Глава XV. Обстоятельства, исключающие Преступность деяния

 

§ 1. Понятие и система обстоятельств,

исключающих преступность деяния

 

Обстоятельства, исключающие преступность деяния, - это условия, при которых деяние, внешне напоминающее преступление, в действительности таковым не является. Более того, в двух случаях причинение вреда при соблюдении определенных условий признается общественно полезным (необходимая оборона и задержание лица, совершившего преступление).

В теории уголовного права и уголовном законодательстве России правовая природа таких обстоятельств определялась по-разному: "обстоятельства, исключающие наказуемость", исключающие "общественную опасность" <1>, "противоправность" <2>, "субъективную сторону" ("вину") <3> и т.д.

--------------------------------

<1> См., напр.: Уголовное право: Часть Общая. Часть Особенная / Под общ. ред. Л.Д. Гаухмана, Л.М. Колодкина и С.В. Максимова. М., 1999. С. 175.

<2> См., напр.: Орехов В.В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб., 2003. С. 18 - 20.

<3> См., напр.: Уголовное право России: В 2 т. / Отв. ред. А.Н. Игнатов, Ю.А. Красиков. М., 1998. Т. 1: Общая часть. С. 274.

 

В УК 1922 г. было установлено, что "не подлежит наказанию уголовно наказуемое деяние, совершенное при необходимой обороне против незаконного посягательства на личность или права обороняющегося или других лиц, если при этом не допущено превышения пределов необходимой обороны" (ст. 19). Таким образом, считалось, что при необходимой обороне лицо совершает преступное деяние, но наказанию не подлежит. Примерно такая же формулировка использовалась и применительно к крайней необходимости. Оба обстоятельства рассматривались только как исключающие наказание.

В УК 1926 г. юридическая природа данных обстоятельств определялась сходным образом. Согласно ст. 13 "меры социальной защиты... не применяются вовсе к лицам, совершившим общественно опасные действия, если судом будет признано, что эти действия совершены ими в состоянии необходимой обороны против посягательств на советскую власть и революционный порядок либо на личность обороняющегося или другого лица, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны". Другими словами, причинение вреда посягающему в ходе необходимой обороны рассматривалось как "общественно опасное действие", которое, однако, не влечет уголовной ответственности.

Позднее эти обстоятельства стали называть исключающими "противоправность", что означало признание их правомерности. В УК 1960 г. применительно к необходимой обороне говорилось о "правомерности защиты" (ч. ч. 2, 3 ст. 13), а относительно крайней необходимости - о том, что "не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного Особенной частью, но совершенное в состоянии крайней необходимости" (ст. 14).

Вместе с тем указание на отсутствие, например, в оборонительных действиях только признака противоправности можно расценить как то, что все остальные признаки преступления в них есть (преступные последствия, вина и т.д.). Этот подход широко распространен в зарубежном уголовном праве. Так, в ФРГ существует два вида крайней необходимости:

1) исключающая противоправность и 2) исключающая или смягчающая вину. В первом случае, более льготном, деяние считается правомерным. Во втором (при нарушении отдельных условий правомерности причинения вреда) признается, что лицо совершает противоправное деяние, но действует невиновно, поэтому освобождается от ответственности либо виновно, но наказание ему должно быть смягчено с учетом состояния крайней необходимости. Это связано с тем, что в ФРГ осознание противоправности и вина - самостоятельные элементы субъективной стороны. Считается, что лицо может действовать противоправно, нарушая общественный порядок в широком смысле слова, но без вины <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее см.: Уголовное право зарубежных стран: Общая и Особенная части: Учебник / Под ред. И.Д. Козочкина. 3-е изд. М., 2010. С. 427 - 435.

 

В УК РФ 1996 г. рассматриваемые обстоятельства обоснованно называются обстоятельствами, исключающими преступность деяния, т.е. в совершенном отсутствует не одно какое-либо свойство преступного деяния, а все, предусмотренные ч. 1 ст. 14 УК: общественная опасность, виновность и уголовная противоправность.

