Своеобразие раннего американского романтизма. Романтический герой Ф. Купера.

 

Американский романтизм развивался в первой половине XIX века. Он явился откликом на события, связанные с американской революцией 70-х годов XVIII века и французской революцией 1789—1794 годов.

В истории страны первая половина XIX века — это период становления молодой буржуазной республики — Соединенных Штатов Америки, одержавшей победу в войне за независимость. Победа эта была завоевана благодаря героическим усилиям народных масс, однако воспользовались ею в своих интересах крупные землевладельцы и промышленники. В связи с тем, что в результате американской буржуазной революции не были разрешены важнейшие вопросы в жизни страны — вопросы о земле и о рабстве, они продолжали оставаться в центре внимания американского общества на всем протяжении XIX века.

Народ был обманут в своих ожиданиях земли, свободы и равенства. В стране происходила борьба фермеров против крупных землевладельцев. Движение фермеров за аграрные реформы представляло собой прогрессивное явление в истории Америки первой половины XIX века.

После войны за независимость и образования США развитие страны осуществлялось по двум основным направлениям: на Севере быстрыми темпами развивалось капиталистическое производство, на Юге было сохранено и узаконено рабство. Интересы промышленного Севера и плантаторско-рабовладельческого Юга постоянно сталкивались. Противоречия между Югом и Севером обострились в связи с борьбой за землю. Фермеры и крупные землевладельцы северных штатов устремлялись на земли западных районов страны, на которые претендовали и плантаторы-южане. С борьбой за землю, за освоение Запада связан процесс вытеснения индейских племен с их исконных земель. Колонизация сопровождалась истреблением индейцев. На всем протяжении XIX века в стране велись индейские войны.

В американской литературе первой половины XIX века отразились существенные явления жизни страны.

Значительных успехов американский романтизм достигает в период 20—30-х годов XIX века. Видное место в литературе тех лет занимают Фенимор Купер и Вашингтон Ирвинг. Творчество этих писателей отразило характерные особенности американского романтизма на раннем этапе его развития. Ирвинг и Купер в начальный период своего творчества были вдохновлены идеями американской революции и борьбы за независимость; они разделяли оптимистические иллюзии относительно исключительности условий развития США, верили в их безграничные возможности. Это было связано с тем, что в первые десятилетия XIX века противоречия американского капитализма проявились еще недостаточно четко, рабочее движение и борьба против рабства еще только начинали развиваться.

Вместе с тем в творчестве ранних романтиков уже вполне определенно звучат настроения недовольства широких народных масс, вызванные бесчеловечностью и жестокостью капиталистических порядков, направленных на ограбление народа, деятельностью крупных промышленников, финансистов, плантаторов. Творчество ранних романтиков перекликается с демократической литературой XVIII века. Лучшим произведениям Купера и Ирвинга свойственны антикапиталистические тенденции. Однако их критика буржуазной Америки во многом ограничена и ведется с позиций американской буржуазной демократии. Именно этим объясняется тот факт, что современной им Америке с прочно утверждающимися в ее жизни капиталистическими порядками романтики стремятся противопоставить патриархальные формы жизни, идеализируемые ими нравы и обычаи прежних времен. Объективно в этом проявился консервативный характер их романтической критики. Но большое положительное значение имели созданные ими образы сильных, благородных и мужественных людей, противопоставленных корыстолюбивым буржуазным дельцам и стяжателям. Поэтизация человека, живущего на лоне девственной и могучей природы Америки, поэтизация его мужественной борьбы с нею составляет одну из характерных особенностей раннего американского романтизма.

Джеймс Фенимор Купер (1789—1851). Купер одним из первых в американской литературе XIX века выступил с резкой критикой капиталистической Америки. В своих романах он создал широкую панораму жизни страны, в ярких художественных образах отразил процесс ее капитализации, рассказал о самоотверженной борьбе индейских племен против колонизаторов. Купер способствовал утверждению жанра исторического романа в американской литературе. В мировой литературе его имя по праву стоит рядом с именем Вальтера Скотта. Однако романы Купера «совершенно самобытны и, кроме высокого художественного достоинства, не имеют ничего общего с романами Вальтера Скотта, хотя, впрочем, и были их результатом в смысле исторической последовательности развития новейшей литературы».

