Иисус, единственный забытый сын божий

16 декабря 1984 года

 

Бхагаван,

Вы говорите, что Бог - это не гипотеза и не идея. Тогда что есть Бог? Встречал ли кто-нибудь Бога или нет?

Бог - это определенно не гипотеза.

Гипотеза может быть только частью объективной науки. Над ней можно ставить эксперименты, ее можно рассекать, анализировать.

Именно об этом говорил Карл Маркс: «Если Бога не докажут в научной лаборатории, я не приму его». Карл Маркс говорит следующее: «Я могу принять Бога как гипотезу, но гипотеза - это не истина. Она еще должна быть доказана, и доказательство должно быть научным».

Но если поместить Бога в научную лабораторию, в испытательную трубу, рассечь, проанализировать, узнать все составляющие Бога, будет ли это Богом, создавшим мир? И если Маркс собирается признать Бога только в этом случае, то это означает, что Бог должен быть сведен к вещи.

Тогда какие могут быть трудности в том, чтобы создать Бога в производственном процессе? Коль скоро проанализированы все составляющие Бога, все его химические вещества, тогда нет проблем с его производством. Получайте свой патент на открытие и начинайте производить Бога. Но этот созданный на заводе Бог не будет тем Богом, о котором вы меня спрашиваете.

Бог - это не гипотеза, не может быть гипотезой, потому что само слово «гипотеза» выбивает почву из-под Его ног. Бог не должен доказываться. Если наука доказывает Бога, то она становится выше Бога. Тогда бедный Бог будет чем-то вроде белой лабораторной мыши. Вы играете с ним, строите разнообразные коробки, а Бог бегает от одной коробки к другой, вы же подсчитываете, сколько у Него разума.

Психолог Дельгадо будет очень счастлив найти Бога в мышеловке, потому что все, что психологи открывают о человеке, - это не о человеке, это о мышах. Они делают свои открытия, экспериментируя на мышах, а потом проецируют их на человеческие существа, - ведь это бесчеловечно рассекать человеческие существа, мучить их, экспериментировать над ними.

И очень странно, что мышь дает ключи, помогающие понять человеческий ум, человеческую психологию. Конечно, человек более развит. Вы можете экстраполировать, но основную идею вы получаете от мыши.

Бог, согласно псевдорелигиям, - это творец всего сущего. Согласно им, мы - Его создания. Сделать Бога гипотезой означает, что с этого момента Он становится нашим созданием. Мы стараемся переменить роли, поместить создателя на место создания, а создание на место создателя. Псевдорелигии не согласятся с этим. Я тоже не соглашаюсь, но наше несогласие совсем разное.

Они не могут согласиться, потому что Бог - выше всего; никто не может быть выше Бога. Ученый должен быть наблюдателем, рассматривать Бога сверху, и тогда Бог становится игрушкой в его руках. Он подведет к Богу электроды, он устроит дистанционное управление, так что, когда он захочет, Бог засмеется; когда он захочет, Бог заплачет; когда он захочет, Бог побежит; когда он захочет, Бог остановится. Псевдорелигии не могут согласиться с этим по такой причине: Бог - это не создание, это не вещь; Он - создатель. Он сделал вас, вы никаким образом не можете быть выше Него.

Мое несогласие заключается в том, что для того, чтобы что-то было даже гипотезой, нужна определенная вероятность, — не достоверность, но хотя бы вероятность. Бог же не имеет даже вероятности. Мои причины совершенно иные. Ученый начинает с гипотезы, потому что видит некоторую вероятность, некоторую возможность, некоторый потенциал.

Бог же - лишь слово без всякого наполнения; пустое слово, совершенно лишенное смысла.

Может быть, мы должны немного иначе интерпретировать Библию. Она говорит: «В начале было слово, слово было у Бога, слово было Бог». В этом отношении, может быть, и верно то, что в начале Бога нет ничего, кроме слова. И тогда слово начинает обрастать мхом; со временем люди придают ему все больше и больше смысла. Они придают слову тот смысл, который им нужен. Вам следует помнить это.

Бог все знает, потому что человек почувствовал, что его знания во всех направлениях очень ограничены - света совсем мало, лишь свет свечи, освещающий маленький кружок. За этим кругом все темно; и эта темнота порождает страх. Кто знает, что там? Нужен кто-то, кто знает. Если его нет, его нужно изобрести.

Бог - это изобретение психологической потребности самого человека.

Он всезнающий. Вы не можете знать все; что бы вы ни знали, как бы вы ни знали, вы не можете знать все. Существование так огромно, а человек такой крошечный, такой маленький, что представить себе, как ваш маленький ум сможет познать все - прошлое, настоящее, будущее, - кажется дурацкой мечтой. Даже дурак не мечтает о таких вещах.

