Критическая философия науки франкфуртцев

Выше уже рассматривался излюбленный предмет философских штудий франкфуртцев – критическая теория. Такой интерес имеет прямое отношение к философии науки.

Главная мысль мэтров франкфуртской философии Хоркхаймера и Адорно состояла в том, что традиционная теория как дедуктивная система высказываний представляет собой лишь первый уровень понимания, на котором всегда лежит печать социальной обусловленности. Традиционная теория используется господствующими силами. Чтобы избежать этого, приходится усиленно рефлексировать над социальной обусловленностью теории. В результате достигается уровень критической теории. Вместо воли к истине доминирующее значение приобретает эмансипаторский интерес, освобождение от всех форм угнетения. Как именно понималась основателями Франкфуртской школы критическая теория, явствует из знаменитой статьи позднего Адорно "К логике социальных наук", в которой он полемизирует с лидером постпозитивистов Поппером.

Адорно выступает против примата наблюдений и фактов. В этой связи приводятся два аргумента: во-первых, целое не умещается адекватным образом в единичное наблюдений [26,с. 77]; во-вторых, "факты в обществе уже потому не являются последним основанием познания, что они сами социально опосредованы" [26,с.80]. Первое вынуждает Адорно занять холистскую позицию – целое значимей единичного [26,с.81]. Второе обусловливает критическую позицию – теоретические концепции вырастают из критики [26,с.84]. Теоретическая картина достигается в спекуляциях, в четкой критике. Образцом в этом отношении является Гегель [26,с.81]. Адорно указывает на особую значимость понятия отрицания: отрицание не приходит извне, оно поставляется критикой [26,с.81]. Что такое вещи, предметы, выявляется в теоретической картине [26,с.81]. Непрекращаемая поступь отрицания приводит Адорно к мысли, что "... познание живет связью с тем, чем оно само не является, своим иным" [26,с.81]. Применительно к обществу это означает: "через то, чем оно не является, оно может открыться таким, как оно есть" [26,с.85]. Наконец, Адорно резко критикует желание освободить науку от ценностей; именно свобода от ценностей есть суть овеществления [26,с.83]. Такова в общих чертах философия науки Адорно, в которой он, по сути, обобщил свои собственные наработки, равно как и Хоркхаймера.

Адорно и Хоркхаймер относились к научному разуму очень сурово, временами они награждали его уничижительными эпитетами. Второе поколение франкфуртцев существенно откорректировало позицию основателей школы. Коммуникативная рациональность Хабермаса и Апеля выступает как самокритика научного разума, способного преодолеть свои собственные недостатки и обеспечить социальный прогресс. Институт науки не ставится под сомнение, он понимается как целесообразное и рациональное освоение мира. Философия науки обсуждается теперь в иной плоскости, чем ранее. Речь идет о тщательном налаживании публичного употребления разума. Наука выступает теперь как триумф коммуникативной рефлексии. Научное знание обоснованно,ибо оно, как выясняется в языковых играх коммуникативного сообщества и прежде всего ученых, наиболее приемлемо в рациональном отношении.

Наука понимается в свете обеспечения ею власти к эмансипации, воли к освобождению от всего, что угрожает человеку: от техники, меркантильности, тоталитаризма и т.п. Прагматика возвышается над семантикой. Традиционная герменевтика считается недостаточно критической, она вместо того, чтобы изменить, улучшить мир, погружает в него человека.

Особенности критической философии науки Хабермас отчетливо демонстрирует в своей знаменитой дискуссии с аналитиком Роулсом по поводу теории справедливости. Он примирительно утверждает, что спор идет в "родном семействе" [27.С.53], но, как выясняется, философские позиции спорящих сторон далеко не идентичны. Между аналитической и критической философиями науки сохраняется существенное различие.

