Глава 1. Основы воинского мировоззрения

 

 

Если наше увлечение воинскими искусствами не игрушка, если мы не с жиру бесимся, избивая тех, кто слабее, то мы неизбежно должны задать себе вопрос: зачем нам это? И тогда сразу станет ясно, в каком мировоззрении мы живем, и в каком мире будем жить. Если вообще будем.

Поясню это на таких примерах: если какой-то народ не только обучает своих сыновей бить морды чужим парням, не только учит их обращаться с оружием и не бояться крови, но и ведет мощное экономическое продвижение во враждебные им страны, захватывая их рынки, подавляя их собственную экономику, убирая со своего пути конкурентов и помехи, вроде местных хранителей порядка или блатных, значит, этот народ готовится к войне. И осваивает он из числа воинских искусств, именно искусство войны.

Другой пример: армия проводящая учения. И так привлекающая молодежь романтикой боя. От тех, кого хотят увлечь в ряды армии, скрывают действительные тяготы, грязь и неустроенность армейского быта, зато показывают молодцеватость спецназа, отлаженность боевых взаимодействий, великолепие схваток. Явно видно, что это мировоззрение лишь узкого сообщества, составляющего элиту будущего войска. Элиту, способную стрелять и взрывать, но совершенно не представляющую, что делать с той землей, которая будет либо захвачена, либо потеряна ценой их усилий и жизней.

Это мировоззрение боя, но не войны. Бой скоротечен, в нем не нужно думать о тылах, о снабжении, об экономике, даже о действительной медицине. Достаточно уметь драться, а о том, что подымает боевой дух и делает бой возможным, пусть думают другие. Это то самое, над чем долго смеялись в советское время: как одену портупею, так тупею и тупею…

Или пример того мировоззрения, что мы все знаем с детства. Стоит мальчишкам разодраться, как все окрестные тетеньки мчатся очертя голову, точно вороны войны, чтобы с криками и маханием крыл принять участие в пиршестве, и начинают душить будущих воинов еще в зародыше. На словах они всего лишь кричат "хорошие слова" из въевшегося в наши кровь и сознание гнусного советского мультфильма про подлого брежневского труса Леопольда, который всех побеждает призывом: "Ребята, давайте жить дружно!"

А на деле русские бабы участвуют в той же драке, наслаждаясь той легкостью, с которой побеждают бойцов. И ведь всего-то надо кричать погромче, как это и принято в демократических обществах… Любопытно, что они будут делать, когда в новом перевороте будут снова захвачены почта, телеграф, телефон и райоделы милиции? Куда звонить, кому кричать?! Кто их тогда услышит, если все, кто рядом, вековыми усилиями целого государства были превращены в терпил и продажных дешовок?

Самый близкий пример бойцовского мировоззрения, это спортивное отношение к жизни. Человек теряет надежду на то, что он нужен своей стране, достигает спортивного мастерства лично для себя, и уходит либо в другую страну, либо на дно, работая лично на себя. Он сам делает из себя орудие, которое ищет себе хозяина. В итоге он либо гибнет, либо сначала хорошо зарабатывает, а потом гибнет… Гибнет, так и не дойдя до главных вопросов.

Вот примеры. И, исходя из них, вы вполне можете спросить себя: а ради чего вы занимаетесь боевыми искусствами? В каком мировоззрении вы живете? Если это и не поменяет ваше мировоззрение, по крайней мере, вы хотя бы не будете разбрасываться, и точнее соберете себя для достижения своей действительной цели.

 

Я же намерен рассказывать о Любках как о мировоззрении, в котором русский народ жил и готовился к войнам за выживание именно как народ. Поэтому я вынужден буду говорить не только о том, как поставить себе удар или отработать броски, но и многих вещах, казалось бы, не относящихся к искусству боя. Зато относящихся к искусству войны, а чаще - выживания.

Но и это не было предельным мировоззрением для любошника. После того, как ты отдал все долги своему народу, то есть родине, которая обеспечила тебе саму возможность жить и учиться бою, можно заглянуть и за этот слой понятий, туда, где хранится твоя собственная тяга к боевым искусствам.

