Бег времени его величье множит,

Виноградова

Галина Анатольевна

 

Родилась в г. Ржеве 7 сентября 1938 года. В 1943 году переехала в Кесову Гору. В 1943 году закончила Кесовогорскую школу и поступила в Бежецкое педучилище. В 1959 году поступила в государственный Московский пединститут, а в 1964 году его закончила. Прошла путь от педагога начальных классов до заведующей РОНО. С 1990г. до 2003 года работала в редакции. В настоящее время находится на пенсии. Стихи начала писать с 9 лет. Серьезно стала писать со студенческих лет. Стихотворения печатаются в районной газете.

 

 

 

 

 

Старый храм

Годы вдруг ударили, как выстрел,

Словно грянул гром колоколов,

И уже подкралась старость близко,

Говорить – и не хватает слов.

 

И брожу я под старинным храмом,

В этом царстве мрака и мышей.

У него, у храма, тоже раны

На кирпичной запеклись душе.

 

Там внутри гудит стихии сила,

В непогоду ветер там ревёт…

Но стоит храм – сам себе могила,

Сам себе опора и оплот.

 

И учусь у камня векового,

Что моим, быть может предком сбит

На крови, на лебеде с половой,

Так стоять, как он ещё стоит!

 

 

Матери

Покойников глупый боится,

А мне бы тебя повидать!

Как жаль, что нечасто мне снится

Моя беспокойная мать.

 

Во сне колесо голубое,

Как в сказке, повёрнуто вспять…

Ты рядом, ты снова со мною.

Но вдруг пропадаешь опять.

 

Связать разделённые судьбы

Назло отшумевшим годам,

На миг виновато прильнуть бы

К твоим материнским рукам.

 

Обнять исхудалые плечи,

Уткнуться в иссохшую грудь,

Минуя унылые речи,

По детски счастливо вздохнуть.

 

Да лучшего мне и не надо,

Когда ты со мною во сне,

Моя дорогая отрада,

Ни в чём не солгавшая мне.

 

 

Берёзы

Возле речки белые берёзы,

Тёплая, шершавая кора.

Жаль, что быстро пролетают вёсны,

И настанет уходить пора.

 

Любовалась бы, не зная скуки,

Кашинки разливом по весне,

Многое уже досмотрят внуки,

Что не удалось увидеть мне.

 

Пусть уйти, но лишь бы не сегодня,

Уж деревья больно хороши,

Протянув в небесные разводья

Ветви приумолкнувших вершин.

 

Из реки ко мне вставали зори,

Пролетали птицы над водой,

Вламывалось солнечное море

В щели между горем и бедой.

 

Вечен ток воды неповторимый,

Плещет ветра голубой разлив,

И уходим мы с земли родимой,

К ней своей любви не утолив.

 

Рябина

Осины ждут прихода дня,

Чернея ветками… А возле –

Слепыми гроздьями огня

Рябина вмёрзла в серый воздух.

 

Так пусть горит огонь рябин!

Пусть не согреет он ладони,

Но каждый, кто его любил,

Не будет никогда бездомен.

 

Куда б судьба ни привела,

Какие б вьюги ни косили,

Над чернью тонкого ствола

Горит огонь моей России.

 

К рябине тихо подойду

И от души шепну: «Спасибо,

Что нет на свете ничего,

Чтоб твоё пламя загасило!»

 

Горькая экзотика

России

Забытьем деревню подкосили.

Острова заброшеннных полей –

Горькая экзотика России,

Полунищей стороны моей.

Сорняком заросшие дороги,

След людской, заплывший

пустотой,

Прошлого предметные уроки,

Вольной воли ветреный

постой.

Так что наслаждайся,

дачник бравый:

Даль да небо вечной высоты…

Эх простор!

Налево и направо –

Лебеда, крапива да кусты.

И стоим перед избою черной,

Брошенной в провал

бесхозных дней,

В непонятной, дикой,

обреченной,

Страшной безразличности

своей.

Деревенские мотивы

Тихо нынче в деревне.

Хоть кричи – не кричи…

Перестали селиться

На деревьях грачи.

Петушиные песни

Приумолкли давно,

Лишь кукушка кукует –

Видно ей все равно.

Голосистой гармошки

Не слыхать перебор,

Даже леший с болота

Тягу дал «за бугор».

Как и прежде, к соседу

Забегает сосед,

Но не видим мы проку

От совместных бесед…

Разговоры разводим

От зари до зари,

Но друг друга не слышим,

Как весной глухари.

