Любое распространение перевода за пределами нашего сайта запрещено. Если вы скачали файл на другом сайте - вы поддержали воров

 

Глава 0. Ссора в постели.

В выходившем по понедельникам в 9 вечера сериале, который я когда-то смотрел, была такая сцена:

В некий дождливый вечер к герою А приходит бывшая девушка.

А, разумеется, впускает её, всю промокшую, позволяет воспользоваться душем, и… к нему приходит нынешняя девушка, сталкиваясь с бывшей.

Адская ссора.

Вот же дурень, — так я подумал тогда.

Во-первых, странно вообще впускать бывшую девушку в дом.

Раз отношения уже разорваны, не стоит совершать ненужных действий. Ему стоило отвезти её самому или вызвать такси и отправить домой.

Во-вторых, сам виноват, что не смог как следует объяснить все своей девушке.

Это же всего лишь недоразумение. Достаточно успокоиться и использовать логику, тогда смог бы объясниться. Но А запаниковал в шаге от спасения. Неужели так её боится? Он жалок.

И главная глупость… Всякие там любовные отношения — это ошибка.

Для меня — «анти-романтика» — оказаться между бывшей и нынешней девушками — смех да и только. Ибо что посеешь, то и пожнешь. Если птица не пискнет, её и не подстрелят[1]. Если не влюбишься, то и ада ссор избежишь.

Избежишь… Избежишь… Избе…

— Эйта-кун, открывай, быстрее!

— Э-кун, открой! Прекращай зряшное сопротивление.

Стук в дверь ужасающей силы.

Я, Кидо Эйта, нахожусь в медпункте старшей школы Ханенояма. Во время третьего урока мне стало плохо, поэтому сейчас я отдыхаю на кровати.

Нет, оно бы и неплохо, но, очнувшись, я нашел пристроившуюся рядом на подушке «бывшую девушку».

— Эй, Химе...

— Что, Эйта?

— Ты какого тут лежишь?

— Потому что так предназначено судьбой с давних пор. Он нужен, чтобы освободить перерождение святого дракона, спустившегося с небес, от цепей судьбы и извлечь орудие души…

— Не шепчи всякую ересь людям на ухо-о-о!

Химе — Акисино Химека — незаурядная красавица. Гладкие черные волосы в боб-каре, черты лица словно у японской куколки, кожа белоснежная... Настоящее воплощение пословицы «если кожа бела, недостатки скроет». Будь она нормальной, без сомнений, стала бы популярна.

Но увы… Химе страдает тяжелой формой болезни мечтательности[2].

По её словам, в прошлой жизни я был избранным, сражавшимся с Вивернами, возлюбленным Химе (тоже воительницей).

Девушка из прошлой жизни.

Поэтому «бывшая».

Эхх, кто-нибудь, упрячьте её в больничку...

— Поясни! Что всё это значит?

— Ты стал у меня первым...

— Не такого объяснения я жажду!

Или я быстрее с ума сойду?!..

— Я спрашиваю: почему ты лежишь рядом со мной?!..

— Потому что люблю. Этого недостаточно?

— Слишком мало!

— Тогда как насчет обнимашек? — и Химе придвинулась ко мне. Белоснежное, ничем не прикрытое плечо, показавшееся из-под одеяла, звучно впечаталось мне в грудь.

Так, стоп. Белоснежное неприкрытое плечо?..

— Скажи, Химе...

— Что? «Обними меня»? — озадаченно подняла она на меня взгляд. При этом одеяло сдвинулось ещё больше, открывая взгляду удивительно большую для такого тонкого тела грудь…

— Ну тыыыыы... Почему без одежды-то?!

— Потому что люблю. Этого недостаточно?

— Ты все собираешься любовью объяснять?

Невероятная девушка. Она, конечно, давно подобное несёт, но теперь, видимо, решила перейти к действиям.

— Эйта-кун? Стоит открыть дверь, пока мы ещё улыбаемся, тебе же лучше будет!

— Именно, Э-кун! Иначе ни плакать, ни смеяться ты уже не сможешь.

Грохот по белой двери нарастал.

— Как-то совсем не сдерживаясь в дверь колотят...