Но трудно жить в мире, окруженном со всех сторон тьмою. Вы не можете быть уверенными даже в том, что знаете, ведь непознанное так огромно, что может ли кто-нибудь сказать, окажется ли верным даже то немногое, что вы знаете.

На самом деле, так и происходило. Чем больше человек познавал, тем больше он понимал, что знание, которое было знанием вчера, сегодня становится неведением. А что сегодняшнее знание? Может быть, завтра и оно станет неведением.

Иметь кого-то, кто все знает, стало великой психологической потребностью.

Священники проделали великую работу, может быть, самую великую из когда-либо сделанных, и они сделали ее прекрасно:

Они изобрели Бога.

Это изобретение помогало многими способами. Человек стал более уверенным в себе, более устойчивым, менее испуганным, ведь есть всезнающий Бог, вездесущий Бог, Бог, проникающий повсюду. Все, что вам нужно знать, - это ключ, чтобы повернуть Бога в свою сторону. И этот ключ был у священника, который был готов поделиться им.

Каждая религия притворялась, что у нее есть этот ключ, который открывает все двери, главный ключ.

Если вы доберетесь до главного ключа, вы сами будете совсем как боги; вы будете всезнающими, вы будете вездесущими, вы будете всемогущими.

Только посмотрите на эти три слова, на три человеческих потребности.

Его знание очень ограничено, очень бедно. Что на самом деле мы знаем? Даже малые вещи дают вам понять ваше неведение.

Наша сила... какой силой мы обладаем? Может быть, человек - единственное животное в мире, у которого нет силы. Можете ли вы сражаться со львом? С тигром? Забудьте о львах и тиграх, можете ли вы сражаться с собакой или кошкой? Вы удивитесь - что говорить о кошке, если вы не знаете, что делать, когда на вас нападает сотня тысяч мух. Вы никогда не думали о нападающих мухах, но если они нападают, если какая-нибудь муха превратится в политика, вы окажетесь беспомощными, вы не сможете выжить.

Забудьте о мухах; в Южной Африке есть растения, которые хватают птиц и животных, высасывают их полностью и потом выбрасывают. Есть научно-фантастические рассказы о растениях, нападающих на человека. Они могут схватить человека, они для этого достаточно большие. Когда вы находитесь рядом с ними, их ветви могут схватить вас, как хобот слона, и полностью переломать вас. И они высасывают вашу кровь. Весьма совершенная хирургия - их ветви начинают проникать в ваше тело со всех сторон. А насколько толстой является ваша кожа? Только поскреби немного, и появится кровь. Эти деревья живут кровью; это деревья-людоеды — они поедают человека заживо.

Есть научно-фантастические рассказы о том, как все деревья вокруг сходят с ума. Они могут сходить с ума, потому что у них есть определенного рода мозг, определенного рода ум. То, что они могут думать, чувствовать, теперь это доказанный факт; у них есть эмоции, есть чувства; они любят, они ненавидят. Всему этому теперь есть научные доказательства.

Будда и Махавира двадцать пять столетий назад сказали, что не следует ранить деревья, потому что они такие же живые, как и вы. Сначала люди смеялись, как же деревья... и живые? Но Будда и Махавира не имели научных доказательств для этого. Это было лишь их переживанием в безмолвии. Сидя под деревом, предельно тихо, Будда неожиданно почувствовал, что дерево не мертво, что оно цветет жизнью. Но это были их личные переживания; они могли их высказать, но не могли доказать.

Доказательство досталось на долю другого индийца, Джагдишчандра Бозе, который посвятил всю свою жизнь научному поиску свидетельств того, правы Будда и Махавира или нет. Он достоверно доказал, что деревья живы. За доказательство того, что деревья живы, он получил Нобелевскую премию. Но это было только начало. Потом по этому направлению пошли многие и многие исследователи. Быть просто живым недостаточно.

Вскоре было найдено, что деревья имеют мозговую систему иного вида, но такая система у них есть. Не следует искать у них такой же мозговой системы, что и у вас. Это глупая человеческая идея, что ваш мозг - единственный вид мозга. Если есть так много видов тел, то разве не может быть так же много видов мозга? И вскоре было найдено, что они обладают определенной мозговой системой, исследования продолжаются...

Всего несколько лет назад было найдено, что деревья не только обладают определенным способом познания, который мы называем мозгом, но они имеют и сердце. Конечно, оно не бьется как ваше, потому что они имеют сердце своего собственного вида. Если их хирурги осмотрят вас, то и они не найдут у вас сердца, не найдут у вас мозга, они ведь будут искать мозг их типа, сердце их типа.