 

Нам бы вместе собраться,

Обсудить все дела:

Что же сделать нам, братцы,

Чтоб деревня жила.

 

 

Рябина

«Ну, скажи, зачем тебе рябина? –

Говорил сосед, известный жмот:

Занимает место возле тына,

Только затеняет огород».

Тётя Нюра головой кивала,

А в глазах сиял весенний свет,

Видно что-то в жизни понимала,

То чего не мог понять сосед.

Не кляла проклятую судьбину,

Ту, что счастье рано отняла,

Только лишь красавицу рябину

Год за годом верно берегла.

А рябина красками сияла,

Так что было видно за версту,

А её хозяйка повторила:

Как сгубить такую красоту?

Не сложилось и сердцем не остыну,

Есть покуда это волшебство,

Горько станет – гляну на рябину

Снова будет на душе светло!

 

Из забытой тетради

Снова улетают в небо птицы,

Чьё –то счастье к звёздам унося.

Жаль, что мне уже не возвратиться

В тот сентябрь, где я люблю тебя.

 

Слышишь, дождь стучит по старой

крыше,

Блёклою листвою шелестя.

Жизнь моя, как смятая страница,

В книге, где забыли про тебя

 

В мире ничего не повторится,

И хотя опять придёт весна,

В старой книге смятая страница

Не расскажет больше про тебя.

 

Нам не хватило времени

Нам не хватает времени,

Какие – то дела…

Но вот совсем безвременно

Подруга умерла.

 

Её окно не светится,

А как она ждала

Со мной за чаем встретиться,

А у меня – дела.

 

Бежим, спешим, торопимся,

Стараясь жизнь догнать,

Но, а когда опомнимся,

Уж время умирать.

 

А жизнь одна – единая,

Жить дважды не дано.

Коль ждёт подруга милая,

То постучи в окно.

 

 

А годы летят…

Может быть, пронеслось

Что – то слишком большое

Мимо наших с тобой

Разудалых голов.

Только мы не пошли

Вместе тропкой одною

И в начале её

Не нашла нас любовь.

Разминулись житейские

наши дороги,

Поразменяны годы…

Да что им? Летят!

Сколько лет позади –

Ты стоишь на пороге,

В увядающем взоре

Ищешь юности взгляд.

 

 

Голоса из прошлого

Майский день наполнен птичьим

пеньем,

И в садах уж яблони в цвету.

По тропинке узенькой с волненьем

На погост на старый я иду.

 

Тишина, как зыбкая дремота,

Только это кажущийся сон…

Вот меня окликнул тихо кто-то

Из ушедших в небытьё времен.

Словно, как в незапертые сени,

С ветром налетевшим голося,

Прошлого проскальзывают тени,

Узнаю знакомых голоса.

– Для страны мы жизни щадили,

Чтоб была богаче и сильней,

Что же вы содеяли с Россией,

Отвечайте, кто же вы теперь!

 

 

Ветераны

 

Неожиданно вы постарели

Стала явственно немощь видна.

И бродить научились без цели

В опустевшем дому дотемна.

Спохватились: когда растеряли

И здоровье, и близких всех вдруг.

Деревенеют сердца от печали,

И безжалостный холод вокруг.

Были в жизни сухие страницы,

Заголовки газетных полос…

Доносился тогда из столицы

Гром оваций постыдных до слез.

А теперь и того не осталось,

Стариковская жизнь на излет.

Пенсий скудных постыдная малость

С опозданием еле ползет.

 

 

* * *

 

Опять знакомая картина:

Сырое утро октября

И ветки грустные рябины

Поникли в свете фонаря.

 

Еще вокруг н рассветало,

Не пробудились звуки дня,

Еще сама собой не стала

Береза белая моя.

 

Зато такая тишь в поселке,

Такой на улицах покой,

Что, как весною, сердце зорко

И до мечты подать рукой.

 

Ивы

За далёкими нивами,

Провожая закат,

Над плакучими ивами

Птицы громко кричат.

 

Вечер медью и охрою

Обновляет поля,

А под ивами мокрая,

Словно плачет земля.

 

Кто-то днями счастливыми

Не вернулся назад.

Не о том ли над ивами

Птицы в голос кричат?

 

Над бескрайними нивами

Память годы подряд

Сиротливыми ивами

Поминает солдат.

 

* * *

 

Ты, земля, словно сказка бессмертная,

Как не жгли твоё тело бои,

Затянулись все раны несметные,

Вновь запели в садах соловьи.

