Диалектика субъективного и объективного. (Платон, Гегель).

Гегель в своих работах подчёркивает, что опирается на материал всей истории философии, однако сравнение показывает, что основные принципы построения своей диалектической логики он фактически берёт платоновские. Сделать это было не просто, так как Платон, с одной стороны, не был расположен к научному стилю изложения своих идей, а с другой - руководствовался указанными принципами в основном интуитивно, по крайней мере не делал чётких и однозначных формулировок. Понадобилось более двух тысячелетий, чтобы появился такой гениальный мыслитель как Гегель, который смог понять интуитивные установки Платона, конкретизировать их и связать в целостную систему - теорию понятия, или диалектическую логику.

История диалектической логики начинается с истории становления концепции субстанциальности бытия. Это история поиска объяснения причин целостности мира и причин его существования, соответственно это и поиск объяснения возможности его познания. Диалектическая логика это дискурсированная интуитивная идея тождества противоположностей, в ней отражены закономерности мира, или субстанции, то есть абсолюта, всей реальности. Но человек исследует одну и ту же реальность как два мира: эмпирический и субстанциальный, как данный в опыте и априорный. В опыте дано невсеобщее, частное, подверженное случайностям. С одной стороны, дана какая-то изменяющаяся часть в целом-то неизменной субстанции, а с другой - ещё и искажаемая в восприятии ограниченными возможностями органов чувств. В итоге, знание об опыте и о субстанции - это различные знания (законы) нигде не пересекающиеся и в общем-то совершенно различные дисциплины. В силу того, что диалектика исторически возникла не изолированно, а постепенно отделялась от эмпиризма, многие их категории оказались терминологически схожими, но абсолютно различными по содержанию, то есть стали омонимами. Если помнить об указанных обстоятельствах, то несложно будет понять суть логики Гегеля.

Терминологическая схожесть категорий эмпиризма и диалектической логики постоянно вводила и до сих пор вводит исследователей в заблуждения. Гегель показал, что диалектическая логика оперирует категориями рассудка и разума, а эмпиризм - дефинициями рассудка. Большинство критиков гегелевского творчества расценили такую конкретизацию как доказательство зависимости диалектики от обобщения эмпирического материала. И даже указания самого Гегеля на то, что рассудок в этом случае рассудку рознь (это омонимы), пытаются расценивать как непоследовательность автора. Например, в марксистских исследованиях диалектики Гегеля эти виды рассудка обозначают как интуитивный рассудок и созерцательный [1, с. 83], но в то же время в таком разделении видят дефект, несовершенство гегелевской логики, неясность её позиций [11, с. 216 - 331; 13, с. 101 - 109; 1, с. 78 - 85; 4, с. 73 - 78; и др.], хотя и обращают внимание на то, что в зависимости от условий мышление у Гегеля раздваивается и может быть то метафизическим, то диалектическим [11, с. 236 - 238].

Гегель между тем делает категориальное различие между разными видами рассудка, он говорит о рассудке разума, о рассудке в формальной логике, о рассудке обыденного мышления, т.е. о рассудке диалектическом и недиалектическом. Непосредственно в развёртывании материала логики по её законам он абстрактное берёт как диалектический (интуитивный) рассудок, а разум - как конкретное, в котором дискурсированы, а затем вновь сняты, интуитивные предпосылки. Просто нельзя забывать, что для него переход от эмпирического рассудка к диалектическому рассудку "скачкообразный". Эмпирический материал или его обобщение необходимы диалектику (подготовка ума, по Платону) только для того, чтобы понять, догадаться (интуитивный момент), что в действительности (т.е. в свободной от случайности и изменчивости объективности) скрывается за ним. При этом от самого эмпирического рассудка отказываются, совершенно отбрасывают его.

