Сущность моделирования поведения

 

До сих пор рассмотренные нами эксперименты, выявляющие действенность моделей, ограничивались лишь одной формой поведения — агрессивной. Остановимся теперь на некоторых других формах поведения. Начнем с сексуального. В ходе одного из экспериментов взрослым мужчинам была продемонстрирована серия слайдов, изображающих обнаженных женщин в откровенных позах. При этом каждому испытуемому разъяснили, что скользящее по изображениям на слайдах световое пятно фиксирует те места, на которых останавливался взгляд одного из предыдущих участников эксперимента. Для одной группы световое пятно задерживали на обнаженном теле, включая прежде всего эрогенные зоны. Другая, контрольная группа, следила за световым пятном, которое скользило лишь по фону демонстрируемых слайдов. Во время показа была сделана запись движения глаз всех участников эксперимента. В результате оказалось, что испытуемые, получившие возможность «раскованного» просмотра, вглядывались в обнаженное тело дольше, чем зрители из контрольной группы. Таким образом, не только непосредственно наблюдаемое действие, но даже простая информация о нем может послужить весьма важным детерминантом поведения.

Эксперименты, связанные с агрессивностью и сексуальностью, а также с нарушением различных нормативных установок, обладают качеством «запретного плода». Возникает вопрос, является ли моделирование поведения с помощью примеров одинаково эффективным и в других случаях? В частности, ученых заинтересовало, когда моделирование стимулирует самоконтроль или поддержание определенных норм, а когда, напротив, высвобождение подавляемых желаний.

Исследования показывают, что действенность примеров не ограничивается лишь «высвобождающими реакциями». Начнем с того, что в ряде экспериментов по выявлению агрессивности участвовала группа детей, перед которыми взрослый человек разыгрывал «сдержанное и миролюбивое поведение». Эти дети демонстрировали меньше агрессивных реакций, но в то же время больше действий, характерных для «миролюбивой» модели по сравнению с контрольной группой, которой определенный тип поведения вообще не демонстрировался. Другие исследования показывают, что непосредственное наблюдение за тем, как наказывают модель, вызывает эффект подавления «наказуемого» типа поведения и его сдерживания даже тогда, когда наказанию предшествует поощрение. В одном из экспериментов, где в качестве испытуемых фигурировали мальчики от двенадцати до четырнадцати лет, было продемонстрировано, что их сверстники более эффективно препятствовали продолжению интересной игры, чем строгие взрослые наставники. Этот эксперимент является одной из немногих попыток определить сравнительную силу влияния сверстников и взрослых, хотя доказательность его результатов несколько ослабляется из-за того, что взрослые выступали не в качестве моделей, а просто запрещали игру. Наконец, ученые показали, что наблюдение за моделью, которая не возражает против отсрочки немедленного поощрения за правильное поведение, стимулирует и у испытуемого аналогичную реакцию. Последний вывод имеет особое значение при работе с не развитыми в культурном отношении людьми, поскольку неспособность отказаться от немедленного поощрения считается для этой группы характерной чертой, служащей препятствием как в учебе, так и при получении и сохранении работы.

Хотя все приведенные выше примеры показывают, что моделирование поведения может быть использовано для стимулирования сдерживающих реакций и самоконтроля, к полученным результатам следует подходить с известной долей осторожности. Оказывается, что одного лишь наблюдения за поведением моделей не всегда достаточно для подавления или даже ослабления реакции испытуемого, особенно в условиях, явно провоцирующих подобную реакцию. Иными словами, представляется сомнительным, что наблюдение за моделью, демонстрирующей разумное поведение или наказываемой за дурное поведение, может послужить достаточно действенным фактором, чтобы удержать ребенка от соблазна бить стекла или пропускать занятия в школе, особенно если его друзья настойчиво призывают присоединиться к ним с этой целью. Короче говоря, в условиях жесткой альтернативы «греховное» действие выглядит, пожалуй, более соблазнительно, чем социально обусловленный самоконтроль.