Однако в литературе встречаются и другие мнения. Так, Н.А. Лопашенко полагает, что "разные виды обстоятельств, предусмотренных в гл. 8, исключают разные признаки преступления из потенциально преступного деяния, хотя в целом результат одинаков, поскольку отсутствие одного из признаков преступления лишает деяние преступного характера" <1>. По мнению автора, при необходимой обороне и задержании лица, совершившего преступление, исключается преимущественно общественная опасность; при крайней необходимости, обоснованном риске, психическом и преодолимом физическом принуждении исключается противоправность; исполнение приказа и непреодолимое физическое принуждение исключают виновность <2>. Эта позиция представляется ошибочной.

--------------------------------

<1> Уголовное право России: Общая часть / Под ред. А.И. Рарога. М., 2009. С. 259.

<2> См.: Там же.

 

Не являющиеся общественно опасными деяния не могут быть уголовно-противоправными. Законодатель устанавливает уголовно-правовые запреты лишь за те действия (бездействие), которые обладают определенной степенью вредоносности - общественной опасностью. Что касается вины, отраженной в таком признаке преступления, как виновность, то она представляет собой, в частности при умышленной вине, осознание субъектом общественной опасности своих действий (бездействия), предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий и их желание, сознательное допущение или безразличие к ним (ст. 25 УК). Следовательно, вина не может быть определена вне отношения лица к общественной опасности деяния и его последствий. Непризнание поведения общественно опасным делает невозможным говорить о виновном его совершении.

В случае физического непреодолимого принуждения, по мнению вышеуказанного и некоторых других авторов, якобы отсутствует вина. Однако невозможно говорить только об отсутствии вины применительно к поведению, лишенному волевого характера. Деяние представляет собой обязательно сознательно-волевое поведение субъекта. Отсутствие у лица свободы выбора между преступным и непреступным поведением, блокирование воли означает и отсутствие самого деяния. Таким образом, в случае физического принуждения, имеющего непреодолимый характер, нет деяния, нет ни одного другого признака преступления.

Нельзя согласиться с пониманием обоснованного риска как обстоятельства, исключающего лишь противоправность, что следует понимать как наличие у него иных признаков преступления. Но правомерное поведение не может быть виновным и общественно опасным. Опасность деяния для личности, общества или государства несовместима с правомерностью. Если деяние правомерно, оно не может являться общественно опасным. Иначе необходимо признать, что есть общественно опасные правомерные деяния, а в уголовном праве - нормы, управомочивающие на совершение общественно опасных деяний.

Верной представляется точка зрения А.В. Наумова, считающего, что в рассматриваемых обстоятельствах отсутствуют все признаки преступления, а не какой-либо один или несколько <1>.

--------------------------------

<1> См.: Наумов А.В. Российское уголовное право: Общая часть: Курс лекций. М., 1996. С. 326.

 

Система обстоятельств, исключающих преступность деяния, в действующем УК расширена. В УК РСФСР 1922, 1926 и 1960 гг. имелось всего два обстоятельства - необходимая оборона и крайняя необходимость. В УК 1996 г. их уже шесть: 1) необходимая оборона (ст. 37), 2) причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38), 3) крайняя необходимость (ст. 39), 4) физическое или психическое принуждение (ст. 40), 5) обоснованный риск (ст. 41), 6) исполнение приказа или распоряжения (ст. 42).

Анализ обстоятельств, содержащихся в гл. 8 УК, позволяет сделать вывод о том, что, хотя законодатель и определил их правовую природу как обстоятельств, исключающих саму преступность деяния, все же его отношение к ним различно. Это различие выражается в делении всех обстоятельств на две группы: 1) общественно полезные (необходимая оборона и причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление) и 2) непреступные виды причинения вреда "охраняемым уголовным законом интересам" (все остальные).