Деревья испытывают эмоции, чувства. Например, когда приходит садовник, чтобы полить дерево, оно ощущает счастье. Теперь это состояние счастья может быть измерено на графике, подобном кардиограмме. График становится гармоничным, ритмическим, как песня. Если же кто-нибудь подходит к дереву с топором... он еще далеко, а график уже изменился. Человек еще даже не сказал, что он идет срубить дерево, он только подумал об этом, но дерево уже каким-то образом узнало его мысли.

Если он не собирается рубить дерево и не думает об этом, он может пройти мимо дерева с топором в руках, и график останется тем же самым. Но если у него есть мысль срубить дерево, то график немедленно изменится, опишет зигзаг, теряется вся гармония, исчезает ритм. Дерево трясется от страха. И если он рубит дерево, тогда графики деревьев, стоящих вокруг, сходят с ума. Они чувствуют боль из-за того, что рубят их приятеля, друга, соседа.

Так что весьма возможно - если они обладают чувствами, эмоциями, определенного вида думаньем... моя мысль не является нелепой: иногда они могут сходить с ума, ведь все эти вещи и нужны, чтобы сойти с ума. Они есть у них; и человек причинил им так много вреда, что настало время, когда они должны сойти с ума. И человек продолжает причинять им вред. Должен наступить предел, и он недалеко...

Человек разрушил всю окружающую среду.

После окончания университета в Джабалпуре я отправился учиться в индусский университет в Варанаси, поскольку это самый большой университет в Индии. Но я оставался там всего лишь двадцать четыре часа. Человек, у которого я остановился там, был доктор Раджбали Пандей; он был руководителем исторического факультета. Он пытался убедить меня не уходить: «Почему? - вы не найдете лучшего места, по крайней мере, в Индии. Здесь лучшие ученые, лучшие профессора, лучшие возможности. Вам следует подумать».

Я сказал: «Я ухожу не из-за университета, я ухожу из-за вас».

Он сказал: «Что! Что я вам сделал?» Он останавливался у меня один раз, чисто случайно. Я ехал в Джабалпур в том же купе, что и он. Он опаздывал на поезд, на который должен был успеть, чтобы ехать от Джабалпура до Гондии, - это было по другой ветке. Наш поезд опаздывал, и поэтому он очень сильно волновался: «Что мне теперь делать?» До Гондии, - а Гондия очень маленькое местечко, - только раз в двадцать четыре часа ходил маленький поезд, игрушечный поезд, и тот же поезд возвращался обратно. Двенадцать часов требовалось, чтобы доехать туда, и двенадцать, чтобы вернуться обратно, и было это не так далеко, просто поезд был такой...

И я сказал: «Не волнуйтесь, приедете и остановитесь у меня». Я останавливался у одного из моих дядей. Вот таким странным образом мы и познакомились друг с другом. Утром я взял его на прогулку. Джабалпур - очень зеленый город, настолько полный деревьев, что не видно домов, видна только одна зелень. И он сказал мне: «Я ненавижу деревья, деревья - враги человека. Всего лишь на пять лет прекратите срубать их, и они заполнят весь город, разрушат все дома».

В том, что он говорил, есть правда, человек создал все эти города, срубая деревья. И если позволить деревьям расти снова, они уничтожат вашу так называемую цивилизацию. Он сказал: «Когда бы вы ни приехали в Бенарес, вы всегда будете моим лучшим гостем». Два года спустя я вынужден был приехать, и вот остановился у него. Утром, когда я отправлялся на прогулку, он сказал: «Я сопровождал вас на прогулке в Джабалпуре, поэтому буду сопровождать вас и здесь».

Бенарес бесплоден, совсем нет деревьев. Весь университет представляет собой только здания и здания, прекрасные здания, поскольку в постройку великого индусского университета внесли свой вклад все магараджи Индии. Идея заключалась в том, чтобы индусский университет стал параллелью Кембриджу, Оксфорду или Гарварду. Было сделано так много, и сделано прекрасно; там стоят мраморные здания, величественные здания, прекрасные общежития, но никаких деревьев.

Я сказал ему: «Теперь я понимаю, почему вы были оскорблены деревьями, которые я так люблю. Я здесь не выживу. Это верно, что нужно было вырубать деревья, чтобы построить дома и города, но это не означает, что деревья должны быть полностью уничтожены. После этого и вы умрете. Должно быть равновесие, поскольку деревья непрерывно дают вам кислород. Когда вы вдыхаете, вы забираете кислород; кислород поглощается вашей кровеносной системой, и выделяется двуокись углерода».

