Пища для ума. Съел - и порядок?

Иные лекарства опаснее болезней.

Сенека

Мечта многих студентов - магическая таблетка, которую можно было бы проглотить накануне экзамена и тем самым моментально нагрузить голову необходимыми знаниями в полном объеме.

Люди, не чуждые фантазии, но более здравомыслящие, отдают себе отчет в побочных эффектах такой инъекции. Не секрет, что изрядная часть знаний, преподаваемых в процессе обучения, рискует остаться никогда не востребованной. Поэтому радикальный фантастический способ усвоения чреват опасной перегрузкой. Уж коли мечтать о магической таблетке, то на пару с антидотом, с помощью которого по получении вожделенной пятерки можно было бы враз стереть из памяти ненужный излишек информации.

Самые здравомыслящие не тешат себя фантазиями и полагаются на традиционные источники усвоения. Но и они в стрессовой предэкзаменационной обстановке иной раз подумывают о каких-то стимулирующих средствах, которые позволили бы обострить восприятие, внимание и память и тем самым способствовать усиленной умственной работе. При этом изобретательность большинства дальше кофе не идет. Но многие дают себе зарок в будущем заняться наконец самосовершенствованием. Ведь профессиональные психологи на все лады расхваливают разработанные ими тренинги интеллекта, всевозможные мнемические приемы, рациональные способы восприятия и обработки информации, освоение которых обещает превратить любого троечника если не в Спинозу, то уж по крайней мере в отличника.

Разработчики таких приемов с особым энтузиазмом рекламируют их общедоступность и компактность - невероятный прогресс якобы достижим за несколько недель, а то и дней. Скептики, однако, предостерегают от иллюзий - магической таблетки не существует, как не бывает и ее "психологических" аналогов. И это, пожалуй, даже хорошо. Ведь если бы столь радикальные средства существовали на самом деле, последствия их применения могли бы быть далеко не однозначно положительны.

Американский писатель Кристофер Энвилл один из своих научно-фантастических рассказов назвал "Небывалый расцвет интеллекта". В нем он повествует о том, как в недалеком будущем некая фармацевтическая фирма, экспериментируя со стимуляторами мозговой активности*, изобретает замечательный препарат, невероятно повышающий аналитические способности. Опробованный поначалу предприимчивыми студентами (следствие - потрясающий рост академической успеваемости), препарат быстро завоевывает широкую популярность, его начинают с энтузиазмом потреблять все - от дворника до министра. Результат плачевен - общество, состоящее из одних философствующих умников, оказывается абсолютно нежизнеспособно. И ради спасения человечества фирма приступает к срочному созданию анти-средства, которое позволило бы нейтрализовать чудовищный эффект массового интеллектуального роста.

*Интерссно, что именно в этом качестве - как стимулятор мозговой активности - исследователями фармацевтической фирмы "Сандоз" был более полувека назад синтезирован печально знаменитый ЛСД.

"Фантастика!" - иронично усмехнется читатель. И будет не прав! Ибо то, что можно было назвать фантастикой еще четверть века назад, в наши дни обретает черты пугающей реальности. Революция в сфере совершенствования когнитивных способностей на самом деле уже свершилась. Просто это была своего рода "тихая" революция, которой почему-то не придала значения научная общественность, в частности психологическая. А ведь именно психологам следовало бы уделить этой проблеме особое внимание. И не столько потому, что открытие химической панацеи рискует лишить их привычного заработка в виде всевозможных тренинговых манипуляций. Дело в том, что на повестку дня поставлен серьезнейший вопрос - отчасти психологический, но во многом и философский, этический - о целесообразности столь радикального совершенствования, о его допустимых пределах и возможных издержках.

К этой проблеме привлекает внимание публикация в одном из июньских номеров газеты "Крисчен Сайнс Монитор". В наших краях это авторитетное издание не очень популярно, и проблемная статья исключительной важности рискует остаться не замеченной. Поэтому далеко нелишне уделить ей особое внимание.

Научный обозреватель газеты Грегори Лэмб называет конкретные препараты, потребление которых с целью психологического самосовершенствования приняло в последние годы массовый характер. Так, препарат Риталин, первоначально разработанный для лечения синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ), в настоящее время широко принимается лицами, вовсе не страдающими этим синдромом. Основные его потребители - те же студенты, по мнению которых препарат способствует концентрации внимания в период предэкзаменационной подготовки. Каков может быть долгосрочный эффект такой самодеятельности, пока неизвестно.