— Наверняка это проделки полтергейста — низкоуровневого духа, управляемого Вивернами...

Вцепившись в мой рукав, Химе произнесла:

— Если десять раз прокричать: «Люблю-люблю, очень люблю Химе-тян!» — то они исчезнут, наверное… Ну же, давай, от всей души.

— Да с чего бы?!

— Ну, тогда без души...

— Да проблема вовсе не в это-о-о-ом!! Кхе-кхе-дху-ра... — я аж закашлялся, попытавшись добавить в голос как можно больше яду. Химе со словами: «Эйта, ты как?» — нежно погладила меня по спине.

Это из-за тебя, вообще-то...

— Харусаки-сан, может, снесём эту дверь? А-ха-ха!

— Да, пожалуй. Учитель обозлится, наверное, но, если что, во всем виноват Э-кун. У-фу-фу!

Стук в дверь продолжился. С такой силой, что она вот-вот слетит с петель.

Если они увидят нас в таком положении, просто наказанием мне не отделаться. Вглянув на часы, я понял, что сейчас половина первого. Перед летними каникулами занятия укороченные, поэтому в этот час занятия уже закончились. Врача из медпункта нигде не видно. Наверное, обедает где-то, а значит, скорее всего, не скоро вернётся.

— Эйта, положись на меня, — тихо произнесла Химе, вероятно, предположив причину моей паники. — Я с легкостью заговорю их.

— П-правда?

— Низкоуровневые духи — ничто перед моей «Холи Аурой[3]», — Химе слегка улыбнулась и встала с кровати, завернувшись в простынь словно в мантию. Возможно, она думала, что выглядит как демоница или вампирша, но, увы, с мантией на голое тело она выглядит лишь извращенкой. Ну да ладно, простынь большая и, по идее, скроет всё.

Стоп? Мантия на голое тело?

— Ну-с, Эйта, я пойду.

— А ну ка посто-о-о-ой, одежду-то оде-е-е-ень! — я в отчаянии вытянул руки. Еле-еле до этой простыни… не дотянулся.

Шлепая босыми ногами по полу, Химе подошла к двери и открыла её.

Раз всё обернулось так, мне не остается ничего, кроме как прятаться. Слетев с кровати, я притаился за оконной занавеской.

Вместе со звуком сдвигающейся двери в медпункт влетели два зверя.

— Итак, Эйта-кун, сначала ты сядешь в догеза!!!

Один из них, требующий догеза, — Нацукава Масузу. Так сказать, «моя девушка». Ясно, сходу догеза, значит... Другими словами, за ней последует ещё всякое, так?

— Э-кун, говядина! Бифштекс! Стейк!

Второй же — Харусаки Чива. «Подруга детства», живущая рядом. Означенное меню подразумевает: «Сегодня на ужин всё моё любимое, иначе не прощу, понял?!!». Да выбери же себе что-то одно, прожорливая чихуа-хуа!

— Э?.. Что? Одна Химе-тти?

— Так точно.

Парочка разочарованно переглянулась.

— Акисино-сан, а где Эйта-кун?

— Неизвестно.

— Но ведь на уроке ему плохо стало, и учитель сказала отдохнуть в медпункте.

— Я тоже об этом слышала. Однако Эйты не увидела.

Масузу и Чива озадаченно начали осматривать комнату. Я же, чтобы не нашли, весь сжался за занавеской. Отчасти поэтому, а отчасти из-за жары меня бросило в пот, и теперь я переживал, как бы он не попал на занавески, выдавая моё местоположение.

— И впрямь нигде не видать, — когда Масузу прошептала это, я от облегчения чуть не сел, где стоял.

— Но я же точно слышала голоса Э-куна и Химе-тти.

— Наверняка это тебе показалось из-за недавно бушевавшего ветра.

— Ветра?

— Ветра, принесшего в сей город недобрую сущность. То есть вызов из демонического мира, — с неизменно невыразительно-безэмоциональным выражением лица произнесла Химе.

— Хм. Из демонического мира, значит... Довольно-таки занятно.

— Ясно, показалось, получается?

Похоже, охота расспрашивать дальше у них отпала. Впервые болезнь Химе оказалась полезной! Этот момент надо отпраздновать.

