Репрессии в красной армии: итоги новейших исследований

 

Во второй половине 80-х гг. в литературе преобладало мнение, что именно органи­зованные Сталиным и НКВД репрессии привели к ослаблению Красной Армии и были одной из главных причин неудач в начале войны. И сейчас версия об ослаблении офицерского корпуса репрессиями не оспаривается никем из исследователей этого вопроса, однако, когда речь заходит о конкретных примерах этих негативных последствий, мнения расходятся. Некоторые авторы констатируют сам факт ослабления армии, не расшиф­ровывая его[10]. Д.А. Волкогонов, С.И. Исаев, Н.М. Раманичев, П.П. Чевела, А.Г. Хорьков, Ю.Я. Киршин, Ф.Б. Комал, В.Д. Данилов, В.А. Анфилов и Ю.А. Горьков[11] указывают, что качество офицерского корпуса снизилось в результате устранения опытных офицеров, частых перемещений по службе, создания дефицита военных кадров, снижения образова­тельного уровня комсостава, особенно высшего.

 

Однако нельзя не отметить, что частые перемещения по службе и дефицит военных кадров были порождены не столько репрессиями, сколько техническим переоснащением, организационным совершенствованием и форсированным развертыванием новых частей и соединений Красной Армии. Как отмечает Ю.А. Горьков, именно это привело к частым перемещениям офицеров на новые должности[12].

Как показывают материалы Наркомата обороны, этот процесс нарастал как минимум с 1935 г., когда начался перевод советских вооруженных сил на кадровую систему комплектования. При этом основные организационные мероприятия пришлись на 1937-1938 гг. Именно в это время завершился перевод стрелковых войск на кадровую систему, в 1938 г. было осуществлено переформирование бронетанковых войск, в которых вместо моторизованных создавались оснащенные большим числом боевых машин танковые корпуса и бригады. К началу 1939 г. в Красной Армии имелось 4 танковых корпуса, 24 отдельные легкие, 4 тяжелые и 3 химические танковые бригады[13].

 

В 1939 г. в Красной Армии было развернуто 4 фронтовых, 8 армейских управлений, 19 управлений стрелковых корпусов, 111 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, 12 запас­ных стрелковых бригад, 42 военных училища, 52 курса усовершенствования начсостава запаса, 85 запасных полков, 137 отдельных батальонов (дивизионов) и значительное число тыловых и санитарных учреждений[14]. Только эти мероприятия потребовали привлечения 117 188 человек начсостава (40,8% к численности начсостава на 1 января 1939 г.). Во время войны с Финляндией общая численность офицерского корпуса еще более возросла, составив к 1 апреля 490 640 человек[15].

После частичных демобилизаций в мае-июне 1940 г. штатная численность комсостава вновь несколько снизилась. Однако во второй половине 1940 - первой половине 1941 г. было сформировано 18 управлений армий, 16 управлений стрелковых корпусов, 29 управлений механизированных корпусов, 5 управлений воздушно-десантных корпусов, 86 стрелковых, 61 танковая, 31 моторизованная дивизии, 16 воздушно-десантных бригад, 10 противотанковых артиллерийских бригад и т. д. Были полностью переформированы на дивизионную структуру ВВС и продолжалось развертывание новых авиаполков[16]. Есте­ственно, столь широкомасштабный процесс создания новых воинских формирований не позволил решить проблему дефицита военных кадров. По данным В.П. Бородина, некомплект комсостава изменялся следующим образом: 1935 г. - 17,9%, 1936 г. - 18,7, 1937 г. - 21.7, 1938 г. - 34,4, 1939 г. - 31,6, 1940 г. - 19,7, 1 января 1941 г. - 13%. При том, что только за 1938-1940 гг. армия получила 271,5 тыс. офицеров[17], подобный дефицит нельзя объяснить ничем иным. Проанализировав расходы на содержание армии и флота, В.И. Ивкин пришел к выводу, что «Красная Армия была "отягощена" средним, старшим и высшим командно-начальствующим составом», составлявшим 15,5% штатной и 13,3% списочной численности советских Вооруженных Сил. Другими словами, в Красной Армии 1 офицер приходился на 6 солдат и сержантов, тогда как в английской армии этот показатель был равен 1: 15, в японской - 1:19, во французской - 1: 22, а в вермахте - 1:29[18]. Дальнейшее изучение этого аспекта поможет прояснить вопрос о реальной нехватке комсостава в РККА.

