Кривая работы слабого ребенка

График состоит из многих линий, которые опускаются на линию отдыха. На графике видно, что ребенку не хватает сил. Кульминационный момент занятий следует за более легкой работой, ученик возобновляет упражнение (цвета) на краткое время после того, как главный порыв иссяк. Отдых не окончателен. Ребенок вновь берется за работу, очень легкую — цилиндры. Можно сказать, что в характере внутреннего импульса, нецельного, нерешительного, проявляется слабый характер ребенка. Он предпринимает несколько успешных усилий, но не умеет ни максимально собраться, ни решительно отдохнуть. Он спокоен, но без порыва. Он не суетлив и не безмятежен, в нем нет сильных проявлений чувств.

 

Движение прогресса

Когда весь класс пришел в рабочее состояние, можно наблюдать развитие внутренней активности. Нужно помнить, что развивающие материалы предоставляют возможность действий на разных уровнях сложности, от простейших упражнений на развитие чувств до освоения письма, счета, чтения. Дети свободно выбирают то, что они хотят. Но, естественно, поскольку с каждым упражнением их знакомит учитель, дети выбирают только те материалы, которые знают, как использовать. Педагог, наблюдая за классом, замечает момент, когда ребенок готов к более сложным действиям, и знакомит его с соответствующим новым упражнением. Или ребенок, понаблюдав за более опытными одноклассниками, сам выбирает новый материал.

Эти условия нужно осознать, чтобы следить за ходом прогресса.

Эти кривые представляют собой графики упорядоченной работы более высокого уровня по сравнению с предыдущими. Пауза между двумя рабочими периодами почти исчезает. Дети более уверены в себе. Они действуют целенаправленно и легче находят свое главное упражнение.

Мы все же видим по-прежнему две фазы успешной непрерывной работы. Одну можно назвать периодом вовлечения, другую — этапом «большой работы». Стадия вовлечения гораздо короче большой работы. Отдых, характеризующийся чувством облегчения, безмятежности и покоя, наступает после того, как максимальное напряжение угасает. Если же ребенка прервать раньше, в момент нарастания рабочего напряжения, он будет выглядеть усталым, или возбужденным, или рассеянным.

На первом графике вовлечение состоит из двух простых упражнений, которые длятся недолго и от которых ребенок непосредственно переходит к большой работе. В конце — отдых, наполненный размышлениями. Ученик закончил работу, но долго в молчании созерцает результаты труда, прежде чем положить материалы на место. Или, рассмотрев свою работу, спокойно интересуется занятиями одноклассников.

На втором графике линия работы параллельна линии отдыха. Ребенок трудится, не прерываясь. Единственная разница между периодами вовлечения и большой работы — их продолжительность.

Этап созерцания становится стадией несомненной внутренней работы, временем усвоения или внутреннего созревания. На этом уровне дети чаще интересуются занятиями одноклассников, как бы сравнивая себя с другими. Вероятно, активный интерес развивается в созерцании внешнего мира. Период открытий. Можно сказать, ребенок познает себя в собственных свершениях и сравнивает себя с другими, с миром.

Завершенный цикл оказывает глубочайшее воздействие на личность ребенка. Он не только испытывает потребность в глубокой внутренней сосредоточенности сразу после большой работы, но и сохраняет постоянно высокий интеллектуальный потенциал, душевное равновесие, внимание к миру. Ребенок становится высокоразвитой личностью. В этот период он учится владеть собой и проявляет качество, которое я называю послушанием.

Малыш способен слушаться, то есть, умея управлять собственным поведением, выполнять то, о чем его просят другие люди. Он оставляет работу не из-за внешних помех или усталости. Труд стал его естественным состоянием, и ребенок просто уже не может бездельничать.

Когда мы, к примеру, приглашаем некоторых ребят, достигших подобного уровня, на педагогические семинары в качестве «наглядного пособия», они охотно исполняют наши просьбы, позволяют нам измерять их рост, диаметр черепа без малейшего протеста, сохраняя неизменный интерес, словно сознавая, что вместе с нами делают очень важную работу. В ожидании момента, когда они понадобятся, ученики не скучают, они работают. Безделье невыносимо для них. Кто-то берет рамки, кто-то раскладывает на полу подвижный алфавит, составляя слова. Если есть возможность, дети рисуют, раскрашивают.

