Все дети хорошие и их родители тоже

Когда я говорю: «Все дети хорошие — и их родители тоже», некоторые люди, возможно, несогласно покачают головой. Как это возможно?

Это высказывание заходит слишком далеко. Оно в одно и то же время утверждает, что и мы хорошие, и что, будучи детьми, мы тоже были хорошими и остаемся хорошими до сих пор. Они говорят, что наши родители тоже хорошие, потому что и они были детьми, что они, будучи детьми, были хорошими, и, став родителями, также остаются хорошими.

Я хочу объяснить кое-что, стоящее за этой фразой, и для этого я отойду от стоящих на переднем плане суждений типа: «Но ребенок сделал то и то, и родители сделали то и то». Да, они сделали это. Но почему? Из любви.

Вывод здесь такой: каждый человек хорош, такой, какой он есть. Он хорош как раз потому, что он именно такой, какой он есть. И поэтому мы не должны беспокоиться в отношении нас самих, наших детей и наших родителей, хорошие они или нет. Но иногда наше поле зрения затемнено, и мы не видим, что мы хорошие, что дети хорошие, и что их родители хорошие. Далее я объясню вам это в перспективе.

Духовное поле

Благодаря семейным расстановкам стало ясно, что мы включены в более крупную систему, в родовую систему К этой системе принадлежат не только наши родители, братья и сестры, но и бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки и более давние предки. К этой системе принадлежат также и другие люди, которые были тем или иным образом важны для системы, как, например, прежние партнеры наших родителей или бабушек и дедушек. В этой системе всеми управляет одна общая сила. Эта сила следует определенным законам.

Родовая система — это духовное поле. Внутри этого духовного поля — и при помощи семейных расстановок это можно увидеть- все находятся в резонансе со всеми. В этом поле иногда бывает беспорядок. Беспорядок в духовном поле возникает тогда, когда исключают, или отвергают, или забывают кого-то, кто также принадлежит к этому полю. Эти исключенные или забытые люди находятся в резонансе с нами и оказывают влияние на нас в настоящем. Это происходит потому, что в этом поле действует основной закон: все люди, принадлежащие к системе, имеют равное право на принадлежность. Никто не может быть исключен. В этом поле никто не пропадает и не исчезает, он продолжает воздействовать. Если кого-то в роду исключили, не важно по какой причине, то под влиянием этого поля, благодаря действующему резонансу, другой (более младший) член семьи будет вынужден замещать исключенного. Поле как бы назначает его на эту роль. Тогда этот член семьи, например, ребенок, ведет себя странно. Возможно, он станет зависимым, или агрессивным, или совершит преступление, или заболеет. Возможно, он даже станет убийцей или шизофреником. Но почему? Потому что этот человек смотрит с любовью на исключенного. И своим поведением он вынуждает нас тоже посмотреть с любовью на этого отвергнутого или исключенного. Это «плохое» поведение является проявлением любви к кому-то, кого в роду исключили.

Вместо того чтобы смотреть на такого ребенка с озабоченностью и пытаться его изменить (что в любом случае обречено на неудачу, потому что здесь работают более мощные силы) мы вместе с этим ребенком смотрим на духовное поле, к которому мы принадлежим, до тех пор пока под руководством этого ребенка мы не сможем посмотреть туда, где исключенный человек ждет, что мы вновь на него посмотрим и примем его обратно в нашу душу, в наше сердце, в нашу семью, в нашу группу, а может быть, и в наш народ.

Итак, все дети хорошие, если мы позволяем им быть хорошими. Если мы вместо того чтобы смотреть только на детей, смотрим туда, куда они смотрят с любовью.

Семейные расстановки привели к большому открытию. Вместо того чтобы беспокоиться об этих детях или о других людях и думать о них: «И как они могут вести себя подобным образом?», лучше вместе с ними посмотреть на исключенного человека и принять его. Как только этот человек будет принят в душу родителей, семьи и группы, ребенок с облегчением вздыхает, и наконец-то, может освободиться из этого переплетения с другим человеком.

Когда мы это знаем, то можем подождать, пока не поймем, куда нас ведет поведение этого ребенка, куда он нас ведет как родителей или как других членов семьи (рода). Если мы вместе с детьми идем туда и принимаем обратно другого человека, это освобождает детей.

Кто еще освобождается? Родители и другие члены семьи. Мы вдруг становимся другими, и это обогащает нас, потому что в своей душе мы снова дали место чему-то исключенному внутри нас. И сейчас, в настоящем, все получают возможность действовать по-другому. С большей любовью, с большим снисхождением, по ту сторону наших дешевых суждений о добре и зле, из-за которых мы часто думаем, что мы — лучше, а другие — хуже, хотя другие, которых мы считаем плохими, просто иначе проявляют свою любовь. Если мы вместе с детьми посмотрим туда, где они любят, то попытки провести различие между добром и злом прекращаются.