Аналогично, лекарственный препарат Модафинил был разработан для лечения нарколепсии - довольно редкого заболевания, которое в частности выражается в неодолимой дневной сонливости. Сегодня это средство широко используется совершенно здоровыми людьми с простейшей целью - взбодриться, преодолеть переутомление, поддержать необходимый уровень активности в ходе напряженных будней.

Автор статьи указывает также и на некоторые безмедикаментозные, но не менее экзотические приемы. Всего несколько лет назад магнитная стимуляция черепной коробки находила ограниченное применение в лечении депрессии. Сегодня доказано, что таким способом можно временно повысить способности к решению задач. Остается только догадываться, что будет, когда соответствующий прибор (кстати, не такой уж сложный и дорогой) будет выброшен на рынок прагматичными предпринимателями.

Грегори Лэмб обошел вниманием еще один препарат, достоинства которого стали предметом обсуждения сотен публикаций в западных изданиях. Это совсем не известный в наших краях Прозак - сильнейший антидепрессант, ныне затмивший на Западе своей популярностью знаменитую Виагру. Психологи про Прозак почти не пишут -наверное, от благоговейного ужаса. Массовое распространение этого препарата в США и Западной Европе уже привело к снижению спроса на психотерапевтические услуги - зачем вести долгие дорогостоящие разговоры, когда для избавления от душевных невзгод достаточно таблетки?

Лэмб задается резонным вопросом: не стоим ли мы на пороге новой эры в развитии человечества, когда человеческие возможности могут быть расширены безгранично? Какие перспективы открывает перед нами "незамеченная революция"? И не таится ли тут опасность катастрофы, по сравнению с которой катастрофы техногенные покажутся сквозняком?

На первый взгляд, открывающимся возможностям можно только порадоваться. Чем может быть плоха возможность быстро и легко стать находчивее, сообразительнее, раскованнее или внимательнее? Разве плохо иметь средство избавления от беспокойства, гнетущих мыслей и тягостных воспоминаний? К тому же человек всегда стремился повысить свои возможности, усовершенствовать себя - будь то простая чашечка кофе "для бодрости" или косметическая операция для улучшения внешности.

Но в этом-то всё и дело, что добиться, скажем, большей физической силы можно либо за счет долгих, нелегких, утомительных упражнений, либо... с помощью допинга, который в ответственный момент подстегнет все резервы до предела. А ведь борьба с допингом на спортивной арене ведется не только потому, что это - нечестное средство достижения победы. Допинг - это еще и чудовищный удар по организму, его сознательное и далеко небезопасное перенапряжение, чреватое катастрофическими последствиями.

Не с той ли самой проблемой сталкиваемся мы и в сфере стимулирования когнитивной сферы? Не слишком ли неосмотрительно посягаем мы на пределы, установленные для нас природой? Не окажется ли плата за психологический прогресс еще более дорогой, чем за прогресс технический?

"Мы получаем всё новые средства усиления наших способностей, или, иными словами, радикального изменения самих себя. - пишет М. Фарах, директор Центра когнитивной нейронауки при Университете шт. Пенсильвания. - Но при этом мы не должны забывать об этической стороне таких изменений".

Настораживает и то, что, как в случае с Риталином, подобные средства как правило бывают получены первоначально как лекарства. Нужны ли здоровому лекарства?

Для психологов это вопрос отнюдь не праздный. Подобно тому, как фармацевтические концерны заинтересованы пичкать своей продукцией 100% населения, так и разросшееся племя практических психологов настаивает на необходимости терапии (не будем забывать, что терапия - значит "лечение") для всех и каждого. В ответ на заявление о том, что психологическое консультирование и тем более терапия вам не требуются, вам скорее всего будет поставлен диагноз "нарциссизм" со многими отягчающими подробностями. Скепсис в отношении тренингов личностного роста будет объяснен вашими же личностными проблемами, в которых вы не желаете себе признаться.

Вспоминается еще одно литературное произведение, герой которого, олигофрен, после экспериментальной операции на мозге стал умнеть на глазах. Вскоре после операции руководитель проекта представляет подопытного пациента своему коллеге.