«Деревья поглощают двуокись углерода, это их питание. Вот почему, когда сгорает дерево, получается уголь. Уголь - это не что иное, как двуокись углерода в твердой форме, это углерод. Они живут на двуокиси углерода, вы живете на кислороде; это хорошая дружба. Ни им не нужно уничтожать цивилизацию, ни вам не нужно уничтожать их. Нужно сосуществовать друг с другом; вот единственный способ жить, - а здесь я не вижу ни единого деревца».

«И всего лишь через двадцать четыре часа пребывания здесь я уже чувствую себя высохшим. Не видя зелени, глаза теряют блеск. Нет, я не могу оставаться в этом университете. Может быть, здесь великие профессора, прекрасные библиотеки, замечательные возможности, но я предпочел бы обширные, большие старинные деревья». И я скитался по всей Индии, чтобы найти университет, где было что-нибудь лучшее, чем в Джабалпуре. И когда я нашел Саугар, я остался там, потому что Саугар невообразимо прекрасен. Это маленький город, но весь город располагается за очень большим озером. Город на одной стороне озера, а на другой стороне гряда холмов, и на холмах стоит университет. И все вокруг, огромные деревья... и такая тишина. Бенарес так переполнен людьми, так жужжит от голосов десяти тысяч студентов университета. Саугар - маленькое местечко, и университет был новым, я остался там.

Раджбали Пандей однажды приехал в Саугар, когда я еще был там, чтобы дать серию лекций по истории. Он увидел меня и сказал: «Что случилось? Я думал вы вернулись обратно в Джабалпур».

Я сказал: «Сначала я попытался просмотреть все возможности, может быть, где-нибудь будет лучше, - и здесь, вы видите... Деревья в Джабалпуре хорошие, но не такие огромные и не такие старинные. И эти холмы, и это озеро, и эти лотосы... это подходящее место».

Человек причинил природе столько вреда, что когда я говорю о том, что однажды она сойдет с ума, то это не научная фантастика, это вполне возможно. Если бы все эти деревья, которые мы рубили и уничтожали, хотя бы немного объединились... Я не думаю, что они знают что-нибудь о профсоюзах и тому подобном. Они не слышали знаменитый лозунг Карла Маркса: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь, вам нечего терять, кроме своих цепей, а завоюете вы весь мир». Поэтому просто замените слово пролетариат и получится: Деревья всех стран, соединяйтесь, вам нечего терять, даже своих цепей, а завоюете вы весь мир!

Если эти деревья начнут нападать на вас, вы думаете, вы сможете выжить, даже вместе со всем своим ядерным оружием? Это невозможно. И так было много раз, именно поэтому и появилась научная фантастика. Такое случалось в разных местах. Однажды в Африке случилось так, что определенного вида птица неожиданно начала нападать на людей и убивать их; было убито несколько людей до того, как смогли убить всех птиц этого вида.

Такое же случилось однажды в Индонезии с другой птицей; целое сообщество птиц этого вида начало нападать на людей. Они нападали на глаза и сделали сотни людей слепыми, пока не удалось что-то сделать с ними. Мы не готовимся к такому, поскольку не думаем о таких вещах.

Имеются пожарные команды, поскольку известно, что может случиться пожар. Для преступников есть полиция; на случай нападения кого-либо имеется армия... но если на ваши глаза нападают птицы, они могут причинить много вреда, пока вы не сделаете что-нибудь. И это только один вид птиц.

Если все птицы, все животные, все деревья просто решат однажды: «Довольно, надо избавиться от этих людей», - я не думаю, что человек сможет выжить, нет никакой возможности. Все ваши армии будут бесполезны, все ваше вооружение будет бесполезно, все ваше ядерное оружие будет бесполезно — и вы поймете, насколько вы слабы.

Из-за всех этих вещей вы забыли свою слабость. Но подумайте о человеке в самом его начале, когда ничего не было, и он сам чувствовал себя абсолютно слабым. Только подумайте о тех временах, когда не был изобретен даже огонь. Что было тогда с человеком? Слабейшее животное на земле.

Огонь, по-видимому, - величайшее открытие человека, не ядерное же оружие, ведь именно огонь дал человеку потрясающую смелость. Тогда ночью он мог устроить костер и спать вокруг него; и животные боялись огня и не могли приблизиться. Иначе спать было невозможно - если вы спите, с вами покончено; любое животное может утащить вас.

Весь день вы охотитесь, а ночью не можете спать. Днем вы как-то можете выжить, - вы можете забраться на дерево, вы можете спрятаться в пещеру, - но ночью, когда вы спите, что вы можете сделать? И животных тех дней больше не осталось - только отдельные образцы, такие, как слон, который не является таким уж огромным. Были животные в десять раз больше, чем слон.