— Но все же слегка присутствует...

— Что именно?

— Запах Э-куна, — и Чива несколько раз втянула воздух носом. М-да, она и впрямь собака, что ли? — Э-кун точно был здесь. Может, мы разминулись с ним?

— Акисино-сан. Во сколько ты пришла в медпункт?

— В 12:05.

— Значит, сразу после конца классного часа.

— То есть Э-кун ушел раньше?

— И оставил сумку?

Выглянув в просвет между занавесками, я увидел, как Масузу прижимает мою сумку к груди. Я, конечно, благодарен, что она взяла на себя труд принести её, но… это чертовски плохо.

— Кстати говоря, Акисино-сан...

— Что?

— А почему ты без одежды?

Масузу наконец и это заметила. Уж вывернись как-нибудь, Химе!

Стараясь оправдать мои ожидания, Химе, гордо коснувшись груди, ответила:

— У меня это был первый раз.

Ты же недавно то же самое сказала-а-а-а-а-а! — я еле сдержался от рвавшейся на язык ремарки. Плохо. Совсем плохо. Жутко много язвительности, переполняющей меня.

— Первый раз? То есть? — спросила подобравшаяся Чива.

Химе, вероятно, подумав: «Прокололась!!!» — заморгала:

— Д-да из демонического мира вызов получила впервые...

Угу, так говоришь, будто другие по две-три штуки уже получили.

— Акисино-сан, мне кажется, или ты вспотела? А ведь кондиционер включен.

— Это слезы моей рыдающей души.

— Хмм?.. — Масузу, приблизившись к Химе, пристально вгляделась ей в лицо. — Акисино-сан?

— Ч-что?

— Мне кажется, или вон та занавеска какое-то время уже подрагивает?

Я еле-еле сдержался от крика. Проницательна, как и ожидалось от Масузу.

— Может, это ветерок кондиционера? — произнесла Чива, склонив голову набок.

— Судя по отдалённости, это крайне маловероятно.

— Хм, но окно, вроде, закрыто же?

— Можно заглянуть и проверить.

Я, весь взмокнув, схватился руками за сердце. Масузу шаг за шагом приближалась.

Химе, придумай что-нибудь!

Я с надеждой взглянул на бывшую девушку… Та, всё так же завернутая в простыню, упала на кровать, и распахнутыми глазами уставилась в потолок. Болезненно содрогаясь, она произнесла:

— Нет. Терпи, «Шэдоу». Я не могу здесь использовать превращение второй ступени… угх… Это запретное умение. Нельзя… Успокойся, моя правая рука, — и ушла в свой иллюзорный мирок боя.

Химе-е-е-е, зараза, я тебе это потом припомню-ю-ю-ю-ю-ю! — ко мне, едва подавившему рвавшийся крик, протянулась белая рука Масузу.

— Хе-хе-хе. Итак, что же тут спрятано?

Нет, не хочу, прекрати, Масузу-сан! Ад ссоры... Нет-нет, прошу, не открывай занавеску-у-у-у-у!

— Чем вы здесь заняты? — по медпункту разнесся громкий голос. Рука Масузу перед моими глазами замерла. Посмотрев в просвет занавески в сторону голоса, я увидел девушку с повязкой дисциплинарного комитета.

«Милая», «Красивая» — подобные мысли возникают, когда её видишь. В отличие от Чивы с её милотой щенка, прибывшая была красива, словно недовольный сиамский кот. Лицом, конечно, не столь хороша, как Масузу, как, впрочем, и нет в ней безжизненной красоты Химе. Зато у неё активная мимика. За те пять секунд, что я смотрел на неё, выражение лица у девушки сменилось трижды. Тётя, Саэко-сан (по профессии создатель галгэ), увидь её, заявила бы: «Цундере-красавица активистка!». Вот только «дере» что-то не наблюдается.

А имя девушке — Фуюми Ай. Жуткий демон[4] дисциплинарного комитета, при виде которой все резко поправляют внешний вид, проверяя, не нарушает ли он школьных правил.

— Снова вы! У вас здравый смысл вообще присутствует? Медпункт — не место для развлечений.