Впервые априорное познание обосновал Платон, который апеллировал к интуиции – бессознательным идеям, то есть к субстанциальной душе (из чего следует, что предпосылкой диалектической логики является сам себя познающий разум, или конкретная видовая субстанция). Гегель поясняет: «Если в философии Платона говорится, что мы идеи вспоминаем, то это значит, что идеи сами по себе находятся в людях, а не (как это утверждали софисты) приходят к ним извне, как нечто чуждое им» [8, с. 193]. У Платона априорное знание идёт из бессознательной сферы души (воспоминания души в диалоге "Менон"), которая интуитивна. Сама душа субстанциальна, ибо однородна с субстанциальной душой мира, от которой происходит и существует как подлинное бытие ["Федр", 247d - e]. Как субстанция, она не только вечная, но есть и самодвижимое "изнутри из самого себя" ["Федр", 245e]. У Гегеля субъективный дух суть момент абсолютной идеи, или субстанции, иначе есть та же субстанция. Интуитивное обращение к субстанции (а это, как отмечал Платон, доступно только подготовленному уму) и позволяет воспроизвести её в видовой форме, отражённой в понятии.

Диалектический априоризм характерен и для Гегеля, у которого бессознательная абсолютная идея на уровне самосознания духа (снятое бессознательное) дискурсируется. Гегель диалектический интуиционист, но его часто квалифицируют как антиинтуициониста, ориентируясь на резкую критику им интуиции Фихте, Шеллинга, Гамана, Якоби, хотя критикует он интуитивизм, в принципе отрицающий возможность дискурсии самого интуитивного. Интуитивное знание непосредственно, а в гегелевских работах, как утверждают оппоненты, делается акцент на единстве непосредственного и опосредованного. А последнее предполагает рефлексию к практике и эмпирическим доказательствам. На самом деле, если на гегелевскую логику смотреть не сквозь призму эмпиризма, то можно увидеть, что Гегель пользуется омонимами понятий "опосредованное" и "непосредственное" (такова уж диалектическая традиция, идущая от Сократа и Платона). Если непосредственное знание брать как факт, то «тем самым рассмотрение переносится в область опыта, психологического феномена» [8, с. 191], то есть это рассмотрение эмпирическое. Для того, чтобы преодолеть эмпирическое и довести это преодолённое до объективного «... требуется непременно воспитание, развитие (сравните понятие воспоминания в философии Платона)...» [8, с. 192], другими словами, необходим интуитивный скачок, отделяющий эмпирическое от диалектического.

Одно дело непосредственное в эмпиризме, которое по сути условно и совершенно иное - в диалектической логике, где оно исключает всякую связь с внешним (или внутренним) опытом, а является как «замкнутое в себе самом» [8, с. 194]. «... В каждом логическом предложении мы встречаем определения непосредственности и опосредствования и, следовательно, рассмотрения их противоположности и их истины» [5, с. 124]. «В сфере понятия не может быть иной непосредственности, кроме той, которая в себе и для себя содержит опосредование и возникла через его снятие, то есть всеобщей непосредственности» [7, с. 209]. Когда же речь у Гегеля идёт о сравнении конкретного объекта, или субстанции, с эмпирическим, то он говорит: «Об истинно конкретном предмете мы знаем непосредственно. Непосредственное постижение - это созерцание» [5, с. 124].

Сознание, в отличие от целостности субстанции-идеи, это та частица субстанции (невсеобщее, частное, случайное), «то знание, которому присуще возникновение», - говорит Платон ["Федр", 247d - e]. Гегель же подчёркивает, что сознание это есть «дух, который охватывает лишь явления», дух, «погрязший во внешнем» [5, с. 79].

Концепция понятия исходит из идеи тождества противоположностей. Платон в "Софисте" говорит, что тождественное есть различное в одном и том же отношении, и каждое из такого различного, противоположного «есть иное, однако само в себе - то же самое» ["Софист", 254d - 255b]. В "Пармениде" Платон изложил свою концепцию понятия, концепцию развёртывания понятия по определённым законам. Именно их фактически и заимствовал Гегель, некоторое различие возникает только в применяемых категориях, но не в существе дела. Формально в диалоге рассматривается диалектика единого и многого, но законы, вытекающие из идеи тождества противоположностей, то есть диалектической логики, утверждают, что речь идёт о бытии и только о бытии (круг в понятии, тождество всех моментов бытия, как у Гегеля: «предикат есть субъект» и т.д.).