 

Оценивая репрессии, Д.М. Проэктор высказал наиболее распространенную точку зрения:

"это был удар, который подорвал Вооруженные Силы страны перед самой войной. Новые неопытные, малоподготовленные «выдвиженцы» должны были осваивать все сначала. На их плечи легла непосильная задача подготовки к войне..."[19] Ему вторит Л.М. Спирин, который отметил, что в результате репрессий "Красная Армия лишилась подготовленного команд­ного состава и прежде всего его высшего звена, сильно затормозилось развитие военной науки"[20]. А. Филиппов оспаривает версию об устранении наиболее опытных офицеров, отмечая, что они в лучшем случае имели опыт Гражданской войны, а служба в тер­риториально-кадровой Красной Армии 20-х - начала 30-х гг. вряд ли способствовала получению опыта современной войны. По его мнению, подготовленные в стенах Академии Генерального штаба командиры и штабные работники высшего звена были "грамотной, перспективной когортой высшего комсостава, достойно восполнившей потерю репрес­сированных высших командиров-практиков"[21]. Ю.Ю. Юмашева считает, что "высший командный состав Советских Вооруженных Сил в годы Великой Отечественной войны представлял собой новую, молодую (средний возраст 43 года), созданную и воспитанную за годы советской властивысокопрофессиональную военную элиту, занявшую руководящее положение в военной сфере в конце 30-х гг. В это время на командные должности в РККА пришли не "зеленые лейтенанты" (как утверждает общепринятая точка зрения), а опытные (хотя и молодые) военачальники"[22]. Наличие диаметрально противоположных оценок свидетельствует прежде всего о слабой изученности этой проблемы, об отсутствии у исследователей четких критериев для выводов и доступного документального материала для изучения.

 

Популярным мотивом историографии являются утверждения о наличии к 1 января 1941 г. 12,4% комсостава, не имевшего военного образования. Авторы новейшего обобщающего труда по истории войны отмечают, что в сухопутных войсках было 15,9% офицеров, не имевших военного образования. Однако В.П. Бородин указывает, что большая часть этих офицеров находилась на политических, военно-хозяйственных, адми­нистративных и военно-юридических должностях, а командные должности занимали лишь 4% из них. Причем на должностях от командира батальона до командира корпуса таковых было всего 0,1%[23]. Данные, приводимые В.Д. Даниловым, показывают, что, несмотря на расширение сети военно-учебных заведений, значительно повысить образовательный уровень комсостава не удалось, так как в условиях нехватки людей приходилось ис­пользовать офицеров запаса, в основном не имевших высшего военного образования [24]. Поэтому число офицеров с высшим и средним военным образованием снизилось с 79,5% (на 1 января 1937 г.) до 63% (на 1 января 1941 г.)[25].

 

Правда, в абсолютных цифрах при увеличении офицерского корпуса в 2,8 раза число офицеров с высшим и средним военным образованием возросло в 2,2 раза - с 164309 до 385 136 человек[26]. Как справедливо отмечают авторы книги "1941 год - уроки и выводы", на невысоком образовательном уровне офицерского корпуса РККА не могло не сказаться увольнение из армии бывших царских офицеров, в результате чего произошел определенный разрыв в процессе формирования комсостава вооруженных сил[27]. Ю.Ю. Юмашева, анализируя сведения о 321 высшем военачальнике периода войны, отмечает, что 72,3% из них имели высшее военное образование, причем 94 человека получили его еще в дореволюционное время, 12 имели ученую степень к 1941 г., 165 владели иностранными языками. Именно этот достаточно высокий, по мнению автора, образовательный уровень являлся одним из критериев, от которого в то время зависела военная карьера[28].

 

Наибольшие разногласия вызвал вопрос о масштабах репрессий в Красной Армии. Вначале исследователи обходились общими фразами об обезглавленной армии, затем в литературе были повторены данные А.И. Тодорского, опубликованные в начале 60-х гг. Но до сих пор нет ясности в этом вопросе. Так, B.C. Коваль считает, что погиб весь офицер­ский корпус[29]; Л.А. Киршнер же полагает, что лишь 50% офицеров были репрессированы[30]. Д.А. Волкогонов и Д.М. Проэктор пишут о 40 тыс. репрессированных, А.М. Самсонов - о 43 тыс., Н.М. Раманичев - о 44 тыс., Ю.А. Горьков - о 48 773, Г.А. Куманев - о 50 тыс.[31] В книге В.Н. Рапопорта и Ю.А. Геллера говорится о примерно 100 тыс. офицеров, однако при этом приводятся сведения лишь о 651 репрессированном, т.е. 64,8% высшего комсостава на 1 января 1937 г. О.Ф. Сувениров дает список на 749 человек[32]. Сведения об остальных репрессированных до сих пор отсутствуют.