- А это, Гарри, доктор Шварц, психотерапевт. Ты можешь обращаться к нему с любыми своими проблемами.

- Но у меня нет проблем.

- Поверь, по мере того, как ты станешь умнеть, они у тебя обязательно появятся!

Этого мы для себя хотим?

Стоит также обратить внимание, что бедный Гарри, испытав невероятный взлет интеллекта, в один прекрасный момент начинает стремительно деградировать. Предшествующий опыт на животном подсказывает, что исход предстоит летальный.

"Фантастика!" - скажет читатель. Не будем, однако торопиться с таким суждением. Ибо на наших глазах фантастика становится реальностью.

Что написано на лице

Эта теория представляет в психологии то же, что и весьма известная теория в физике, объясняющая свет северного сияния блеском чешуи селедок.

Г. К. Лихтенберг

Одно из древнейших свойств человеческой натуры - стремление извлекать из очевидной информации ее скрытый смысл. Вероятно, это свойство культивировал в себе еще первобытный охотник, научившийся воспринимать примятую траву или сломанную ветку как признак близкой добычи или, наоборот, опасности. Во все времена люди стремились отыскать глубинную подоплеку наблюдаемых явлений, узреть во внешних чертах внутреннюю сущность. Так формировались многочисленные житейские представления, составляющие основу искусства "разбираться в людях".

Наблюдая окружающих людей, человек постепенно учился сопоставлять внешние черты и внутренние свойства. В большинстве случаев люди ограничивались констатацией подмеченных сочетаний, выводя из разрозненных наблюдений широкие обобщения, которые постепенно закреплялись в обыденном сознании. Позднее стали предприниматься попытки объяснения выявленных сочетаний. Однако и прежде, и теперь такое теоретизирование как правило далеко от подлинной научности и сводится к весьма произвольным толкованиям. Во всем многообразии подходов к проблеме внешнего и внутреннего по сей день преобладают житейские обобщения, подкрепляемые псевдонаучными рассуждениями. Конечно, предпринимаются попытки внести элементы научности в эту сферу, но их результаты пока скромны. О современном состоянии разработки этих проблем можно судить по нескольким изданиям, предназначенным для широкого круга читателей. Книг такого рода в последние годы издано несколько десятков, но для большей наглядности нами отобраны наиболее типичные примеры.

Книга Роберта Уайтсайда "О чем говорят лица" выпущена издательством "Питер" в серии "Сам себе психолог". На самом деле она имеет весьма отдаленное отношение к психологии, если не сказать - никакого. Перед нами работа, выполненная в русле классической физиогномики с использованием основного приема этой "науки" - выведения обобщения из разрозненных наблюдений. Фактически автор идет тем же путем, который уже истоптан сотнями предшественников - от древнекитайских толкователей до Иоганна Лафатера. Достижение автора - его собственная версия интерпретации. Книга подразделена на множество мелких глав, каждая из которых посвящена проявлению в чертах лица того или иного психологического качества (упорства, отзывчивости, жадности и т.д.). Характерная цитата: "Большие глаза говорят о впечатлительности и эмоциональности, а полные, крупные губы - о щедрости и широте натуры". И так - все полтораста страниц. Без малейшего намека на объяснение выявленных сочетаний.

Вне сомнения, автор изрядно потрудился, анализируя свои многочисленные наблюдения. Но где гарантия того, что его наблюдения достоверны, а анализ объективен? При том, что каждое утверждение автора может быть подкреплено реальными примерами, нет никакой уверенности в том, что выявленные им закономерности универсальны. Остается только принять его позицию на веру, как верят иные из нас расхожим формулам: "горбоносые агрессивны", "рыжие коварны" и т.п.

Как рождаются такие "телесно-психологические уравнения", давно известно. Первоначально наблюдателю на единичном конкретном примере бросается в глаза сочетание некой ярко выраженной внешней черты и определенного психологического свойства. Это отдельное наблюдение может быть вполне достоверно. Например, перед нами некий рыжеволосый субъект, в поведении которого явно проявляются недобрая хитрость, ехидство и злопамятство. Не исключено, что при столкновении с еще одним рыжеволосым обнаружится аналогичное сочетание, хотя отмеченные психологические особенности могут быть выражены в иной степени. При этом мера выраженности психологических черт и индивидуальные особенности их формирования и проявления отступают для наблюдателя на второй план, главное - их наличие в сочетании с внешним соматическим признаком. Основа обобщения заложена. Требуется лишь еще пара примеров в подтверждение выявленной зависимости. Отыскать еще пару рыжих не составит труда. А при намеренной установке на изобличение их коварства и эта задача решается в два счета. Недобрые "задние мысли" иной раз появляются у любого человека, и, если сконцентрироваться на их фиксации, то приговор рыжим предрешен. (Коварные шатены, блондины и брюнеты отдыхают. На этот раз они в поле зрения не попали.)