Для второй группы обстоятельств законодатель использует единую формулировку: "не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам " (выделено мною. - Авт.). Именно с этих слов начинается изложение условий правомерности причинения такого вреда (см. ст. ст. 39 - 42 УК). Однако и в этих случаях использование термина "вред" нельзя трактовать как признание законодателем "общественной опасности" поведения при рассматриваемых обстоятельствах. Вред в данном случае вынужденный, оправданный, строго регламентированный законодателем, необходимый для достижения какого-либо социального блага, следовательно, не опасный для общества.

Представляется излишним включение в гл. 8 УК таких обстоятельств, как 1) физическое или психическое принуждение (ст. 40) и 2) исполнение приказа или распоряжения (ст. 42).

В случае непреодолимого физического принуждения (ч. 1 ст. 40 УК) в силу невозможности лица руководить своими действиями, как уже отмечалось, отсутствует деяние в уголовно-правовом смысле. Хотя указанное обстоятельство тоже исключает преступность деяния, но все же никак не связано с активностью человека по устранению какой-либо угрожающей опасности, выполнению социально значимых функций и т.п. При необходимой обороне, крайней необходимости, задержании лица, совершившего преступление, и в других случаях лицо сохраняет способность руководить своими действиями, сознательно выбирает определенный вариант поведения, чего нет в случае непреодолимого физического принуждения. Место подобной нормы - в главе о понятии преступления (гл. 3 УК).

Что касается преодолимого физического принуждения, а также психического принуждения, которое, по мысли законодателя, всегда преодолимо (ч. 2 ст. 40 УК), то применительно к ним в статье сделана отсылка к институту крайней необходимости (ст. 39 УК), следовательно, они признаны частными случаями данного обстоятельства. Таким образом, положения ст. 40 УК, относящиеся к физическому преодолимому и психическому видам принуждения, лишены какой-либо специфики, а сами эти обстоятельства должны рассматриваться в рамках института крайней необходимости.

Необходимость включения в гл. 8 УК нормы об исполнении приказа или распоряжения (ст. 42) также вызывает сомнения. Смысл данной нормы состоит в том, что лицо, выполняющее обязательные для него, не являющиеся явно незаконными приказ или распоряжение, не совершает преступления. Ответственность за причиненный вред возлагается на лицо, отдавшее приказ. Это не что иное, как "посредственное причинение вреда". Согласно уголовному закону исполнителем преступления, в частности, признается лицо, совершившее его "посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных... Кодексом" (ст. 33 УК). Другими словами, лицо, отдавшее приказ или распоряжение, является исполнителем, а выполнивший обязательные для него приказ или распоряжение - "посредственным причинителем вреда", своеобразным "орудием" совершения преступления.

Что касается явно незаконных приказа или распоряжения, то ответственность за их выполнение не исключается и наступает на общих основаниях. При этом данная ситуация при соответствующих условиях также должна рассматриваться с точки зрения института соучастия: лицо, отдавшее явно незаконный приказ или явно незаконное распоряжение, признается подстрекателем, а выполнившее такой приказ или такое распоряжение - исполнителем. Следовательно, исполнитель явно незаконных приказа или распоряжения не вправе ссылаться на обстоятельство, исключающее преступность деяния. Таким образом, норма, предусмотренная в ст. 42 УК, не привносит ничего нового по сравнению с уже существующими положениями уголовного закона.

В зарубежном уголовном праве в качестве обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, выделяются наряду с "традиционными" необходимой обороной и крайней необходимостью согласие потерпевшего на причинение вреда, исполнение закона, выполнение профессиональных обязанностей, реализация своего права, юридическая ошибка и некоторые другие.

В некоторых государствах согласие на причинение вреда рассматривается в связи с имеющимися там случаями убийства по мотиву сострадания неизлечимо больных лиц, испытывающих тяжелые физические или психические страдания (эвтаназии).