По своему характеру творчество Купера отличается от творчества романтика Э. По, современником которого он был. Демократические симпатии Купера, его гуманизм не имеют ничего общего с присущим Э. По пессимизмом и неверием в человека. Выступая с критикой американского буржуазного общества, раскрывая его враждебность простому человеку, Купер прославляет смелость и мужество, стойкость и благородство простых людей.

Демократизм Купера подчеркивал в своих высказываниях о нем В. Г. Белинский.

Высоко ценили Купера такие выдающиеся писатели, как Бальзак, Ж. Санд, Теккерей.

Возможно, именно богатый жизненный опыт заставил однажды Купера взяться за перо. Ему было, что сказать окружающим, и самое главное - он знал, как это сказать. В 1820 году он сочинил для дочерей достаточно традиционный роман нравов «Предосторожность». Уже в этом первом произведении Купер предстал как моралист, это свойство он пронесет через все свое творчество. Открыв в себе дар рассказчика, он написал затем роман «Шпион» (1821). Если действие первого романа происходило в Англии, и плохое знание английской жизни бросается в глаза, то в «Шпионе» Купер обращается к американской теме -

Периоду Войны за независимость. Герой романа коробейник Гарви Берч добровольно становится разведчиком американской армии, он связывается с английским генералом и, играя роль английского шпиона, помогает борцам за независимость. Кроме самого Джорджа Вашингтона, никто не знает о двойной роли шпиона, и поэтому его выслеживают и травят его же товарищи, кому он помогает, рискуя жизнью.

Этот роман получил международное признание, и Купер перебрался с семьей в Нью-Йорк. Там он достаточно быстро стал видной литературной фигурой и лидером писателей, ратовавших за национальное своеобразие американской литературы.

У Купера были основания для литературного лидерства в Новом свете. Это он доказал своими произведениями. Три главные темы его творчества оказали огромное влияние не только на американскую, но и мировую литературу.

Записки морского волка

Прежде всего это морская тематика. Профессиональный опыт и знание темы позволили Куперу сделать свои морские фантазии очень достоверными. В то время литературным освоением океана занимались и другие писатели. Но именно Куперу, жителю стопроцентно морской державы удалось поднять этот жанр на невиданную ранее высоту. Самые известные из его морских романов - «Лоцман» и «Красный корсар».

В то время довольно часто писатели показывали морскую службу как работу. В отличие от них у Фенимора Купера на первое место вышел романтический герой, для которого море — это способ вырваться на свободу.

Впрочем, и у писателей Старого света были попытки создать романтическое морское повествование. В 1821 году вышел в свет роман Вальтера Скотта “Пират”, который имел значительный успех. Фабула романа навеяна историей, услышанной автором на Шетлендских островах, что расположены на крайнем севере Англии. Со времен “Робинзона Крузо” (1719) не было произведения, посвященного морским приключениям, которое бы вызвало такое же большое внимание. Парадоксально, но почти все действие этого романа, считающегося “морским”, происходит на суше. Вальтер Скотт погрузился в морскую стихию ровно настолько, насколько ему позволял его собственный жизненный опыт, а в море он бывал чрезвычайно редко и только в качестве пассажира.

Именно этот роман Вальтера Скотта, который обманул ожидания читателей, пообещав им по названию морскую историю, побудил Купера, настоящего моряка, написать свой роман, в котором подробности морской жизни заняли бы гораздо большее место. Многие из друзей Купера считали, что такое произведение не будет интересным для читателя, но писатель решил доказать обратное. Так возник замысел романа «Лоцман».

Сам писатель так характеризовал свои намерения: “Я ставил себе целью избежать технических описаний, чтобы создать поэтическое произведение. Хотя сам сюжет требовал следования мельчайшим деталям обстановки, чтобы повествование выглядело правдивым”. Первый морской роман Ф.Купера “Лоцман, или Морская история” вышел в свет в Нью?Йорке в 1824 году.

Действие разворачивается у берегов Англии, воюющей за свои американские колонии. Основная сюжетная линия связана с описанием экспедиции американских кораблей к берегам Англии. Главным в этом произведении является не столько воспроизведение исторических событий, сколько описание морской стихии и приключений на море. Прототипом Лоцмана был отважный капитан американской армии Джон Поль Джонс. В первом морском романе Купера обозначились главные преимущества романов этого типа – писатель рассказывает об удивительных приключениях дерзкого героя, который бросает вызов не только морской стихии, но многочисленным противникам. Большая часть действия происходит в открытом море и описание этой жизни на плаву было особенно интересно многочисленным сухопутным читателям. “Лоцман” был по достоинству встречен читателями США. Спустя четыре года на берегах Сены близ Парижа был написан второй морской роман Купера “Красный Корсар”, который вышел в свет в ноябре 1827 года в Париже и Лондоне, а в январе 1828 года – и на родине писателя.