Например, крокодил - были крокодилы, во много раз больше современных, теперь их уже нет. Им не нужно было жевать, чтобы съесть, они просто проглатывали человека, такими они были большими. Вы просто проскальзывали им в глотку - и кончено! - не было поедания или чего-нибудь такого.

С этими животными, со всей темнотой, люди, придумавшие Бога, сослужили, наверное, вначале добрую службу. Они дали смелость. Они сказали: «Не бойтесь. Все, что вам нужно, это молиться и верить». Конечно, они взяли за это комиссионные, и я не думаю, что это было плохо, ведь бизнес есть бизнес. Они дали вам так много, и если вы немного дадите им, вам не следует сердиться на них за это.

Поэтому немного было дано священнику, а священник дал вам уверенность и всемогущего Бога - всеведущего, вездесущего, - и вы начали чувствовать себя немного легче в этом мире. Священник дал вам идею: «Бог создал человека по Своему образу, так что не бойтесь... Вы Его особое творение. Все эти животные созданы Им для вас, все эти деревья созданы Им для вас».

Это логика мусульман. Вы не можете говорить о вегетарианской пище, потому что они скажут: «Зачем тогда создал Бог этих животных? Коран говорит, что Бог создал животных, чтобы их есть. Когда святая книга говорит, что животные созданы, чтобы их есть, может ли это быть грехом или чем-то вроде этого?»

Священник сделал человека сильнее, по крайней мере, умом. Конечно, он эксплуатировал его, и постепенно, постепенно появилось гораздо больше психологических потребностей.

Священники нашли великое сокровище в слове «бог»: оно исполняло все, все потребности.

Величайшая потребность человека - быть нужным.

Если вы не нужны никому в мире, вы покончите с собой, вы не сможете жить.

Странно - вы никогда не задумывались, может быть, над тем, что вы постоянно ищете, как быть нужными. То, что вы кому-то нужны, придает вам ценность, некоторое значение, некоторый смысл. Может быть, женщина выходит замуж за мужчину просто для исполнения своей потребности быть нужной. И такая же причина, может быть, есть и у мужчины... он хочет чувствовать, что какая-то женщина нуждается в нем.

Мужчина постарался сделать так, чтобы женщина не зарабатывала денег, не делала никакой работы, не имела образования. Психологическая причина этого такая - есть и политические, и экономические, и другие причины, но психологическая причина такова - он хочет, чтобы она зависела от него, чтобы она всегда нуждалась в нем, а он тогда будет чувствовать себя хорошо, потому что нужен.

Они произведут потом детей и будут чувствовать себя хорошо, потому что эти дети нуждаются в них... есть какая-то цель в жизни. Вы должны жить ради этих детей, вы должны жить ради вашей жены, вы должны жить ради вашего мужа: теперь жизнь больше не бессмысленна.

И священник дал вам великое утешение - Бог нуждается в вас; настолько, что посылает Своего сына, спасти вас от заблуждений.

Он непрерывно посылает пророков, паигамбар, тиртханкар, свои воплощения, чтобы спасти вас, чтобы поддержать вас на пути. Вы не брошены. Он постоянно заботится о вас.

Кришна в Гите говорит: «Когда возникнет потребность, когда люди заблудятся, я обещаю вернуться». Иисус говорит: «Я буду возвращаться, чтобы собирать свою паству». Почему люди приняли эти вещи? Они хотели, чтобы кто-нибудь заботился о них. И если заботится Бог, что может быть больше этого? Вот вы молитесь, и случайно ваша молитва исполняется, это позволяет вам с полным основанием думать, что во всей этой огромной вселенной вы не есть ничто. Ваша молитва услышана, она достигла Бога; и не только это, она нашла отклик.

Со мной по соседству был храм, храм Кришны, всего через несколько домов от моего дома. Храм был на другой стороне дороги, а мой дом был на этой стороне. Перед храмом жил человек, который и построил этот храм; он был великим приверженцем религии.

Храм был посвящен Кришне в его детстве - ведь когда Кришна становится молодым человеком, он порождает много проблем и много вопросов, поэтому есть много людей, которые поклоняются Кришне-ребенку - так что этот храм назывался храмом Баладжи. Баладжи означает... бал означает ребенок, и Баладжи стало именем Кришны. И тогда все просто, потому что относительно его детства уже нельзя поднять всех тех вопросов, которые возникают позднее...

Он становится политиком, воином, управляется с целой войной и собирает у себя всех женщин - он делает все, что только можно себе представить. Поэтому в Индии много храмов, посвященных Кришне-ребенку. Один из величайших приверженцев Кришны, поэт Сурдас, поет песни только о Кришне-ребенке; он никогда не выходит за эти пределы. За эти пределы он не может выйти. За этими пределами становится слишком трудно, особенно Сурдасу.