При этом упускается из вида принципиальное отличие стабильных поведенческих характеристик от ситуативных. Дабы выяснить, является ли некоторая особенность постоянно присущей индивиду или она проявилась как естественная, но в целом нехарактерная для него реакция на определенные обстоятельства, надо либо наблюдать человека продолжительное время в разнообразных обстоятельствах, либо подвергнуть его процедуре личностной диагностики. Излишне говорить, что ни то, ни другое не делается.

По сути дела, перед нами еще одна коллекция житейских обобщений, которые, возможно, отчасти достоверны, но в основном вызывают сомнения.

Односторонность такого подхода станет очевидна, если мы попробуем поменять местами части "уравнения". В самом деле, все физиогномические приемы суть трактовки внешних черт. А если попробовать наоборот - по развернутой психологической характеристике конкретного человека попытаться хотя бы приблизительно воссоздать его внешний облик. Заинтересованный читатель может выполнить это нехитрое упражнение с помощью ориентиров, предложенных Р.Уайтсайдом. Пускай кто-то, представив своего конкретного знакомого, обозначит его наиболее выраженные черты характера. Другому остается только подставить соответствующие внешние признаки. Можно не сомневаться, что сложившийся таким образом портрет будет сопоставим с реальным образом не более, чем процентов на двадцать.

Совершенно очевидно, что в своих изысканиях мистер Уайтсайд продвинулся не дальше Лафатера и в той же мере уязвим для критики.

Гораздо более серьезная попытка предпринята нашими соотечественниками Е.С.Вельховером и Б.В.Вершининым. В своей объемистой (свыше 300 страниц) книге "Тайные знаки лица" они попытались представить максимально полный свод знаний по данной проблеме - начиная от наивных изысканий древних толкователей и вплоть до современных данных иридодиагностики. Из этой книги можно почерпнуть интересные сведения о воззрениях Чезаре Ломброзо и Эрнста Кречмера, о тесте Сонди и уникальном методе психотерапевта Назлояна... Вас интересует астрологический подход в физиогномике? С помощью ярких иллюстраций авторы продемонстрируют вам, чем тип Урана отличается от типа Сатурна. Интересуетесь соционикой? Перед вами полный набор соответствующих типов; рассмотрите иллюстрации и узнаете, что, например, В.Жириновский относится к типу "Гамлет", а Р.Рейган - к типу "Штирлиц". Авторы подскажут, как распознавать скрытые недуги по радужной оболочке глаза или по высунутому языку. Медики подтвердят, что это весьма достоверные наблюдения. Но кто подтвердит достоверность древнекитайской схемы интерпретации родинок?

Таким образом, перед нами полное "лукошко", в которое усердные авторы сложили все, что удалось отыскать в самых разнообразных источниках. Как разобраться во всем многообразии этого материала? Никаких рекомендаций авторы не дают, вероятно, полагая, что любая трактовка небезосновательна и достойна внимания. Но если верить каждому слову, напечатанному в этой книге, это приведет к каше в голове. Книгу небезынтересно прочитать, чтобы узнать, кто что сказал - от самых завиральных фантазий до вполне серьезных изысканий. Вот если бы еще разобраться, как одно отличить от другого!

Такого вопроса не возникает при столкновении со следующей книгой - "О чем говорят ваши ноги". Книга Имре Сомоди также издана в серии "Сам себе психолог", однако к психологии имеет не большее отношение, чем астрология к астрономии. Человеческую ступню фантазия автора превращает в проекцию чакр. Вы не знаете, что это такое? Как психолог вы ничего не потеряли, ибо в психологии такого понятия просто нет. А может быть вы досконально изучили восточную "теорию" психоэнергетики? Но тогда правильно ли вы выбрали профессию, занявшись психологией?