По большому счету, это тяга к боевым искусствам не как к орудиям боя, а как к способу самопознания. Потому что через них видно и себя сейчас, и есть возможность вспомнить тот огромный путь, которым ты шел сюда сквозь другие миры…

 

 

Глава 2. Осмысленность

 

 

Мировоззрение придает осмысленность действиям бойца. Точнее, определенную осмысленность, потому что даже в самых, казалось бы, бессмысленных действиях человека всегда есть какой-то смысл, который, быть может, не осознает даже он сам. Смысл определяется мировоззрением, и потому избрать определенное мировоззрение означает - наполнить свою жизнь определенным смыслом.

Не хочу сейчас вдаваться в то, как устроено наше сознание, как выкладывается в нем образ мира и выбирается путь сквозь мир - Водьма, - которая и становится мировоззрением, определяющим все наши поступки и наполняющим их определенным смыслом. Это слишком большой разговор и его лучше вести только для тех, кто хочет изучать не только бой, но и прикладную психологию. Ограничусь лишь тем, что мазыки считали, что смысл - это то, что делает нас членами общества, сливает с мы, как и мышление. Иначе говоря, смысл поступков обычного человека всегда, так или иначе, вырастает из общественных требований и задач выживания в обществе.

И это очевидно как раз на примере боя на любки. Если вы члены одной крестьянской общины, то не будете бессмысленно молотить друг другу тела, чтобы разбить их и сделать неработоспособными. Зачем избивать собственного напарника, с которым завтра собрались пахать или строить?!

Но если при этом главная задача - защитить свой мир, отрабатывать надо именно то, что позволит как можно легче и быстрей убить врага. Вот главный смысл любков, как бы неожиданно это ни казалось, когда видишь, насколько они мягкие. Значит, если ты любошник, ты должен работать в бою очень, очень осмысленно, всегда осознавая, что ты бьешься не на жизнь, а на смерть, но перед тобой товарищ, который лишь помогает тебе обучиться этому бою, и поэтому его не надо повреждать, он сам скажет, когда твои действия были успешны.

Соответственно, если вы видите бойца, который нацелен на то, чтобы много и больно молотить своего противника, вы можете сразу же сделать допущение - это спортсмен, а смысл его действий - зарабатывание очков у судий, которым есть дело только до того, заплатят ли им за судейство и хорошо ли их накормят после работы. Смысл таких ударов - набор очков, а смысл действий бойца-спортсмена - произвести впечатление.

Если вдуматься, то станет понятно и то, почему спортсмены часто пропускают удары после команды "Стоп". Он же свое сделал, впечатление на зрителей произвел, теперь надо судьям показать, что он хороший мальчик и вполне управляем. И он старается не только биться с противником, но и вести второй, скрытый бой с судьями. И он предпочитает делать себя уязвимым для противника, но зато именно таким, каких любят судьи…

В настоящем бою единственный судья - противник. И ты никогда не ослабляешь внимание, направленное на него, даже если смотришь в сторону. Наоборот - ты можешь смотреть в сторону только затем, чтобы поймать его, и потому твое внимание собирается на нем еще сильней. И, следовательно, смысл твоего смотрения в сторону в настоящем бою как раз в том, чтобы победить, а в любках - в том, чтобы научиться не терять внимание даже когда не видишь противника глазами прямо перед собой.

Именно этой задачей объясняются многие кажущиеся странности любков. Если вам удавалось на них бывать или вы видели записи любошных работ, то в глаза должно было броситься то, что любки всегда идут с шуточками, играми, скоморошеньем. Смысл этого отнюдь не только в том, чтобы развлекать собравшуюся на сельский праздник толпу, но и в том, чтобы научиться видеть противника в этой толпе, не терять его, чего бы ни делал, чем бы ни был занят. А еще лучше, уметь изобразить слабину и подловить его, заставить начать бой тогда, когда кажешься слабым, а на самом деле предельно готов к схватке.

Как бы там ни было, но любки все-таки жили в той среде, которая родила и феню и блатную музыку. Оба эти названия блатного жаргона пошли от имени офеней или мазыков. Именно они, попадая во Владимирский централ - главную пересыльную тюрьму царской России - обучали своему языку мазуриков. Но для этого нужно было заслужить уважение, что в подобной среде без умения драться не дается…

Дрались в тюрьмах, дрались на рынках, дрались в кабаках. Дрались и за линий фронта, куда ходили за языками, как Поханя… Именно это определяло то, как ведется драка в любках, а значит, и как строится обучение.

