Выдержки из бесед 1967–1971 гг. В саанене, чикмагалуре, париже, риме, гштааде, санари, марселе

 

1 Что такое эксплуатация?

2 Сон и сновидения

3 Что такое чувство близости и сочувствие?

4 Любовь, отношения и превосхождение животного внутри

5 Что такое осознавание?

6 Обусловливание и изучение

7 Сосредоточение и медитация

8 Почему секс не является частью естественного состояния

9 Почему мы моргаем?

 

 

Что такое эксплуатация?

 

У. Г. Кришнамурти: Вы лично ответственны за эксплуатацию. Пока вы ищете безопасности для самого себя, в мире не может быть безопасности. И пока вы по той или иной причине позволяете себе быть эксплуатируемыми кем‑либо, структура будет продолжать быть той же самой.

 

Сальваторе: Есть также то, что можно назвать самоэксплуатацией.

У. Г.: Вы используете кого‑то, и это эксплуатация, не важно, по какой причине. Если другой человек это позволяет, он тоже заинтересован в том, чтобы использовать вас. Таковы отношения в этом мире. Вы называете это взаимным удовлетворением. Вы удовлетворяете меня, и я удовлетворяю вас. Или вы эксплуатируете для самоудовлетворения, самовыражения. Вот что я подразумеваю под эксплуатацией – не обязательно в сфере труда, денег и прочего.

 

Сальваторе: Что же мы можем делать?

У. Г.: Что вы можете делать? Вступать в партию, основывать организацию. И все это всегда завтра. Моя идея, моя партия, и я дам вам пищу и безопасность. Другой человек также говорит то же самое, и вы все время боретесь, чтобы победить другого, тем временем бедный человек страдает, и вы позволяете ему умирать от голода.

Вы накапливаете богатство, и пока вы держитесь за то, что у вас есть, как мир может меняться? Вы ничего не хотите выпускать из рук. И так же с вашим соседом, и его соседом, и любым другим человеком. Вы думаете, что это замечательный прогресс – время от времени заниматься благотворительностью. Скажите мне, вы возражаете, если у вас что‑то отбирают? Попробуйте отобрать у кого‑нибудь безделицу вроде авторучки и увидите, что случится. Он вас убьет.

(Взрывы смеха.)

 

Сальваторе: Поверьте, я не привязан к вещам.

У. Г.: Извините, я не верю никому, кто говорит, что он не привязан к вещам, или к людям, или к чему‑то еще. Даже если вы идете и кого‑то слушаете, это только для того, чтобы что‑то получать. Вы хотите получать от этого выгоду, и такова ваша стяжательская природа. Вы хотите приносить себе пользу, совершенствовать себя, становиться кем‑то иным, чем вы есть. Вы хотите быть религиозным, святым, добродетельным. Все это – стяжательская структура внутри вас.

Человек, который приобретает знания, не слишком отличается от человека, приобретающего богатство. И то и другое – стяжательство. Поиски счастья – это стяжательство. Честное признание этого факта может что‑то дать в плане разрешения человеческой проблемы. Не иначе.

Здесь не участвует никакое коллективное действие. Это очень простой и эффективный способ вызывать изменение в структуре вашего сознания, но вместо этого вы хотите основывать организации, чтобы осуществлять изменения, хотя по существу вы не отличаетесь от того, что вы хотите изменять в мире.

 

Сальваторе: Не существует никакого действия, свободного от такой структуры?

У. Г.: Вы никогда от нее не свободны, и это ваше бремя, ваша проблема, ваша жизнь.

 

Барри: Так что проблема – в эго.

У. Г.: Эго – это конфликт. Не рассматривайте это с точки зрения религиозной или духовной оценки. Эго – это конфликт, деление в вашем сознании, вот и все.

 

Барри: Все разделено.

У. Г.: Все разделено. Такое деление представляет собой отдельность от этого механизма. Вы создали здесь отдельную сущность.

 

Барри: Это абстракция.

У. Г.: Она не реальна; она иллюзорна и вообще не существует. Вам удобно говорить – это атман, это Высшая Самость, это Брахман, и все такое. Это все домыслы ума. Как только вы принимаете ум, есть деление. И вы хотите понимать это деление с точки зрения религиозных понятий, абстракций. Это основной конфликт. Этот конфликт, это деление созданы обществом и культурой, а вы не отличаетесь от общества или культуры. Общество поместило в вас эту структуру, а вы увековечиваете ее, поскольку в ваших интересах давать ей непрерывность. Но существует ли она? Существует ли «я», центр? Если вы задаете этот вопрос, то вопрос и есть это («я», эго). Я говорю – это иллюзия; но для вас это вполне реальная вещь.

