Свидание Чемберлена с Гитлером в Берхтесгадене 15 сентября 1938 г.

Но в Лондоне всё ещё надеялись на компромисс. Вечером 14 сентября правительство приняло решение предупредить опасный кризис в Европе, направив премьер-министра в Германию для личной встречи с Гитлером. Это решение было немедленно сообщено в Берлин и Париж. Из Берлина последовал снисходительный ответ, что «фюрер будет рад встретиться с британским премьер-министром...» Правительство Даладье горячо одобрило «смелое» решение Чемберлена.

15 сентября 1938 г. 70-летний премьер Великобритании впервые в жизни рискнул погрузиться в самолёт, чтобы совершить своё паломничество к самому «нереспектабельному» коллеге, попавшему из ефрейторов в правители «третьей империи». В тот же день Чемберлен и его спутники Вильсон и Стрэнг были приняты Гитлером в Берхтесгадене. Здесь состоялась трёхчасовая беседа английских гостей с хозяином. Гитлер потребовал окончательного и полного «самоопределения» судетских немцев. Чемберлен попросил отсрочки для ответа на это требование: он сослался на необходимость вернуться в Лондон, чтобы принять решение, согласованное британским правительством с Францией и Чехословакией. В тот же день состоялась беседа Геринга с английским послом Гендерсоном. Геринг не без наглости заявил представителю Великобритании, что «Германия подождёт ещё этой второй и окончательной встречи (с Чемберленом), но что она вообще тянуть больше не намерена... Если же Англия начнёт войну против Германии, то трудно представить исход войны. Одно только ясно, — угрожающе добавил Геринг, — что до конца войны не много чехов останется в живых и мало что уцелеет от Лондона»

По возвращении в Лондон Чемберлен пригласил туда на совещание Даладье и Бонна. Утром 18 сентября они прибыли в Лондон на самолёте. Огромная толпа ожидала их на аэродроме. Она встретила французов криками: «Никаких уступок Гитлеру! Поддержите чехов!..». Однако сторонников решительных действий против фашистских поджигателей войны ожидало горькое разочарование: как Чемберлен, так и его французские гости уже решили пожертвовать Чехословакией, чтобы договориться с гитлеровской Германией.

К тому же выводу пришёл и уполномоченный Чемберлена Ренсимен, выехавший из Праги 16 сентября. В меморандуме, представленном английскому премьеру, он высказывался за незамедлительную передачу Германии тех пограничных областей Чехословакии, где немецкое население составляло большинство. Одновременно Ренсимен рекомендовал положить конец агитации, которая ведётся в Чехословакии против её соседей, добиться от чехословацкого правительства, чтобы оно дало! заверение своим соседям в том, что ни при каких обстоятельствах не нападёт на них и не приступит против них к каким-либо агрессивным действиям, проистекающим из обязательств по отношению к другим государствам, и, наконец, предложить Чехословакии заключить торговый договор с Германией на основе преференций. Совершенно очевидно, что по существу Ренсимен требовал безоговорочного подчинения Чехословакии Германии. Чешские патриоты должны были замолчать; пакты взаимопомощи, заключённые Чехословакией с Францией и СССР, предлагалось аннулировать; Чехословакии навязывался кабальный экономический договор с Германией. Чехословацкое правительство было уведомлено нотой от 19 сентября, что для предупреждения европейской войны оно должно немедленно передать Германии Судетскую область. Англо-французская дипломатия постаралась подсластить чашу горечи, которую предстояло испить Чехословацкой республике: последней была обещана «международная гарантия» границ её урезанной территории. Прага была предупреждена, что Чемберлен должен встретиться с Гитлером 22 сентября; поэтому чехословацкому правительству было предложено дать ответ на англо-французские предложения в кратчайший срок.

Фактически союзники предъявили Чехословакии самый жёсткий ультиматум: от нее требовали самоубийства. Даладье и Боннэ вернулись в Париж. Французский кабинет большинством голосов одобрил их позицию. После заседания правительства Боннэ пригласил к себе посланника Чехословакии Осусского и объявил ему о принятом решении. Выходя из кабинета Боннэ, Осусский сказал обступившим его журналистам: «Моя страна осуждена, не будучи даже выслушанной».

20 сентября в 7 часов 30 минут вечера посланникам Англия и Франции был вручён ответ Чехословакии. Чехословацкое правительство просило пересмотреть решение Англии и Франции и передать вопрос на арбитражное разбирательство в соответствии с германо-чехословацким договором 1925 г. Чемберлен решил заговорить с упрямыми чехословаками другим языком. Вечером того же дня, по поручению Лондона, английский посланник Ньютон сообщил чешскому правительству, что «в случае, если оно будет дальше упорствовать, английское правительство перестанет интересоваться его судьбой». Французский посланник Делакруа не отстал от своего английского коллеги: со своей стороны он поддержал его угрожающее предупреждение.

21 сентября в 2 часа ночи президент Бенеш был поднят с постели приходом обоих посланников. То был уже пятый их визит на протяжении одних суток.