События романа происходят за полтора десятка лет до войны американцев за независимость. Главный герой бросает вызов английскому флоту. К тому времени относятся первые взрывы общественного негодования американцев, связанные с введением новых английских законов и налогов.

Образ Корсара двойственен. С одной стороны он отщепенец, окруживший себя головорезами. Но с другой стороны он мечтатель, который чувствует необходимость отстаивать национальную свободу. Он в одиночку ведет борьбу за независимость и счастлив только тогда, когда своей рукой сбрасывает в воду флаг Англии. В этой двойственности особая притягательность образа. Благородный пират – что может быть романтичнее?

На тропе войны

Детство Купера прошло на границе. Топор войны там отрывали гораздо чаще, чем раскуривали трубку мира. И это определило, пожалуй, главную тему в его творчестве – тему покорения Нового света. Но главный герой Купера – не завоеватель новых земель, а скромный парень, выросший в лесу и принявший его законы. Бессмертная серия романов о приключениях Натти Бампо — «Пионеры» (1823), «Последний из могикан» (1826), «Прерия» (1827), «Следопыт» (1840) и «Зверобой» (1841) открыла миру новый вид приключенческого романа, героями которого являются индейцы и бледнолицые.

Главный герой Купера в одиночку пытается противостоять колонизации. Этот первый американский герой так не похож на современных голливудских суперменов. Зверобой слишком наивен и идеалистичен. Если поставить Зверобоя рядом с Терминатором, можно увидеть, какой огромный путь прошел американский герой за полтора века. Он оброс мышцами, научился убивать без разбора, фактически он стал машиной для слепого подавления врагов. Но как ни странно, Терминатор проигрывает в сравнении со Зверобоем. Худощавый парень, прозванный Гуронами Соколиным Глазом, выглядит значительнее сильнее горы мышц, возникших от избыточного бо-дебил-динга, потому что Зверобой близок к земле и у него доброе сердце. Эта свобода от болезней цивилизации и внутреннее благородство делает его образ притягательным как среди индейцев, так и среди бледнолицых. Но даже красавица Джудит, дочь Водяной Крысы, не имеет шансов покорить Зверобоя, потому что он только вышел на тропу войны, и Купер не может женить своего главного героя в этот ответственный момент.

Творчество Купера оказало заметное влияние на кинематограф. Интересно, что в послевоенные годы 20 века в мире утвердилось два вида вестернов. В американских фильмах главные роли отводились в основном ковбоям. Благородный и небогатый ковбой обычно противостоял коварному герою. Индейцы играли лишь фоновую роль. В фильмах, которые выпускались в СССР и ГДР, напротив, главными героями были благородные индейцы.

Возможно, здесь проявлялась подоплека холодной войны. Ковбой-супермен олицетворял победный образ Америки. А благородный индеец был символом борьбы с угнетателями. Роберт Де Ниро против Гойко Митича. Причем, многие из социалистических вестернов были основаны на произведениях американца Купера. То есть его взгляды на борьбу индейцев были близки социалистической идеологии. Кстати, сам Гойко Митич, воплотивший благородные образы индейцев, не встречался с настоящими индейцами. Его блестящие актерские работы были основаны на красноречивых и очень достоверных книгах Купера.

Как это ни странно, но морская тема присутствует и в этих романах, действия которых проходят в глуби континента. Взять хотя бы того же Хаттера, хозяина водяного замка в романе «Зверобой», который в прошлом был пиратом, или то, с какой точностью Купер описывает движение судов по озеру в романе «Следопыт».

Несмотря на увлекательные сюжеты и очень правдоподобные описания девственной Америки, между строк в романах Купера можно увидеть трагедию Натти Бампо – он одинок. Это одиночество сродни донкихотовскому. Убеждения Зверобоя не позволяют ему превратится в обычного колонизатора, стать таким как все. Он остается верен себе, хотя понимает, что участь его друзей индейцев давно решена.

