Стратагема № 5. Грабить во время пожара

Четыре иероглифа
Современное китайское чтение	чэнь	хо	да	цзе
Перевод каждого иероглифа	Использовать	пожар	заниматься	грабеж
Связный перевод	Грабить во время пожара.
Сущность	Извлекать выгоду из нужды, трудностей, кризисного положения другого; нападать на поверженного в хаос противника. Стратагема стервятника.

Главная мысль Стратагемы № 5 прослеживается уже в трактате Сунь-цзы по военному искусству (VI—V вв. до н. э.):

«Когда враг повержен в хаос, пришло время восторжествовать над ним».

Я перевожу это изречение Сунь-цзы, опираясь на комментарий государственного деятеля, ученого, поэта и военного теоретика Ду My (803 — ок. 852), жившего в эпоху Тан.

Одно из древнейших упоминаний краткой формулировки этой стратагемы содержится в фантастическом романе «Си ю цзи» («Путешествие на Запад»), принадлежащем перу У Чэнъэня (ок. 1500-ок. 1582).

Солнечно-прекрасное одеяние

Во время путешествия на Запад из Танской империи в поисках рукописей Будды монах Трипитака[100] и его спутник, Царь обезьян[101], пришли к некоему монастырю, в коем имелось более 70 залов и более 200 монахов, и попросились переночевать. Во время изысканной чайной церемонии настоятель монастыря спросил у Трипитаки, нет ли у него с собой какого-либо сокровища, чтобы на него подивиться. Царь обезьян напомнил Трипитаке об одном одеянии, бывшем среди их поклажи. Монахи рассмеялись на эти слова, так как они обладали сотнями одеяний из тончайшего шелка с прекраснейшей вышивкой. Настоятель показал эти одеяния гостям. Но на Царя обезьян они не произвели особенного впечатления, и он пожелал все же показать монахам принесенное одеяние. Пока он вынимал одеяние, завернутое в два слоя промасленной бумаги, сквозь нее пробивались сверкающие лучи. Когда же Царь обезьян взмахнул одеянием, комнату наполнили алый свет и чудесный аромат. О, что за потрясающе прекрасное одеяние! Тут пришли настоятелю дурные мысли. Он склонился перед Трипитакой и, рыдая, сказал, что слаб глазами и не может как следует разглядеть одеяние и потому хотел бы взять его на ночь в свою келью. Ему дали одеяние. Ночью он держал совет со своими монахами, как бы им присвоить это одеяние. И вот один молодой монах по имени Великая Стратагема предложил подпалить зал Цзэн и сжечь спящих там гостей. Монахи быстро стали обкладывать зал Цзэн хворостом. Но Царь обезьян вовсе не спал, а с полузакрытыми глазами выполнял дыхательные упражнения. Вдруг он услышал за стеной какую-то беготню и шелест хвороста на ветру. В гневе он поднялся, чтобы не будить спящего Трипитаку, превратился в пчелу, вылетел наружу и увидел вокруг связки хвороста. Тут он решил, что монахи попадут в вырытую ими же яму.

Быстро полетел он, все время оглядываясь назад, к Южным вратам небес и попросил у ясноглазого царя небес Дэвараджи покрывало, защищающее от огня. С покрывалом он прилетел верхом на облаке на крышу зала Цзэн и прикрыл им Трипитаку, дабы тот оставался в безопасности. Затем он пронаблюдал с конька крыши, как монахи подожгли хворост. Произнеся заклинание, он глубоко вздохнул — и тут поднялся сильный ветер, раздувший огонь так, что пламя охватило весь монастырь. Остался нетронутым только зал Цзэн со спящим Трипитакой. Теперь монахи прокляли тот час, когда покусились на своих гостей.

Проснулись все звери и демоны в окрестных горах. Пробудился и горный дракон, что жил в пещере Черного ветра, в двадцати милях от монастыря. Чтобы помочь монахам, он подлетел туда на облаке и увидел, что залы перед ним и за ним пусты, а в коридорах с обеих сторон пылает огонь. Он вбежал в зал и заметил в комнате настоятеля сверток в голубой обертке, из которого выходили многоцветные лучи. Развернув сверток, дракон обнаружил в нем драгоценное одеяние, редкостное буддийское сокровище. Забыв все свои добрые намерения, он схватил одеяние, совершив тем самым грабеж во время пожара, и тут же улетел на черном облаке в свою пещеру вместе с ворованным добром...[102]

Терпение Гоу Цзяня

В период «Весны и Осени» (770—476 до н. э.) китайское государство было раздроблено на более чем 170 царств. Между этими царствами то и дело возникали конфликты. Однажды началась война между царствами У и Юэ, и царь Юэ, Гоу Цзянь[103], потерпел поражение.

Много лет ждал побежденный реванша. Наконец погиб знаменитый военачальник, бывший полководцем царства У. К тому же там началась страшная засуха. Даже раки в водоемах высохли, и рис завял на корню.

В довершение всего властитель У уехал из страны в гости к другому князю. Гоу Цзянь незамедлительно использовал это затруднительное положение: напав на У со всеми своими силами, он захватил его врасплох и уничтожил[104].

Оставшиеся вне игры

К началу эпохи «Сражающихся царств» (475—221 до н. э.) китайская территория была разделена уже только приблизительно на 20 государств. Среди них были государства Чу, Хань, Ци, Цинь, Вэй, Янь и Чжао.

Ци и Хань были союзниками и намеревались покорить Янь. Но из страха перед Чжао и Чу они не решались этого делать. И вот на Хан напали Цинь и союзное ему Вэй. Царь Ци хотел поспешить на помощь своему союзнику, но его советник Тянь Чэньсы предупредил его: «Если Хань будет разрушено, под угрозой окажутся Чжао и Чу. Поэтому оба они незамедлительно выступят на помощь Хань».

И Ци не вступило в военные действия на стороне Хань. А Чжао и Чу повели себя именно так, как предсказывал Тянь Чэньсы. Таким образом, Цинь, Вэй, Чжао и Чу оказались одновременно вовлечены в войну за Хань. Момент, когда вокруг везде пылали военные факелы, государство Ци использовало для неожиданного нападения на государство Янь, также оказавшееся вне этой игры, и в 270 г. до н. э. захватило его.