Ночные гости предъявили Бенешу ультиматум, содержание которого было впоследствии оглашено чехословацким министром пропаганды Гуго Вавречка. От имени своих правительств посланники требовали немедленной и безоговорочной капитуляции Чехословакии. Чехословацкое правительство должно понять, заявили они, что «если оно не примет англо-французского плана, то весь мир признает Чехословакию единственной виновницей неизбежной войны». Своим отказом Чехословакия нарушит и англо-французскую солидарность: ведь если даже Франция и придёт на помощь Чехословакии, Англия не вступит в войну.

«Если же чехи объединятся с русскими, — добавили посланники, — война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне». Бенеш предложил посланникам изложить их требования в письменном виде. Он хотел, чтобы нарушение Францией союзного договора было запечатлено в официальном документе. Повидимому, Бенеш рассчитывал также выиграть время; он ещё надеялся заручиться поддержкой со стороны некоторых членов французского кабинета.

Народ и армия в Чехословакии решительно отвергали капитуляцию. За уступку требованиям Гитлера, поддержанным правительствами Англии и Франции, стояла лишь влиятельная чешская партия аграриев во главе с премьер-министром Годжа. Ультиматум союзников подвергся обсуждению на заседании пражского кабинета. 21 сентября было вынесено решение о капитуляции... «Мы зависели от помощи наших друзей, — гласило официальное сообщение, опубликованное по этому поводу, — но, когда нам начали угрожать силой, стало очевидно, что европейский кризис приобрёл слишком серьёзный характер. Поэтому наши друзья посоветовали нам купить свободу и мир путём жертв, поскольку они сами не могли нам помочь... Президент республики и наше правительство не могли сделать ничего другого, ибо мы оказались в одиночестве». В тот же день министр пропаганды Вавречка выступил по радио с заявлением, что чехословацкое правительство не имело иного выбора. «Наши друзья и союзники принудили нас принять условия, — говорил министр, — которые обычно предлагают побеждённому противнику. Не недостаток мужества заставил нас принять решение, от которого сжимаются наши сердца... Не будем осуждать тех, кто покинул нас в момент катастрофы: свой суд по поводу этих дней произнесёт история».

Перейти к началу страницы
Перейти к содержанию книги
Смотреть карты

Чемберлен в Годесберге.

Между тем Чемберлен уже снова летел в Германию. Вторая встреча его с Гитлером имела место 22 сентября в Годесберге. Британский премьер сообщил Гитлеру, что вопрос о судетских немцах решён английским и французским правительствами в точном соответствии с пожеланиями Германии.

Чемберлен ожидал, что Гитлер выразит ему своё удовлетворение. Но совершенно неожиданно он услышал нечто совсем другое. «Очень сожалею, — заявил Гитлер, — но теперь это нас не устраивает». Тут же Гитлер пояснил, чего он хочет. Оказалось, он требует, чтобы заодно удовлетворены были территориальные притязания Венгрии и Польши, с которыми Германия связана дружественными отношениями. В большом замешательстве Чемберлен заявил, что новые требования Гитлера должны быть подвергнуты обсуждению. На этом его беседа с Гитлером прервалась. Ночью Чемберлен заявил осаждавшим его корреспондентам: «Я не могу сказать, что положение безнадёжно». Эти слова английского премьера лишь усилили общий переполох. Переговоры, казалось, зашли в тупик. Всё же Чемберлен решил добиваться их продолжения. Он поручил Вильсону и Гендерсону посетить Риббентропа и передать ему, что просит представить германские предложения в письменной форме. Свою просьбу Чемберлен мотивировал тем, что ему необходимо послать в Прагу копию немецких предложений и карту с указанием тех частей чехословацкой территории, которые должны отойти к Германии, Польше и Венгрии. Риббентроп ответил, что германский меморандум будет составлен в течение вечера. 23 сентября в 10 часов 30 минут вечера переговоры возобновились. В германском меморандуме предъявлено было требование, чтобы чехи начали эвакуацию важнейших районов Судетской области в 6 часов утра 26 сентября и закончили её не позднее 28 сентября. Чемберлен указал Гитлеру, что немецкий меморандум по существу представляет не что иное, как ультиматум; однако он предъявлен государству, которое добровольно идёт на уступки и не понесло поражения на войне. Завязался длительный спор. В конце концов Гитлер согласился отсрочить эвакуацию до 1 октября.

24 сентября Чемберлен вылетел в Лондон. По прибытии туда он спешно созвал Кабинет министров. Вечером Галифакс передал чехословацкому посланнику меморандум гитлеровского правительства.