 

Глава 3. Обучение

 

 

Обучение ведется с простейшего, но обучать брали только тех, кого считали своим. Что значит, тех, у кого было вполне определенное мировоззрение. Лично меня Поханя взял к себе только на четвертый год нашего знакомства. И это даже не вопрос того, что любки - тайное искусство, и их нельзя отдавать на сторону, чужим. Это само собой, что врагов не учили, чтобы не облегчать им убийство своих. Нет, важнее другое - если ты в ином мировоззрении, тебя и не обучишь!

Как ни вкладывай определенные понятия в голову чужого человека, он при всем желании не сможет их взять, и будет приспосабливать к своим ценностям, своему смыслу жизни и мировоззрению. И, значит, возьмет он не то, чему его обучали. А попросту - любков он все равно не возьмет, как не взяли многие из приходивших ко мне мастеров боевых искусств с очень высокими разрядами. Они просто усилили себя какими-то приемами и стали еще сильней… но в своем.

Любки же остались непонятыми, и если никто из занимающихся ими не овладеет мировоззрением любошника, они уйдут однажды из жизни русского человека навсегда. Впрочем, Поханя и сам говорил, что то, что он знает, больше никому не нужно, и пора уходить совсем… В этом мире делать больше нечего, этот мир надо оставить тем, кто его забрал…

Могу лишь добавить: за годы, что я сам обучал любкам, я все больше прихожу к пониманию его правоты: той России уж нет, а русским больше не хочется жить. Они предпочли бы стать американцами или арабами, но только бы не сражаться за свой мир, за свою культуру и за эту неведомую и непонятную русскую душу…

Но я пишу эту книгу для тех немногих, которые еще цепляются за любки, чтобы передать самое главное - мировоззрение, в котором наши предки их создавали. Приемы же можно забывать, потом открывать и переоткрывать заново множество раз…

 

Итак, обучали только своих. В старину это было просто, потому что мальчишки росли на глазах у мира, и все были своими. Смотреть приходилось, скорее, за теми, кто выбивался из общего состояния. Поэтому первый класс обучения проходил, условно говоря, заочно, то есть на примере того, как бились старшие.

Смысл этого периода в том, чтобы вселить в ребенка желание драться так же, как большие. Для этого он должен смотреть, запоминать, а потом пробовать со сверстниками. Вполне естественно, что у него не будет получаться или будет получаться хуже, чем у тех, кто овладел мастерством. И он это осознает.

Вот когда он осознал, что можно драться лучше, чем он научился сам, и отходит от детской возни, предпочитая внимательно наблюдать за тем, что делают старшие, ребенка и можно брать в обучение. Как говорил Поханя, выбирали по глазам. Если в них есть огонек и внимание, значит, готов учиться.

 

И начинали учить с самого простого, с Ядра схватки, как это называлось.

 

Глава 4. Ядро схватки

 

Ядром схватки называли в любках несколько простых и разумных действий, которые прямо ведут к ее завершению. Это самая суть боя, а все остальное лишь обеспечивает возможность войти в это ядро. Создает условия, чтобы перейти в него.

В сущности, самым простым боем является одиночный удар, прямо нанесенный в голову или другое место, после которого противник падает и больше не встает. Удар этот может наноситься кулаком или любым оружием. Но важно лишь одно: увидеть место поражения и нанести туда удар так, чтобы противник больше не смог продолжать бой. Этот вид удара можно назвать Поражающий или Решающий удар.

Вторым видом простейшего боя является проведение борцовского приема, точно так же выводящего противника из боевого состояния полностью. Это может быть бросок, после которого противник не может встать, поскольку разбился об землю или что-то сломал. Это может быть удушающий прием или болевой ломок, тоже делающий противника неспособным проводить схватку дальше.

Как и Решающий удар, Решающий бросок, ломок или Решающее удушение - всегда коротки и просты. Сложны лишь пути, ведущие к ним, сложны способы преодоления сложных защит.

 

Таким образом все условное пространство боевой схватки можно разделить на две части. Первая - внешняя - заполнена множеством различных движений, позволяющих пробраться в ядро. Вторая - ядро - это такое состояние, в котором ты знаешь, что либо достаешь противника ударом, либо ощущаешь, что взял его в надежный захват, из которого проведешь свой прием.

Конечно, противник может выйти из захвата или уклониться от удара, но это естественно. При этом он и сам всегда знает, что удар или прием были возможны, потому что вы находились в таком взаимном положении, которое позволяло сделать решающие действия. Иначе говоря, ощущение ядра схватки - это личное состояние, но при этом оба противника его ощущают одинаково. А более ловкий может искусственно создавать у противника ощущение, что тот вошел в ядро, и так выманивать на решительные действия.