 

И пошло перелесками, рощами

Отворотное зелье трава,

И горда сыновьями подростками

Тётя катя – соседка – вдова.

 

Но над карточкой бравого ротного

Каждый вечер всё плачет она –

Нету зелья, видать отворотного

Чтоб в сердцах зарастала война.

 

Девятое мая

Близких,

Врага сломивших беспробудно спят!

Гороскоп

Мы предсказаньям верим осторожно,

Но вечером, отбросив все дела,

Читаем гороскоп весьма дотошно –

Зачем на свет нас мама родила?

Опять у Льва с финансами проблемы,

И снова Деве не везет в любви.

Весам грозят на службе перемены

И неприятности Стрельцу в пути.

А мы читаем гороскоп с улыбкой –

Теперь ничем уж нас не удивить,

Все предсказанья посчитав ошибкой,

Им вопреки попробуем прожить.

Уж Лев в коммерцию решил податься,

И на диплом решил он наплевать.

Конечно, выручит родного братца –

С собой Весы возьмет он торговать.

А вы, Девы, не теряйте веры,

В год Собаки повезет и вам –

Уж Жириновский принимает меры

Для утешенья одиноких дам.

А Стрельцу давно пора остепениться

И дома нужно Новый год встречать.

Тогда с ним ничего в дороге

не случиться,

Да и жену не стоит огорчать.

И нам без гороскопа стало ясно,

Что жизнь прекрасна и мила…

И надо жить, и, видно, не напрасно

На свет нас с вами мама родила.

 

 

Земная душа

Я к небу глаза поднимаю –

Как высь широка и легка!

Возьмите меня в свою стаю,

Летящие ввысь облака!

Небесная манит обитель,

Какая у вас благодать!

Светло, и меня научите

На скорбную Землю взирать!

Не знать чтоб ни горя, ни муки,

В просторах бескрайних парить…

Не выдержать только разлуки

С землею где выпало жить.

 

Память, память… Ты для сердца свята

Дед

Долгие годы со старого фото

Смотрит мой дед со стены –

Молод, хорош, а не радостен что-то,

Словно предчувствует тяжесть войны.

 

И укатил эшелон его в вечность,

Дома остались жена, сыновья…

Вскинул легко он мешочек на плечи

С чашкой и ложкой, да сменой белья.

 

В стылой землянке на Брянщине где-то,

В той, что пурга замела,

Чашка и ложка остались от деда,

В дом похоронка пришла.

 

Снова сейчас на земле неспокойно,

Темные силы грозят…

Встретят опасность внуки достойно,

Землю свою защитят.

 

 

Встречалась Дарья с Алёшей

Встречалась Дарья по ночам с Алешей

Когда супруг в командировку отбывал.

Любовник был у Дарьюшки хороший,

А муж о шашнях этих и не знал.

Раз по подсказке зоркого соседа

Супруг узнал, что он давно рогат,

Застал он голубков беседу

И выдал первоклассный мат.

 

 

Затем, схватив соперника за ворот,

Он вниз по лестнице его пустил,

А разговор с неверной был недолог:

Злодейку он фингалом наградил.

 

Супруг недолго в доме оставался,

Свои пожитки быстренько сложил,

К соседке Марье живо перебрался,

А на неё давно он глаз свой «положил»

 

Алеша с Дарьей даже не простился,

И чтобы не нажить дальнейших бед,

В соседнюю деревню быстро смылся,

Мгновенно оседлав велосипед.

 

Запомните, неверные супруги –

Двух зайцев всё равно вам не поймать:

Так коротки у блуда руки,

Что счастья им не удержать!

 

Из детства

Я помню наши детские желанья:

Загадываешь что-нибудь, когда

По небосводу тёмному пылая,

Проносится падучая звезда.

 

И было у меня желаний столько,

Что сосчитать душа их не могла!

И звезды ярко падали. Но только

Ладоней ни одна не обожгла.

***

Я знаю, нелегко знамёнам

Тяжелым бархатом шуметь,

Когда земля чугунным звоном

Зовет их снова умереть.

 

И кажется, уж легче сдаться

И стать обрывками тряпья,

Но что – то их зовет подняться

На стебель гордого копья.

 

Я верю в вас, знамёна чести,

Нам счастье выпало одно,

Когда разорвано на части

Живого тела полотно.

 

Когда меж правдой и поклоном

Нам соглашенья не найти –

Пока не сломлены знамена,

Их надо весело вести!

 

 

Старая газета

Беру ее в ладони, и рука

Дрожит тяжелой дрожью автомата,

В упор стреляет каждая строка,

И миной рвется выцветшая дата.