Когда содержание германского меморандума стало известно политическим кругам Англии, оно вызвало резкие протесты со стороны представителей оппозиции. Непримиримый противник соглашательской политики Чемберлена Уинстон Черчилль не скрыл своего возмущения в беседе с корреспондентом агентства Рейтер. «Расчленение Чехословакии под англо-французским нажимом, — говорил Черчилль, — означает полное отступление европейской демократии перед угрозой применения силы со стороны фашистской Германии. Эта капитуляция носит характер катастрофы; она отнюдь не содействует укреплению мира и обеспечению безопасности Великобритании и Франции. Наоборот, она неизбежно приведёт обе эти страны к такому состоянию, когда они в конце концов лишены будут всякой возможности сопротивляться». Черчилль пояснил, что согласие Англии и Франции на расчленение Чехословакии освобождает 25 германских дивизий. Теперь они будут угрожать Франции. Черчилль предостерегал против иллюзии, что «безопасность можно обеспечить, отдавая малую страну на съедение волкам».

Чтобы преодолеть оппозицию, правительство Чемберлена решило произвести «психическую атаку» на английское общественное мнение. Нужно было внушить населению, что над страной нависла военная опасность и что мирное течение жизни неминуемо будет нарушено, если правительство не достигнет соглашения с Гитлером по чехословацкому вопросу. 22 сентября в Лондоне открылось 14 пунктов раздачи противогазов. Началась организация противовоздушной обороны. В парках Лондона рылись щели и траншеи. Вокруг общественных зданий укладывались мешки с песком. Распространялся слух о предстоящей эвакуации населения столицы в сельские местности.

Французское правительство, видимо, сговорившись с Лондоном, действовало по его примеру. В армию было призвано полмиллиона человек. На самых людных улицах и площадях появились отряды людей с кирками и лопатами; толпы любопытных парижских обывателей собирались около наскоро вырытых бомбоубежищ и траншей. Во многих местах устанавливались зенитные батареи...

В воскресенье, 25 сентября, чехословацкий посланник Массарик вручил Чемберлену ответ своего правительства на немецкий меморандум. «Фактически, — гласил ответ, — это ультиматум, который обычно предъявляется побеждённому народу... Нас лишают действительной основы нашего национального существования. Мы должны сдать немцам большую часть нашей тщательно подготовленной обороны и впустить германскую армию в глубь нашей страны... Наша национальная и экономическая независимость автоматически исчезнет с принятием плана господина Гитлера». Чехословацкое правительство заявляло, что признаёт немецкий меморандум «абсолютно неприемлемым». Вручая Чемберлену ответ своего правительства, Массарик добавил, что чешский народ «никогда не будет народом рабов». Однако Чемберлен и слышать не хотел о возражениях Чехословакии. Он упрямо продолжал настаивать, чтобы чехословацкое правительство без замедлений согласилось удовлетворить все германские требования. 26 сентября Массарик писал в Прагу о приёме, оказанном в Лондоне ответу чехословацкого правительства. «Чемберлен искренне изумлён тем, — сообщал посланник, — что мы не намерены отзывать наши войска с пограничных укреплений. Я подчеркнул, что лишь вчера эти укрепления были заняты войсками по совету самих же Англии и Франции и что сегодня мы не можем снова их очистить. Этого Чемберлен не может понять. Просто несчастье, что этот глупый, неосведомлённый, ничтожный человек является английским премьером. Но я убеждён, что он останется им недолго».

Между тем в Англии и во Франции всё возрастала паника, усердно раздуваемая правительствами Чемберлена и Даладье. Этот «шантаж войной» нужен был обоим, чтобы подготовить общественное мнение своих стран к сговору с Гитлером и к открытой измене обязательствам, принятым Францией и Англией в отношении Чехословакии. Это предательство Чемберлен и Даладье старались изобразить перед общественным мнением как патриотический подвиг миротворчества. Больше всего усердствовал Чемберлен. 27 сентября он отправил Гитлеру личное письмо. В нём он доказывал, что фюрер может получить «всё существенное без войны и без промедления...». «Я готов, — распинался престарелый британский премьер, — немедленно и лично приехать в Берлин, чтобы обсудить условия передачи Судетской области с вами и с уполномоченным чехословацкого правительства, а также с представителями Франции и Италии, если вы этого пожелаете». Чемберлен заклинал Гитлера не открывать военных действий «из-за нескольких дней промедления в разрешении давно назревшей проблемы»

В тот же день Чемберлен обратился с письмом и к Муссолини. «Я надеюсь, — заискивал он перед главой фашистской Италии, — что ваше превосходительство сообщит германскому канцлеру о том, что вы готовы принять участие в совещании и что вы убедите его согласиться с моим предложением, которое предохранит наши народы от войны. Я уже поручился, — добавлял английский премьер, — что обещания Чехословакии будут выполнены, и я уверен, что полное соглашение может быть достигнуто в течение одной недели».

Правительственный телефон между Парижем, Берлином и Лондоном работал непрерывно. Боннэ слал инструкции в Берлин Франсуа Понсэ и в Лондон Шарлю Корбену. Понсэ получил полномочия представить Гитлеру новые предложения, означавшие безоговорочное принятие всех требований, предъявленных им в Годесберге. Корбену поручалось сообщить англичанам о согласии французского правительства при посредстве Муссолини начать новые переговоры с Гитлером.

Перейти к началу страницы
Перейти к содержанию книги
Смотреть карты