Попытка изменить мир

Однако идеалист Купер не был бы самим собой, если бы оставил после себя лишь приключенческую литературу. Купер внимательно следил за общественной жизнью и пытался влиять на нее силой своего слова. Критика общественного устройства стала важной темой в творчестве писателя.

Из поздних произведений Купера наиболее значительна его трилогия в защиту земельной ренты: «Сатанстоу» (1845), «Землемер» (1845) и «Краснокожие» (1846). Но, пожалуй, самым заметным произведением из этой серии стал сатирический роман «Моникины».

Моникины — это человекообразные обезьяны, которые обитают в двух фантастических странах — Высокопрыгии и Низкопрыгии, под которыми легко узнать Великобританию и США. С одинаковой язвительностью писатель изображает оба государства. В Высокопрыгии длиннохвостые аристократы чтят традиции, почтительно склоняются перед пустующим троном монарха, хотя понимают, что страной правит не король, а министры. В Низкопрыгии короткохвостые патриоты обожествляют Великую и Священную Национальную Аллегорию (конституцию). Партийная борьба делит политиканов на представителей двух мнений — горизонтального и вертикального. Карьера политических деятелей зависит от того, насколько ловко они переходят из горизонтального в вертикальное положение и наоборот. Общественная и политическая жизнь обеих стран проникнута лицемерием, беспринципностью и корыстью. Эта книга Купера заняла достойное место в мировой сатирической литературе.

Образы Купера живут и сейчас. Благодаря его книгам многие влюбляются в море. Дети всего мира играют в индейцев, подражая Чингачгуку. Что же касается моникинов, их число только увеличилось - мир не стал лучше. Они также живут во многих странах, ловко переходя из одного положения в другое. Продолжают свое дело и неоколонисты – и сегодня вооруженные до зубов пришельцы, потомки тех, кто когда-то захватил леса делаваров, стремятся покорить новые земли и разрушить новые Вавилоны, не считаясь с мнением тех, кто веками населял их. И это лишь подтверждает то, что в книгах Джемса Фенимора Купера запечатлена вечная история.

41. Национальная специфика жанра новеллы в творчестве В. Ирвинга. Новеллы "Рип Ван Винкль", "Легенда о Сонной Лощине", "Жених-призрак".

 

Ирвинга называют родоначальником американской новеллистики с присущими ей характерными чертами - остротой сюжета, занимательностью, соединением серьезного и комического, сочетанием романтической иронии с четко выраженным рационалистическим началом.

В своей новеллистике Ирвинг прибегнул к известному приему - переработке старых, бытующих в мировой литературе сюжетов, что, однако, ни в коей мере не умаляет ее оригинальности. Его новеллы американские по духу и по реалиям. Как образно отмечает В. Бернацкая, "можно сказать, что Ирвинг подарил американцам то, чего им более всего недоставало в сравнении со Старым Светом - поэтическую историю, указав на животворные корни народного фольклора" [5. C. 6].

Характерная черта романтической манеры Ирвинга-новеллиста состоит в сочетании фантастического и реалистического, в мягких переходах повседневного в волшебное и обратно. В сюжетостроении своих американских по своей тематике и колориту рассказов "Рип Ван Винкль" и "Легенда о Сонной Лощине" Ирвинг использует мотивы немецких легенд, заимствованных им из сборника И.Г. Бюшинга, сборника И.К. Музеуса и др.

Хотя Ирвинг неоднократно признавался, что его волнует все мистическое, сверхъестественное, однако в своих новеллах он последовательно, вполне в американском духе, разрушал атмосферу таинственного. Будучи наследником просветительских идей и поклонником Разума и не веря в потустороннее и "страшное", писатель тем не менее ощущал влечение к прекрасному миру вымысла. "Насладив читателя авантюрами, занимательными ситуациями, юмором, тонкими наблюдениями, ироническими иносказаниями, - пишет М. Боброва, - Ирвинг раскрывает "таинственное" как нечто естественное и вместе с тем такое, без чего жизнь была бы ущербной. Вот эта игра мысли, чувства, языка и составляет главную прелесть его новелл" [7. C. 44]. Легенды, поверья, фантастические истории всегда таили для него поэтическое очарование, поэтому он охотно украшал ими свои рассказы, хотя и заставляя духов и привидений играть в них комические роли, выступая в неком шутовском маскараде.