Роулс занят поиском истинной концепции справедливости, обоснование которой он ожидает от честных коммуникантов, из которых никто не преследует своекорыстные интересы. Хабермас объясняет, что мировоззрение не может быть истинным, оно должно относиться к целому и способствовать созданию аутентичного стиля жизни [27,с.63]. Речь должна идти не об истинности социальной теории, а о ее притязательности, в связи с чем приходится анализировать дескриптивные, оценочные и нормативные высказывания [27,с.63]. Хабермас недоволен также тем, как Роулс представляет себе публичное применение разума. Надо исходить из идеально беспредельной перспективы, откуда и следует равномерный интерес всех [27,с.63]. Успех дела решают не честные коммуниканты (откуда их взять при социальной обусловленности каждого человека), а правильно налаженная коммуникативная рефлексия.

Согласно Апелю, в философском и научном дискурсах решающее значение имеет рефлексивная коммуникативная компетентность. Значение ее в философствовании Хабермаса и Апеля приблизительно то же самое, что у априорных трансцендентальных принципов в философии науки Канта. Мы проводим эту аналогию не случайно, она существенна для понимания своеобразия критической философии науки. Как известно, Кант объяснял возможность науки наличием априорных принципов. Это обстоятельство оказывается решающим для понимания всей "начинки" науки. Любой научный вопрос (что такое наука? что такое вещь? что такое теория?) в конечном счете замыкается на априорные принципы. Нечто аналогичное наблюдается в случае со вторым поколением франкфуртцев. На место кантовских априорных принципов они ставят компетентность коммуникативной рациональности (рефлексии). В рамках критической философии науки этот шаг оказывается решающим. Он кардинальнейшим образом отменяет приоритеты ранее рассмотренных философий науки. Например, понимание природы вещей выявляется в рамках согласия и несогласия, достигнутого в коммуникативном сообществе. На основе концепции справедливости мы можем выявить справедливых людей. Несостоятельным будет рассуждение: вот-де справедливые люди, давайте обобщим их качества и получим концепцию справедливости. Справедливость – это то, что движет нас вперед, что мы признали значимым применительно к устройству общества. Для франкфуртцев теория и наука – это то, что практично, на чем лежит печать коммуникативной рациональной компетентности. Дело обстоит не так, что теория истинна, а потому практична. Она практична и в этом смысле истинна. Наука – это практическое предприятие, а не так называемое истинное описание действительности.

Отметим в заключение еще одно важное для оценки критической философии науки франкфуртцев обстоятельство. Принято считать, что эта философия науки относится исключительно к социальным дисциплинам. Думается, такое мнение неоправданно ограничивает горизонты критической философии науки. Действительно, требование зрелости коммуникативной рациональности актуально для любой науки. С этой точки зрения мы не обнаруживаем в социальных науках ничего такого, что отсутствовало бы в других науках. Чуть по-другому обстоят дела с требованием практической значимости науки. Она просматривается, возможно, отчетливее в социальных и технических науках, чем в естественно-научных и логико-математических дисциплинах. Но и в последнем случае она не нисходит на ноль.

Итак, критическая философия науки франкфуртцев, а возраст ее более шестидесяти лет, достаточно уверенно чувствует себя в мире науки. В лице аналитической и герменевтической философий науки она нашла себе достойных оппонентов. Здесь не обходится как без согласий, так и без разногласий. Все три философии науки с симпатией относятся к феномену языковых игр и их практической значимости. Но только критическая философия науки франкфуртцев выделила социальную обусловленность науки и придала этому феномену общенаучную значимость. То же самое справедливо относительно понимания науки как реализации эмансипаторского интереса и возведения языковой игры идеального коммуникативного сообщества в ранг трансцендентального условия науки.

И, наконец, одно маленькое терминологическое пояснение. Критическая философия науки франкфуртцев очень резко отличается от философии науки так называемого критического рационализма (Поппер, Альберт и др.). Критический рационализм и его философия науки отнесены нами к аналитической философии.