Эвтаназия легализована в Голландии и Бельгии. В уголовных кодексах ФРГ, Швейцарии, Польши, Австрии, Дании существует норма об ответственности за убийство по просьбе потерпевшего или из сострадания к нему. В этом случае уголовная ответственность более мягкая.

В России эвтаназия в любой форме запрещена и считается убийством (ч. 1 ст. 105 УК). Запрет для медицинских работников прибегать к активной и пассивной эвтаназии прямо установлен Федеральным законом от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" <1>. Однако в истории России был период, когда убийство по мотиву сострадания вовсе не наказывалось. Так, УК 1922 г. включал норму об освобождении от уголовной ответственности за данное преступление. Согласно примечанию к ст. 143 названного УК "убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не карается". Через полгода норма была исключена, вероятно, из-за трудностей доказывания действительной воли убитого. В настоящее время совершение преступления по мотиву сострадания может быть учтено судом в качестве смягчающего обстоятельства при назначении наказания (п. "д" ч. 1 ст. 61 УК).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2011. N 48. Ст. 6724.

 

О согласии на причинение вреда в принципе можно говорить лишь применительно к тем преступлениям, в которых потерпевшим является физическое лицо (не государство, не общество, не коммерческая организация и т.п.). Поэтому нельзя говорить о "согласии" какой-либо организации на причинение ей экономического ущерба в случае совершения в отношении ее, например, мошенничества.

В случае причинения смерти, тяжкого или средней тяжести вреда здоровью человека согласие потерпевшего на причинение указанного вреда не влияет на квалификацию содеянного. Если же причиняется легкий вред здоровью или наносятся побои, это дело частного обвинения и уголовное преследование будет зависеть от воли потерпевшего. Таким образом, согласие на причинение физического вреда может иметь "оправдывающее" значение только для незначительного повреждения здоровья.

Что касается хищений, совершаемых в отношении физических лиц, то согласие на причинение вреда будет означать отсутствие самого преступления ("изъятие" вещи с согласия собственника нельзя считать хищением, так как при хищении имущество выбывает из владения собственника против его воли).

В 2003 г. ст. 122 УК была дополнена примечанием, согласно которому лицо освобождается от уголовной ответственности, если другое лицо, поставленное в опасность заражения либо зараженное ВИЧ-инфекцией, было своевременно предупреждено о наличии у первого этой болезни и добровольно согласилось совершить действия, создавшие опасность заражения. В связи с этим примечанием некоторые юристы сочли возможным говорить о введении в наше уголовное право института согласия потерпевшего на причинение вреда в таком ограниченном варианте. Однако необходимо иметь в виду, что законодатель в данном случае говорит лишь об "освобождении" от ответственности, а не об ее "исключении", тем самым признается, что содеянное содержит признаки состава преступления, однако по вышеназванным причинам нецелесообразно привлечение виновного лица к уголовной ответственности. Конечно, употребление законодателем императивной формы " освобождается от уголовной ответственности" фактически означает невозможность ее возложения при согласии потерпевшего на совершение с ним действий, создающих опасность заражения ВИЧ-инфекцией. Но все же такие действия - преступление.

Что касается исполнения закона, то большой необходимости включения этого обстоятельства в систему рассматриваемых обстоятельств нет, поскольку в России существует презумпция правомерности принимаемых и исполняемых законов. Такое обстоятельство необходимо тогда, когда закон может содержать положения, противоречащие интересам личности, общества и государства, и лицо, исполняющее закон, способно причинить вред правоохраняемым интересам.

