Общество sub specia rei (общество под знаком вещи)

Примем в отношении общества позицию умеренного реализма, т.е. признаем, что общество как реальность существует, но его самостоятельное существование нуждается в постоянном конструирующем действии человека, которое оно же и организует. Общество есть как реальность, но есть оно, потому что люди признают его существование. Чем же обусловлена реальность общества? Как возможно его зависимо-независимое существование?

Его реальное существование возможно благодаря наличию вещей, благодаря реальному сущему, которое открывает бытие социального. Так, государство для нас реально существует, потому что есть Кремль, здание Думы, особняки министерств, письма и звонки «сверху», лимузины чиновников и т.д. и т.п. Хотя, конечно, государство это не постройка под названием Кремль или здание в Охотном ряду в Москве. Но они свидетельствуют о наличии его, отсылают к тому, что мы называем государство, в чем мы нуждаемся, когда говорим о государстве. И действуя по отношению к этим предметным образованиям (и не только к ним) определенным (NB: это действие определено не действующим человеком!) образом, мы подтверждаем наличие государства. А если мы не будем действовать по отношению к ним нужным образом, например, расстреляем из танков это здание, тогда это государство перестанет существовать, как перестал существовать Верховный Совет РФ после октября 1993 года.

Университет существует для нас как некая реальность, так как есть место, где идут занятия, где проходят научные семинары, заседания ученых советов, есть залы библиотеки, есть компьютеры и т.д., и т.д. Конечно, нам ясно, что не эти здания или помещения являются университетом, хотя на вопрос, где находится университет, каждый укажет именно на его помещение, но он именно помещается, местится в этих зданиях. Ему может быть достаточно или не достаточно этих помещений, этих компьютеров, этих приборов и т.д. для того, чтобы студенты и профессора могли совершать действия, которые требует университет. Аудитории и лаборатории перестанут быть местом университета, если люди, их заполняющие, перестанут думать и увеличивать массу знания, а будут приходить сюда только для того, чтобы продемонстрировать свое платье или провести время в разговорах.

Мои близкие, родные, друзья, приятели (а ведь это тоже для меня мое социальное окружение) существуют для меня как встречи за столом, как телефонные разговоры, как памятные подарки, как записки, как письма, как фотографии, как родительский дом, как семейные реликвии и т.д., и т.д. И опять же ясно, что мой мир близких и родных не эти вещи сами по себе, хотя именно тут-то значение вещей как представителей этого мира особенно красноречиво. Они привязывают меня к ним, делая нас близкими людьми. Кто не хранит такого рода реликвий (от лат. religo, religare – привязывать, прикреплять)?! Без них теряется семья, друзья, любовь.

А могут ли такие проявления общества как искусство, религия, мораль, наука быть оторваны от вещного воплощения? Нет! Без книги нет романа. Не случайно литературоведы утверждают, что жанр романа Нового времени стал продуктом печатного станка, хотя роман производит не печатник или книгопродавец. Без святилища и предметов культа нет религии, и разрушение храмов и уничтожение святынь может уменьшить влияние религии в общественной жизни, хотя не может изгнать ее из общественной жизни. Нет и науки без публикаций результатов исследования, без симпозиумов, без лабораторий, приборов и т.п., хотя само познание есть деятельность cogito. Но, как показывает науковедение, количество значимых научных результатов в данной сообществе, т.е. результатов деятельности cogito представленных в научных публикациях, равно корню кубическому из общего количества публикаций, которые появляются в этом сообществе, т.е. успех деятельности научного мышления зависит от вещных образований, обслуживающих науку.

Как видим во всех случаях, общество всегда представлено реально существующими вещами или вещными образованиями, которые порождают определенные действия и связи людей (см. структуру социального отношения § 18) и тем самым демонстрируют, что общество как реальность существует. Поэтому открыть бытие общества и понять строение общества можно через осмысление жизни общественных вещей. Здесь важно словечко «жизнь», употребленное применительно к вещам. Ведь вещи не живут, жизнь – удел организмов и их объединений. Но вещь, которая становится общественной, которая представляет общество и отсылает к нему, приобретает способность жизнь. Жизнь общественной вещи выражается, как и всякая жизнь, в способности живущего к метаморфозам, к изменениям, к развитию. Каменное рубило – прародитель всех орудий через ряд метаморфоз стало наконечником копья, стрелы, а потом и пулей автомата Калашникова. Скребок стал лопатой, лопата превратилась в экскаватор, а стило римского писца – в авторучку со всеми ее модификациями. При желании можно было бы выстроить схему эволюции общественных вещей подобную схеме эволюции живых организмов, но схема эволюции вещей будет существенно отличаться от схемы эволюции живых организмов тем, что в ней будут присутствовать разрывы, указывающие на появление качественно новых предметных образований. Например, появление колеса или появление печати (предмета, оставляющего отпечаток) не было метаморфозой, или мутацией какой-либо предшествующей вещи. Эти разрывы в эволюции вещей свидетельствуют о том, что метаморфозы вещей происходят благодаря продуктивной (творческой) силе человека, способной обнаруживать небытие и преодолевать его своими творениями, поэтому и сама эволюция, трансформация вещей также является результатом усилий человека. Так мы снова обнаруживаем исходный онтологический принцип бытия человека – это бытие является результатом преодоления небытия.

Общественные вещи как материальные, предметные образования обладают, с одной стороны, качествами субстанции протяженной (Декарт), т.е. расположены в физическом пространстве, подвержены законам изменения материальных образований, а с другой, они обладают смыслом, отсылают к человеку и его действиям, а потому не просто занимают место в пространстве, а позиционируют его, придают ему значение. Поэтому именно общественные вещи указывают на существование различных сфер общественной жизни. Такие вещи как орудия, средства производства указывают на существование и функционирование хозяйственной, экономической сферы общественной жизни, а различные предметы потребления – на сферу быта и общения людей, такие же предметы как знаки – на область придания значений, на сферу определений человеком различных направлений своей деятельности, на управление ими. Конечно, различие между средствами производства, предметами потребления и знаковыми образованиями не являются абсолютными. Одна и та же вещь может быть и средством производства, и предметом потребления, и знаком, Например, автомобиль может использоваться на производстве, он может быть предметом быта, а может выступать и знаком положения человека в обществе. Или молоток в руках столяра выступает как орудие производства, в руках домохозяйки как предмет кухонной утвари, а в руках судьи как знак его власти. Но несмотря на всю относительность разделения вещей по сферам их использования, все-таки именно благодаря вещам, их предметным свойствам, которые позволяют им выполнять те или иные функции, есть возможность определить границы существования различных сфер общественной жизни.

Таким образом, общество как система различных сфер общественной жизни становится человеческим миром, взятым sub specia rei («под знаком вещи и дела»: лат. res, rei – и вещь, и дело).

§ 22.