Сурдас был монахом и ходил просить подаяние. Считается неправильным, когда монах ходит в один и тот же дом, потому что это может стать тяжелой ношей для семьи. Эти люди могут быть не настолько богатыми, чтобы каждый день давать ему пищу. Но женщина, которая выходила, чтобы дать ему пищу, была так прекрасна, что устоять было просто невозможно. Если бы она была только красива, можно было бы устоять, но в ее глазах он увидел потрясающую любовь к нему; это было гораздо труднее - теперь искушение возросло в тысячу крат. Огонь зажегся с обеих сторон.

На следующий день он пришел снова. Женщина положила перед ним еду с великой любовью, преданностью. И на следующий день он был там же; это стало обычаем. Он видел, что женщина определенно влюбилась в него. Конечно, он не был достаточно смел, чтобы признать тот факт, что тоже влюбился в эту женщину; он был монахом, ему не полагалось заниматься такими вещами. Но что он делал, непрерывно на протяжении месяца ходя в один и тот же дом?

Один день допускается; в определенных трудных ситуациях допускаются три дня, но это и все. Вы можете заболеть и быть не в состоянии уйти далеко, тогда три дня, но не более того. Поэтому на следующий день, когда он пришел, он набрался смелости и спросил у этой женщины: «Я приходил сюда в течение месяца. Вы давали мне еду каждый день, все лучше и лучше, больше и больше. Что вы увидели во мне и почему вы ни разу не напомнили мне, что монаху так не полагается? - допускается только один день, самое большее три дня. И я вижу так много любви, исходящей от вас ко мне. Я хотел бы узнать всю правду. В чем дело?»

Теперь он бросает на бедную женщину всю свою страсть, все свое желание; и то, что сказала женщина, было великим потрясением. Она сказала: «Я просто люблю ваши глаза, они так прекрасны и тихи, я молилась, чтобы вы продолжали приходить. Мы не бедные, и я хочу хотя бы раз в день видеть ваши глаза. Я никогда не видела таких глаз». Ее совсем не интересовал Сурдас. Она говорила о глазах, как вы говорили бы о цветке, о розе; она хотела видеть эти прекрасные глаза — не было ничего другого.

Сурдас - в то время у него было другое имя. В Индии не называют слепого человека слепым, потому что это выглядит невежливо, плохо; всех слепых людей в Индии называют сурдас - Сурдас означает слепого человека. Раньше это не было его именем; но он пришел домой, вынул оба своих глаза, с помощью другого монаха вернулся и подарил эти два глаза той женщине. Он сказал: «Держите эти глаза, ведь скоро мы уйдем, и я не смогу приходить каждый день. Вы можете смотреть на эти глаза, хранить их у себя, а для меня будет хорошо, если их не будет со мной».

В тот день он выразил свое сердце: «Я тоже почувствовал, как во сне возникает определенное желание. Теперь я никогда не увижу красоту. Теперь эти глаза закрыты. Мира красоты больше нет».

Я не поддерживаю такое дело, ведь вы можете быть слепым и все же мечтать о красивой женщине, что более опасно. Ведь ни одна настоящая девушка не является девушкой мечты, но все девушки мечты, когда вы мечтаете, являются настоящими, запомните это, - самыми настоящими.

Любая красивая женщина разочарует вас. Она может быть Клеопатрой, Амрапали, кем угодно, но вы пресытитесь ею, полностью пресытитесь, ведь желание красоты подобно голоду; вы пресыщаетесь ею. Это род пищи, пропитания, но вы не можете ведь есть каждый день одну и ту же пищу. Рано или поздно вы пресытитесь. Слово пресытиться очень красивое. Если одну и ту же пищу принимать каждый день, она вызовет тошноту.

Просто уничтожив свои глаза, вы не расстанетесь со своим желанием - это глупо. Но Сурдас сделал это, и он писал стихи только о детстве Кришны, поскольку может ли такой человек, отдавший свои глаза, чтобы избежать желания, думать о своем боге, танцующем с девушками, женами других людей и живущем жизнью самого материалистического человека, какой только возможен? Поэтому для него Кришна никогда не выходит за пределы семилетнего возраста; ему всегда меньше семи. И в Индии многие храмы называются храмами Баладжи, что означает Кришну в его детстве.

Этот храм Баладжи находился как раз перед домом человека, который построил его. Из-за этого храма и приверженности этого человека, беззаветной приверженности... Он принимал омовения, - как раз напротив храма был колодец, - сначала он принимал там омовения. Затем он часами совершал свои молитвы; о нем думали, что он очень религиозный человек. Мало-помалу люди тоже начали называть его Баладжи. Это настолько привязалось к нему, что я не помню его настоящего имени, ведь к тому времени, когда у меня сложилось какое-то представление о его существовании, я слышал, как его называли только Баладжи. Но это было не его имя; такое имя получилось, потому что он построил этот храм.