Так как же понимать это основное не согласно психологам, какому‑то святому человеку или гуру? Вы можете посылать их всех подальше, если у вас хватит смелости. Готовы ли вы сами понимать для себя, что все это такое?

 

Барри: В чем конфликт, если общество – это структура внутри тебя?

У. Г.: А вы на нее смотрели? Посмотрите на нее и узнайте.

 

Барри: Как вы говорите, общество ищет непрерывности через меня и я являюсь обществом.

У. Г.: Общество заинтересовано в непрерывности и не хочет изменяться, если его только не вынуждают обстоятельства. Поэтому вы движетесь как крабы – роете нору и остаетесь там, пока вас не выгоняют из нее обстоятельства. По существу вы не хотите меняться. Там нет ничего, кроме идей, мертвечины, передаваемой от поколения к поколению, и это инерция мысли, непрерывность.

 

Барри: Как это мы упустили такую простую вещь в истории?

У. Г.: Она простая, но вы делаете ее трудной своим отказом меняться. То, что я описываю, – это ваше, а не только мое состояние. Это состояние – отсутствие движения мысли, ищущей там непрерывности.

 

Барри: Так что мы не меняемся и живем в своем неестественном состоянии как животные.

У. Г.: Мы не становимся людьми, мы все еще подобны животным. И поскольку мы не признаем тот факт, что мы подобны животным, мы все время уходим от того состояния, потому что хотим быть ангелами, божественными – но ангелы не существуют, кроме как в виде идеи, мифа. Несмотря на всю вашу борьбу, на все эти столетия цивилизации, вы не продвинулись ни на шаг.

 

Барри: Несмотря на Моцарта, Шекспира...

У. Г.: Несмотря на все, на все ваши так называемые достижения, культура увековечивает животное, пытаясь менять чуть‑чуть здесь, чуть‑чуть там.

 

Барри: Идея, что человек – это Бог, представляет собой миф. И это – эксплуатация.

У. Г.: Да, все это – эксплуатация. На самом деле то, что там есть, это не животное; вы стали человеческим существом. Вы далеко продвинулись в процессе эволюции. Но проблема в том, что вся ваша энергия тратится на достижение несуществующей цели. Ваши моральные абсолюты и высшие идеалы не существуют; это только выдумки ума. И именно это движение делает для вас невозможным быть тем, что вы есть на самом деле.

 

Барри: Так что мы не можем не быть тем, что мы есть, и, тем не менее, пытаемся быть кем‑то еще.

У. Г.: Именно это порождает конфликт. Это структура и это то, как вы пришли к тому, чем вы являетесь сегодня. Но вы недовольны, вы не в ладу с тем, чем вы являетесь сегодня, и потому пробуете то, другое и третье, чтобы что‑нибудь с этим делать. Вас учат йоге, медитации, и иногда они дают какие‑то результаты. Но это подобно резинке, которую вы растягиваете, и потом оно возвращается к своему первоначальному состоянию.

 

Барри: Почему оно должно возвращаться?

У. Г.: Оно должно, такова его природа. Вы пытаетесь контролировать то, над чем у вас нет никакой власти. Это все равно что пытаться задерживать дыхание, и вы задыхаетесь. Так что нет ничего, что бы вы могли с этим поделать, и это первое, что вы должны понимать и принимать.

 

Барри: Но мы не можем это игнорировать.

У. Г.: Вы этого не делаете, а потом приходит какой‑то святой человек и говорит, что вы можете это контролировать, вы можете что‑то с этим делать, вы можете становиться добродетельным, святым, Буддой, Иисусом, Аллахом. И вы снова играете все в туже старую игру.

 

Барри: Где имеется непрерывность?

У. Г.: Когда вы видите женщину и распознаете ее как «женщину» и то, что она может вам давать, то что это, кроме непрерывности вашего «я»? Внутри вас всегда есть что‑то нарастающее, и вы постоянно чего‑то добиваетесь, будь то секс, удовольствие, отношения или безопасность, какая‑то новая идея или новый опыт, – это и есть непрерывность. Это не что‑то мистическое, вы сами можете это видеть. Есть только ощущения, достигающие вас одно за другим в течение всего времени, и вы интерпретируете их как «хорошие», «плохие», «приятные», «отвратительные» и так далее, и это – непрерывность. Это ваше повседневное существование, не так ли?

Я говорю, что все верования и практики дают непрерывность этой структуре. Что происходит, если вы уничтожаете эту структуру? Вы думаете, что станете слабоумным, ненормальным или безумным, и вы боитесь. У вас не хватает смелости, вы только говорите о ней. Если у вас хватает смелости прекратить то движение, структура рушится, и тогда вы становитесь тем, что вы есть на самом деле. Это естественное состояние, и жизнь там выражает себя по‑своему – и это будет ваш путь, нечто уникальное, не сравнимое ни с чем.