Имре Сомоди не без доли самолюбования утверждает: "Большинству людей, чьи ноги подвергаются анализу, свойственна одна и та же реакция: "Как вы можете так много знать обо мне, если мы никогда не встречались?" Обычно люди так же реагируют на слова астрологов и хиромантов". Действительно, теплая получается компания. Вот только психологи к ней не принадлежат.

Книга Гленна Вилсона и Криса Макклафлина "Язык жестов - путь к успеху" - пример совсем другого рода. Она посвящена невербальному поведению, исследованием которого занимались Майкл Аргайл, Роберт Меграбян и другие серьезные психологи. (Хотя сам предмет их изысканий, бывало, и порождал упреки в "популярщине".) Собственно говоря, это не оригинальный труд, а добросовестный реферат данных, полученных вышеупомянутыми исследователями. Авторы лишь позаботились о том, чтобы в чисто американской манере изложить тезисы психологии невербального поведения в прикладном аспекте - ради достижения успеха в социальных контактах. Лаконичность изложения и сугубо прагматическая ориентация порождают риск поспешных и чересчур прямолинейных трактовок, от чего авторы даже не заботятся предостеречь.

По прочтении книги остается впечатление, что в невербалике все ясно, однозначно и недвусмысленно. Во избежание этой иллюзии хочется пожелать по-настоящему заинтересованному читателю черпать информацию из первоисточников, а не из рефератов. Если же знакомиться с серьезными теориями по их поп-версиям, то перестаешь отличать науку от псевдонауки и либо веришь в то и другое без разбора, либо не веришь ни во что. А разница все-таки есть!

Ну и шутки у вас, джентльмены!

Ни в чем не проявляется так характер людей, как в том, что они находят смешным.

И. Гёте

Столетие назад, в 1905 году, увидела свет знаменитая книга Зигмунда Фрейда "Остроумие и его отношение к бессознательному", положившая начало психологическим исследованиям юмора и смеха. Вообще-то о природе комического задумывались многие мыслители и задолго до Фрейда, среди них Платон и Аристотель, Кант и Юм. Фрейд же был первым ученым, кто подверг смех подлинно психологическому анализу. Сам будучи, по воспоминаниям современников, далеко не жизнерадостным человеком, Фрейд увлеченно коллекционировал анекдоты, тонко подмечал комизм и иронию в литературных произведениях (из этого обширного материала сложилась иллюстративная часть его книги). Новаторская работа Фрейда не сразу была оценена по достоинству. Подобно тому, как "Толкование сновидений" некоторыми рецензентами было поначалу огульно приравнено к вульгарным сонникам, так и "Остроумие" заслужило немало упреков в несерьезности.

Обыватели и ученые-естественники удивительно единодушны в своем предубеждении - предметом научного исследования могут быть только "серьезные" материи вроде молекулярного строения вещества или законов механики. Психологи, которых интересует всевозможные проявления человеческой природы вплоть до самых банальных и житейских, тут постоянно оказываются уязвимы для критики. Иногда, правда, небезосновательной.

Научный статус фрейдистского учения до сего дня остается дискуссионным, однако нельзя не признать, что подоплека многих душевных явлений подмечена отцом психоанализа довольно точно. По крайней мере, фрейдистская трактовка остроумия на долгие годы послужила основой психологических исследований этого феномена. Анализируя строение анекдотов, Фрейд объяснял их привлекательность тем, что они выражают некий скрытый смысл, который наша внутренняя цензура (позднее отождествленная им с Супер-Эго) не позволяет выразить непосредственно. Реакция смеха облегчает человеку выражение этого скрытого смысла. Поэтому анекдот может выступить в качестве компенсатора, позволяющего защититься от негативных эмоций. Причину воспроизведения анекдотов с сексуальной подоплекой Фрейд объяснял как попытку рассказчика обратить на себя внимание третьего лица (которое присутствует при воспроизведении анекдота, но не является его адресатом), при этом речь шла о внимании преимущественно сексуального характера.