Действия такие, с одной стороны, прямо ведут к победе, но с другой всегда опасны для самого бойца, потому что вынуждают его раскрыться и сделать себя уязвимым для противодействия.

Впрочем, состояние внутри ядра схватки гораздо проще и в силу этого уютней, чем все те хитрые пути, которые ведут в него. Там внутри все просто и откровенно, там даже можно найти покой, как внутри тайфуна.

Надо только научиться туда входить.

 

 

Глава 5. Околица

 

 

Ядру схватки можно дать несколько определений, смотря с какой точки зрения его рассматривать. Если говорить о нем с точки зрения внутреннего состояния бойца, то ядро схватки есть состояние. Такое состояние, в котором ты ведешь бой в разуме, осуществляя те

взаимодействия с противником, которые называются Земными любками.

Если смотреть на него с точки зрения пространственной, то ядром схватки называются те действия, которые производятся в непосредственной близости от противника. Пространство это имеет вполне осязаемую и имеющую имя границу. Мазыки называли ее Околицей.

В действительности, околиц несколько, и мы сами их устанавливаем своими боевыми действиями. Самая ближняя околица равна расстоянию, на котором противник достает кулаком твой нос. Средняя находится на расстоянии прямого удара ногой, дальняя - на расстоянии удара ногой с разворотом, то есть на расстоянии самого длинного удара, который способен нанести противник.

Околицу надо уметь видеть и чувствовать. Впрочем, любой более менее опытный боец обладает таким чутьем. Вопрос, скорее, в том, чтобы осознать его и сделать определенным знанием, которое поможет совершенствоваться и обучать других. Как обрести осознавание околицы?

Мы обычно даем такое упражнение. Надо встать в пару с опытным бойцом, который готов нанести вам удар в нос сразу же, как нос окажется в досягаемости. Но поскольку это любошное упражнение, бить он, конечно, должен так, чтобы нос не разбить, а только коснуться его. Этого вполне достаточно для обучения, потому что ваше тело сразу же узнает настоящий удар, и ответит на него, убрав себя.

Вы встаете на таком расстоянии от бойца, на каком точно знаете, что он не достанет вас прямым ударом без подшагивания. Подшагивать нельзя. Это очень важное условие обучения, потому что оно позволит вам не бегать, а целиком отдаться исследованию. Целиком отдаться

исследованию - это наслаждение, но редкое в мире бойцов, потому что ни с кем ни о чем нельзя договориться, и постоянно приходится ждать подвоха - то он забыл, о чем говорили, то у него случайно рука сорвалась…

Это "случайно" - не случайно. И не смейтесь, потому что это вовсе не подлость. Это работает то состояние, в котором находится боец. А именно состояние бойца, который вынужден постоянно хитрить, чтобы побеждать и не получать лишних повреждений. Все мировоззрение боя построено на том, чтобы приучить противника к определенному способу своих действий, а потом нарушить его ожидания… Почему у бойцов и не получаются исследования - их приходится делать урывками, прямо внутри боя.

Договоритесь делать упражнение в любках. Поскольку это иное мировоззрение, ваш противник непроизвольно переключится совсем в иное состояние. Главное, что он не будет ждать привычного подвоха и от вас. В итоге он сможет исследовать и помогать вам. И если это хоть раз получится, посчитайте это состояние своей, условной говоря, Новой землей, где вы делаете себя иным, чем были раньше, и переходите на нее каждый раз, когда надо что-то понять, разобрать, изучить. Переходите простым договором: а вот это давай-ка посмотрим в любках.

Договоритесь посмотреть в любках, что такое околица. В любках, значит, не сворачивая вам нос на сторону, не зверея, а помогая увидеть, как наносится удар. Для этого надо встать в стойку для прямого удара и быть в готовности. И наносить этот удар надо тогда, когда только почувствовал, что вот сейчас сможешь дотянуться до носа. Наносить надо очень по-настоящему, только легко. Но ваш товарищ должен сразу узнавать, что вы бьете настоящий удар. Если этого не будет, у него не произойдет узнавания опасности, и он пропустит ваше движение, поскольку изучает состояние для боя, а не для ловли мух.