 

Сон и сновидения

 

У. Г. Кришнамурти: Для меня не существует такой вещи, как сон. Нет деления между сном, бодрствованием и сновидением. Это все одно состояние сознания; чистое сознание. Другие говорят, что я сплю три или четыре часа, и тело полностью отдыхает. И я не снови‑жу, поскольку переживаю все целиком и полностью.

Почему я не нуждаюсь в сновидениях? Потому что я не избирателен в том, на что я смотрю или что слушаю. Я полностью предоставляю ощущения самим себе и не манипулирую ощущениями, чтобы что‑то из них получать. Я полностью поглощен тем, что есть вокруг меня, и это единственный мир, который для меня существует в тот конкретный момент времени.

В то же время вы хотите смотреть на что‑то красивое и слушать что‑то хорошее и отсекаете девяносто девять процентов того, что есть. Но фотокамера и магнитофон внутри вас записывают все, и когда тело отдыхает, ум становится активным и показывает все эти вещи, и это и есть сновидение. Вы ничего не переживаете полностью.

Психиатры говорят вам, что вы должны спать, чтобы сновидеть[31]. Но это неверно в отношении этого состояния бытия. Так что я не сплю и не вижу снов. Поскольку в том состоянии ты открыт, ты не блокируешь никакие ощущения и не интерпретируешь их как хорошие, плохие или какие‑то еще. Все эти ощущения бомбардируют тебя, и у тебя нет никакого выбора. Когда тело устает или не имеет возможности быть активным, оно самостоятельно входит в состояние отдыха – в нем изменяется обмен веществ, и ты входишь в состояние, подобное тому, какое бывает, когда тебе дают наркоз. Перед тобой как будто опускается своего рода занавес, и ты не знаешь, на что ты смотришь; ты остаешься в таком состоянии в течение какого‑то времени. Это и есть отдых.

У тебя два вида функционирования: активность, составляющая часть жизни, и отдых; и это непрерывно происходит все время. Возможно, именно поэтому йоги называют это состоянием самадхи. Ты полностью выключен, это подобно смерти, физической смерти, даже твое дыхание замедляется, и никто не знает, что тогда происходит. А потом ты возвращаешься, поле готово, и ты готов воспринимать все, что угодно.

 

Спрашивающий: Есть ли «я» в глубоком сне?

У. Г.: Это идея веданты, которую они заложили в наши головы, – идея, что в глубоком сне тебя нет.

Ладно, посмотрим, так ли это. После так называемого глубокого сна ты просыпаешься и спрашиваешь себя – был ли я или нет. Ты несомненно был до сна и есть после сна. Почему ты задаешь этот вопрос? Ты предполагаешь, что тебя не было во время глубокого сна. Когда тебя нет после глубокого сна, только тогда ты можешь говорить, что тебя не было в глубоком сне. Если бы тебя действительно не было во время сна, тебя бы не могло быть сейчас.

 

 

Что такое чувство близости и со‑чувствие?

 

У. Г. Кришнамурти: Чувство близости – это не что‑то такое, что идет отсюда и течет в направлении какого‑то отдельного человека, но то, что на тебя действует все, что там есть. Вот что такое чувство близости. На тебя действует все, потому что здесь нет никаких границ, ничего, чтобы тебя защищать.

На днях этот приятель говорил, что я посинел от того, что он был очень сердит. Вот так на тебя действует все окружающее.

Вот здесь (ближе к правой стороне груди) есть то, что называется вилочковой железой (тимусом). Именно здесь вы переживаете чувства – не эмоции, как вы их понимаете, это нечто физическое. Это случилось в Индии. Однажды вечером я услышал дикие вопли ребенка, доносящиеся с заднего двора, и меня потянуло туда. Я увидел мать, бьющую своего ребенка. Она совершенно обезумела и била ребенка так сильно, что он почти посинел. Я просто не мог пошевелиться. Ты ребенок и ты – мать, и ты не знаешь, кто из них ты и за кого содрогается твое сердце. Здесь есть одно непрерывное движение. Я тоже был частью этого, и потом я обнаружил все эти отметины на своей спине. Это возможно потому, что сознание не может делиться. Все, что происходит там, воздействует на тебя – это чувство близости, понимаете? Здесь не может быть речи о том, что ты кого бы то ни было осуждаешь; ситуация оказывается такой, и потому на тебя это воздействует. На тебя воздействует все, что там происходит.

Это и есть чувство близости, со‑чувствие. Терпеть и страдать; скорбь и жалость, возбуждаемые несчастьями другого. Это не вопрос практики симпатии или доброты.