Эти положения породили определенную традицию отношения к анекдоту: 1) как к форме компенсации испытываемого стыда, страха, отвращения и т.п.; 2) как к способу выражения невербализуемых желаний; 3) как к способу выражения скрытого протеста (обход цензуры почти в прямом смысле - достаточно вспомнить популярные одно время "политические" анекдоты); 4) как к выражению скрытой агрессии со стороны одной социальной группы к другой. Последнее положение может быть рассмотрено как в фрейдистской, так и в адлерианской трактовке: с одной стороны, иной группе в гипертрофированной форме приписываются те слабости и пороки, в которых неприятно было бы признаться самим себе, - то есть налицо классический механизм проекции; с другой стороны, унижение и высмеивание других позволяет ощутить свое превосходство над ними и таким образом избавиться от безотчетных переживаний собственной неполноценности (если есть классы и народы крайне бестолковые и аморальные, то я как представитель другого класса или народа могу на их фоне почувствовать себя человеком весьма достойным - особенно когда иных оснований для самоуважения недостаточно).

Еще одним "общим местом" в изучении анекдота в западной психологии и социологии стало использование таких текстов для реконструкции представлений и установок определенных социальных групп, в которых эти тексты бытуют. В самом деле, то, что люди находят смешным, весьма определенно их характеризует. Эта общая закономерность кажется бесспорной, интересно было бы ее конкретизировать. И такие попытки то и дело предпринимаются с большим или меньшим успехом. А последняя благодаря современным средствам массовой коммуникации буквально прогремела на весь мир.

На заре нашего века английский психолог Ричард Вайзман из Хартфордширского университета затеял широкомасштабное исследование юмора с использованием Интернета. Помимо этого проекта Вайзману принадлежит и еще несколько весьма любопытных начинаний, которые принесли ему всемирную популярность и уже, пожалуй, позволили в некотором смысле затмить своего знаменитого соотечественника Ганса Айзенка. Конечно, только время позволит всему назвать свою цену, но уже сегодня между начинаниями двух знаменитых англичан, недавно почившего и благополучно здравствующего, можно провести явные параллели.

На протяжении своей полувековой научной карьеры Айзенк то и дело потчевал широкую общественность психологическими диковинками, эпатируя тем самым общественность научную. Позаимствовав у Юнга концепцию экстраверсии-интроверсии, он популяризировал ее в своих работах и тем самым превратил малоизвестные юнги-анские термины в обиходные житейские характеристики. Увы, популяризации нередко сопутствует вульгаризация. Так, в обыденном сознании экстраверсия стала восприниматься как большое достоинство, а интроверия, напротив, чуть ли не как болезнь. Хотя ни Юнг, ни Айзенк ничего подобного в виду не имели. Адаптировав тесты интеллекта для массового пользования, Айзенк научил всех желающих измерять свой IQ, чем вызвал бурю восторгов с одной стороны и бурю негодования с другой.

Не ограничиваясь академическими штудиями, Айзенк активно интересовался широким кругом проблем, неизменно вызывающих широкий интерес, - от политики до секса. По каждому поводу им публиковалась новая книга (плодовитости Айзенка может позавидовать любой автор), всякий раз становившаяся бестселлером. В одной из книг появилась специальная глава "Фактор счастья", предвосхитившая целое направление исследований душевного благополучия. В академических кругах эта инициатива энтузиазма не вызвала. Ведь счастье - это якобы категория ненаучная! Но тут так и хочется спросить: если наука о человеке не ставит своей задачей сделать человека счастливым, то имеет ли она вообще какой-нибудь смысл?

Особое недовольство ученых коллег вызывал интерес Айзенка к паранормальным явлениям, а также его поиски корреляции личностных особенностей со знаками Зодиака. В XX веке Айзенк долгие годы оставался одним из самых цитируемых здравствующих психологов (уступая лишь швейцарцу Жану Пиаже), но в то же время был вынужден постоянно отбиваться от упреков в популизме и вульгаризаторстве. В 1997 г. Ганс Айзенк ушел из жизни. Но свято место пусто не бывает - сегодня к нему, похоже, примеряется коллега Вайзман.

Как и Айзенк, Вайзман отдал дань увлечению непознанным. Одна из его недавних книг посвящена загадочным явлениям типа полтергейста (которым ученый, впрочем, находит вполне рациональное объяснение), другая - магии. Реакцию академических кругов нетрудно представить...

Еще одна работа Вайзмана заслуживает особого упоминания. К поднятой теме юмора она, правда, непосредственного отношения не имеет - разве лишь тем, что сама по себе весьма забавна. К тому же она служит хорошей иллюстрацией широты познавательных интересов британского психолога.