Однако высвобождение эгоистических или подавляемых желаний так же, как самоконтроль, не исчерпывают репертуара человеческого поведения. К сожалению, исследования, анализирующие воздействие примеров на человеческое поведение, до сих пор ограничивались лишь этими двумя сферами при сравнительном невнимании к другим. Между тем представляется целесообразным изучить возможности стимулирования реакций конструктивного типа, таких, как усвоение сложных умений, привлечение к творческим занятиям или помощь другим людям. Было проведено несколько исследований такого рода, которые дали впечатляющие результаты. В большинстве этих исследований в качестве испытуемых фигурировали взрослые. Так, например, в одном из экспериментов под названием «Девушка в беде» была создана такая ситуация. Скромная девушка одиноко стоит у обочины шоссе возле автомобиля со спущенным колесом, причем исправное запасное колесо прямо-таки бросается в глаза. В соответствии с тем, как был задуман эксперимент, на расстоянии примерно в четверть мили от первого автомобиля был расположен второй автомобиль в таком же точно состоянии, но только «попавшая в беду» девушка наблюдала за действиями мужчины, меняющего колесо. На протяжении двух с половиной часов при одинаковой интенсивности движения автомобилей по шоссе поступило 35 предложений прийти на помощь в первом случае и 58 предложений — во втором, т.е. под влиянием модели.

Подобный «эффект содействия» в результате влияния примера был получен и в ходе других экспериментов: модель опускает монеты в кружку для сбора пожертвований в пользу «Армии спасения» или оказывает помощь ученику при решении арифметических задач. Среди множества «взрослых» экспериментов мы обнаружили, наконец, и такой, где в качестве испытуемых фигурировали дети. Этот эксперимент также подтверждает действенность альтруистических моделей: ученики начальной школы проявляли большую готовность перечислить крупную сумму на подарки для обитателей некоего сиротского дома, когда видели такой пример со стороны взрослого человека.

Хотя решающий сравнительный эксперимент еще ждет своего осуществления, нам кажется, что альтруистический тип поведения может быть продемонстрирован столь же наглядно и привлекательно, как и агрессивный или «потворствующий своим желаниям». Советские педагоги умело прибегают к яркому примеру старшеклассников в работе с детьми младшего школьного возраста и добиваются желаемых результатов.

Во всех предыдущих примерах влияние на поведение с помощью моделей мы понимали как совершение испытуемым того или иного конкретного или символического действия, аналогичного ранее продемонстрированному моделью. Важно при этом учитывать, что желаемый конечный результат может быть достигнут при. осуществлении процесса, имеющего две фазы: усвоение и воспроизведение. Ребенок может усвоить определенный тип поведения или реакции (т. е. сохранить его в памяти), но не иметь случая, способностей или желания самому воспроизвести то, что он наблюдал. Например, ребенок может усвоить с помощью телеэкрана, как стреляют из пистолета, однако он не сможет из него выстрелить, пока тот не окажется у него под рукой и пока он сам не нажмет на спусковой крючок, обнаружив, что ему это под силу. Таким образом, условия усвоения реакции могут оказаться недостаточными для ее воспроизведения.

Понимание того, что процесс моделирования состоит из двух фаз, дает возможность увидеть источник распространенной ошибки при анализе поведения как детей, так и взрослых. Слишком часто неспособность человека воспроизвести то или иное действие расценивается как свидетельство его недостаточной учебной подготовки. При традиционном подходе ставится одна задача — «научить» несведущего, как нужно правильно действовать, то есть обучение часто принимает форму повторного воспроизведения учеником соответствующего типа поведения. Если же исходить из разграничения фаз усвоения и воспроизведения, то можно получить более ясную картину, подсказывающую меры совершенно иного характера. Так, например, мы знаем, что ребенок имел достаточную возможность для наблюдения и усвоения определенной последовательности поведения. Допустим, мы знаем также, что он физически способен к его воспроизведению, но тем не менее этого не делает. Следовательно, есть основания полагать, что в данном случае у него отсутствует необходимая мотивация. Надлежащей контрмерой при этом будет не излишний и ставший уже бессмысленным повторный показ, а придание желательным для воспитания действиям той привлекательности, с помощью которой можно преодолеть неподатливость ребенка.