 

Здесь целый день войны запечатлен,

Он в полный рост, израненный и

страшный,

Поднялся, как на бруствер батальон,

Для яростной атаки рукопашной.

 

Здесь, просочившись сквозь повязку

лет,

От вдовьих слез расплывшийся,

наверно,

Указа пожелтевший документ,

Где дед представлен к ордену…

посмертно.

 

У кургана

Тропа кончается у братского кургана,

Округлого, похожего на дот,

Завеянного снегом неустанным,

Который все идет, идет, идет.

Летит снежок с наклоном слабым

Из дали, что отсюда не видна.

В нем горькая колючесть хвойной

лапы,

Шершавость необмятого сукна.

И так лицо пронзительно он студит,

Так жжет, что щеки от него красны,

Как будто прилетел снежок оттуда,

Из лютых, из морозных дней войны.

 

Час открытия открытий

 

Собрались мы и решили

Разобраться без труда:

Как мы жили – не тужили

В те застойные года?

А из вороха событий,

Как с колючками венец,

Час открытия открытий

Подкатился наконец.

 

При равнении на знамя

Не глядят по сторонам.

И, как только мы узнали –

Неизвестные мы нам!

Раньше было – всюду глянец,

Всюду слава и хвала!

А теперь куда не глянешь –

Уголовные дела!

 

Нам сегодня не дошуток,

Мы сегодня на коне:

Вдруг открыли проституток

В трудовой своей стране!

И в поэзии, и в прозе

Всё открытья, всё грома:

Есть у нас и мафиози,
И игральные дома,

Рокера и металлисты,

И «мохнатая» рука.

А что в бандах – замминистры –

Это семечки пока!

 

В общем, как и обещали

Нам в учебниках не раз,

Заграницу мы догнали –

Всё имеется у нас.

И без лозунгов обычных

Скажет с гордостью в груди:

По отсутствию наличных

Даже где – то впереди!

 

Коль от этаких событий

Не разучимся читать,

Час закрытия открытий

Может запросто настать!

Вот такие наши годы,

Уходящие в века…

А что думают в народе –

Это семечки пока!

 

Оптимистическая элегия

На солнечном погосте

Блестят стволы берез…

Сюда хожу я в гости

Без жалоб и без слез.

 

Иду спокойно, зная,

Что здесь средь бела дня

Однажды где – то на краю

Положат и меня.

 

Истлеют быстро кости

На яркий свет берез

Придут и ко мне в гости

Без жалоб и без слез.

 

Огонек любви

 

По морям, океанам плавая,

Покоряя глухую тайгу,

Вы уверены: женщины слабые

Ваш очаг и любовь берегут.

 

Уходите без колебания

За неведомый поворот,

Твердо веря и зная заранее,

Что вас кто-то с надеждою ждет.

 

Не кичитесь, мужчины смелые:

Что бы стоили ваши дела,

Что смогли бы вы и чтобы сделали,

Если б женщина вас не ждала.

 

Выгребаете против течения,

Не сбиваетесь с трудных дорог,

Потому, что горит в отдалении

Ожидающий вас огонек.

 

А я в душе поэт

Метель стучит холодным ветром

И заметает чей-то след…

Но дело, в общем-то не в этом:

Я признаюсь, в душе поэт.

 

Стихи впервые сочинила

Я, помню, классе во втором

И «гонорар» свой получили

Сполна, по заднице ремнем.

 

Но видимо не зря копытом

Тогда Пегас меня лягнул:

Все огорчения забыты

И пыл поэта не уснул.

 

Ну, а когда я взрослой стала,

Прошло с тех пор немало лет,

Стихи писать не перестала,

Ведь я в душе всегда поэт.

 

Стихи я в прессу не «толкаю»

И не стремлюсь прославиться,

Но для друзей порой читаю,

И многим они нравятся.

 

Высота

(Памяти Воробьева)

Опять иду тропинкою твоей,

Твоей душой, о летняя Россия!

Ты вся прозрачна с крон и до корней

И от былинки до шмеля – Святыня.

 

И расступилось небо, разошлось,

И высотой Россию оросило.

Младенчеством березовых волос

Голубизной Россия осветила.

 

Недаром так березоньки растут –

Все ввысь. Все прямо. Все руками

в небо.

И Вы ушли вот в эту чистоту

И в просветленность, как уходят

в небыль.

 

Учитель сельский с доброю душой,

Романтиком Вы в этой жизни были,

И целый мир, поистине большой

Всем сердцем, очень искренне любили.