Подобное поведение — проявление разумной активности, которая стала частью детской психики. Но чтобы сохранить это состояние, чтобы личность не остановилась в развитии, необходимо трудиться по-настоящему ежедневно.

Именно завершенный цикл, постоянная концентрация создают равновесие, определенную «эластичность», умение приспосабливаться, а значит, возможность высоких поступков, например послушания.

Можно вспомнить о советах католической церкви — сохранять силы духовной жизни, то есть состояние внутренней концентрации, от нее зависит возможность располагать своей моральной силой. Регулярными медитациями нравственная личность достигает духовной твердости, без которой внутренний человек, рассеянный, неуравновешенный, не может ни располагать сам собой, ни служить благородным целям.

Детям необходим период концентрации, период большой работы. Именно в ней они черпают возможность дальнейшего развития.

Вот график занятий ребенка, достигшего очень высокого уровня.

Посмотрите, даже на стадии вовлечения работа начинается сразу на высоком уровне. Едва войдя в класс, ученик выбирает, к примеру, письмо, затем (большая работа) читает. На перемене он находит себе разумное занятие: разглядывает книжки с картинками. Эта высокоинтеллектуальная работа соответствует высокому моральному уровню ребенка (послушание, безмятежность). Если мы примем линию отдыха за уровень развития, мы увидим, как сильно вырос этот уровень.

На высшей стадии график работы стремится стать прямой, параллельной линии отдыха. Пользуясь индивидуальными графиками, можно понять, как определить уровень развития или типичную модель внутреннего развития. В ранних моделях мы видим беспорядочное поведение учеников, неспособность сосредотачивать внимание. Там нет, в сущности, настоящей линии работы, большая часть кривой ниже линии отдыха. В тех моделях, где уже проявляется феномен концентрации внимания, устанавливается типичный график упорядоченной работы первого уровня. Здесь после этапа вовлечения у детей наблюдается возбуждение, а после большой работы наступает отдых. На втором уровне исчезает период возбуждения между двумя рабочими стадиями, большая работа завершается созерцанием. Это уровень открытий, глобальных наблюдений, послушания — рабочего состояния.

Наконец, главный подъем, который можно узнать по высокому уровню работ уже на стадии вовлечения, по особой дисциплинированности поведения.

 

Обобщенная картина развития

Типичные графики

 

Состояние дисциплинированного поведения

Повышение интеллектуального уровня связано с качеством работы, а выпрямление рабочей линии на графике зависит от внутреннего устройства, организации личности, таких ее качеств, которые мы называем нравственными: покой, дисциплина, владение собой в послушании и разнообразной деятельности.

Когда устанавливается рабочее состояние, интеллектуальный уровень стремительно растет, а порядок приводит к дисциплине. Дети заняты упорядоченной работой, непрестанно и дисциплинированно, естественно. Как ритмичное дыхание, работа успокаивает и наполняет силой организм ребенка.

Основа такого устройства личности — свободная работа, соответствующая естественным потребностям внутренней жизни. Следовательно, свободная интеллектуальная работа — основа внутренней дисциплины. Величайшее достижение Дома ребенка — дисциплинированные дети.

Именно внутренняя организация дает им возможность в свободной деятельности продолжать завоевывать знания всю дальнейшую жизнь.

Начальная школа становится естественным продолжением Дома ребенка. Поведение связано с работой. Достаточно представить более сложный развивающий материал, чтобы дети, упражняясь, поднялись на новые высоты.

Интеллектуальные интересы учеников — это уже не только стремление совершенствовать свои умения в многократном повторении упражнений, это высший интерес к работе по достраиванию внешнего мира или собственных знаний до гармоничной целостности.