Характеризуя общие тенденции творчества Ирвинга романтической поры, А.А. Елистратова справедливо отмечает, что "огонек жизни теплится в его произведениях спокойным и ровным пламенем, питаемый "маслом радости" - прекраснейшим горючим, по шутливому замечанию самого Ирвинга. Здесь нет места внезапным вспышкам, взрывам, огненным бурям и пожарам. Романтическая фантастика служит у него не отрицанию, но лишь поэтизации повседневной жизни" [14. C. 138].

К этому можно добавить, что фантастика Ирвинга носит балладный характер, ей присущ оттенок философской притчи с подтекстом, что позволяет прочитывать ее на нескольких уровнях. Своими корнями она уходит в легенду, которая, по определению, есть опоэтизированное сказание о каком-либо событии, персонаже, местности, тесно соприкасающееся с мифом. Основной подтекст ирвинговских новелл - скорее, не поэтизация повседневной жизни, а поэтизация прошлого в этой жизни, отошедшего своеобразного колорита первых поселенцев.

Новелла "Жених-призрак" на первый взгляд представляет очень характерное для времени Ирвинга "таинственное" повествование с героем, являющимся на пир после своей смерти и даже увозящим невесту. Рассказов о вмешательстве в людскую жизнь потусторонних сил писалось тогда-причем без тени иронии-великое множество. Упомянутая Ирвингом баллада немецкого поэта Бюргера о Леноре, похищенной всадником-призраком, и вправду "обошла весь свет"; поведанное в ней предание воспринималось как пример высшей любви, для которой и смерть не преграда, и эта история пересказывалась на все лады бесчисленными подражателями.

У Ирвинга новелла начинается тоже с традиционной "страшной" сказки: тут и рыцарь, самим своим появлением в замке создающий атмосферу чего-то загадочного и жуткого, и "глухой, мертвенный голос" с "замогильным оттенком", и ужасающее признание "Я-мертвец", и обморок тетушки при виде жениха-призрака за окном в полночь. Но как неожиданно, легко и жизнерадостно завершается это мистическое приключение! Для многих романтиков оно стало бы поводом лишний раз сказать, что судьбу человека вершат силы, над которыми он не властен. А у Ирвинга все решает именно способность героя и в самых неблагоприятных обстоятельствах добиться своей цели, проявив изобретательность и упорство и руководствуясь не страхом перед тенями, а здравым смыслом. В результате типичнейший романтический сюжет преображается в новеллу, полную комизма, озорства и ощущения полноты жизни.

Такое переосмысление "мрачных", мистических тем очень свойственно Ирвингу. В новелле "Легенда о Сонной Лощине" смышленый сельский парень изгнал из деревни своего соперника в любви, суеверного учителя, разыграв ночью на глухой дороге целый спектакль с привидениями.

Новелла "Легенда о Сонной Лощине" обладает особым очарованием и несет особый символический смысл. Как известно, Ирвинг построил свое жилище возле Сонной Лощины, в котором предавался литературным трудам, там же он был и похоронен. Слово "легенда" является ключевым в новелле, многократно повторяемым Ирвингом по ходу развития действия, и само его очарование и смысл уже невольно относит читателя в прошлое и одновременно в область грез, выдумки.

Сонная Лощина - сколок старого мира, кусочек прошлого, сохранивший преданность традициям. Время будто замерло тут. По дну, окруженному цепью высоких гор, скользит ручеек, "баюкающий и навевающий дрему" [19. C. 50]. Саму лощину Ирвинг называет "одним из самых безмятежных и мирных уголков на всем свете" [19. C. 50]. Это старый голландский, застывший во времени поселок, хотя во времена Ирвинга реальная Сонная Лощина уже сбросила с себя былое оцепенение и превратилась в деловой город недалеко от Нью-Йорка.

Данная атмосфера и служит фоном для развертывания внешне непритязательного события - разыгранной над учителем мистификации. Примечательно, что в Сонной Лощине, погруженной в дрему, быстротой перемещения обладает лишь потусторонняя сила. Всадник без головы является в ней воплощением самого движения, отсутствующего в лощине. Столкновение покоя и вихря, привычного и нового, известного и неизведанного обретает в новелле четкое семантическое выражение: Сонная Лощина выступает антиномией идеи Всадника. Отсутствие головы в этом случае лишь усиливает степень неизведанности движения. Так в мир грез Ирвинг - через мнимую потусторонность - вводит напоминание о другом мире. Ощущение мнимости окрашивает всю Сонную Лощину, путем грез опрокидывающуюся в область небытия, потусторонности. Изгнание Икабода в этом плане можно трактовать как возвращение его к жизни и движению, недаром Икабод в мире ином быстро делает карьеру, став мировым судьей.