 

Как ты земля родная высока!

Но привозили им Вы не букеты,

А русские широкие луга

И колокольцев синие планеты!

 

Сикось – накось

(Шутка)

Белья белее,

Блюя и млея,

Семен Кобылкин

Шел с юбилея.

Шел сикось – накось,

Упал в канаву,

И в той канаве

Лежит по праву.

Лежит и видит:

Чисты и ярки

Сияют звезды,

Как юбиляры.

А юбиляры,

Как на картинке,

За стол уселись

Справлять поминки.

Закусок – горы,

Хозяйка в мыле,

А чьи поминки,

Хоть плачь, забыли.

 

Навсегда уходят ветераны

Навсегда уходят ветераны,

Затворив тихонько жизни дверь

И оставив близким в сердце раны

От тяжелых, горестных потерь.

Что могли, они стране отдали,

Защитили от врагов её,

Из руин Отечество подняли

И трудом прославили его.

Как пройдёшь по улицам посёлка,

Пустоту невольно видит глаз…

На душе становится ток горько,

Что не встретишь, дорогие, вас.

По России нашей необъятной

Обелиски гордые стоят.

Это значит, люди свято

Память светлую о вас хранят.

 

Ветераны

Ветераны, друзья – одногодки

В восемнадцать вас бросили в бой,

Вы от крови и выпитой водки

Захмелевшими были душой.

Фронтовая крутила вас вьюга,

Кто там не был, тому не понять,

Как у мёртвого лучшего друга

После боя глаза закрывать.

Как вы крепли, мужами в атаках,

Как со смертию в прятки играть,

Как на белых солдатских рубахах

Пятна крови на речке смывать.

Как вам снились весенние плёсы,

Ваши первые встречи весной,

Как ответы давать на вопросы:

«А вернёшься ли, милый домой?»

Сорок первый – он к счастью дорогу

Перекрыл вам в начале пути…

За страну помолитесь вы Богу,

Перед тем, как из жизни уйти.

 

* * *

Лучатся алым яблоки в саду,

Колышет за калиткой лебеду.

Светлой памяти

В.М. Шендрикова

В разгаре лето. Птичье пенье.

И по-хозяйски солнце входит в дом.

Но 3 июля, в день рожденья

Вам не сидеть за праздничным столом.

Капелью бьет по сердцу горечь,

И застят небо стаи воронья,

Еще звучит у ушах Васи голос

И преклоняет головы семья.

 

Вы шли по жизни твердо и непросто,

Под тяжестью сомнений и обид,

И тишина печального погоста

Пронзительно и трепетно звенит.

Не докурил, не дожил, не доехал,

Оставил в горе семью и друзей,

Не слышно больше радостного смеха,

А без него мир хуже и мрачней.

 

Высота

(Памяти Воробьева)

Опять иду тропинкою твоей,

Твоей душой, о летняя Россия!

Ты вся прозрачна с крон и до корней

И от былинки до шмеля – Святыня.

 

И расступилось небо, разошлось,

И высотой Россию оросило.

Младенчеством березовых волос

Голубизной Россия осветила.

 

Недаром так березоньки растут –

Все ввысь. Все прямо. Все руками

в небо.

И Вы ушли вот в эту чистоту

И в просветленность, как уходят

в небыль.

 

Учитель сельский с доброю душой,

Романтиком Вы в этой жизни были,

И целый мир, поистине большой

Всем сердцем, очень искренне любили.

 

Как ты земля родная высока!

Но привозили им Вы не букеты,

А русские широкие луга

И колокольцев синие планеты!

 

Голоса из прошлого

Майский день наполнен птичьим

пеньем,

И в садах уж яблони в цвету.

По тропинке узенькой с волненьем

На погост на старый я иду.

 

Тишина, как зыбкая дремота,

Только это кажущийся сон…

Вот меня окликнул тихо кто-то

Из ушедших в небытьё времен.

Словно, как в незапертые сени,

С ветром налетевшим голося,

Прошлого проскальзывают тени,

Узнаю знакомых голоса.

– Для страны мы жизни щадили,

Чтоб была богаче и сильней,

Что же вы содеяли с Россией,

Отвечайте, кто же вы теперь!

 

Живем в самом центре России

Наш поселок в центре России,

В милом, ласковом, тихом краю.

Здесь природа такая красивая!

Она душу врачует мою.

 

Здесь закат полыхает в час розовый,

Ну, а сердце о ком – то болит…

Здесь за тихою сенью березовой

Божий Храм куполами блестит.