Являетесь ли вы миллиардером, премьер-министром, лауреатом международной премии? Неужели нет? А вы не задумывались - почему? По мнению Ричарда Вайзмана, все дело в том, что вы унаследовали от родителей "неудачную" фамилию и не позаботились вовремя ее сменить. А какие же фамилии носят те, кому посчастливилось достичь вершин жизненного успеха?

По подсчетам Вайзмана, фамилии большинства "хозяев жизни" начинаются на первые буквы алфавита.

За всю историю США фамилии 26 президентов страны начинались на буквы из первой половины алфавита, и лишь 16 - из второй. Еще более впечатляюще выглядят 6 из 7 фамилий премьеров "Большой семерки" (на момент публикации): Берлускони, Блэр, Буш, Ширак (Chirac), Кретьен (Chretien), Коизуми. А вот пять самых богатых людей планеты - Билл Гейтс, Уоррен Баффет, Пол Ален, Лэрри Эллисон (Allyson), Карл Альбрехт (публикуя свои наблюдения, Вайзман мог еще не знать, что самым богатым человеком Великобритании в 2003 г. признан бывший детдомовец со скромной русской фамилией Абрамович).

По мнению британского психолога, жизненный успех определяется сложением личных амбиций и благоприятных условий. К последним, в частности, относится постоянное стимулирование амбиций. А начинается оно еще в школе. В английской школе издавна существует негласная традиция рассаживать детей по фамилиям в алфавитном порядке от первых парт к последним, чтобы учителю легче было ориентироваться в классе. К тому же возглавляющих список класса чаще вызывают отвечать, а какой-нибудь близорукий Циммерман оказывается "на галерке" и о нем все забывают.

(Правда, по крайней мере одному Циммерману удалось-таки пробиться. Неказистый, безголосый внук эмигранта из России Роберт Циммерман в начале 60-х почти в одночасье стал всемирной знаменитостью, буквально создав музыкальный жанр фольк-рока. Однако, предварительно он взял себе псевдоним - Боб Дилан...)

По мнению Вайзмана, сидящие на передних партах вырастают более коммуникабельными и чаще становятся общественными деятелями, а обитатели задних парт страдают от заниженной самооценки.

Унижение "задних" продолжается и дальше: "передние" первыми гордо получают награды и дипломы, попадают списки для работодателей, возглавляют списки кандидатов на выборные должности и в итоге набирают больше голосов и предпочтений - ведь на любой список люди привыкли смотреть как на выстроенный по заслугам!

Вероятно, многие Тихоновы, Ушаковы и Яковлевы, вздохнув, согласятся с этой гипотезой. Но каково Архиповым, Борисовым или Волковым, пребывающим в скромной должности на мизерном жалованьи? Разве таких мало?

Вот и получается, что мистер Вайзман в своем стремлении к сенсации сам невольно поставил себя под удар. Еще древние говорили: "Пример - не доказательство". Да, приводимые им примеры звучат убедительно. Но разве нет примеров противоположных? Гипотеза Вайзмана, конечно, интересная. Но, что ни говори, научного доказательства она не имеет и вряд ли найдет. И звучит, увы, всего лишь как анекдот...

Что же касается непосредственно анекдотов как таковых, то они выступили материалом самого, пожалуй, известного исследования профессора Вайзмана. Хотя его собственная фамилия начинается на одну из последних букв английского алфавита (Wiseman), честолюбивых амбиций профессору не занимать - исследование было предпринято во всемирном масштабе, благо сегодня с помощью Интернета это легко достижимо. Поражает другое -исследование было предпринято на деньги, выделенные Вайзману и его команде в виде правительственного гранта. Впоследствии это вызвало немало недоуменных реплик: "Неужели британскому правительству больше не на что потратить деньги?" Сам ученый убежден, что его проект имеет огромную научную и общественную значимость. В чем же он состоит?

Завсегдатаям русскоязычного Интернета хорошо знаком сайт anekdot.ru, один из самых популярных в Сети. Он представляет собой ежедневно обновляющуюся коллекцию анекдотов, которую каждый посетитель может пополнить. Большинство же посетителей сайта просто

читают анекдоты (для некоторых это превратилось в ежедневный ритуал), имея возможность оценить каждый по пятибалльной системе. Но если русскоязычный сайт существует лишь ради забавы, англичанами его аналог был создан в исследовательских целях.

