Глава VII. Владычество демократии. Цинна

Неурядицы в Риме после отъезда Суллы.- Изгнание сенатом консула Цинны.- Цннна и Марий с толпами своих сторонников идут на Рим.- Бессилие сената.- Рим во власти Цинны и Мария.- Жестокая расправа с оптиматами.- Управление Цинны.- Возвращение Суллы.- Междоусобная борьба.- Торжество Суллы

 

Мы выше рассказали, в каком трудном положении был Рим, когда Сулла отправлялся на Восток. Сулла не имел времени достаточно глубоко провести в жизнь те меры, какие успел он принять. Для того чтобы сохранить порядок и достичь благотворных результатов на основаниях, указанных Суллою, нужны были и добрая воля, и уменье лиц, стоявших у власти, и прежде всего время. Между тем побежденная партия вовсе не примирилась со своим положением, она непременно хотела вернуть проскриптов и восстановить отмененные Суллою Сульпициевы постановления. Чтобы провести это, и был избран в консулы Цинна, человек ранее совершенно неизвестный, правда проявивший храбрость в союзнической войне, но не обладавший ни умом, ни достойным уважения характером, человек, руководствовавшийся только эгоистическими соображениями, упрямый и тупой.

Едва Сулла удалился, как Цинна и внес предложение о возвращении изгнанников и о восстановлении Сульпициевых законов. Чтобы провести в народном собрании эти предложения, сторонники его собрались в Риме в огромном количестве. Но не дремала и противная партия: консул Октавий держал наготове военную силу, и, едва приверженцы Цинны обнаружили намерение поддержать свои желания силою, он пустил в дело войска и произвел жестокое избиение: не менее 10 000 трупов покрыли улицы Рима. Цинна и его сторонники бежали, сенат же постановил неслыханное решение - лишил Цинну консульства и объявил его и его ближайших помощников вне закона.

Если бы сенат проявил какую-нибудь энергию в преследовании беглецов, они спаслись бы в Африку и тем дело, вероятно, и кончилось бы. Но сенат этого не сделал, и Цинна и его сторонники получили возможность разъезжать по городам Италии и раздувать пламя только что потушенной гражданской войны. Они явились даже к армии, осаждавшей еще Нолу, и частью увещеваниями, частью золотом привлекли к себе из числа легионеров немало перебежчиков. С ними соединились многие изгнанники, прибывшие из Африки. Явился в Италию и Марий и, объявляя свободу рабам, которые к нему присоединятся, набрал до 6000 человек и с ними явился к Цинне. Цинна был настолько недальновиден, что объявил Мария главнокомандующим, хотя этот свирепый старик не пользовался уже ничьим уважением, был заведомо не способен к политической роли, а его озлобление и жажда мести внушали серьезные опасения более благоразумным из сторонников Цинны.

Цинна, Марий и толпы их приверженцев двинулись к Риму, заняли несколько ближайших городов и затрудняли снабжение столицы съестными припасами. Сенат призвал армию, находившуюся под командою Страбона. Но Страбон ограничился только тем, что воспрепятствовал бунтовщикам овладеть Римом, а каких-либо мер к уничтожению их вовсе не принимал, хотя имел к этому полную возможность: он торговался с сенатом, хотел продать свою помощь ценою каких-то обязательств, на которые сенат не соглашался. Сенат вызвал тогда армию Метелла из-под Нолы. Это развязало руки самнитам и дало им возможность в огромном количестве подкрепить Мария и Цинну.

В войсках сената обнаруживалось колебание. Консул Октавий, человек прямой и честный, но недалекий, не внушал солдатам почтения к себе, и когда Страбон умер от моровой язвы, развившейся в столице, его войско не пожелало поступить под команду Октавия, а требовало, чтобы начальство над ними передано было Метеллу, Метелл же не соглашался подчиняться требованиям легионеров - тогда из сенатских армий толпами начался переход в лагерь Мария и Цинны. Силы сената в скором времени совершенно растаяли, и ему пришлось отдаться на волю тому человеку, которого он еще недавно лишил консульства, сенат просил только, чтобы Цинна удержался от кровопролития. Цинна обещал, но не пожелал поклясться, Марий же, присутствовавший при переговорах, хранил зловещее молчание.