— М-мы вовсе не играемся же! — попыталась было возразить Чива, но Фуюми, указав на ту пальцем, заявила:

— Я уже устала от ваших отговорок, любители саморазвлечения!

— Саморазвлечения?

— Ведь «Саморазвитие как увлечение» — сокращается до «саморазвлечение».

Я едва не вскрикнул от удивления. Впервые нашелся тот, кто разгадал скрытое сокращение названия клуба, ведомое лишь мне с Масузу.

— Жесто-око-о! Как ты можешь так говорить?!

— Я и в жизни бы не додумалась так сокращать название «Объединения девушек ради саморазвития как увлечения», — в глазах Масузу, стоявшей в стороне от разозлившейся Чивы, плескались фальшивые слёзы. Кстати говоря! «Сокращённо — «Саморазвлечение», как-то так», — первой произнесла именно она. Воплощение саморазвлечения!

— Кстати говоря… — Фуюми перевела взгляд на кровать.

— А с ней что такое? Такое ощущение, будто она единственная в ином мире?

Химе, довертевшаяся до того, что вся укуталась в простыню, продолжала перекатываться, что-то шепча. «Эйта, ты наконец-то вернул память о наших узах в прошлой жизни. Я рада, хья-ха! Мы теперь ввек не расстанемся». Сами-то по себе фразы вполне себе отдавали романтической комедией, но вот «хья-ха» на смех героини что-то не похож. Твоя прошлая жизнь что, в XIX веке прошла?

— Да уж, жарковато сегодня, — не обращая внимания, Масузу выглянула в окно. Мда, президент, тоже мне. Спасать соклубницу не очень-то спешит.

Фуюми покачала головой, словно говоря «печально»:

— Не зря говорят, ложка дёгтя бочку мёда портит[5]. Акисино-сан ведь была прилежной ученицей.

Уж не знаю, насколько она была прилежной, но вот то, что подверглась нашему влиянию — вполне себе вероятно. С момента вступления в «Саморазвлечение» Химе стала гораздо активнее, чем прежде, да и говорить чаще стала. С моей точки зрения оно и к лучшему, но с точки зрения дисциплинарного комитета «проблем на голову прибавилось» да и только, наверное.

— Как я и говорила вчера, роспуск вашего клуба — дело решённое. И в этом вы сами виноваты! — едва Фуюми Ай это произнесла, как Масузу с Чивой скривились.

Угу.

Вчера после школы мы, «Саморазвлечение», услышали от Фуюми Ай: «Роспуск — решено». Мы и до этого причиняли много проблем происшествиями вроде «Дорарайва» и «Атаки с тостом», но инцидент с младшей сестрой Масузу — Маной — стал последней каплей. Нет, Масузу, конечно, каким-то образом удалось его замять, но вот слухи вроде «Этот клуб какой-то опасный» стали теперь достоянием широкой публики, так что в итоге учителя решили распустить клуб.

Вроде бы самой яростной сторонницей того, что мы — воплощённое зло, была именно Фуюми Ай, которая хоть первогодка, но главный кандидат на место следующего президента дисциплинарного.

Ухх…

Нуу, мы творили что хотели. До сих пор.

— Пошли, Нацукава. Смысла-то оставаться тут нет.

— Ты права. Я наставлениями уже по горло сыта.

Вероятно, осознав, что дальнейшие разговоры бессмысленны, Чива и Масузу покинули медпункт. Фуюми Ай крикнула им вслед:

— И Акисино-сан заберите уж. Раз не болеет, нечего лежать на кровати, причиняя неудобства.

Чива, явно раздраженно произнесла:

— Да-да-да-да-да...

— И одного же достаточно.

— Гав!

Фуюми подняла брови:

— Гляжу, настрой-то бунтарский, да? Не зарывайся, «Жалкая Чихуа-хуа»!

— Жа-жалкая это уже перебор, дура-дура! — нахмурившись, выдала в ответ Чива.

— Дураки здесь вы, ты не заметила? «Стать популярной» — да такое в здоровую голову не придёт. Как вообще подобные розовые сопли мозг инфицировали?

— И что?! Ведь быть популярной замечательно! Вполне возможно, что кормить будут до отвала!