Ребенок создает и ищет вещи упорядоченные. Если он, к примеру, хочет составить рисунок из геометрических фигур (с металлическими вставками), то может заниматься этим 6 или 8 дней подряд, все так же интенсивно, пока труд не будет завершен. Если он заинтересовался магией чисел или таблицей Пифагора, то посвятит этим занятиям много дней, пока не узнает желаемое.

На основе внутреннего порядка, внутренней организации, сознание строит себя медленно, спокойно, как всякий живой организм, созидающий себя с момента возникновения. Сейчас можно говорить только о первой идее — практической возможности определить средний уровень интеллектуального развития в зависимости от возраста. Потребуется много экспериментов с детьми, которых можно сравнить друг с другом, в подготовленной среде. Эти эксперименты должны быть проведены опытными учителями, чтобы получить достаточно полный материал для наблюдений. Ученые могли бы приняться за свою научную работу, которая дает самые точные данные, когда речь идет об измерениях тела и средних математических показателях роста.

Примем во внимание, что сегодняшнее состояние методики — результат долгой систематической работы, а над созданием материалов для дальнейшего естественного развития придется трудиться еще больше.

Сказано достаточно, чтобы стало ясно, как трудно провести научное исследование, которое многие надеются совершить при помощи произвольных и поверхностных тестов Бине и Симона.

Обучение ребенка — это не моментальная фотография. Скорее, это кино. Окружающая ребенка среда, организованная в соответствии с потребностями психической жизни — основа. Иначе как судить об индивидуальных различиях в достижении внутреннего порядка, в способности к абстрагированию, в интеллектуальном уровне, в дисциплине, если нет определенных, тщательно отобранных материалов, ведущих ребенка от одной опорной точки к другой — по направлению к его собственной цели?

Чтобы разумно определить индивидуальные различия, необходима общая рамка, окружающая среда, которой пользуются все. Если есть единые условия, соответствующие психическим особенностям возраста, тогда образовательные траектории детей связаны с их индивидуальностью. Если средства обучения у каждого свои, то этим объясняются различия в реакциях. Значит, во всех научных исследованиях необходимо пользоваться определенным измерительным инструментом. Наш инструмент измерения психики — метод обучения.

Формулы к тестам Бине и Симона не дают ни мерки ни идеи хотя бы примерного определения уровня интеллекта. Потому что надо было бы понять, как ребенок узнал ответы на поставленные вопросы. Сколько ответов связано с его собственной активностью, сколько с пребыванием в окружающей его среде. Ведь если не принять во внимание влияние окружения, как определить настоящее состояние психики респондента?

В каждом человеке мы должны различать две стороны: одна — собственная, естественная, спонтанная активность, воспринимающая внешний мир, внутренне перерабатывающая полученные впечатления и созидающая, развивающая личность. А следовательно, определяющая ее. Вторая сторона — внешняя среда, в которой пребывает ребенок. Вот в 4 года он знает 64 цвета. Значит, он проявляет незаурядную активность в этом направлении, упорядочивая все краски в своем сознании. Но это значит также, что у него была поддержка, что и позволило достичь такого потрясающего результата. Вероятно, у него были 64 цветовые таблички и он мог упражняться с ними столько времени, сколько ему было надо, никого не беспокоя.

Психика Р — сумма двух факторов: внутреннего (1) и внешнего (E):

P = 1 + E.

Неизвестный, не поддающийся непосредственному измерению внутренний фактор (1) можно обозначить X.

P = X + E.

Возьмем двух детей. У одного есть 64 цвета в тех условиях, о которых мы только что рассказали, а второй предоставлен сам себе среди скудной обстановки, где преобладают серо-коричневые цвета, не привлекающие внимания. Через некоторое время мы обнаружим существенную разницу между ними. Однако это не внутренняя разница. Если бы второй ребенок попал в благоприятные условия, он бы тоже, наверное, выучил 64 цвета.

Мы судим о детях по внешним признакам, не оценивая внутренний потенциал. Получается, мы судим о разных условиях жизни, а не о разных индивидуальностях.

Чтобы судить о различии между людьми, надо, чтобы у них были одинаковые условия развития.