Марий и Цинна вступили в город с войском, затем ворота были заперты - и началась неслыханно зверская расправа. Пять суток продолжались убийства, убивали без обвинения, без суда, убивали всякого, кого считали принадлежащим к партии оптиматов. Рабам была дана воля расправиться со своими господами. Были убиты три консула, три консуляра, множество магистратов. Убивали по прямому приказу Мария, убивали по его суровому взгляду и несли головы убитых свирепому старику, словно обезумевшему от злобы и крови. Сам Цинна был в ужасе, но не смел остановить этого ужасного человека и даже должен был объявить его своим товарищем по консульству. Марий, потрясенный нравственно и физически расстроенный оргиями, в которых он искал забвения, заболел горячкой и через 7 дней умер (в январе 86 г.). Некогда первый человек в Риме, гордость и надежда демократии, он умер всеми ненавидимый и проклинаемый.

Его ближайших помощников - до 4000 человек, преимущественно беглых рабов,- Серторий, наиболее твердый и благоразумный из всей партии, вскоре собрал под предлогом раздачи наград и перерезал всех до последнего. Оргия убийств была прекращена.

Целых три года после этого (86-84) Цинна управлял полновластно, провозглашая себя без выборов консулом и произвольно назначая себе товарища. За все это время не было проведено решительно ни одной меры сколько-нибудь серьезного значения. Отменены были нововведения Суллы, восстановлены предложения Сульпиция - и только. Затем исполнялись лишь текущие дела. Не подумал Цинна даже о том, как установить отношения с Суллою, хотя вопрос об этом не мог не возникнуть самым естественным образом и хотя вообще настроение Италии было благоприятно Цинне: огромная масса населения была, во всяком случае, против олигархии, и человек, сколько-нибудь достойный того положения, какое выпало на долю Цинны, мог бы многое сделать для упрочения своей власти. Когда от Суллы получено было письмо, извещавшее, что он заключил мир и возвращается, и довольно осторожно намекавшее, что он примет лишь самые необходимые меры строгости, сенат решил сделать попытку соглашения: Сулле предложено было явиться под охранною грамотою в Италию. Сулла ответил, что он не просит охраны, а сам надеется принести ее нуждающимся. Тогда Цинна отправился к армии в Анкону и отдал приказ садиться на суда, чтобы плыть в Грецию навстречу Сулле. Но войско взбунтовалось, Цинна был убит, преемники его не двинули войска в Грецию, но продолжали вооружаться.

Они имели до 100 000 человек, против которых Сулла мог выставить не более 40 000. Правда, его войска были безгранично преданы своему вождю, семь лет дрались и в военном отношении не могли быть и сравниваемы с тем буйным сбродом, который был собран под знаменами демагогов. Но Сулла все-таки отлично понимал, что его положение, его задача чрезвычайно трудны. Он думал не о том, как разбить войско своих противников,- это было ему слишком легко, он обдумывал меры, которыми можно было бы успокоить страну, он старался внушить массе новых граждан уверенность, что не будет предпринято ничего для ограничения их прав иначе как по крайней необходимости и с величайшею осторожностью, он всего менее грозил, он не говорил о мести, он даже особою клятвою обязал солдат соблюдать полнейшую дисциплину по отношению ко всем мирным жителям, и самые опасливые люди могли сомневаться разве что в способности Суллы заставить свою партию подчиниться его обещаниям, а уж никак не в его доброй воле. Сулла действовал теперь замечательно последовательно, в духе патриотической и благоразумной умеренности.

Весною 83 г. Сулла высадился в Брундузиуме. Правившая партия была ни к чему не приготовлена, сенат объявил отечество в опасности и вручил консулам диктаторскую власть. Сулла медленно подвигался вперед, армия его вела себя образцово, и города один за другим отворяли ему ворота. Уцелевшие оптиматы стекались в лагерь проконсула, но большинству из них Сулла был не рад и говорил, что эти баричи готовы снизойти до того, чтобы позволить спасти себя, но сами ничего для этого не умеют, да и не хотят сделать. Значительную помощь оказал Сулле молодой Гней Помпеи, сын недавно умершего Страбона, который, владея огромными поместьями на юге Италии и пользуясь там большим влиянием, привел значительный отряд своих клиентов.

Наконец Сулла двинулся к северу. Разбив совершенно при горе Тифате армию одного консула, он вскоре сошелся и с другою армиею - и во время переговоров, которые начал Сулла с консулом Сципионом, предводившим этою армиею, сенатское войско почти поголовно перешло в ряды суллинского. Однако сенат все еще думал бороться и к кампании следующего года начал готовиться с величайшею энергиею. Золотая и серебряная утварь храмов была обращена в деньги, собраны новые легионы, консулами выбраны отважные и способные люди - Карбон и Гай Марий-сын, юноша едва 20 лет, по храбрости и энергии достойный сын своего отца. Особенно ожесточенно бились против суллинцев восставшие самниты, они слишком ненавидели Рим, чтобы не пользоваться случаем и не нанести исконному врагу хоть несколько ударов, да к тому же они понимали, что восстановленная олигархия не будет так снисходительна к их попыткам отпадения, как была демократия.