Сказанное справедливо и для такого обстоятельства, как выполнение профессиональных обязанностей. Их надлежащее осуществление не способно причинить уголовно наказуемый вред. Врач, выполняющий свои профессиональные функции надлежащим образом и ампутирующий ногу пациенту во избежание гангрены, не причиняет вред, он лечит, спасает жизнь пациента. Поэтому нет необходимости в его оправдании ссылкой на выполнение профессиональных обязанностей. Если же он забывает в брюшной полости пациента хирургические инструменты и больной умирает, то подобная ссылка ему также не поможет, поскольку ссылаться можно лишь на правомерно осуществляемую деятельность.

В некоторых правовых системах, например Франции, уголовная ответственность исключается в случае юридической ошибки. Однако во Франции введение этого обстоятельства было связано с настоящей "инфляцией" уголовного законодательства, т.е. значительным увеличением числа законов, своевременное ознакомление с содержанием которых не всегда возможно по объективным причинам. Наряду с УК в этом государстве действует большое количество некодифицированных уголовных законов. Уголовно-правовые нормы включаются в иное отраслевое законодательство. Их можно обнаружить, например, в Дорожном кодексе и в Кодексе о здравоохранении. В России ситуация иная: все вновь принимаемые уголовные законы подлежат обязательному включению в текст УК, что облегчает их изучение и применение (подробнее о видах юридической ошибки и их значении см. гл. XII настоящего учебника "Субъективная сторона преступления").

Сказанное позволяет сформулировать следующие выводы:

Обстоятельства, исключающие преступность деяния, представляют собой систему условий, при которых деяние, внешне напоминающее преступление, в действительности таковым не признается. В рассматриваемых обстоятельствах отсутствуют все признаки преступного деяния, указанные в ч. 1 ст. 14 УК. Не все обстоятельства, исключающие преступность деяния, оцениваются законодателем как общественно полезные, а только два из них - необходимая оборона и причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление. Дополнение существующей системы новыми обстоятельствами, исключающими преступность деяния, по высказанным выше соображениям не представляется необходимым.

 

§ 2. Необходимая оборона

 

Институт необходимой обороны имеет давнее происхождение. Как отмечает Н.С. Таганцев, "признание права обороны от грозящей опасности присуще всем законодательствам на всех ступенях развития" <1>.

--------------------------------

<1> Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Тула, 2001. Т. 1. С. 417.

 

В Законах XII таблиц (Древний Рим) говорилось: "Если совершивший в ночное время кражу убит на месте, то пусть убийство его будет считаться правомерным" (табл. VIII, 12). По существу, речь идет о необходимой обороне: посягательство в ночное время обладает повышенной опасностью, совершается неожиданно, в присутствии собственника, "ответное" убийство осуществляется на месте преступления, а не спустя какое-то время (в этом случае следует говорить о мести, а не о защите).

Уже средневековые юристы рассматривали необходимую оборону как неотъемлемое право, вытекающее из самой природы человека. Эта идея поддерживалась представителями теории естественного права (Г. Гроций, С. Пуффендорф и др.). Данная концепция нашла свое отражение в законодательстве. Так, в Кодексе для Западной Галиции 1797 г. содержалось положение, согласно которому "право защищать себя и ближних принадлежит к числу прирожденных прав" <1>.

--------------------------------

<1> Приводится по: Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 417.

 

В 1866 г. в работе, посвященной необходимой обороне, А.Ф. Кони отмечал, что "в силу стремления к самосохранению человек старается избежать опасности и принимает все меры к ее отвращению; он имеет на это право, и притом право, которое должно быть рассматриваемо как прирожденное" <1>.

--------------------------------

<1> Кони А.Ф. О праве необходимой обороны. М., 1866. С. 193.

 

Таким образом, право на необходимую оборону издревле рассматривалось как важнейшее субъективное право каждого человека.