Понятие, как диалектическая категория, противоречиво и даже алогично с точки зрения обыденного и формально-логического мышления, но истинно для субстанциального бытия, которое дано субъекту не в опыте, а интуитивно. Внешне схема концепции понятия проста: выдвигается суждение (тезис), рассматриваются его характеристики и вытекающие из его утверждения или отрицания следствия. В таком же порядке рассматриваются антитезис и синтез. Но у Гегеля именно такая последовательность совершенно не важна. Поэтому схему можно менять произвольно: предикат - субъект - второй предикат, ибо движение понятия, завершающееся (а точнее, не завершающееся) в круге, восполнит все пробелы. Можно исследовать любой из предикатов, например единое, как у Платона, всё равно исследуется бытие (субстанция), ибо в диалектической логике «предикат есть субъект», «согласно понятию, они тождественны» [8, c. 354]. Когда эмпиризм оценивает последнее обстоятельство как гипостазирование категорий, то он просто изолирует моменты диалектического суждения и застревает, зацикливается на них.

В"Пармениде" Платон исследует и развёртывает диалектику тождества противоположностей. Если есть тезис, то может ли он быть противоположен себе то есть превратиться в антитезис? Если есть единое, то может ли быть оно многим? ["Парменид", 137c]. Определённый момент суждения утверждает, что может ["Парменид", 143 a ], но этому суждению предшествует обоснование. Найдя в едином все признаки абсолютного сверхчувственного бытия, Платон в последуюшем выясняет, что при этом оно не тождественно иному, но и не отлично от иного ["Парменид", 139c], более того, его абсолютность не мешает ему быть нетождественным и самому себе ["Парменид", 139d]. Единое самотождественно и абсолютно, но это лишь момент суждения, ибо тождество чуждо единому ["Парменид", 139c]. Следующий момент - начало отрицания единого, которое «не будет равным ни себе, ни другому» ["Парменид", 140d].

Устами Парменида Платон напоминает о вневременном характере диалектической логики: единое, то есть бытие, не существует во времени ["Парменид", 140а - 141b]. И так как оно вневременно, «единое не причастно времени и не существует ни в каком времени» ["Парменид", 141d] и потому оно не становится по ходу диалога, а уже есть и было отличным от иного и тождественным ему.

Возвращаясь, рефлексируя к исходному дуализму вещей и идей, Платон подчёркивает, что единое не причастно и тому бытию (омониму), которое существует во времени ["Парменид", 141e]. В этом смысле «единое никоим образом не существует» ["Парменид", 141e]. И не случайно Платон подчёркивает, что «слово "существует" будет означать нечто другое, чем "единое"» ["Парменид", 142e]. Существование во временном вещественно-телесном смысле - это омоним по отношению к существованию в диалектике. В диалектической логике оно причастно бытию ["Парменид", 142e] и более того, может выступать субъектом логики (третьей категорией): бытие и единое не тождественны (как моменты суждения), но «относятся к одному и тому же "существующему единому", которое есть целое (субъект), а единое и бытие - его части» ["Парменид", 142d], то есть моменты. Бытие и единое не тождественны, но «каждая из этих двух частей в свою очередь содержит единое и бытие» ["Парменид", 142e] и таким образом, будучи противоположными, они тождественны, тождественны в своём основании - в "существующем едином", которое как очередной субъект (момент) в движении диалектической логики представлено бесконечным множеством моментов ["Парменид", 143а] ("снятых" моментов по терминологии Гегеля). Диалектическое единое, следовательно, множественно ["Парменид", 143а]. От обыденной эмпирической множественности это последнее отличается тем, что пронизано разумом ["Парменид", 143а], они омонимы.

В свою очередь, иное, или множество, не тождественно единому и бытию, но тождественно каждому из них в отдельности ["Парменид", 143e - d]. В итоге, и единое расчленено на множество ["Парменид", 144d] и частей бытия (субъекта логики) оказывается множество ["Парменид", 144b - e], ибо ни бытие не отделено от единого, ни единое от бытия" ["Парменид", 144d - e].