 

Словно птицы, проносятся годы,

И морозы сменяют дожди,

Но остались в сердцах у народа

Земляки, что бессмертны ушли.

 

Расторгуева в Кесове помнят

За его трудовые дела,

Несомненно, он вклад внес огромный

Птицефабрика чтобы жила.

 

Как «районка» повсюду «гремела»,

И об этом народ не забыл.

Далеко ее слава летела,

А редактором Шендриков был.

 

На земле светлый след свой оставил

Врач хирург Александр Шеховцов.

Очень многих от смерти избавил,

А себя вот сберечь он не смог.

 

Сколько б ни было в жизни исхожено

Узких троп и широких дорог,

Но лежит в каждом сердце хорошее –

Наш поселок, родной уголок.

 

Вспоминаю я школьные годы

 

Зимы снова сменяются вёснами,

Прилетают домой журавли,

Пусть давно уже стали мы взрослыми,

Вспоминаются школьные дни.

 

Снова слышу звонок тот веселый,

Словно в детстве моем золотом,

Часто снится знакомая школа

И березы под нашим окном.

 

Как по тропке идет Софья Павловна –

Светлой русской души человек,

И наставница первая славная

В моем сердце осталась навек.

 

В мастерскую несутся ребята,

Озорной их торопит звонок.

В школьном детстве и мы все когда – то

Торопились туда на урок.

Как ни грустно, но детство кончается,

Сквозь судьбу пролегают года,

И со школой когда – то прощаемся,

Только в сердце она навсегда.

 

Жила в посёлке старушка

(Светлой памяти Т.И. Житковой)

В поселке нашем Кесова Гора

Одна старушка милая жила,

Что рано поутру вставала

И за делами солнышко встречала.

 

Бабуся никогда не унывала

И людям в бедах помогала.

Приют давала брошенным котятам,

Гостинцы находились и ребятам.

 

Господь старушку наградил –

Он долгий век ей отпустил.

И память добрую односельчане

В сердцах хранят о бабе Тане.

 

 

Осенний день

 

Обычный день, совсем не редкий,

Понятный сердцу и простой.

Березка тянет к небу ветки,

Сияя серой наготой.

 

Вот лист последний на осине

Трепещет, словно мотылек,

И на лицо земное иней

Седой щетиной густо лег.

 

Застыл чудесный мир огромный,

Туманом утренним укрыт,

Лишь трактор где – то неуёмный

С притихшим полем говорит.

 

Мои внучата – забияки

Чего – то дружно мастерят,

И две соседские собаки

На них внимательно глядят.

 

Дед

Долгие годы со старого фото

Смотрит мой дед со стены –

Молод, хорош, а не радостен что-то,

Словно предчувствует тяжесть войны.

 

И укатил эшелон его в вечность,

Дома остались жена, сыновья…

Вскинул легко он мешочек на плечи

С чашкой и ложкой, да сменой белья.

 

В стылой землянке на

Брянщине где-то,

В той, что пурга замела,

Чашка и ложка остались от деда,

В дом похоронка пришла.

 

Снова сейчас на земле неспокойно,

Темные силы грозят…

Встретят опасность внуки достойно,

Землю свою защитят.

Встречалась Дарья с Алёшей

Встречалась Дарья по ночам с Алешей

Когда супруг в командировку отбывал.

Любовник был у Дарьюшки хороший,

А муж о шашнях этих и не знал.

 

Раз по подсказке зоркого соседа

Супруг узнал, что он давно рогат,

Застал он голубков беседу

И выдал первоклассный мат.

 

Затем, схватив соперника за ворот,

Он вниз по лестнице его пустил,

А разговор с неверной был недолог:

Злодейку он фингалом наградил.

 

Супруг недолго в доме оставался,

Свои пожитки быстренько сложил,

К соседке Марье живо перебрался,

А на неё давно он глаз свой «положил»

 

Алеша с Дарьей даже не простился,

И чтобы не нажить дальнейших бед,

В соседнюю деревню быстро смылся,

Мгновенно оседлав велосипед.

 

Запомните, неверные супруги –

Двух зайцев всё равно вам не поймать:

Так коротки у блуда руки,

Что счастья им не удержать!

Из детства

Я помню наши детские желанья:

Загадываешь что-нибудь, когда

По небосводу тёмному пылая,

Проносится падучая звезда.

 

И было у меня желаний столько,

Что сосчитать душа их не могла!