По сути, действие всех "американских" новелл отнесено в прошлое. Ирвинга и его рассказчика Никербокера влекли к себе предания и легенды, в коих он находил запечатленными нравы, обычаи, верования, предрассудки, вкусы, интересы, образ жизни и образ мыслей минувших времен. С точки зрения фабулы новеллы не отличаются оригинальностью. Это ставшие в романтическую эпоху тривиальными истории необычайных приключений. Однако достоинство и ценность его новелл не в событиях, а в исторической картине жизни и нрава поселенцев.

Символично, что фабулы "Рип Ван Винкля" и "Легенды о Сонной Лощине" - романтических новел из американской жизни - строятся на преданиях, заимствованных Ирвингом из германского фольклора и романтической поэзии.

Из контекста общей оптимистической новеллистики Ирвинга, убежденного в единственной правильности пути, по которому шла страна, в каком-то смысле выпадает "философская притча" "Рип Ван Винкль", где Ирвинг в завуалированной форме выразил сомнение в том, что это действительно так. "Происшествие, рассказанное в этой новелле, - как справедливо считает А. Зверев, - можно, конечно, при всей его невероятности воспринять просто как курьезный случай, но есть в этой истории человека, хлебнувшего однажды очень крепкого рома и проспавшего в горах целых двадцать лет, по-своему глубокое философское содержание" [15. C. 13]. Вернувшись в родную деревню, Рип поражается масштабам происшедших перемен, и это ощущение стремительного темпа жизни-совершенно неожиданный для литературы того времени, чисто американский мотив. Но самое-то главное в том, что все переменилось вовсе не к лучшему, что пролетевшие как сон два десятилетия не сблизили, а еще больше разъединили людей, не примирили таких не довольствующихся обыденным чудаков, как Рип, с жизнью, а лишь заставили гораздо острее ощутить свое одиночество в этом равнодушном, холодном мире.

Возникает подозрение, что долгое отсутствие Рипа было вызвано не только шуткой повстречавшейся ему компании. Может быть, Рип и сам хотел исчезнуть из этого мира, отгородиться от него мечтой, сном - бежать из него, как потом уходил от цивилизации все дальше на Запад куперовский Кожаный Чулок, как у Мелвилла спасался от нее на китобойном судне герой "Моби Дика", как ищут от нее какой-то защиты многие герои американских писателей и сегодня.

Мотив дремы, грез, запустения, сна как символ невозвратного, но милого прошлого, обычно ассоциируемого у Ирвинга со старым голландским бытом, проходит через многие новеллы писателя: "Рип Ван Винкль" (характерно, что Rip в переводе с английского означает "разрыв", в данном контексте это воспринимается символически как разрыв времени), "Легенда о Сонной Лощине" (Hollow имеет три варианта перевода: 1) лощина, 2) пустота, 3) впадина), "Аннер Деларбр" (где героиня впадает в летаргический сон, в котором продолжает переживать жизнь с мнимо погибшим возлюбленным), "Дом с привидениями", "Кладоискатели" (особенно в новелле "Вольферт Веббер, или Золотые сны"). Этот мотив составляет еще один источник фантастического в творчестве Ирвинга, реализуясь то ли в виде возврата в прошлое ("Дом с привидениями"), то ли в виде "застывания", консервации в прошлом ("Аннет Деларбр", "Легенда о Сонной Лощине"), то ли в виде фантастического соединения примет пришлого и настоящего ("Вольферт Веббер, или Золотые сны").

 

42. Своеобразие интерпретации "Легенды об арабском звездочете" В.Ирвинга в "Сказке о Золотом Петушке" А.С. Пушкина

 

Эта последняя пушкинская сказка была написана в 1834 г. (напечатана в

1835 г.) и представляет собой единственный случай у Пушкина, когда в основу

сюжета русской народной сказки положен чисто литературный источник: шутливая

новелла американского писателя В. Ирвинга "Легенда об арабском звездочете".