В России первоначально право самозащиты охватывалось понятием частной мести. Впоследствии отдельные положения об обороне были включены в Русскую Правду. В Соборном уложении 1649 г. нормы об обороне были разрознены и располагались в различных главах. Вместе с тем признавалась необходимая оборона широкого круга объектов: жизни, здоровья, целомудрия женщин, имущества, жилища. Оборонять можно было не только себя, но и других лиц. В качестве условия правомерности обороны называлось ее соответствие нападению. В Артикуле воинском 1715 г. институт необходимой обороны не получил должного развития. Однако уже в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. законодатель вновь вернулся к обстоятельной регламентации этого обстоятельства. Основные принципы такой регламентации были сохранены и в Уголовном уложении 1903 г., согласно которому не считалось преступлением "деяние, учиненное при необходимой обороне против незаконного посягательства на личные или имущественные блага самого защищавшегося или другого лица".

В современной юридической литературе отмечается, что "естественное право обороны" регламентировано в Конституции РФ (ч. 2 ст. 45) <1>. Однако данное конституционное положение закрепляет право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. Это принципиальное положение не относится только к необходимой обороне. Защита своих прав и свобод может осуществляться и вне рамок необходимой обороны, например путем обращения в суд, путем превентивных мер, не имеющих ничего общего с необходимой обороной. Кроме того, необходимая оборона относится к защите не только собственных прав и свобод, но и прав и свобод другого лица, общественных и государственных интересов. Таким образом, конституционная норма лишь частично охватывает право необходимой обороны - самооборону, защита же других интересов регламентируется УК. Итак, необходимая оборона - институт уголовного права. В других отраслях российского права необходимая оборона также находит свое отражение, однако ее понятие и условия правомерности лишь воспроизводят те, что предусмотрены уголовным законом.

--------------------------------

<1> Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. А.И. Коробеева. СПб., 2008. Т. 1: Преступление и наказание. С. 678.

 

Понятие необходимой обороны определено в ст. 37 УК, согласно которой не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, т.е. при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия (ч. 1).

В ч. 2 приведенной статьи, помимо этого, указывается, что защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, т.е. умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства.

На основании приведенных законодательных положений необходимую оборону можно определить как правомерную защиту личности, общества и государства от общественно опасного посягательства путем причинения вреда посягающему лицу.

Институт необходимой обороны имеет ярко выраженную гуманистическую направленность и служит в первую очередь защите прав потерпевших. Защита от общественно опасных посягательств общественно полезна и способствует пресечению таких посягательств. Вместе с тем необходимая оборона является субъективным правом, а не обязанностью лица, подвергшегося посягательству, поскольку связана с определенным риском для него.

Правом на необходимую оборону могут воспользоваться в равной степени все лица независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения. Для некоторых должностных лиц пресечение общественно опасных посягательств, в том числе преступлений, является профессиональной обязанностью. К таким лицам относятся сотрудники полиции, органов государственной безопасности, сотрудники таможенных и налоговых органов и др. Правовой основой для их деятельности служит специальное законодательство. Так, согласно Федеральному закону от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ "О полиции" <1> на ее сотрудников возложена обязанность "пресекать противоправные деяния, устранять угрозы безопасности граждан и общественной безопасности" (ст. 12). Вместе с тем обязанность этих субъектов пресекать общественно опасные посягательства не означает обязанность этих лиц подвергать себя смертельной опасности. Такая обязанность не может быть возложена ни на кого. Поэтому для названных лиц условия правомерности необходимой обороны те же, что и для остальных граждан. Предъявление к их защитным действиям повышенных требований недопустимо.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2011. N 7. Ст. 900.

 

Право на необходимую оборону существует независимо от имеющейся возможности избежать общественно опасного посягательства, например путем бегства или уклонения от посягательства, либо возможности обратиться за помощью к другим лицам или органам власти (ч. 3 ст. 37 УК) <1>.