И звезды ярко падали. Но только

Ладоней ни одна не обожгла.

 

Старая газета

Беру ее в ладони, и рука

Дрожит тяжелой дрожью автомата,

В упор стреляет каждая строка,

И миной рвется выцветшая дата.

 

Здесь целый день войны запечатлен,

Он в полный рост, израненный и

страшный,

Поднялся, как на бруствер батальон,

Для яростной атаки рукопашной.

 

Здесь, просочившись сквозь повязку

лет,

От вдовьих слез расплывшийся,

наверно,

Указа пожелтевший документ,

Где дед представлен к ордену…

посмертно.

У кургана

Тропа кончается у братского кургана,

Округлого, похожего на дот,

Завеянного снегом неустанным,

Который все идет, идет, идет.

 

Летит снежок с наклоном слабым

Из дали, что отсюда не видна.

В нем горькая колючесть хвойной

лапы,

Шершавость необмятого сукна.

 

И так лицо пронзительно он студит,

Так жжет, что щеки от него красны,

Как будто прилетел снежок оттуда,

Из лютых, из морозных дней войны.

Оптимистическая элегия

На солнечном погосте

Блестят стволы берез…

Сюда хожу я в гости

Без жалоб и без слез.

 

Иду спокойно, зная,

Что здесь средь бела дня

Однажды где – то на краю

Положат и меня.

 

Истлеют быстро кости

На яркий свет берез

Придут и ко мне в гости

Без жалоб и без слез.

 

Огонек любви

По морям, океанам плавая,

Покоряя глухую тайгу,

Вы уверены: женщины слабые

Ваш очаг и любовь берегут.

 

Уходите без колебания

За неведомый поворот,

Твердо веря и зная заранее,

Что вас кто-то с надеждою ждет.

 

Не кичитесь, мужчины смелые:

Что бы стоили ваши дела,

Что смогли бы вы и чтобы сделали,

Если б женщина вас не ждала.

 

Выгребаете против течения,

Не сбиваетесь с трудных дорог,

Потому, что горит в отдалении

Ожидающий вас огонек.

А я в душе поэт

Метель стучит холодным ветром

И заметает чей-то след…

Но дело, в общем-то не в этом:

Я признаюсь, в душе поэт.

 

Стихи впервые сочинила

Я, помню, классе во втором

И «гонорар» свой получили

Сполна, по заднице ремнем.

 

Но видимо не зря копытом

Тогда Пегас меня лягнул:

Все огорчения забыты

И пыл поэта не уснул.

 

Ну, а когда я взрослой стала,

Прошло с тех пор немало лет,

Стихи писать не перестала,

Ведь я в душе всегда поэт.

 

Стихи я в прессу не «толкаю»

И не стремлюсь прославиться,

Но для друзей порой читаю,

И многим они нравятся.

 

Навсегда уходят ветераны

Навсегда уходят ветераны,

Затворив тихонько жизни дверь

И оставив близким в сердце раны

От тяжелых, горестных потерь.

Что могли, они стране отдали,

Защитили от врагов её,

Из руин Отечество подняли

И трудом прославили его.

Как пройдёшь по улицам посёлка,

Пустоту невольно видит глаз…

На душе становится ток горько,

Что не встретишь, дорогие, вас.

По России нашей необъятной

Обелиски гордые стоят.

Это значит, люди свято

Память светлую о вас хранят.

 

Ветераны

Ветераны, друзья – одногодки

В восемнадцать вас бросили в бой,

Вы от крови и выпитой водки

Захмелевшими были душой.

Фронтовая крутила вас вьюга,

Кто там не был, тому не понять,

Как у мёртвого лучшего друга

После боя глаза закрывать.

Как вы крепли, мужами в атаках,

Как со смертию в прятки играть,

Как на белых солдатских рубахах

Пятна крови на речке смывать.

Как вам снились весенние плёсы,

Ваши первые встречи весной,

Как ответы давать на вопросы:

«А вернёшься ли, милый домой?»

Сорок первый – он к счастью дорогу

Перекрыл вам в начале пути…

За страну помолитесь вы Богу,

Перед тем, как из жизни уйти.

 

Стихи от сердца

Окунулась в закаты Москва,

И рассветы России тоскливы…

Возвратите народу слова:

«Совесть, долг, правота, справедливость!»

 

Бескорыстье как мера души,

Как в престольные праздники благость,

Освещало и в самой глуши

Трудовую крестьянскую радость.

 

Возвратите же веру в добро

И понятье добра как служенья!

Ненасытное ваше нутро

Удалите от чистого зренья.