Один из тестов, предлагаемый известнейшим психологом-экспериментатором Италии для определения уровня интеллектуального развития у детей с отклонениями (умственно отсталые, неполноценные), требует от испытуемого найти самый большой и самый маленький кубик в серии. Этот выбор, как считается во всех аналогичных тестах, не зависит от культурного и образовательного уровня ребенка. Считается, что он отражает внутреннюю активность, присущую интеллекту. Однако, если подвергнуть данному испытанию малыша, воспитанного по моей методике, он легко выполнит задание, опираясь на свой сенсорный опыт, приобретенный в упражнениях на нашем материале. Ребенок, обучаемый психологом в пресловутых специализированных школах, будет в гораздо большем затруднении, хотя мой воспитанник, возможно, и моложе, и с более сильным отставанием в развитии.

Таким образом, тест сравнил разные методики обучения, а различия в психологическом и интеллектуальном развитии остались неизвестны.

Человек — это соединение индивидуальности и образования, если под образованием понимать опыт, приобретаемый в жизни. Две вещи в человеке неразделимы: разум без знаний не более чем абстракция. Все живое неразрывно связано с внешней средой, и это настолько важно для психической жизни, что ее внутреннее содержание и средства самообучения это и есть сам человек.

Следуя формуле

Р = Х+Е,

где X — внутренняя часть, присущая индивидуальности, можно сказать, что у каждого из нас свой X. Если мы хотим узнать что такое X, нужно знать Р и Е.

Всякий, кто думает, что измеряет психику, останавливаясь на измерении фактов, на самом деле смешивает два неизвестных. Одно из них, лежащее вне личности, обесценивает результаты исследования.

Итак, чтобы изучать индивидуальные различия по отдельным видам деятельности, как, например, различение цветов, нот, букв, или способность найти ошибку, или координация движений, развитие речи… нужно сначала определить некую константу: средства развития, предлагаемые окружающей средой.

Здесь проявляется самое ясное различие между педагогикой и психологией. Педагогика экспериментально определяет средства развития и способ их применения без ущемления внутренней свободы. Психология изучает в индивидууме типичные и индивидуальные реакции. Но обе науки рассматривают два аспекта одного и того же явления: развития человека. Личность и среда — два фактора, X и Е, одной сущности: психики.

Психологические исследования, отделенные от моральных правил, все же, если хотят получить достоверные результаты, должны базироваться на длительных наблюдениях, чтобы успела упорядочиться внутренняя активность человека, потому что в хаосе легко допустить ошибку.

В клинической психиатрии или при изучении паталогически криминальной личности говорят: «Понаблюдаем за пациентом». Это значит, его поместят в особые (упорядоченные гигиенические…) условия и долго будут наблюда!ъ за человеком в данных условиях. Такой подход имеет еще большую ценность, если речь идет о нормально развивающемся человеке. В последнем случае нужно не только предоставить упорядоченную внешнюю среду, но привести в порядок хаотичный внутренний мир ребенка, а затем долго наблюдать за ним.

Примером послужит наблюдение за двумя детьми, самыми интересными из тех, кто посещал наши школы. Ребят представили на международных курсах подготовки учителей в Риме.

Описание двух детей, представленных как объект антропологического наблюдения в аудитории

Во взрослой аудитории шумно. Один наблюдает, другой смеется. В центре класса — «педометр». Дети спокойно сидят неподалеку, занимаются рамками со шнурками, которые выбрали себе в соседней комнате. Они не отвлекаются на шум вокруг, не обращают внимания на смех. Они выглядят как люди, занятые делом и не желающие зря терять время. Мы зовем их, чтобы обмерить, они чудесно слушаются, по первому знаку немедленно оставляют работу и поднимаются с улыбкой. Им, очевидно, нравится слушаться, они испытывают нравственное наслаждение от сознания, что умеют трудиться, но готовы отложить привлекательную вещь ради высшего призвания. Они сами забираются на «педометр», предоставляя себя нашим инструментам. Если нужно, чтобы ребята изменили положение тела, достаточно шепнуть словечко, и необходимое движение совершается с удивительной точностью.