Я ходил, бывало, в этот храм, потому что он был такой красивый и такой тихий - если не считать самого этого Баладжи, который вносил в храм большое возмущение. Часами, - он был богатым человеком и поэтому мог не думать о времени, - три часа утром, три часа вечером он непрерывно мучил храмного бога. Никто обычно не ходил в этот храм, хотя храм был так красив, что многие люди ходили бы туда; люди обходили храм стороной, потому что этот Баладжи был уж очень невыносим. Его шум, - это можно было назвать только шумом, это была никакая не музыка, - его пение было таким, что могло сделать вас на всю жизнь врагом всякого пения.

Но я все-таки заходил туда, и мы подружились. Он был стариком. Я сказал: «Баладжи, три часа утром, три часа вечером - о чем вы просите? И каждый день? И он еще не дал вам?»

Он сказал: «Я не прошу ни о каких материальных вещах. Я прошу о духовных вещах. А это дело не одного дня; нужно просить на протяжении всей жизни, и дано будет после смерти. Но это определенно, что будет дано, ведь я построил храм, я служу господу, я молюсь; можно видеть, как даже зимой в мокрых одеждах...» Считается особым качеством приверженности дрожать в мокрых одеждах. Мое же мнение таково, что когда дрожишь, пение идет лучше. Начинаешь кричать, чтобы забыть о дрожи.

Я сказал: «Мое мнение относительно этого несколько иное, но я не стану рассказывать вам о нем. Я хотел бы узнать только одну вещь, поскольку мой дедушка все время говорит: "Они всего лишь трусы; этот Баладжи трус. Понапрасну тратятся три часа каждый день, а жизнь ведь так коротка; он трус"».

Он сказал: «Твой дедушка говорит, что я трус?»

Я сказал: «Я могу привести его».

Он сказал: «Нет, не приводи его в храм, это будет ненужным беспокойством, - но я не трус».

Я сказал: «Хорошо, мы посмотрим, трус вы или нет».

Позади его храма было то, что в Индии называется акхара, место, где люди обучаются борьбе, выполняют упражнения, борются в индийском стиле. Я, бывало, ходил туда, - это место было как раз позади храма, бок о бок с храмом, — и все тамошние борцы были моими друзьями. Я попросил троих из них: «Сегодня вечером вы должны помочь мне».

Они сказали: «Что нужно делать?»

Я сказал: «Мы должны взять койку Баладжи, - он спит вне дома, — мы должны просто взять его койку и поставить ее над колодцем».

Они сказали: «Если он вскочит во сне или что-нибудь случится, он может упасть в колодец».

Я сказал: «Не беспокойтесь, колодец не глубокий. Я прыгал в него много раз — это не так глубоко и не опасно. И, насколько я знаю, Баладжи не станет вскакивать. Он будет кричать со своей койки; сидя на койке, он будет просить своего Баладжи: "Спаси меня!"»

С трудом я уговаривал этих троих: «Вам ничего не нужно делать. Просто один я не смогу перенести эту койку, вот я и прошу вас, вы ведь сильные люди. Если он проснется по дороге, трудно будет добраться до колодца. Я подожду вас. Он отправляется спать в девять часов, к десяти улица пустеет, а одиннадцать - самое подходящее время. В одиннадцать мы можем перенести его»

Удалось уговорить только двоих, одного уговорить не удалось, поэтому нас было только трое. Я сказал: «Это трудно. Одна сторона койки... и если Баладжи проснется...» Я сказал: «Подождите, я позову своего дедушку».

И я сказал дедушке: «Вот мы что собираемся сделать. Можешь ты немножечко помочь нам?»

Он сказал: «Ну это уже слишком. Нужно набраться нахальства, чтобы просить своего собственного дедушку сделать такое с этим бедным человеком, который никому не причинил никакого вреда, если не считать, что кричит по шесть часов в день... но мы к этому привыкли».

Я сказал: «Я пришел не для того, чтобы спорить об этом. Вы просто придите, а тогда я обещаю давать вам все, что вы захотите, в любое время; что вы скажете, то я и сделаю. Но для этого дела вам нужно бы прийти, и это совсем не слишком - пройти-то надо всего несколько метров, но так, чтобы не разбудить Баладжи».

И он пришел. Вот почему я говорю, что он был редким человеком - ему было ведь семьдесят пять! Он пришел. Он сказал: «Хорошо, пусть у нас будет и такое переживание, посмотрим, что получится».