Итак, противник стоит напротив, он не может гоняться за вами, но он будет наносить вам удар по носу каждый раз, когда ваш нос окажется на расстоянии досягаемости для его кулака. Поймите: вы впервые находитесь в таком состоянии, когда противник сделает именно то, о чем вы договорились, и именно то, что вы хотите изучить, чтобы отработать свои действия до совершенства. Попробуйте почувствовать наслаждение от такого состояния.

Затем, начинайте двигаться вне пределов досягаемости. Просто легонько походите влево-вправо, вперед-назад… Противник, как нацеленная ракетная установка будет разворачиваться вслед за вашим носом. Но вы постоянно будете чувствовать, что он не ударит, потому что вы вне этих пределов. В какой-то миг вы это очень отчетливо осознаете именно как пространство за какой-то чертой.

Осознайте это и поймите: уже одно то, что вы совершаете движения, которые заставляют противника двигаться в ответ, означает, что вы в бою, и вы уже в схватке внутри боя. Но вы еще не в ее ядре.

Как только понимание того, что вы уже рядом с противником и уже ведете схватку, придет к вам, приблизьтесь к той черте, за которой его кулак уже опасен, приблизьтесь вплотную. А потом медленно начинайте двигать свою голову как можно ближе к ней. Какое-то время и вы и ваш противник будете отчетливо осознавать - без шага ему не достать вас, но вдруг вы почувствуете, что ваш нос уже в пределах досягаемости. В этот миг плечо противника дернется, чтобы послать руку вперед.

Уберите нос, и он вернет плечо.

Подергайте его несколько раз таким образом, и у вас появится полнейшее ощущение, что вам хорошо знакомо это чувство. Именно чувство. Однако, если спросить вас, что же вы чувствовали в боях, когда убирали голову, то ответы, скорей всего, будут вроде: чувствовал опасность. Или: чувствовал летящий кулак.

Назовите сами все возможные ответы. Их очень важно сейчас перечислить, потому что они перекрывают саму возможность действительного понимания. Просто перечислите все, что только идет на ум. Лучше даже записать на бумажку, чтобы не забыть, а потом подумать, откуда к вам пришли подобные мысли. Они пришли исторически, то есть когда-то и где-то, а часто еще и от кого-то. И это все помехи простому видению. Для этой работы можно сделать перерыв, к примеру, поменяться для начала задачами с противником, а потом с ним и обсудить, откуда у вас взялась такая чувствительность, и что вы чувствовали.

А потом надо встать в это упражнение еще раз, снова вывести себя в то положение, в котором ваш нос прямо зудит от ощущения, что он залез за черту безопасности, и поиграть, то погружая его в это зудящее ощущение, то вынимая оттуда. И все это время надо оставаться с вопросом: что же я чувствую?

И чем дольше вы будете находиться в упражнении, тем отчетливее вы начнете понимать, что не просто чувствуете что-то. И не просто видите опасность, которая угрожает вам со стороны противника в виде вполне определенного кулака, готового ударить ваш нос. Вы начнете видеть, что вокруг противника есть какая-то тончайшая пленка, окружающая его словно кокон. Именно прикосновение носом к ней и дает то зудящее ощущение опасности, вызывающее желание убрать нос поскорей…

 

Эта пленка и называется Околицей.

В сущности, она - не более, чем слой сознания, точнее пары, как говорили мазыки. И она двойная в каждом месте - одна часть принадлежит вашему противнику. Как только он входит в состояние боя, он тут же раскидывает вокруг своего тела околицы. Это очень похоже на то, как снайпер готовится к засидке - он вымеряет всё пространство для стрельбы, ставит неприметные вешки точно на нужных ему расстояниях, чтобы впоследствии быстро настраивать прицел.

Вот так и любой боец прекрасно знает длину своих рук и ног. Его опыт позволяет ему с огромной точностью определять, когда противник входит в такую близость, что его можно наилучшим образом достать, и он запоминает те случаи, когда ему это удавалось. Запоминает, создавая вокруг себя искусственные кольца сознания, которые хранят память и знания. Эти кольца - как спусковые крючки: коснулся - и вызвал удар.

При этом любой боец видит эти метки в пространстве вокруг себя, и не видит… Вот такая хитрость. Мы всегда знаем, когда сумеем достать противника ударом, но не видим самих меток. Не видим просто потому, что это бы нам мешало в бою. Отвлекало. Задача метки - не мозолить глаза, а обеспечивать точность ведения боя. Поэтому метки пропадают из осознанной части восприятия, хотя и остаются постоянно видимы для той его части, что "чует". Любой боец видит свою околицу постоянно!