 

Открывайте кафе, казино

И шалейте, гуляйте в притонах, -

Только знайте: свое бытие

Мы допишем по божьим законам.

 

Только помните: русская мгла

И не те ещё силы свернула!

А земля наша сроду ждала

Благочестия, а не разгула!

 

 

Уходят лучшие…

(Светлой памяти мужественной женщины,

Февраль

Зима меняет гнев на милость

Февраль недаром – «бокогрей»!

И даль под солнцем задымилась

Моложе, ярче и добрей.

 

Не потому ли, что оттуда,

Из-за сверкающей черты,

Всегда весна летит как чудо,

Как исполнение мечты.

 

И все поет от ласки света,

Шепчу минуте: «Не спеши!»

Дождаться хочется ответа

На журавлиный крик души.

 

Но, тих, недвижен воздух синий,

И только кончики лучей

Неслышно слизывает иней

С еще бесчувственных ветвей.

 

 

***

Я знаю, нелегко знаменам

Тяжелым бархатом шуметь,

Когда земля чугунным звоном

Зовет их снова умереть.

 

И кажется, уж легче сдаться

И стать обрывками тряпья,

Но что-то их зовет подняться

На стебель гордого копья.

 

Я верю в вас, знамена чести,

Нам счастье выпало одно,

Когда разорвано на части

Живого тела полотно.

 

Когда меж правдой и поклоном

Нам соглашенья не найти –

Пока не сломаны знамена,

Их надо весело нести.

 

Осень

Тихо я бреду по саду,

Под ногами желтый лист хрустит,

Осень льет предзимнюю прохладу,

О прошедшем лете говорит.

 

Говорит увядшими цветами,

Грустным видом выжатых полей

И холодными, сырыми вечерами –

Всей печальной прелестью своей.

 

И тоска души напоминает

О потере наших лучших дней,

Обо всем, чего не возвращает

Эта жизнь – жестокий чародей!

 

Журавли

Стаи улетают постепенно,

Словно голубые паруса.

Проплывут высоко и надменно,

Делая из жизни чудеса.

Стаи… Карусель печали…

Медленно летят, как будто ждут,

Чтобы мы мечтали и скучали

О годах минувших, что бегут.

Улетают, как слова прощаний,

Как клочки забытых обещаний

Или сон, скользящий по утрам.

Заберите вы меня с собою

 

В поднебесья голубую высь.

Журавли же тенью голубою

Словно годы, мимо пронеслись.

 

 

Должна быть деревня!

За лесом глухая деревня,

Вдоль старой дороги – дома,

Трава, вековые деревья

И речка за склоном холма.

 

Заброшены пашни, и сухи

Осоки, забившие пруд…

В деревне четыре старухи –

Последние – тихо живут.

 

Одна уже год помирает,

Лежит и никак не помрет,

И теплится, и не сгорает,

Сквозь окна глядит в огород.

 

И нет с ней старухам покоя –

Натопят валежником печь,

Умоют, накормят, напоят:

Живому живое сберечь.

 

И жить, и людьми оставаться –

Иная судьба не дана,

С родимой землей не расстаться…

Должна быть деревня, должна!

 

***

Как будто писала уже обо всем,

Как будто и тем уже нет.

Но смешно врывается в дом

Весны неотвязный свет.

 

И ветер чудит за окном.

Он плачет, грозит и поет,

Поет день и ночь об одном,

Усталое сердце зовет.

 

И где – то в груди, вот тут,

Упрямство и злость на себя…

И новые силы растут,

И старые трубы трубят.

 

О звездах

Сколько звезд развелось в России!

Их не просто всех не перечесть.

Но какие – то все не такие,

Настоящих не видно здесь.

 

Ностальгия по песням старым.

Есть у них и движенье, и жест.

Как ни дергается с гитарой

Но Высоцким не пахнет здесь.

 

Ни Утесовым, ни Бернсом

Словно их настегали кнутом,

Скачут резво на сцене как бесы,

Неужели Россия их дом.

 

И откуда такое названье?

И кому эти звезды нужны?

А не Божье ли наказанье

Нам за гибель большой страны?

 

Ничего тут пока не ясно,

Необычный парад теней.

И когда эти звезды погаснут,

Сразу станет в России «светлей».

 

Осень

Тихо я бреду по саду,

Под ногами желтый лист хрустит,

Осень льет предзимнюю прохладу,

О прошедшем лете говорит.

 

Говорит увядшими цветами,

Грустным видом выжатых полей