 

В.Д. Данилов, ссылаясь на архивные материалы, приводит цифру - 24 574 офицера, репрессированных в 1937-1939 гг., из которых 9579 было арестовано, 14968 - уволено из армии, а возвращено в армию 11178 человек[33]. Данные, используемые Ф.Б. Комалом, показывают, что в 1937-1939 гг. из сухопутных войск и ВВС было уволено 42 514 офицера, из них возвращено в армию 12 070, т.е. всего уволено 30444 человека, из которых 9579 арестовано. Автор совершенно справедливо указывает на то, что недопустимо смешивать понятия "уволенные" и "репрессированные", к которым следует относить лишь арестованных и уволенных по политическим мотивам[34]. По мнению А. Филиппова[35], всего было уволено 38 тыс. офицеров, причем 9 тыс. увольнений пришлось на естественную убыль, 12 тыс. офицеров были восстановлены в кадрах. Следовательно, фактически уволено было 17 тыс., из них 9,5 тыс. арестовано. А.Т. Уколов и В.И. Ивкин на основе данных судебных органов РККА отмечают, что в 1937-1939 гг. было осуждено за политические преступления примерно 8624 человека, при этом указывая, что вряд ли стоит причислять к репрессиро­ванным осужденных за уголовные и морально-бытовые преступления[36].

 

Кроме того, появились свидетельства, что одновременно с увольнением офицеров из армии шел процесс восстановления в кадрах РККА несправедливо уволенных. Ф.Б.Комал показал, что только в 1937-1939 гг. в армию было возвращено 12070 уволенных, и этот процесс продолжался [37]. Известно, что только в сухопутные войска из уволенных в 1937-1939 гг. к 1 мая 1940 г. был возвращен 12461 офицер[38]. По мнению В.П. Бородина, к I января 1941 г. в армию вернулось свыше 13 тыс. офицеров, а из почти 16 тыс. уволенных было арестовано от 6 до 8 тыс. человек[39]. Н.И. Кузнецов считает, что до начала войны число вновь принятых в кадры офицеров составило 25% от числа уволенных[40], хотя только вышеприведенные данные по сухопутным войскам дают 30,9% на 1 мая 1940 г.

 

Пока же источниковая база не позволяет однозначно ответить на этот ключевой вопрос. Наиболее полные сведения по увольнениям комсостава имеются по сухопутным войскам, согласно которым в 1937-1939 гг. было уволено 36898 офицеров. Однако к репрессированным можно отнести лишь арестованных, уволенных за связь с заговорщиками и по нацио­нальному признаку, которых было 28 685 человек. В 1938-1939 гг. было восстановлено 11 178 уволенных из армии: таким образом, к 1 января 1940 г. репрессированных оказалось 17981 человек. К 1 мая 1940 г. число восстановленных в армии офицеров составило 12 461[41]. Однако эти данные не позволяют представить, какие категории офицеров были реабилитированы, и уточнить число репрессированных. Реабилитация уволенных про­должалась до начала Великой Отечественной войны, но из-за отсутствия информации нельзя назвать число репрессированных.

 

О.Ф. Сувениров, Л.А. Киршнер и А.М. Самсонов[42] отмечают, что репрессии подрывали дисциплину в Красной Армии, и некоторые авторы (в том числе В.Д. Данилов) повторяют высказывания Г.К. Жукова, опубликованные в 1987-1990 гг. о том, что армия оказалась фактически обезглавленной и деморализованной, что репрессии дезорганизовали управ­ление войсками[43]. Повторяются и утверждения А.М. Василевского о том, что без 1937 г. не было бы войны в 1941 г.[44] Подобные взгляды недостаточно обоснованы и требуют дальнейших исследований. Представляется более справедливым мнение В.Д. Данилова о том, что в "армии, как и в стране в целом, была создана деспотичная обстановка: для одних - практически неограниченная власть, вседозволенность, безнаказанность, беззаконие; для других - неуверенность в завтрашнем дне, страх, пассивность". К сожалению, автор не уточнил, кто именно скрывается за словами "одни" и "другие", да и никто из исследователей не стал развивать этот очень интересный социальный аспект темы.

