во что не верим мы -

В божий дух или собственный дух.

Пустые могилы стирает время,

Равнодушно сея сорняк лебеду.

 

Идем, за собой заметая след.

Сухими в мутную воду ступим.

Нечаян цвет и печален свет

Реки, истолченной в старой ступе.

:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::