Увидев моего дедушку, эти два борца собрались сбежать. Я сказал: «Подождите, куда же вы?»

Они сказали: «Твой дедушка идет».

Я сказал: «Это я привел его. Он будет четвертым. Если вы сбежите, я окажусь в затруднении. Моему дедушке и мне не справиться. Мы можем унести его, но он проснется. Вам не нужно беспокоиться».

Они сказали: «Ты уверен в своем дедушке? - они ведь почти одного возраста; они могут быть друзьями, и могут возникнуть какие-нибудь неприятности. Он может рассказать про нас».

Я сказал: «Я здесь, мне он не может причинить никаких неприятностей. Так что не бойтесь, для вас никаких неприятностей не будет, он не знает даже ваших имен и ничего о вас».

Мы отнесли Баладжи и поставили его койку над маленьким колодцем. Один он принимал здесь омовения, и время от времени я прыгал в этот колодец, против чего он очень возражал, — но что он мог поделать? Однажды я спрыгнул в него, он должен был что-то сделать, чтобы вытащить меня. Я сказал: «Что вы можете сделать? Единственное - вытащить меня отсюда. А если вы потревожите меня, то я буду прыгать сюда каждый день. А если вы расскажете моей семье, то я начну приводить сюда своих друзей и прыгать вместе с ними. Поэтому давайте оставим это в секрете между нами. Вы можете принимать омовение снаружи, а я внутри; никакого вреда нет».

Это был очень маленький колодец, поэтому койка совершенно спокойно разместилась над ним. Потом я сказал дедушке: «Вам лучше уйти, потому что если вас схватят здесь, то весь город решит, что это уже слишком».

А потом мы начали издалека бросать в него камешки, чтобы разбудить его... ведь если он не проснется, он может начать поворачиваться и тогда упадет в колодец, и случится что-нибудь нехорошее. В тот момент, когда он проснулся, он издал такой вопль! Мы уже слышали его голос, но это!.. Собрались все соседи. Он сидел на койке и говорил: «Кто сделал это?» Он дрожал, трясся и был совершенно испуган.

Люди сказали: «Слезайте хотя бы с этой койки. Потом посмотрим, что случилось». Я был там же в толпе, и я сказал: «В чем дело? Вы могли бы позвать своего Баладжи. Но вы не позвали его, вы издали вопль и забыли все о своем Баладжи. Всю свою жизнь по шесть часов в день вы упражняетесь...»

Он посмотрел на меня и сказал: «Это тоже секрет?»

Я сказал: «Теперь есть уже два секрета, которые вы должны хранить. Один вы уже храните многие годы. Теперь это второй».

Но с этого дня он прекратил свои трехчасовые крики в храме. Я был озадачен. Все были озадачены. Он прекратил свои омовения у этого колодца и просто забыл об этих трех часах утром и трех часах вечером. Он договорился со служителем, чтобы тот приходил каждое утро совершить небольшое поклонение, вот и все.

Я спросил его: «Баладжи, что случилось?»

Он сказал: «Я сказал тебе неправду, что не боюсь. Но в ту ночь, когда я проснулся над колодцем, - тот визг был не мой». Это можно было назвать первобытным визгом. Он не принадлежал ему, это совершенно точно. Вопль вышел, должно быть, из глубочайшего его подсознания. Он сказал: «Этот вопль дал мне понять, что я действительно испуганный человек и все мои молитвы - не что иное, как попытки убедить Бога спасти меня, помочь мне, защитить меня».

«Но ты истребил все это, и то, что ты сделал, было хорошо для меня. Я покончил со всей этой чепухой. Всю свою жизнь я мучил соседей, и продолжал бы мучить, если бы ты не сделал этого. Теперь я осознал, что боюсь. И я чувствую, что лучше признать свой страх, потому что вся моя жизнь была бессмысленной и страх мой все тот же».

Лишь в 1970 году в последний раз я вернулся в свой город. Я обещал матери, моей матери, что когда она будет умирать, — она взяла с меня это как обещание, - я приду. И вот я приехал. Я ходил по городу, чтобы встречаться с людьми, и увидел Баладжи. Он выглядел совершенно другим человеком. Я спросил его: «Что случилось?»

Он сказал: «Тот вопль полностью изменил меня. Я начал жить страхом. Хорошо, если я трус, значит я трус; я не несу за это ответственности. Если есть страх, есть страх; я родился с ним. Но мало-помалу, по мере того, как признание этого углублялось, страх исчезал, исчезала трусость».

«Я избавился от этого служки из храма, потому что если не была услышана моя молитва, то как может быть услышана молитва служки... служки, который каждый день обходит тридцать храмов?» - ведь в <