Но и противник тоже видит ее. Когда вы приближаетесь к противнику, готовому нанести удар, вы видите, откуда начинается опасность. И вы чуете ее носом или любой другой частью тела, по которой бьют. Вы видите, но не видите по той же причине: не надо загромождать свое зрение во время боя. Видеть надо главное, а подобное видение надо переводить в неосознаваемую часть восприятия.

Более того, вы накладываете поверх его видения околицы еще и свое видение его околицы, так создавая двуслойность этого явления сознания. При этом, как вы понимаете, ваши представления о том, где у противника проходит околица, могут быть не точны. Вы же не знаете действительной длины его рук и ног, а значит, и длины ударов. Поэтому в бою мы какое-то время заняты уточнением своих представлений о противнике. Если мы достаточно опытны, конечно. Или же, по крайней мере, должны быть этим заняты, если не хотим получать лишних повреждений.

Необходимо учитывать и то, что во время боя вы оба видите свои околицы, то есть те расстояния, на которых уверенно достанете противника. И оба видите его околицы, то есть те расстояния, с которых он достанет вас. Хорошо, если у вас равные тела. Но если у противника руки и ноги сильно отличаются от ваших, околицы перестают совпадать, и вам приходится во время боя все время помнить, где его околица, а где ваша.

И если, к примеру, он длиннее вас, вам приходится играть с тем, чтобы проникнуть внутрь его околицы, чтобы достать его своей, а по ней и нанести удар. Как вы понимаете, это уже сложная игра, и ею стоит заниматься, чтобы обрести мастерство.

Но в этой книге я ограничусь лишь тем, что сказал о возможности видеть околицу, как начальным уровнем обучения. Начните, все остальное придет само, просто потому, что вы будете использовать это знание в бою и думать о нем. Скажу больше, старики-мазыки умудрялись использовать видение околицы для того, чтобы очаровывать противника, отводя ему глаза или замутняя видение.

Как вы понимаете, если видишь околицу не просто как теплый воздух над огнем, а почти материально, становится возможным многое. Такое очарование называлось мороком. И я точно знаю, что и без мазыков многие одаренные бойцы овладевают искусством обморачивания противников. Особенно хорошо владеют этим люди, много дерущиеся на улице.

 

Глава 6. Схватка

 

 

Ядро схватки самая узкая или тесная часть поединка. Схватка шире ядра, но уже боя. Бой уже битвы, а битва уже войны. Собственно говоря, схватка - это действенная часть поединка, но бой не всегда состоит из поединков. Иногда приходится биться и сразу с несколькими противниками. Поэтому мазыки видели овладение воинским искусством состоящим из нескольких ступеней - ядро схватки, схватка, поединок, бой, битва, война.

Соответственно делилось и то искусство, которым ты овладеваешь. До какого-то уровня боевые действия ведутся кулаками или оружием, а начиная с битвы ты должен сражаться бойцами. И тогда искусство боя превращается в искусство полководца. Впрочем, и то, и другое являются частями воинского искусства, потому что и боец и полководец могут быть воинами. А могут и не быть…

Итак, схватка.

Это та часть поединка или боя, в которой противники - один или несколько - сходятся лицом к лицу. Надо сразу оговориться, что даже когда противники сходятся как отряды или полки, схватка все равно рассматривается как своеобразный поединок, потому что войска тут

перестают рассматриваться как множество отдельных бойцов. Тут из них рождается войско, которое в схватке ведет себя как одно большое существо или общественная личность. Так что язык для разговора о любой схватке у нас один и тот же, хотя действия в них, конечно же, могут быть и разными.

Но как научиться распознавать то, что относится именно к схватке? Конечно, пока только двух людей, двух поединщиков?

Для этого мы уже ввели одно ограничение: мы узнаем ядро схватки, как действия, ведущиеся внутри околицы. Это внутренняя часть схватки. Теперь надо научиться отделять то, что, условно говоря, снаружи. Надо научиться видеть, из чего состоит поединок вообще, и тогда станет ясно, что в нем относится только к схватке.

 

Поединок, если мы вспомним свидетельства старины - былины, исторические песни и сказки - ведется двумя богатырями как некий обряд перехода. Кто-то из них двоих, если не оба, уйдет из этого мира. Поэтому к поединку не относились так, как сейчас делают отморозки, задача которых зарезать, обобрать и смыться быстрей с места преступления. Поединок, даже завершающийся смертью, не был преступлением, он был подвигом. Победителя славили в веках, как Мстислава, убившего Редедю.

