Функциональная модель коммуникации.

В модели коммуникации, или речевого события, по Якобсону, участвуют адресант и адресат, от первого ко второму направляется сообщение, которое написано с помощью кода, контекст (референт как то, к чему адресуется смысл сообщения) в модели Якобсона связан с содержанием сообщения, с информацией, им передаваемой, понятие контакта связано с регулятивным аспектом коммуникации (т.е. это и физический канал и психологическая связь между адресатом и адресантом, обуславливающие возможность установить и поддерживать коммуникацию).
Согласно замыслу Якобсона, каждому из 6 элементов речевой коммуникации соответствует особая функция языка. Под «функцией языка» он имеет в виду «установку или назначение самого сообщения по отношению к другим факторам речевого общения. Если цель сообщения - адресат, то мы имеем дело с фатической функцией, если сообщение направленно на контекст - речь идет о референтивной функции».
Отметим, что для самого Якобсона особый интерес представляет поэтическая функция, которая доминирует в поэзии и искусстве вообще. Главной в повседневном, не-поэтическом сообщении является референтивная функция, т.е. установка сообщения на референт, на контекст, но вряд ли можно найти речевые сообщения, выполняющие только одну эту функцию. Иерархия функций в сообщении обуславливает специфику каждого конкретного акта коммуникации.
Якобсон выделяет следующие функции в коммуникативном акте:
1. эмотивная (экспрессивная): сосредоточена на адресате и имеет своей целью прямое выражение говорящего к тому, о чем он говорит, или, как пишет сам Якобсон, «она связана со стремлением произвести впечатление определенных эмоций у реципиента». Эмотивный слой языка представлен междометиями. Эта функция окрашивает все высказывания в определенную тональность. Передаваемая информация в большинстве случаев не является неким объективированным знанием - то есть не ограничивается сугубо когнитивным аспектом. Когда человек пользуется экспрессивными элементами, чтобы выразить гнев, радость, изумление, он безусловно передает информацию, но уже о себе, т.е. информацию субъективного плана. (Например, Якобсон иллюстрировал свою мысль примером из театральной практики Станиславского, когда на прослушивание во МХАТе режиссер предлагал сделать из слов «сегодня вечером», меняя их экспрессивную окраску, 40 различных высказываний. Аудитория же должна была понять, о какой ситуации идет речь только по звуковому облику этих двух слов).
2. Конатативная функция (или функция усвоения) - функция ориентирована на адресанта. Выражается в звательной форме и повелительном наклонении.
3. Референтивная функция или коммуникативная, соотносится с предметом, о котором идет речь. Эта функция завязана на отношении сообщения к референту или контексту
4. Фатическая функция; с помощью нее устанавливается, продолжать или прервать коммуникацию, т.е. проверяется, работает ли канал, установлена ли связь с реципиентом. Осуществляется она через обмен риторическими формулировками, единственная функция которых - поддерживать коммуникацию.
5. Метаязыковая функция или функция толкования. Устанавливает тождество высказывания. Здесь стоит сказать, что есть объектный язык, на котором говорят о внешнем мире и есть метаязык, на котором говорят о самом языке. Мы пользуемся метаязыком и в повседневной жизни, например «вы говорите по-русски; вы понимаете, о чем я говорю».
6. Поэтическая функция языка - направленность внимания на сообщение ради него самого, а не ради референта, контакта или адресата. Это наиболее важная функция в произведении искусства. Якобсон считал, что каждый речевой акт в некотором смысле стилизует и преображает описываемое им событие. То, как это проделывается, определяется его намерением, эмоциональным содержанием и аудиторией, которой он адресован, предварительной цензурой, которую он проходит, набором готовых образцов, к которым он принадлежит.
Модель Якобсона в различных ее вариантах применяется в лингвистике как для анализа функций языка в целом, так и для анализа функционирования отдельных его единиц, производства речи и текста. Эта модель телеологична (от греческого слова, обозначающего ‘цель’), то есть показывает предназначение, функции языка. Современная социолингвистика, теория коммуникации и социология коммуникации также заимствовали модель Якобсона для описания коммуникативных процессов. В отличие от швейцарского языковеда, основателя структурной лингвистики, Фердинанда де Соссюра (точнее, от понимания идей Соссюра большинством его последователей), предлагавшего изучать языковую систему «в себе и для себя», эта модель может учитывать не только сам язык, но и пользователя языка, включенного наблюдателя.