--------------------------------

<1> Интересно, что вопрос о том, обязано ли лицо, подвергшееся нападению, использовать возможность бегства или обращения за помощью к другим лицам, волновал еще юристов XIX в. Так, во время обсуждения проекта Баварского УК 1813 г., положения которого были воплощением основных идей классической школы уголовного права, мнения юристов по этому вопросу разделились. Некоторые считали, что бегство должно быть признано необходимым условием для горожан и крестьян, но необязательным для дворян и военных, которые вправе в силу их статуса дать отпор посягающему вместо того, чтобы "недостойным образом избежать незаконного нападения бегством". Однако это предложение было отклонено (цит. по: Кони А.Ф. Указ. соч. С. 209 - 210).

 

В нарушение закона российские правоприменители нередко признают, например, убийством, совершенным при превышении пределов необходимой обороны, такое лишение жизни посягающего, при котором у оборонявшегося имелась возможность избежать посягательства или причинить менее серьезный вред.

Так, К. была осуждена по ч. 1 ст. 108 УК. Суд в приговоре констатировал, что К., увидев в руках С. нож, могла реально опасаться за свою жизнь. Однако, вырвав из его рук нож, К. не попыталась покинуть квартиру или предотвратить конфликт иным путем, менее опасным для жизни С., а из чувства ненависти, сознательно допуская возможность причинения смерти, нанесла ему со значительной силой удар ножом в жизненно важную часть тела - грудь, причинив повреждение сердца, от чего он скончался на месте преступления.

Президиум Мосгорсуда признал такой вывод суда ошибочным и указал, что согласно ч. 3 ст. 37 УК право на необходимую оборону принадлежит лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти. Как видно из материалов дела, К. находилась наедине с С. в закрытой комнате, в отсутствие соседей по коммунальной квартире. Он был в состоянии алкогольного опьянения, вел себя агрессивно, подошел к К., держа нож на уровне ее груди. Она, понимая, что для ее жизни существует реальная угроза, защищаясь, вырвала нож и нанесла им С. удар в грудь. Следовательно, действия К. соответствовали характеру и степени общественной опасности посягательства. Поэтому ее осуждение за убийство при превышении пределов необходимой обороны необоснованно. Дело было прекращено за отсутствием состава преступления <1>.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 2002. N 6. С. 17.

 

Необходимая оборона называется необходимой потому, что она имеет вынужденный характер. Обороняющийся поставлен в необходимость защищать свои права или права других лиц, интересы общества или государства самостоятельно - в отсутствие защиты со стороны государственных органов.

Уже в действующем УК институт необходимой обороны неоднократно изменялся. Эти изменения происходили в 2002, 2003 и 2006 гг. Некоторые из них в юридической литературе подвергаются обоснованной критике, о чем будет сказано в дальнейшем.

Условия правомерности и общественной полезности необходимой обороны в теории уголовного права традиционно делятся на две группы: относящиеся к посягательству и относящиеся к защите.

Условия, относящиеся к посягательству. А) Посягательство должно иметь характер объективно общественно опасного. В прежнем законодательстве употреблялся термин "нападение", который является более узким, чем термин "посягательство", и предполагает только насилие, применяемое к личности. Выражением "посягательство" охватываются и другие виды причинения вреда правоохраняемым интересам. Нельзя, например, считать нападением кражу и другие ненасильственные формы хищения, а посягательствами они, безусловно, являются.

Объективный характер опасности посягательства означает ее оценку без учета субъективных признаков. Правомерна защита от действий явно невменяемых или малолетних лиц, совершающих общественно опасное посягательство, несмотря на то что их действия преступлениями не считаются и такие лица не могут быть привлечены к уголовной ответственности. Пленум Верховного Суда СССР в действующем Постановлении от 16 августа 1984 г. N 14 "О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств" разъяснил судам, что "под общественно опасным посягательством... следует понимать деяние, предусмотренное Особенной частью уголовного закона, независимо от того, привлечено ли лицо, его совершившее, к уголовной ответственности или освобождено от нее в связи с невменяемостью, недостижением возраста привлечения к уголовной ответственности или по другим основаниям" (п. 2) <1>.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 1984. N 5. С. 11.