Поединщики хотели быть готовыми к переходу и предполагали такое же право за противниками. Поэтому, как вы помните, они ведут долгие разговоры перед схваткой, нанося сначала удары словами. Там они выясняют, не струсит ли кто-то и не отступит ли без боя. Это очень похоже, как рычат или орут животные перед тем, как подраться. Зачем проливать лишнюю кровь, если победить можно без нее?!

Вот это последнее и важно для понимания схватки. Схватка случается только тогда, когда естественный человек понял, что исчерпал все остальные средства для победы над своим врагом, и надо начинать сражаться руками и ногами, попросту, телом. Вот когда в бой выпускаются тела, тогда и начинается схватка.

До этого бой или поединок тоже ведется, - и это надо видеть, - но не руками. Хотя тела, конечно же, участвуют и в этой части поединка, но не в качестве оружия. Они нужны, чтобы правильно пропеть слова битвы. Они нужны, чтобы правильно показать свою силу, для этого на тела одевают одежду и оружие, способные вызвать уважение и страх. Они нужны, чтобы показать, насколько боец владеет движением, а значит, опасен в бою.

Поэтому противники уже в поединке, но еще не в схватке, ходят, говорят, показывают себя, но не бросаются махать кулаками.

А затем что-то происходит, и они уже сцепились в клубок рвущих друг друга тел, как кажется невнимательному, а точнее, неподготовленному наблюдателю. На самом деле все не так просто.

В какой-то миг противники понимают, что угрозы не работают. Они замолкают, но еще не сцепляются. Они начинают искать пути сближения, а точнее, пути входа в ядро схватки. Они двигаются вокруг друг друга. Вот это и есть схватка. Как только слова потеряли значение ударов, оружием стало тело. Вот тогда все движения становятся направлены на то, чтобы поразить противника телесно, и это есть начало схватки.

Не надо забывать, что ядро - это не особая часть битвы, а часть схватки. Поэтому схватка состоит из движений, необходимых, чтобы вывести свое тело на удар или бросок, и движений ударных. Но разница тут в том, что ударные и бросковые движения совершаются строго против тела, а вот движения к ним подводящие, чаще всего призваны обмануть защиты, которые отнюдь не только телесны.

Всевозможные приемы, которым обучаются бойцы, - это хитрости, свойственные людям, но могущие вовсе не соответствовать естественному для человека способу двигаться в пространстве и по земле. Поэтому схватка может вестись как на основе земных любков, так и на основе любков людских или хитрых. Именно поэтому движения, предваряющие вход в ядро, могут быть очень сложными и подобными плясу. Они должны раскрыть защиты противника и

позволить перейти к простой и действенной части боя.

Соответственно и обучение схватке часто велось в любках через плясовые, в которых надо было взаимодействовать со множеством условных "противников" сразу. Как это, к примеру, происходит в плясках вроде Тимони или Ворыхана, где надо и женщин успевать обхаживать, и помехи убирать. И там вполне принято наносить удары противникам, хотя и не поражающие, но вполне ощутимые, как рассказывают те, кто плясал со стариками.

Пляска такая особенно хороша для обучения бойцов, привыкших выступать на соревнованиях, потому что раскрывает видение, которое у них сводится к узкому коридору, нацеленному только на противника. В живой драке, как и в бою, противников может быть много, и они подкрадываются к тебе со всех сторон. Их всех надо видеть, и не попадаться только на того, кто захватывает твое внимание.

Впрочем, плясы далеко не единственный способ обучения схватке.

В действительности, главным, что определяло это обучение, было искусство находить сквозняки в защите противника. То есть выявлять своими непредсказуемыми движениями слабости в его способности видеть и двигаться, позволяющие тебе проскользнуть в ядро схватки. Учили и выманивать противника из его защиты.

Движение боя - похление, сквозняк и манок - это важнейшие приемы схватки, подводящие к косанию - нанесению ударов. Как говорил Поханя, чтобы укосать противника, его нужно перепохлить. То есть переходить.

Как переходить противника, пожалуй, в словах и не расскажешь. Это искусство. Но для опытных бойцов оно и так понятно.

 

Глава 7. Поединок

 

 

Поединок - гораздо более широкое понятие, чем мы можем вообразить себе сходу. И гораздо чаще используемое в жизни, чем кажется. Просто мы используем само понятие, не называя его по имени.