Еще одним выводом является то, что наши родители также являются хорошими, и что за всем тем, что нам, возможно, не нравится в наших родителях, действует любовь. Но эта любовь течет не к нам, а в какое-то другое место, туда, куда они смотрели, будучи детьми, к кому-то, кого они хотели вновь вернуть и включить в семью. Если мы начинаем давать всем этим исключенным место в своей душе, тогда и мы вместе с нашими родителями смотрим туда, куда течет их любовь. Тогда и мы и наши родители становимся свободными. Вдруг мы познаем себя в совершенно иной ситуации и учимся тому, что на самом деле означает любовь.

Скрытая любовь ребенка

То, что обнаруживается в детях через их «проблемное» поведение, это то, что необходимо сделать взрослым в семье (роду) и чего взрослые члены семьи (рода) избегают делать. Ребенок делает это за них. Он с любовью смотрит на исключенных. За подобным поведением действует скрытая любовь. Поэтому в работе с проблемными детьми смотрят не на самого ребенка, а туда, куда он смотрит. Тогда начинается целительное движение, которое освобождает ребенка, потому что теперь взрослые смотрят туда, куда они должны смотреть. Тогда ребенку больше не нужно смотреть туда вместо них и вести себя соответствующим образом. И это основной образ действий в работе с «трудными» детьми для оказания им помощи.

Подумать только, что происходит со многими такими детьми. Их лечат, пичкают медикаментами, как будто с ними что-то не в порядке. При этом дети делают что-то за других, за взрослых. Поэтому такой способ оказания помощи детям открывает новый путь и совершенно новые возможности. Но только в том случае, если мы смотрим не на детей, а вместе с ними на то, куда их тянет, и на то, что они хотят сделать для взрослых. Тогда с них снимается груз, и они становятся свободными. Измениться должны родители и все те, кого это касается. Они должны посмотреть на то, на что они до сих пор не смотрели. Благодаря этому начинается развитие, рост, сначала в родителях. Только тогда дети получают свободу.

Порядок

Это — системная педагогика, совершенно иная педагогика. Это секрет расстановочной работы. Это оказание помощи в жизни совершенно особым способом. Здесь я помогаю детям освободиться из переплетения, и привожу что-то в порядок в их семейных системах.

Беспорядок в системе всегда одинаков: те, кто принадлежит к системе, оказывается исключенными. К семейной системе принадлежат также все жертвы членов этой семьи. Если кто-то был причастен к смерти других людей, возможно, он был непосредственным виновником их смерти, тогда эти мертвые тоже принадлежат к его семье (роду). Они присутствуют в системе рода. Они воздействуют на других членов этого рода, они обращают на себя внимание, часто при помощи ребенка. Тогда ребенок смотрит на жертв. Но это не помогает, если другие туда не смотрят. Ведь именно те, кого это на самом деле касается, должны туда смотреть. Тогда беспорядок может упорядочиться. Порядок всегда означает, что принимается что-то исключенное. Это то, что я в своей работе всегда держу в поле зрения, то, на чем я в первую очередь акцентирую внимание, сейчас и в будущем. Это и есть оказание помощи в жизни в более широком контексте. Семейная расстановка делает видимыми скрытые взаимосвязи, глядя на которые становится гораздо проще помочь детям и, конечно же, их родителям.

Пример: «Я остаюсь с тобой»

Помощник: Речь идет о мальчике, ему 12 лет и он не подчиняется ни родителям, ни учителям. Он ведет себя хаотично и агрессивно. Его отец болен.

 

Хеллингер: Что за болезнь?

 

Помощник: Трофические язвы на ногах и слишком высокое давление.

 

Хеллингер (группе): Если мы представим себе то, что он описал: куда смотрит мальчик? Куда идет его любовь?

 

Помощник: К отцу.

 

Хеллингер: Это совершенно ясно. (После небольшого размышления): Если мы вчувствуемся в это, какую фразу мальчик произносит внутренне? Он говорит папе: «Я остаюсь с тобой». Что говорит ему папа? «Я рад тебе». Что говоришь ему ты как его учитель? «Я вижу твою любовь к отцу, и я рад ей». Сейчас в твоем сердце есть место для его отца, это можно сразу же увидеть. Если он у тебя в сердце, тогда ты знаешь, где мальчик в хороших руках? Хорошо?

 

Помощник: Да.

 

Хеллингер: Хорошо.

Пример: Дочь не хочет учиться

Хеллингер (женщине): О чем у тебя идет речь?

 

Женщина: Моя дочь не хочет ходить в школу Она сейчас учится в четвертом классе. Она все больше и больше сопротивляется, не хочет ходить в школу, а также выходить из дома.

 

Хеллингер: Что с отцом девочки?