…

Чивава-сан, так вот каковы были твои мотивы жаждать популярности.

Игнорируя эту парочку монстров, сцепившихся в ссоре и выдающих ядовитые реплики, Масузу приблизилась к кровати. Я думал, она намеревается заставить очнуться утонувшую в своих иллюзиях Химе, но нет. Масузу почему-то уселась на кровать. И медленно начала подворачивать вверх простыню, прикрывавшую бёдра Химе.

Что? Что ты творишь-то, Масузу-сан?! Ведь я так увижу... На ней же больше ничего, значит, и белья нет. Я же увижу её наверняка прекрасные округлости...

Ну вот, как я и ожидал. Прекрасный зад без единого пятнышка. Небольшие, но в меру упругие и мягкие округлости полностью предстали передо мной, скрытым занавеской.

Блин, да что ты делаешь-то-о-о-о?!!

Взглянув на меня, вцепившегося в штору так, что та покачнулась, Масузу ухмыльнулась и беззвучно произнесла:

ВОЗ

БУ

ДИЛ

СЯ

?

Так она всё же заметила меня!..

Химе вроде как в какой-то момент вырубилась и находится в стране грёз, ещё и мямля что-то при этом. Так что вряд ли она заметила, что её задница выставлена напоказ.

Девушка. Показывает своему парню. Задницу бывшей. Провоцируя.

С неясными намерениями.

Да уж, вражда гораздо страшнее той, что в рассказах. Подобных подстав ни в сериалах на ТВ, ни в книгах не водится. Это лишь кусочек гораздо более жуткой реальности!

И, черт побери, это моя девушка.

… Вот бы расстаться…

И в это время...

— Ха-ха, я поняла! — излишне громко воскликнула Чива, на что Фуюми озадаченно вопросила:

— Что именно?

— Ты ведь просто завидуешь?

— А?

— Тебя злоба душит из-за того, что мы стремимся стать популярными? В дисциплинарном одни девчонки, плюс тебя все опасаются, да и возможностей с парнями общаться нет. Поэтому ты под влиянием своих чувств хочешь уничтожить объединение девушек, так?

— …. — губы Фуюми, до этого активно выражавшей свои намерения, задрожали. Лицо прямо на глазах краснеет. Редкая перемена, не часто такое увидишь. Даже уши и шея полыхают.

— Неужели я угадала? — вставила Масузу, углядевшая возможность для контратаки. — Член дисциплинарного комитета, облечённая властью, хочет помешать законной деятельности обычных учеников просто из-за своей зависти… надо бы учителю поведать.

— И тогда роспуск клуба отменят! Ура! — вскинула Чива кулак, будто всё уже свершилось.

На что Фуюми, крепко сжав руки в кулак, ответила:

— Не делайте из меня дуру...

— Хм?

— Говорю, не стройте из меня дуру-у-у! Есть у меня паре-е-ень!

На медпункт пала тишина. Лишь крики цикад да шум старого кондиционера слышались в комнате.

— А парень твой из нашей ли школы? — вопросила Масузу, обрывая тишину.

— Чтобы я и встречалась с одногодком? Он студент университета.

— Какого?

Неестественно отводя взгляд, Фуюми ответила:

— Университет Кэйо[6]?

Почему вопросительно?

— Кэйо — это ведь тот университет, куда поступают лишь богатые детишки? Который в Токио?

— Д-да? Он наследник некой финансовой корпорации. В силу того, что мы не можем увидеться, приходится довольствоваться любовью на расстоянии, но зато мы каждый день обмениваемся письмами. А ещё он очень добрый. И дорожит мной.

— Вот как, крайне завидно слышать~♪ — сверхвежливо ответила Масузу… у которой при этом странно свело скулы. Очевидно, как противнице любви, ей дико хотелось сказать: «Может, сдохнешь?». И как только сдержалась?

— Разумеется. Я же не вы, которые довольствуются даже таким, как Кидо-кун.

— Может, сдохнешь?!

Быстро терпение кончилось.

— Правда-а-а? Правда парень есть? — явно сомневаясь, Чива пристально взглянула на Фуюми. — Раз так, то и фото покажешь? Они же у тебя есть?