Они владеют своими движениями, они могут перевести слово в действие, поэтому они способны слушаться. Для них это сладкая внутренняя победа. Когда измерения закончены, никто ничего не говорит. Ребята ждут мгновение, потом обмениваются понимающими взглядами и улыбками. Они все поняли. Сами возвращаются на свои места, берут рамки и возобновляют работу. Через некоторое время мы снова их зовем. Повторяется та же сцена.

Если вспомнить, что ровесники этих детей (4 с половиной года), предоставленные сами себе, бегают, переворачивая стулья и не замечая этого, им всегда нужен старший, жертва капризов, который старается прекратить их безобразия, то придется признать внутренне совершенство наших малышей, достигших уровня, когда труд становится естественным состоянием, а послушание — победой.

Антропометрические данные показали, что один ребенок (назовем его О.) соответствует норме (вес, рост, длина туловища), а второй (А.) не дотягивает до нее.

Вот что рассказала учительница, наблюдавшая детей еще в состоянии дисгармонии.

О., агрессивный, расторможенный, издевался над одноклассниками, сам ничего не делал в классе, только смотрел, как работают другие, а потом старался прервать чужое упражнение, на индивидуальных занятиях с учителем сидел с видом насмешливым и циничным. Отец утверждал, что и дома он агрессивный, властный, непослушный.

А. - спокойный ребенок, но почти с маниакальным усердием шпионил за одноклассниками, докладывая учителю о мельчайших проступках друзей, обо всем, что можно счесть ошибкой, нарушением.

Оба ребенка из бедных семей. О. почти заброшен родителями.

В дальнейшем, когда дети успокоились в работе, учительница увидела иную картину.

О. Его агрессивность дома объяснялась борьбой за кусок хлеба. Отец, человек бедный и к тому же легкомысленный, не кормил детей. Малыши не протестовали, не жаловались, но боролись изо всех сил за еду. Учительница спросила отца, почему он не кормит детей, и услышала в ответ: «Даже если их покормить, они снова есть попросят!»

В школе О. переходил от одного малыша к другому, от урока к уроку, всем мешая, все хватая, потому что считал нужным завоевывать духовную пищу, как дома хлеб. Он хотел выжить любой ценой. Вечная готовность защищаться стала его главной чертой. Когда жизни мальчика ничто не угрожает, он становится не просто покладистым, но крайне нежным и деликатным. Сегодня ребенок, выучившись в радостной работе, смотрит нежно на друга и улыбается ему. Если для остальных учеников оценка учителя — работа, то для О. - работа и доброта.

Сначала в школе не было горячих обедов, и каждый ученик приносил с собой еду, очень разную. Двум-трем малышам достаточно обеспеченные родители давали мясо, фрукты. О. сидел рядом с одним из таких детей. Стол был накрыт, О. мог положить на тарелку лишь кусок хлеба, добытый в борьбе. Он смотрел на своего соседа, как бы стараясь согласовать время еды. Ни малейшей зависти в глазах. Напротив, мальчик жевал свой хлеб очень медленно, чтобы не закончить обед первым и не показаться голодным, пока другой еще ест. Он кусал медленно и серьезно.

Чувство собственного достоинства, пересилившее голод (и какой сильный!), было неразрывно связано с сознанием фундаментальных потребностей собственной жизни, за которую он вынужден бороться, завоевывая необходимое. Очаровательная мягкость светилась в ласковом выражении его взволнованного лица и в нежности ко всему на свете, которую он излучал, ничего не ожидая взамен.

Самое поразительное, что мальчишка, которому положено быть тщедушным, полностью соответствовал антропологическим нормам, включая вес. Рожденный в бедности и запустении, он сам заботился о себе. И нормальное тело создал себе сам героическими усилиями.

Теперь Л. Всегда спокойный, он быстро вошел в режим активных упорядоченных занятий, работал интенсивно и подолгу. Что-то вроде хорошего ученика городской школы. Иногда оставался в классе без еды. Его доброта была пассивна и смертельно опасна для хозяина. Мальчик даже не замечал отсутствия пищи. Он использовал имеющиеся возможности своей психики, но не умел завоевывать. Доброта ребенка оставалась прежней и до наступления порядка, и после. Ни волнений, ни откровенности. Его антропологические данные, гораздо ниже нормы, указывали, что малыш идет по жизни походкой жертвы и готов вступить в ряды тех, кого нужно спасать.