Пушкин с удивительным мастерством заменил сложный, запутанный, обремененный

посторонними деталями ход повествования Ирвинга простой, четкой,

художественно выразительной композицией, а условно литературные

фантастические образы - образами русской народной поэзии. Он создал на этой

основе свою сказку, близкую и в идейном и образном отношении к

подлинно-народному творчеству.

«Эта последняя пушкинская сказка была написана в 1834 г. (напечатана в 1835 г.) и представляет собой единственный случай у Пушкина, когда в основу сюжета русской народной сказки положен чисто литературный источник: шутливая новелла американского писателя В. Ирвинга «Легенда об арабском звездочете». Пушкин с удивительным мастерством заменил сложный, запутанный, обремененный посторонними деталями ход повествования Ирвинга простой, четкой, художественно выразительной композицией, а условно-фантастические образы – образами русской народной поэзии…»

Что ж, попробуем отыскать эту легенду у Вашингтона Ирвинга. Она вошла в сборник эссе и новелл «Альгамбра», вышедшем из печати в 1832 году. Вот что рассказывает в ней некоему государю тысячелетний старец, родившийся во времена Магомета (действие новеллы происходит где-то в начале XVIII века):

«…Над городом Борса, на горе, откуда открывается вид на долину великого Нила, стоит баран и на нем петушок – оба из литой меди – и они свободно вращаются на своем стержне. Всякий раз, когда стране угрожает нашествие, баран поворачивается в сторону неприятеля, а петушок кукарекает, благодаря чему жители города заранее знают о надвигающейся опасности и о том, откуда она исходит, дабы принять необходимые меры».

А так это звучит у Пушкина:

Вот мудрец перед Дадоном

Стал и вынул из мешка

Золотого петушка.

«Посади ты эту птицу, --

Молвил он царю, -- на спицу;

Петушок мой золотой

Будет верный сторож твой:

Коль кругом все будет мирно,

Так сидеть он будет смирно;

Но лишь чуть со стороны

Ожидать тебе войны,

Иль набега силы бранной,

Иль другой беды незванной,

Вмиг тогда мой петушок

Приподымет гребешок,

Закричит и встрепенется

И в то место обернется.

Действительно, в сравнении с путаным изложением ирвингова старца строки нашего поэта поражают своей ясностью и напевностью. Вот только баран куда-то подевался… Казалось бы, факт заимствования налицо. С легкой руки Анны Ахматовой, посвятившей этому вопросу одну из своих статей о творчестве Пушкина, такая точка зрения укрепилась в современной пушкинистике.

Но, если попытаться взглянуть на факты под другим углом, возникает сразу несколько вопросов.

Во-первых, почему во всех прочих сказках Александр Сергеевич использовал народные сюжеты, а в этой вдруг взял за основу книжный?

Во-вторых, почему он был почерпнут у такого, прямо скажем, не самого популярного в России первой половины XIX века писателя? Хотя произведения В. Ирвинга, в числе прочих, печатала и пушкинская «Литературная газета», его переводил Николай Бестужев, но все же в те времена в моде среди российского высшего света куда более была французская, затем немецкая, английская и другие европейские литературы, а молодая американская оставалась экзотичной диковинкой.

В-третьих, если поэт действительно взял сюжет из «Альгамбры», то почему ни в его дневниках, ни в письмах, ни в каких-либо записях, сделаных до 1833 года, когда Пушкин начал работу над «Золотым петушком», ни книга американца, ни само его имя не упоминается ни разу?

И в –четвертых. «Альгамбра» вышла в Америке в 1832 году, «Сказка о золотом петушке» в России в 1835-м. Замысел ее появился у автора где-то в 1833-м, то есть спустя год, а то и меньше, после появления версии Ирвинга. Но.. это сегодня мы можем позволить себе вечером в Москве держать в руках книгу, изданную утром в Нью-Йорке (да и то многие ли и часто ли?), а полтора века назад? «В Нью-Йорке недавно изданы «Записки Джона Теннера»…» – такая запись появилась у Александра Сергеевича летом 1836 года. Недавно – это в 1830 году! Если в Росию и могли в 1833 году попасть экземпляры труда Ирвинга, то их количество определенно можно было пересчитать по пальцам одной руки.

«Причуды гения», -- улыбнувшись, скажут на это одни. «Идеи носятся в воздухе», -- напомнят другие. Третьи вообще промолчат. И все же…