Коммуникативная мимикрия.

Рассмотрим также типологию коммуникативной мимикрии, приведённую В.Б. Кашкиным. Он выделяет три типа мимикрии в коммуникации:

1. Мимикрия участников коммуникации (авторская мимикрия): коммуникант выдает себя за кого-то другого. Данный тип является наиболее общим явлением, явлением общекоммуникативного уровня, выступая на уровне коммуникативной ситуации.

2. Мимикрия функций коммуникации (функциональная мимикрия): основная цель скрывается под другой. Такая мимикрия выступает на уровне отдельных фраз и фрагментов текста, являющихся маркерами (или псевдомаркерами) коммуникативных функций. В реальном дискурсе первые два типа мимикрии могут выступать одновременно.

3. Мимикрия элементов коммуникации: выбирается непрямое выражение идеи (эвфемизмы, риторические вопросы и др.). Это чаще всего связано с микроуровнем, уровнем состава текста, отдельных его элементов (4).

Стоит также обратиться к разграничению понятия «коммуникативная мимикрия» и таких близких к нему понятий, как «ложь», «обман», «неискренность». На наш взгляд, можно считать справедливым разграничение понятий «ложь» и «обман», приводимое Н.Н. Панченко. По её мнению, обман является более широкой категорией в сравнении с ложью, ибо помимо собственно говорения, произнесения неправды, т.е. речевого акта, обман подразумевает и действие, т.е. поведенческий акт, а также успешность реализуемого замысла, «коннотирует успех». По отношению к понятию «неискренность» семантическое пространство понятия «обман» представляется шире, поскольку включает в себя неискренность в качестве обязательного компонента. С другой стороны, являясь необходимым условием обмана и стимулируя его, неискренность должна, казалось бы, программировать результат – введение реципиента в заблуждение. Но неискренность не всегда обманна, т.е. не обязательно предполагает успешную реализацию цели. Неискренняя демонстрация эмоций может декодироваться реципиентом/наблюдателем благодаря кинетическим, фонационно-просодическим, а также психосоматическим индикаторам, свидетельствующим о рассогласовании между переживаемым эмоциональным состоянием и его внешней презентацией. Таким образом, в объем понятия "ложь" неизменно должно включаться понятие "неискренность", а понятия "обман" и "неискренность" представляются в виде двух пересекающихся объектов, где область наложения есть неискренность, вводящая в заблуждение (7).

Если говорить о коммуникативной мимикрии, необходимо признать, что она может включать в себя использование заведомо ложных высказываний. При этом «мимикрирующий» коммуникант не просто лжет, он как бы маскируется, играет определенную роль, выбирает определенную манеру поведения, а порой и создаёт особый имидж. Ложь может содержаться в отдельном высказывании, в ходе мимикрии же дискурс словно пронизан ложью, в то время как отдельные высказывания могут быть не ложными. От обмана, так же, как ложь и неискренность, коммуникативная мимикрия отличается тем, что может быть как успешной, так и безрезультатной. Неискренность, как и в случае с ложью, видится нам одним из условий, одной из характерных черт коммуникативной мимикрии. Что касается речевой мимикрии, понимаемой нами как разновидность подстройки к собеседнику, она, как нам представляется, вовсе необязательно сочетается с неискренностью и тем более ложью.

Необходимо также отметить, что коммуникативная мимикрия, особенно авторская и функциональная, часто сопровождается манипуляцией. По мнению Е.Л. Доценко, манипуляция – это вид психологического воздействия, исполнение которого ведет к скрытому возникновению у другого человека намерений, не совпадающих с существующими желаниями (3).