Моральная оценка А. - доносчик. Наблюдения показали, что он не работает, как все, а постоянно бегает к учителю, чтобы узнать, хорошо или плохо получилось у него упражнение. Это касалось не только занятий с материалами, но и действий морального плана. Казалось, больше всего он хотел знать, хорошо или плохо то, что он делает. С огромным усердием он старался сделать хорошо. Что касается доносов, А. не питал вражды к одноклассникам, он внимательно наблюдал за ними, а потом обсуждал их поступки, как и свои: такой-то сделал то-то. Это хорошо или плохо? Мальчик старался не повторять чужих ошибок.

Привычка ябедничать была проявлением внутренней проблемы: различение добра и зла. Скудный личный опыт казался ему недостаточным. А. хотел воспользоваться чужими знаниями, словно желание делать добро, избегая зла, стало единственной потребностью его души. Эта история заставляет вспомнить одну поговорку: он слишком хорош для этой жизни. А. чувствовал призвание к такой судьбе. Потребности тела исчезали. К интеллектуальной жизни малыш не испытывал интереса. Одна доброта оставалась движущей силой. Если общество не позаботится о сохранении хрупкой жизни тщедушного ребенка, он придет к преждевременной кончине, как ангел, что смотрит на небо.

Эти два описания, сделанные благодаря наблюдениям синьорины Маччерони, показывают истинное лицо тех, кого в обычной школе, не задумываясь, называют грубияном и доносчиком. Призовем на помощь науку и поймем истинный перевод этих слов: герой и ангел.

Судьбы мальчиков тронули наши сердца, потому что нашлась чудесная понимающая учительница. Можно сказать, что «суждение любви — это научное суждение». Ибо в нем христианское милосердие.

Итак, психика исходит из принципа «был бы жив малыш», остальное приложится. Это проявляется во внутренней поляризации личности, вроде точки кристаллизации, вокруг которой, если раствор однороден, а условия благоприятны, складывается окончательная форма. И причиной всему — работа, повторяемая с особым напряжением внимания.

В мою «биографическую карту» я не включаю, поэтому, длинный перечень аналитических исследований, но помещаю «руководство психологическими наблюдениями», основанное на концепции, которую я попыталась пояснить. Тот, кто не умеет наблюдать, ничего не узнает из моего руководства, не похожего на привычные правила психологических исследований. Зато посвященный все поймет без лишних слов.

У наших педагогов свой язык, благодаря которому они понимают друг друга, не используя общепринятые термины, бессильные передать смысл происходящего. Они никогда не говорят «ребенок развивается, или прогрессирует, он умный, он злой». Единственный термин — «ребенок пришел к порядку — или не пришел». Именно внутреннего порядка наши учителя ждут, и на этом принципе «быть или не быть» строят все или ничего.

Приходится задуматься о более глубокой концепции взросления. Говорить про живого ребенка «он растет» — слишком поверхностно. Да, растет. Но лишь в результате внутреннего порядка, который созревает в нем.

Когда, к примеру, формируется эмбрион какого-нибудь животного, он растет Но тот, кто сможет увидеть внутренние изменения, будет поражен гораздо сильнее, чем внешний наблюдатель. Внутри происходит чудесная группировка клеток. Одни соединяются в кишечник. Другие создают печень. И так продолжается приведение в порядок отдельных частей и тщательная дифференциация каждой клетки. Именно из возможности такого порядка и самостроительства возникают затем функции.

Важно не то, что эмбрион растет. Порядком и при помощи порядка осуществляется этот рост и сама жизнь. Эмбрион, выросший, но не упорядочивший свои внутренние части, нежизнеспособен. Здесь не только сила, но и тайна жизни. Главное условие, чтобы жизнь, уже получившая энергию существования, реализовала себя, свой внутренний порядок.