Отечественная История. 1997г. № 5. С.114-116

ИЗ ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б), ЧЛЕНУ

ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б) т. ЖДАНОВУ

20 марта 1940 г.

В свое время ЦК резко осудил так называемую систему "функционалки" в промышленности и органах Управления, как ведущую к безответственности, порождающую бюрократизм, волокиту, раздувание аппарата, громадную потерю времени на всякого рода увязки, согласования, ссылку на объективные причины" и т. д.

Отраслевая система управления, объединяя все отдельные функции от начала до конца внутри одного предприятия, создает четкую и определенную ответственность за данную отрасль работы, четкую и простую систему управления.

Однако в области управления автобронетанковых войск в настоящее время установлена самая доподлинная "функционалка", создающая исключительные практические неудобства и недочеты в использовании автобронетанковых войск и гибельно отражающаяся как на боевом применении АБТВ, так и на обеспечении нормальной работы тылов действующей армии.

В комплектовании кадров младшего начсостава и рядового состава происходят возмутительные неувязки: на укомплектование АБТВ прислано было за последнее время до 50% пополнения (около 2000 чел.) неграмотных и полуграмотных красноармейцев, что явно не отвечает высоким требованиям АБТВ.

В настоящее время АБТВ наравне с авиацией и артиллерией занимает одно из ведущих и значительных мест в РККА.

Опыт операций в Халхин-Голе, в Польше и в Финляндии, т. е. в самых разнообразных условиях, показал, что АБТВ являются в РККА одним из решающих элементов боя и операции.

Это должно найти свое отражение и в организации управления. Второй крупный принципиальный вопрос, который необходимо поставить на разрешение: конструкция боевых машин, состоящих на вооружении АБТВ. В настоящее время мы имеем много типов боевых машин: танки БТ, Т-26, Т-28, Т-35, бронемашины БА-10, БА-20.

БТ и Т-26 различаются в скорости движения, не отличаются друг от друга ни вооружением, ни численностью команды, ни бронировкой...

Совершенно очевидно, что танк Т-26 с броней в 16 мм и экипажем в 3 человека не может по своей бронировке отвечать предъявляемым требованиям. Что касается скорости Т-26, то она в бою не используется полностью и, следовательно, является более высокой, чем это вызвано необходимостью.

Под тип пехотного танка подойдет танк Т-28, Т-35.

Такой танк, нейтрализовав все калибры ниже 75мм, заставил бы противника использовать только средние калибры, что потребовало бы особые меры для маскировки и укрытия орудий, т. к. большие размеры этих орудий сильно затрудняют их применение к местности.

Таким образом, пехотный танк получил бы реальное преобладание над обороняющимся противником.

Вывод:

1. Необходимо изучить опыт войн в Испании (трудная каменистая местность, благоприятная для обороны), на Халхин-Гол (открытая местность, благоприятная для маневра крупных танковых масс), в Польше (среднепересеченная, местами открытая, местами лесистая местность, действие против деморализованного противника), на Финляндском театре(трудная лесисто - болотистая и озерная местность, сильно укрепившийся противник, действие в УР).

2. На основе изучения войн и учета средств ПТО построить продуманную систему танкостроения организаций АБТВ. Необходимо предостеречь от односторонней оценки возможностей танков как в сторону недостаточного признания их мощности на основе частных неудач, так и при увеличении их возможности на основе недооценке противника.

3. Перестроить систему танкового оснащения РККА, учтя условия борьбы на различных театрах и против различного противника.

4. Организовать производство танков на основе конвейерной системы, допуская к оперированию лишь по основным специальностям и агрегатам (механические, артиллерийские и связь).

5. Объединить организацию, техническое оснащение, оперативное использование и управление в одном органе как было указано в первой части доклада.

6. Подтянуть организацию и оснащение танковых тылов до уровня потребностей линейных танковых частей, т. к. в настоящее время боевые возможности зачастую снижаются из-за несоответствия тыловых средств.

Командир 36 ОТБр Военком 36 ОТБр

Начальник АБТВ С. -3. фронта Военком АБТВ С. -3. фронта

Комбриг Полковой комиссар

(Богомолов) (Синицын)