Именно эта широта, я надеюсь, позволит лучше понять и что такое поединок в боевых искусствах. В сущности, поединок - это тоже самое, что и единоборство. Вступить в единоборство, вступить в поединок - все это имена для боя один на один. Иное имя подобному бою - противостояние.

Поединок может быть на кулаках, может быть словесный, и даже заочный. Семейная жизнь часто превращается в затяжное противостояние, сотканное из множества мелких стычек и схваток. И это важное наблюдение, показывающее, что внутри одного поединка может быть много схваток. Что значит, что в схватку можно входить и из нее выходить и много раз за один поединок. К примеру, если не удалось нанести решающий удар.

Поэтому поединок нельзя рассматривать, как простую подготовку к схватке. Поединок - это пространство, в котором ты живешь, и живешь очень полно. Только в схватке жизнь огненна и чиста, поскольку на грани смерти не остается сил для лжи. Но в самом поединке, пока ты готовишь схватку, проявляется вся твоя личность. Поединок оказывается словно бы фокусом, в котором так или иначе проверяется все, что накоплено за жизнь. То, что ведет к победе, сохраняется, неполезное отбрасывается и изгоняется из сознания.

Личность потому и ведет бесконечные поединки по всей жизни, что она вся создана для боя, а все её личины по сути своей являются воинниками, созданными ради победы в какой-то из неведомых битв твоей личности. Это поразительная вещь, но ты можешь по-настоящему даже не подозревать о том, что твоя личность ведет какую-то битву, настолько это состояние становится привычным. Однако, если попробовать окинуть взглядом жизнь у себя дома, то можно увидеть, что многие близкие люди, которые не могут друг без друга, не могут лишь потому, что им нужен достойный противник. Не случайно древние и любовь называли любовной войной.

Самое неприятное в этой многоуровневой и многослойной битве, которую мы все постоянно ведем с близкими, соседями, сослуживцами, продавцами магазинов, мастерами, ремонтирующими наши дома, то, что она сильнейшим образом съедает наше сознание, мешая видеть настоящую жизнь.

И в действительном поединке мы очень часто оказываемся заложниками собственной личности. То, что она вообще толкает нас в драки, понятно. И что мы потом частенько жалеем, что полезли в драку или не сдержались, это тоже всем знакомо. Но вот то, что ведя поединок, мы можем одновременно вести несколько битв, это не так очевидно. Однако вспомните какую-нибудь драку, в которой вы постоянно ощущали присутствие зрителей, и все станет ясно.

Как часто мальчишка вынужден выходить на поединок не потому, что ненавидит противника, а затем, чтобы завоевать уважение класса или улицы! Значит этот поединок состоит из двух боев, и скрытый - битва за уважение - гораздо важней. Он - именно битва, в которой эта драка лишь один из боев.

И так же часто парень выходит на соревнования не ради победы над противниками, а чтобы доказать что-то тренеру, друзьям, любимой. Или победить таким заочным образом тех, кого боится, потому что они обижали его на улице.

Почти все наши поединки - двойные и тройные. И это надо осознавать, потому что от этого зависит распределение сил и вообще способность управлять силой. Настоящими поединками бывают лишь бои не на жизнь, а насмерть. И если они у вас были, их надо обязательно вспомнить и прокрутить в своем сознании, чтобы увидеть основу настоящего поединка в чистом виде. После этого появится возможность понять, на что же ушли ваши силы в тех боях, которые вы проиграли.

А если вы обрели такую способность видеть свои действительные бои, то останется лишь один шаг до того, чтобы научиться собирать себя перед боем, и отдаваться ему всецело. Без этого искусства мастерством боя не овладеть.

Правда, бой в любках осознанно ведется с учетом зрителей. Просто потому, что любошные или потешные бои были обязательной частью многих обрядов плодородия и очищения.

На любки бились не только в стенках, но и на Святки, и на Масленицу, когда захватывали снежную горку. И всегда это была либо битва света против тьмы, либо весны против зимы. И в ней побеждали наши, потому что те, кто побеждал, и были нашими.

В любках просто необходимо вести два боя одновременно - поединок с соперником, и битву за выживание нашего мира от лица всего общества - против чужих, кто хочет наш мир разрушить. Поскольку чужого изображает один из своих, битва эта оказывается скоморошьей, и приносит всеобщую радость.