— К сожалению, я не уподобляюсь нарушительницам, таскающим с собой в школу мобильник.

— Тогда, может, покажешь нам его на летних каникулах?

В нашей старшей школе Ханенояма завтра церемония закрытия семестра. И послезавтра начинаются долгожданные летние каникулы!

— У меня занятия в летней школе! И вообще, с чего это я должна показывать его вам?

— Ну тогда хотя бы имя твоего парня мы узнать можем? — ядовито произнесла Масузу, и Фуюми вновь содрогнулась. В этот раз дрожали не только губы, но и плечи. После молчания, которое и меня привело в волнение, прозвучало:

— М-мищеру.

— А?

— Мурата Мишель Дайгоро! Его мама — американка. Круто ведь, замечательно, да?

На медпункт вновь пала тишина. Вот только в этот раз неприятная, и слова не сказать.

— Ну что ж, пожалуй, пора нам откланяться.

— Да, — мгновенно кивнула Чива на предложение Масузу. Видимо, совсем утратила волю к сопротивлению, хотя до этого так и пылала жаждой крови. Впрочем, она всё же свела брови вместе, будто не доверяя словам Фуюми. — Ну же, Химе-тти, пойдём.

— М?.. Мама?

— Не может же такая прекрасная красавица, как я, ещё стать мамой, — Чива взяла и передала Химе форму.

Дождавшись, пока Химе оденется (я в этот момент пристойно взирал на потолок), Масузу сотоварищи почти вышли из медпункта, как их окликнула Фуюми:

— Погодите.

— А? Что-то ещё?

Встретившись глазами с обернувшейся Масузу, Фуюми отвела взгляд. Перебирая пальцами и уставившись в пол, спросила:

— Так… Кидо-кун? Сегодня не с вами?

Э? Я?

Я-то что?

В отличие от Масузу и Чивы, постоянно попадающих под раздачу, я же с ней почти не общался.

— Как знать... — Масузу холодно взглянула на занавеску, скрывающую меня. — Вроде как сегодня ушёл раньше.

— Ясно...

— А чего тебе Э-кун понадобился?

— Н-ничего. Совсем ничего! — слегка обозлённо произнесла та, и девушки, не допытываясь, направились к выходу.

— Что ещё за отношение такое?!

— Тирания, однако.

— … Спать…

Выражая неудовольствие, троица покинула медпункт.

Напоследок, закрывая дверь, Масузу произнесла в просвет:

— Помни об этом, Эйта... — крайне жуткий шепот.

Удостоверившись, что звуки шагов удаляются, я вышел из-за занавески и наконец завалился на кровать. Дуновение кондиционера на щеке показалось раем. Я, конечно, не Химе, но, пожалуй, тоже усну так.

— Хаа…

Как-то устал я.

От простого подслушивания разговора HP так резко просело...

Да уж, любому знакомому с этой компанией никакой жизни не хватит.

Интересно, с роспуском клуба упадёт число подобных происшествий? Или, напротив, лишившись клубной деятельности, они лишь привнесут ещё больше раздора?

Ладно, что уж там?.. Смысла переживать нет.

В любом случае послезавтра каникулы.

Для меня, как и для Фуюми, это дни летней школы. Месяц назад, просматривая брошюры подготовительных курсов, я придумал отличный план. Мне, конечно, слегка неудобно перед Масузу и остальными, но для меня это важнее роспуска клуба.

Мне нужна рекомендация в государственный медицинский университет.

Прощай, «Саморазвлечение»!

Прощай, ссора!

Моё лето — лето учёбы.

◇

Вот такие вот надежды я питал в первый день дополнительных занятий. До тех пор пока не столкнулся с одной знакомой в холле летней школы.

И её первые слова были:

— П-почему и ты здесь?! — с привычным уже выставленным указующим перстом на меня взирала Фуюми Ай. И сейчас облачённая в форму.

— Как почему? Для дополнительных занятий же.

— Н-н-неужт-то ты в Z-класс попал?

— Ну, да, в Z-класс, а что?

Лицо Ай озарилось, и та прокричала, вскинув кулак:

— Ура-а-а, отлично~♪ Абсолютная победа Ай-тян!