 

В период действия прежнего уголовного законодательства требовалась особо щадящая защита от действий явно невменяемых и малолетних. Однако такое требование законодателем не предъявляется.

Уголовный закон не допускает причинение вреда при защите от малозначительного деяния, не обладающего общественной опасностью. Поэтому, допустим, убийство лица, совершающего малозначительную кражу (на ничтожную сумму при направленности умысла на хищение имущества именно на эту сумму), нельзя считать убийством, совершенным при превышении пределов необходимой обороны - привилегированным составом убийства. Это простое убийство, и ответственность за него наступает на общих основаниях.

Не допускается также защита от правомерных действий, например от действий сотрудника полиции, осуществляющего обоснованное задержание преступника, или от акта необходимой обороны, если при этом не превышаются ее пределы. В то же время защита от превышения пределов необходимой обороны и от превышения мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, возможна, поскольку такое превышение общественно опасно.

В теории уголовного права не сложилось единого мнения по вопросу о том, возможна ли защита от неосторожного преступления и защита от бездействия. Так, В.П. Ревин полагает, что необходимая оборона от бездействия, например уклонения от уплаты налогов, невозможна. Более того, необходимая оборона "правомерно применима лишь к действиям общественно опасного характера, имеющим умышленную форму вины" <1>. Сходную точку зрения высказывают и другие авторы.

--------------------------------

<1> См.: Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. В.П. Ревина. 2-е изд. М., 2009 (автор гл. 14 - В.П. Ревин).

 

Вместе с тем российский уголовный закон подобных ограничений не содержит, поэтому следует признать допустимой защиту и от общественно опасного бездействия, и от неосторожных действий. Правда, в этих случаях реализовать необходимую оборону может быть затруднительно. Средства защиты должны быть адекватны посягательству и осуществляться своевременно. Так, если какое-либо должностное лицо бездействует и это способно причинить вред охраняемым уголовным правом интересам, то оборонительное действие здесь может состоять только в принуждении лица к выполнению своих обязанностей, при этом нельзя нарушить установленные пределы необходимой обороны.

В случае с неосторожностью еще сложнее, так как до наступления общественно опасных последствий неосторожное преступление не имеет места, в случае же наступления указанных последствий необходимая оборона невозможна: вред уже наступил. Однако гипотетически необходимая оборона возможна и в этом случае.

Допустим, какой-либо гражданин наблюдает, как рабочий вот-вот сбросит строительный мусор с верхнего этажа строящегося дома вниз, где играют дети. Местоположение гражданина позволяет ему видеть и детей, и рабочего. Рабочий же детей не видит и самонадеянно рассчитывает на то, что его действиями вред никому причинен не будет. Если при попытке сбросить мусор гражданин причинит рабочему вред, бросив камень, сильно толкнув, ударив, - налицо необходимая оборона от неосторожного преступления.

Таким образом, защитное действие возможно при реальной угрозе неосторожного посягательства и может быть только умышленным. Однако возникает вопрос: какой вред следует признавать соразмерным угрозе совершения неосторожного посягательства, а какой - превышением?

Если исходить из того, что необходимая оборона возможна от объективно общественно опасного поведения (без учета вины), то при угрозе причинения смерти в результате неосторожности следует признать допустимым причинение смерти посягающему. Но это не согласуется с общественной опасностью неосторожных действий. Само по себе неосторожное преступление всегда менее опасно, чем при прочих равных условиях, в частности при одинаковом размере причиненного вреда, умышленное преступление.

Заметим, что при угрозе неосторожного посягательства характер последствий и их точный размер оценить невозможно. Как определить в нашем примере, какой вред угрожает детям: легкий, средней тяжести, тяжкий вред здоровью или смерть, а может быть, вредные последствия вообще не наступят. Легкомыслие как форма вины предполагает предвидение абстрактной возможности наступления общественно опасных последств