Рассудочная аргументация в своей алогичности была бы просто безрассудством, если бы движение диалога в диалектической логике не канализировалось её законами и главное - интуитивным пониманием тождества противоположностей, то есть субстанции. Платон и показывает, как всю диалектику можно свести к нулю, если вместо интуитивного момента переключиться на "очевидное" - эмпирические свойства. Он демонстрирует, как можно словно по ступенькам, спуститься к тому, от чего вначале отрывались. Платон вводит в суждения эмпирические свойства: вначале "соприкосновения" единого ["Парменид", 148d - 149d], затем категории "больше" и "меньше" ["Парменид", 149d - 151e], возникает категория времени ["Парменид", 151e - 156а], множество как число ["Парменид", 153а - 153b], эмпирически понимаемое возникновение (начало и конец) ["Парменид", 153b - 156а], движение и покой ["Парменид", 156c - 156e] и др. Единое теряет диалектическое содержание и превращается в свой омоним. Теперь возможно и мнение о нём и чувственное его восприятие.

Продолжая диалектическую логику, Платон переходит к очередному субъекту (обозначению бытия) - "единому целому" ["Парменид", 157c], - через диалектику целого и частей опосредующуюся в беспредельном. Через части и целое беспредельное причастно пределу ["Парменид", 158d], движение опосредуется в покое ["Парменид", 159 - 159b]. Вновь очередной круг в суждении замыкается и единое приходит к самоотрицанию, оно "не есть единое ни по отношению к себе самому, ни по отношению к другому" ["Парменид", 160b].

Ничего не изменяется в диалектическом круге концепции понятия, если начать с относительного или абсолютного отрицания единого ("единое не существует"). С какого бы момента концепции понятия ни начинать, суждение реализуется в круге. Но тут важно уточнение, которое Платон конкретизирует. Говоря гегелевским языком, в процессе взаимного опосредствования противоположностей субъект логики изменяется (становится другим) это и есть отрицание и превращение в ничто прежнего бытия, его "гибель" ["Парменид", 163а], вечно возобновляющаяся в круге суждений. Ибо нет отсутствия бытия у того, что мы называем несуществующим ["Парменид", 163c]. И лишь то, что совершенно непричастно бытию, не имело бы бытия и не утрачивало его ["Парменид", 163d]. Это, как понятно, эмпирическая реальность вещественно-телесный мир.

Субстанция проявляет себя как некие сверхчувственные силы, которые полярны (Гегель называет их идеальными, но ничего не меняется в его логике, если их назвать материальными - сверхчувственной материей). Каждая из полярностей есть вся субстанция, которая содержит в себе противоположное. Поэтому полярные силы не только не разделены, но тождественны. Они воздействуют друг на друга, что обусловливает самодвижение, жизнь субстанции. Субстанция, по Гегелю, и «есть причинное отношение» [8, с. 331]. Тщетно пытаться образно представить себе такое образование, ибо образ производное опыта и им оперирует эмпиризм. Как представить себе абсолютную и вечную душу? Образно таким представлением оперирует религия, а исходя из логики, можно сказать, что исчезновение, "смерть" конкретной субстанции просто не заложены, " не запрограммированы" в её полярных силах, в способе её существования, а соответственно, и не могут быть отражены в категориях диалектики.

Полярности субстанции вечно переходят друг в друга, что является следствием принципа тождества противоположностей и отражено в логике как движение по кругу. Идея круга в определении диалектического понятия пробила себе дорогу от Платона. Он утверждает в "Тимее", что из природы тождественного и иного и из сущности, из этих трёх частей душа движением в окружность производит суждение [см.: 15, с. 5]. Круг в определении интуитивно выведенного понятия есть основа беспредпосылочности науки, о которой говорит Платон в Государстве" [511а - c]. Именно с этим не мог согласиться эмпирически ориентированный Аристотель. Выделяя начала науки, он в принципе отвергал возможность вести доказательство по кругу [2, с. 262]. Интуитивную предпосылку круга в цикле понятия Стагирит не признавал, его собственное представление об интуиции укладывалось в её эмпирический вариант.

Для Гегеля идея круга становится определяющей в его учении [см. напр., 8, с. 100, 345; 5, с. 123 - 136; и др.]. «Движение вперёд есть возвращение назад...» [6, с. 127]. Только в смене циклических процессов абстрактное превращается в конкретное, причём, «это движение познания должно определяться природой вещей и самого содержания» [5, с. 129]. Речь идёт не только о круге, но и о "круге кругов". Понятие не замыкается на формуле "тезис - антитезис - синтез ", а использует её лишь как момент движения по кругу или по спирали. Новая пара полярных категорий в процессе взаимоопосредства обозначает новый синтез более конкретный по отношению к более абстрактному предыдущему. Кажущаяся несвязность одной взаимополярной пары категорий с другой (в чём упрекали Гегеля марксисты [12, т. 38, с. 177]) возникает при отсутствии понимания основы круга в понятии, которая состоит в слитности, или тождественности (как момента) всех категорий или предикатов в одном субъекте, денотат которого есть субстанция.