 

Женщина: Ее отец намного младше меня. Мы никогда особо не были вместе. Сейчас мы пытаемся расстаться. Я часто пыталась привлечь его к проблеме дочери, но он слишком сильно занят собой.

 

Хеллингер: На сколько лет он младше?

 

Женщина: На 22 года.

 

Хеллингер: На 22 года младше? Ах, так? Хорошо, тогда я начну с дочери.

 

Хеллингер выбирает заместительницу дочери и ставит ее. Дочь неспокойно двигает пальцами и потирает руки. Затем она смотрит на пол.

Хеллингер просит ее на какое-то время сесть на свое место. Он выбирает заместительницу матери девочки. Эта заместительница отворачивается. Затем она смотрит на пол и сжимает кулаки. Она приседает на корточки и трет рукой пол, как будто хочет что-то стереть. Другую руку она сжимает в кулак.

Хеллингер просит заместительницу дочери стать напротив матери на некотором расстоянии от нее. Мать продолжает усердно тереть пол.

 

Хеллингер (заместительнице дочери): Скажи своей маме: «Я присматриваю за тобой».

 

Дочь: Я присматриваю за тобой.

 

Мать продолжает тереть пол, и при этом она сморит на дочь. Дочь подходит ближе к матери. Та отворачивается и трет пол уже обеими руками. Она коротко взглянула на дочь, но затем снова отворачивается от нее. Дочь расставляет руки, как будто она хочет помочь матери. Мать опускается на колени и почти касается головой пола. Она продолжает обеими руками тереть пол.

 

Хеллингер (через некоторое время заместительницам): Хорошо, спасибо вам обеим.

 

(Женщине): Тебе понятно, почему твоя дочь хочет остаться дома?

 

Женщина: Она защищает меня, она хочет мне помочь.

 

Хеллингер: Да, она боится, что ты умрешь или покончишь с собой.

 

(Женщина понимающе кивает и начинает плакать)

 

Женщина: Ты можешь мне помочь, в каком направлении мне нужно смотреть?

 

Хеллингер: Я не имею права вмешиваться туда. Там есть тайна, и я должен уважать это.

 

(Женщина глубоко вздыхает и кивает)

 

Женщина: Я знаю.

 

Хеллингер: Конечно, ты знаешь, о чем речь. Но я не хочу этого знать. И я не имею права это знать. Но твоя дочь тоже знает это. Или она, как минимум, чувствует это.

 

(Женщина опять вздыхает и кивает)

 

Хеллингер (через некоторое время): Ты можешь вместе с дочкой делать одно упражнение. Утром, до начала школьных занятий, скажи ей: «Ты можешь положиться на то, что сегодня я останусь». Перед тем, как она уходит в школу. На следующее утро ты опять скажешь ей: «Сегодня я останусь. Ты можешь спокойно идти в школу».

 

(Женщина облегченно смеется)

 

Хеллингер: Ок?

 

Женщина: Спасибо.

 

Хеллингер (группе): Есть проблема, и есть чистая любовь. Ребенок испытывает чистую любовь.

Оба родителя

У каждого ребенка есть два родителя. И они оба нужны ему. Ребенок должен иметь возможность любить обоих родителей. Ребенок не понимает, почему его родители расстались. Они оба одинаково дороги ему. Но иногда, когда родители расстаются и ребенок остается с матерью, он полностью зависим от нее. Иногда он боится показать, что он в равной мере любит и отца. Он боится, что мама разозлится, и что наряду с отцом он потеряет и мать. Но втайне ребенок всегда любит отца. Если он слышит от матери, что она очень любила своего отца, тогда ребенок может показать матери, что он тоже любит своего отца. Тогда ребенок чувствует облегчение.

Прерванное движение любви

Особенно часто встречающейся детской травмой является рано прерванное движение любви ребенка к матери или к отцу, но, чаще всего, к матери. Если любовь не может прийти к цели, ребенок становится печальным или начинает злиться, а иногда он отчаивается. Этот гнев или отчаяние, или печаль являются обратной стороной любви, которая не смогла достичь цели. Когда, став взрослыми, такие люди хотят с любовью приблизиться к другому человеку, в их теле просыпается воспоминание о прежнем раннем опыте, и тогда они прерывают движение любви к другим людям. Таким образом, они не могут любить и ходят по замкнутому кругу. Каждый раз, когда они подходят к точке, в которой они снова начинают испытывать старые чувства, они останавливаются и прерывают свое движение любви. Вместо того чтобы идти дальше, они отворачиваются и начинают движение по кругу, уходят и опять возвращаются к точке, где давным-давно было прервано движение любви. В следующих отношениях и с другим человеком бег по кругу повторяется, и опять движение любви идет только до упомянутой точки. Это движение по кругу всегда возвращается обратно к одной и той же точке, оно не идет вперед, и это состояние называется неврозом. Это движение по кругу, вечное возвращение к той точке, где было прервано движение любви к кому-то важному.