Разместив в Сети свой сайт и широко его разрекламировав (казенных денег не жалко!), Вайзман с коллегами предложили всем желающим присылать на него любимые шутки и анекдоты. Электронные письма посыпались тысячами. Правда, каждую третью шутку пришлось отбраковывать по соображениям приличий - вероятно, доктор Фрейд на небесах (или в геенне огненной?) понимающе ухмыльнулся. Остальные без малого 40 тысяч анекдотов были опубликованы на сайте с предложением их оценить. Правда, в отличие от русскоязычного аналога, посетителям предлагалось наряду с выставлением оценки еще и указать свой пол и национальную принадлежность.

Планируя свой проект, Вайзман намеревался выяснить, какого рода шутки люди находят самыми смешными. Предполагалось, что тут обязательно проявятся определенные национальные и тендерные различия. Исследователи также надеялись, что им удастся в дополнение к фрейдистским гипотезам окончательно вывести формулу юмора, с тем чтобы потом ее практически использовать - хотя для генерирования популярных шуток с помощью компьютера. После обработки свыше 2 миллионов полученных оценок первую задачу можно было считать практически решенной.

Согласно полученным данным, мужское и женское понимание юмора весьма различны. Мужчины в основном предпочитают шутки, содержащие явный или неявный агрессивный подтекст, им больше нравятся анекдоты, персонажи которых оказываются унижены. Женщины, в массе своей превосходящие мужчин лингвистическими способностями (факт давно и достоверно доказанный), предпочитают шутки, основанные на игре слов. Впрочем, как выяснилось, и им агрессивный юмор отнюдь не чужд.

По результатам сопоставления данных по разным странам наименее веселыми себя проявили канадцы - их оценки в целом были самыми низкими. Самые высокие оценки неожиданно оказались у немцев - большинство шуток и анекдотов их весьма развеселили. Что же касается содержательных предпочтений, то выяснилось: французы предпочитают циничный юмор, американцы предпочитают анекдоты, выставляющие кого-то в глупом положении, англичане, ирландцы, австралийцы и новозеландцы отдают предпочтение двусмысленностям. Русские в списке не представлены. Это и понятно - сайт англоязычный, а английский у нас хоть и изучают в школе почти поголовно, но известно с каким результатом.

По результатам голосования удалось выявить и самый смешной анекдот на свете (то есть получивший наибольшее число предпочтений). Прежде чем читать дальше, усядьтесь поудобней, дабы не упасть со стула. Правда, вряд ли от смеха. Впрочем, читайте. (Для удобства восприятия перевод анекдота несколько адаптирован к нашим реалиям).

Двое "братков" отправились на охоту. В дремучем лесу один неожиданно схватился за сердце и, закатив глаза, упал бездыханный.

Другой выхватил мобильный телефон и принялся названивать в службу спасения: Тут эта...друган мой типа окочурился. Чего мне делать?

- Не волнуйтесь! - отвечают по телефону. - Мы вам обязательно поможем! А вы уверены, что он мертв?

- Щас! - слышится в трубку. Потом раздается громкий хлопок контрольного выстрела. - Уверен!

Вы рассмеялись?

Как заметил один из коллег, если это самый смешной анекдот в мире, то вторым в рейтинге следовало бы признать ученую степень мистера Вайзмана...

Цирк, да и только!

Нас никогда не обманывают; мы обманываемся сами.

И. Гёте

"Я начал гадать по руке еще в юности, чтобы с помощью этих таинственных манипуляций поправить свое благосостояние. Когда я только начинал, я не верил в хиромантию. Но я понимал, что смогу добиться успеха, только если стану вести себя так, словно я сам верю в то, что делаю. Спустя несколько лет я твердо верил в хиромантию. Однажды ныне покойный Стэнли Джекс, профессиональный психолог, к которому я испытывал большое уважение, тактично предложил мне провести интересный эксперимент. Я должен был давать предсказания, абсолютно противоречащие расположению линий на руке. Я рискнул проделать это с несколькими клиентами. К моему изумлению и ужасу, мои пророчества, как всегда, оказались успешными. С того времени я заинтересовался теми мощными силами, что убеждают нас - и гадальщиков, и клиентов - в том, чего на самом деле быть не может".