Любой круг, когда его описывают, с чего-то начинается, но это «начало есть логическое начало» [5, с. 125] - подчёркивает Гегель. И оно всегда есть субстанция, в отличие от которой эмпирическое "Я" не может быть включено ни в начало, ни в циклический процесс [5, с. 135]. Начало, как и любой момент логики, всегда есть Бытие и Ничто, ибо всегда есть становление, исчезновение прежнего субъекта, отрицание одного из круга кругов (тезис - антитезис - синтез). В этом суть "снятия" и у Гегеля, и у Платона, не применявшего самого этого термина. Поэтому с какого бы субъекта (определения субстанции) мы ни начали, оно снимается, превращаясь в ничто [5, с. 139 - 168]. Ничто, как момент, может быть и началом, но природа такого «начала требует, чтобы оно было бытиём и больше ничем» [5, с. 129].

Круговое движение понятий реализуется через субъектно-предикатную структуру логики. В круге развёртывается понятие. «Каждый момент понятия сам есть целое понятие... положенное как тотальность» [8, с. 345]. Денотат субъекта в логике есть субстанция, а предикаты - её атрибуты. А «атрибут - это... абсолютное в простом тождестве с собой» [6, с. 178]. Взаимодействие полярных противоположностей даёт в итоге субъект их опосредства. Введение Платоном процедуры опосредства предикатов в субъекте резко отличило его диалектику от псевдодиалектики Гераклита и показало, что истинная диалектическая логика относится исключительно только к субстанции. Известная гегелевская формула «субъект есть предикат» и «предикат есть субъект» («согласно понятию, они тождественны» [8, с. 354]) - это не формальное тождество, а единство различённого, это моменты, снимающиеся в умозаключении, в движении понятия. И «субъект и предикат суть в себе одно и то же содержание» [7, с. 104].

Полагают, что Гегель онтологизировал понятие, однако это не совсем так, вернее, законы его логики не позволили ему сделать так. Идея вовсе не понятие, а лишь денотат его, что обнаруживает уже платоновская логика в «Пармениде», а она и была истинным образцом гегелевской. В последней субстанция-понятие имеет все атрибуты реальной силы - это и " субстанциальная мощь " [8, с. 341], и "абсолютная сила" [7, с. 10], и субстанциальная "вездесущая душа", а не "эмпирическое учение о душе ", равнозначное единичному конечному духу вроде единичной вещи [7, с. 239]. Гегель фактически дал субстанции ещё одно обозначение, которое автоматически превратилось в омоним по отношению к действительному понятию, порождаемому сознанием, недиалектичность, или эмпирическое происхождение, которого он сам же подчёркивал [5, с. 79].

Понятие диалектической логики, каковым мы имеем его в сознании, непохоже на типичный формально-логический продукт этого сознания. С точки зрения обыденной логики оно алогично, но организовано бессознательным по определённым законам и потому отражает объективное. Понятие, как продукт сознания, не тождественно бессознательному (то есть своему денотату), как слово не тождественно вещи. Парадокс понятия состоит в том, что в отличие от идеи-субстанции, не будучи конкретно-всеобщим по своей природе, оно организовано так, что поднимается до этой всеобщности, вернее даёт адекватное представление о ней, понимание её.

Гегель увлекающийся человек и потому в своей концепции понятия иногда непоследователен. Так, с одной стороны, его становление "чистой идеи" есть царство "чистой мысли", или "абсолютный идеализм", а с другой - он включает в это становление момент материи (рефлексия материи и формы), момент, который по всем законам гегелевской логики обязан быть и абсолютным (абсолютный материализм сверхчувственной материи). Причём, в последнем случае его оправдания ровным счётом ничего не стоят, так как доводы выносятся им за рамки логики в сферу обыденного (эмпирического) мышления. Но если не заострять внимания на этом казусе, то сама концепция понятия, принципы её построения, её законы есть величайшее достижение человеческой мысли.