В начале новой кампании (82 г.) Марий встретился с Суллою и был решительно разбит. После этого защищать Рим уже не было никакой возможности, и Марий предписал своему помощнику, претору Дамазиппу, покинуть столицу, но предварительно перебить там всех значительных граждан - и это дикое приказание было исполнено с беспощадностью, в самом заседании сената была произведена резня.

Вскоре после этого Сулла занял Рим. Затем он, оставив на юге только самые необходимые силы, главные свои силы сосредоточил в Этрурии и очень стеснил там своих противников. Партия сената, и особенно самниты, напрягала в то же время все усилия, чтобы разбить корпус, блокировавший Пренесту, и это почти уже удалось им - но Сулла лично прибыл в эту область и восстановил здесь перевес своего оружия.

Борьба решилась в это время в долине По: здесь сулловские помощники Лукулл, Помпей и др. одержали ряд побед над войском сената. Предводители бежали в Африку, а остатки разбитого войска частью рассеялись, частью были истреблены Помпеем. Теперь все силы Суллы стали собираться на юге, и полное поражение противников его было несомненно.

Тогда демократические вожди и вожди самнитов, уже не думая об успехе, а руководясь только чувством злобы и мести, вдруг оставили свои позиции против Суллы и быстро двинулись на Рим, отстоявший от их лагеря всего на день усиленного марша, чтобы хотя разорить, выжечь ненавистный город... 21 октября 82 г. союзники подошли к Риму. В столице войска было очень мало, и в ней распространился ужас... Но скоро показались и еще всадники: это была армия Суллы, который, узнав о движении врагов, тотчас же бросился за ними, поздно к вечеру подошла его армия, изнемогая от усиленного перехода. Лучшие офицеры советовали Сулле дать отдых истомленным солдатам, но Сулла, взвесив, чем грозит Риму предстоящая ночь, немедленно дал знак к битве. Битва была упорная и жестокая, дрались всю ночь, и только утром следующего дня войско Суллы победило. Кровопролитие было ужасное, пощады не давали и не просили, армия сената и самнитов была уничтожена, около 4000 человек, в том числе многие командиры, были взяты в плен, и утром того же дня Сулла приказал их всех перерезать. Звук мечей и стоны умиравших были явственно слышны в храме Беллоны, где Сулла открыл заседание сената. Нечего и говорить об ужасе такой расправы, но не надо забывать и того, что те, кто гибли в этот момент на Марсовом поле, сами точно так же поступали ранее и так же расправились бы и теперь со своими противниками, если бы одолели хотя на несколько часов...

Теперь борьба стала уже безнадежна, Пренеста сдалась. Прежде, желая избегнуть напрасных жертв, Сулла предлагал ее защитникам

безопасность, теперь милости не было. Город был разграблен и разрушен, жители и гарнизон тысячами перебиты. Другие восставшие города после такой жестокой расправы стали защищаться с еще большим упорством, но один за другим и они были взяты. Те из граждан, которые не хотели дожидаться казней, во множестве кончали самоубийством, бросаясь на свои мечи. Особенно жестоко отнесся Сулла к самнитам. Он прямо заявил, что Рим не безопасен, пока есть это племя, и избил самнитов во множестве, прошел всю страну огнем и мечом, с того времени этот край так и остается полупустынным. Два года еще оборонялась Волатерра, и ожесточение осаждающих достигло такой степени, что когда гарнизон сдался на капитуляцию, то даже влияние Суллы было бессильно сдержать солдат: они бросились на выходивших и всех перебили (79).

Некоторое время демократические генералы держались в Испании, Сицилии и Африке, но в 81 г. Флакк подчинил Сулле Испанию, а в Сицилии и Африке быстро справился с противной партиею Помпей (82). Этот молодой офицер потребовал себе триумфа, хотя не имел еще на него права по своим летам и по своему рангу,- и Сулла уступил (79), даже приветствовал молодого честолюбца пышными, едва ли не ироническими похвалами. В том же году уладились мирно затруднения, возникшие было в Азии с Митридатом.

После десяти лет революции и междоусобий Италия была замирена и повиновалась одному господину. Теперь тому замечательному человеку, который прошел без всякой неудачи через столько труднейших моментов, предстояло показать, способен ли он на самое трудное и важное дело - сумеет ли он восстановить на прочных устоях расшатанный политический и социальный строй государства.