Шумный холл вмиг затих.

— Ч-что такое-то? Так внезапно, — я осторожно окликнул Фуюми, и она, вздрогнув, ухватилась за голову.

— Никакая не победа же-е-е! Ты этого не слышал!

— …

Чего она такая напряженная-то?

Кашлянув, Фуюми успокоилась и сказала:

— Почему ты со мной в одном классе? Извращенец!

— Без понятия.

Да почему я, даже попав на дополнительные занятия, должен слышать в свой адрес слово «извращенец»? Грустно.

— Если у тебя Z-класс, то ты, выходит, тоже стремишься в какой-то престижный университет?

Я выбрал Z-класс ради их лекций, с которыми можно надеяться поступить в лучшие частные, государственные и медицинские ВУЗы.

— Я ещё не определилась. Но решила на всякий случай подготовиться.

— Да уж. Чем шире выбор, тем лучше.

— Обычно говорят, что стараться стоит лишь найдя своё поприще, но это же от экзаменов зависит.

— Кто сел, тот и съел — как-то так.

— Да, именно. Чтобы, перейдя на третий год, не готовиться в спешке. А да, пожалуйста, хотя бы здесь не страдай дурью, идиот!

— Чего это вдруг?

Мы так мирно говорили, а она обзываться начала...

— С чего так дружелюбно общаешься-то? Мы ведь с тобой противники.

— Противники?

— Не играй в дурачка. Вы — «Саморазвлечение» — против нас, дисциплинарного комитета.

— А-а-а…

Она вообще умеет отделять одно от другого?

— Я, пожалуй, в класс пойду. А то нахватаюсь ещё от тебя склонности к саморазвлечению!

Не заразно, не бойся, — не дав мне съязвить, Фуюми немедля покинула меня.

М-да.

Настойчивая девушка...

Я, конечно, частенько слышу от Чивы: «Ты слишком серьёзен», — но Фуюми и в подмётки не гожусь.

В этот момент кто-то сзади похлопал меня по плечу:

— Доброе утро, Эйта, — мой лучший друг, Асой Каору, слегка приподняв руку, ослепительно улыбнулся. Как всегда, его улыбка освежает и успокаивает. Если б я каждый день начинал с неё, уверен, моё самочувствие стало бы лучше. — Это занятия для первогодок, но народу на удивление много. Все прямо жаждут учиться, замечательно, — стирая пот платком и осматриваясь вокруг, радостно произнёс Каору.

— Уж прости. Такое чувство, будто я насильно притащил тебя сюда.

— Нет. Мои родители всё равно настаивали, чтобы я дополнительно занимался. Так что твоё приглашение пришлось очень вовремя.

Каору ещё раз осмотрелся в холле.

— Да уж, похоже, что из Хане-старшей только мы двое.

— Нет, вот ещё одна была.

— Да? Кто?

— Фуюми Ай. Из дисциплинарного.

— А-тян?! Что, правда? — округлил глаза Каору.

— Неужто знакомая?

— А, ну… — он буквально мгновение поколебался. — Да так... Я с А-тян, Фуюми Ай, знаком с первого класса начальной школы.

Первый раз слышу. Да и чтобы он так смущался, я ни разу не видел. А Каору на удивление загадочный парень.

— Хм-м, вот как... А-тян, значит... Вот уж совпадение, хм-м...

Каору непрестанно кивал со странной улыбкой.

— Тогда, пожалуй, я пойду, поздороваюсь...

— Ага. Она в класс пошла.

Промолвив: «Спасибо», — он живо вылетел из холла.

Все же удивительно.

Оказывается, Каору знаком с Фуюми[7].

Кстати, когда я рассказал ему про объявление о роспуске «Саморазвлечения», он ничего не сказал особо. Только: «Постараюсь не вмешиваться в это дело».

То есть, наверное, это было такое своеобразное выражение нейтралитета. Да уж, быть втянутым в ссору между мной и Фуюми тяжко, наверное.

Вот так и поднялась занавесь моего «лета».

Не «лета ссор» рядом с Чивой, Масузу и Химе.

А «лета учёбы» рядом с Фуюми Ай и Асой Каору.