Какой психологический тип сдавался первым?

• 129

5 Дурилка

 

Кем был глава государства — сверхвождем или субвождем?

А кто не сдавался? Ведь немцы, в конце концов, в 41-м убитыми, ранеными и пропавшими без вести потеряли около миллиона человек — кем они были уничтожены?

Каков смысл Великой Отечественной?

Кто против кого сражался?

Почему в первый день войны, о времени начала которой было известно Сталину и армейскому руководству вплоть до командиров корпусов более чем за полгода, безоружные красноармейцы разбегались с криками: «Измена»?

Какой смысл вкладывали они в это слово?

Почему запрещалось выносить на публику истину о том, что сталинские политруки вели себя в точности так же, как и православные священники эпохи Наполеона — то есть сдавались первыми? И это несмотря на то, что они знали, что их-то немцы уж точно расстреляют еще в полосе фронта! Кстати, вопрос о том, кто должен расстреливать политруков, был предметом напряженного препирательства между вермахтом и малочисленным по сравнению с армией гестапо. И те и другие считали для себя это бремя непосильным. Сам факт напряженности этого препирательства косвенно указывает на обилие сдавшихся политруков-сталинцев — хотя в тылу перед рядовыми они выпендривались и насчет защиты до последней капли крови, и насчет последнего патрона, который надо оставлять себе. Прямые доказательства инициативности комиссаров при малейшей возможности сдаться тоже сохранились — это и засекреченные сводки политуправлений фронтов, и следственные дела НКВД (см. главу «„Странное" поведение политруков — источники к истории Великой Отечественной»), это и послевоенные воспоминания участников, пусть и цензурированные (см., напр., в кн.: Вершиго 130 •

 

pa П. Люди с чистой совестью. М.: Современник, 1985). Надо, однако, учитывать, что память о самых сочных случаях предательской деятельности «совести эпохи» не сохранилась — в «котлах» 41-го исчезали почти без сопротивления дивизии и целые армии вместе с политотдельскими донесениями.

Итак, что же было во Вторую мировую на самом деле?

Как ни странно — а может, напротив, закономерно, — но все три концепции Второй мировой:

— гитлеровско-геббельсовская, англо-американская, советская —

в основе своей идентичны. Победил, якобы, сильнейший.

Сила же, согласно этим концепциям, есть объединение усилий суверенных личностей, все действия и поступки которых осознаны и есть плод напряженных мыслительных процессов и духовных исканий. В общем, носители одной философии сражаются с философами другой школы.

Стало быть, будь Гитлер поумнее — не следуй он дискриминационным расовым теориям, оттолкнувшим от него часть его потенциальных союзников, — и. победа могла быть за ним.

* * *

Некоторые мыслители, хотя и ограничены прокрустовым ложем суверенитизма, относятся к тотальному извращению Великой Отечественной — и прокоммунистическому, и антирусскому — спокойно: дескать, слишком мало прошло времени, чтобы успели стихнуть эмоции, чтобы умерли те, кто лично несет ответственность за позорные поражения и реки напрасно пролитой крови и кто в оправдание себе, пользуясь доступом к власти, извращает и перевирает все — делая из себя

• 131

5*

 

героев, а не мерзавцев. Дескать, в конце концов, когда Толстой в конце 1864 года сел писать «Войну и мир», прошло 52 года со времени окончания Отечественной войны 1812 года — нужно-де время, чтобы появилась возможность...

Если быть более точным, то спустя 52 года (без месяца) после окончания той Отечественной.

Для тех, кто не равнодушен к «случайным» совпадениям: эта книга тоже была начата — ненамеренно! — спустя ровно 52 года (без месяца) после окончания Великой Отечественной!..

* * *

Согласно теории стаи, русские Отечественные войны нового времени не могут друг от друга отличаться — по сути. Ведь участвующие стороны все те же самые:

— нападающий сверхвождь-невротик, рассуждающий о своей цивилизаторской миссии в мире вообще, но особенно — в России;

— исполнители сверхвождя — по составу все те же объединенные (за исключением сербов) народы Европы;

— все те же немцы, отличающиеся от своих союзников особой жестокостью и солдафонством (даже Геббельс отзывался о немцах с презрением как о холуйских душах);

— все те же маячащие за спинами сражающихся «демократы» — очень богатые и умеющие стравливать «внешников» между собой;

— и все те же, почти не изменившиеся, русские...

Кое-что, правда, изменилось.

Появились самодвижущиеся повозки. Те из них, которые были покрыты листами вязкой броневой стали от 15 до 300 миллиметров толщиной, стали называть танками. Орудия резко увеличили свою скорострельность, 132 •

 

потому что заряжали их не с дула, как в 1812 году, а, наоборот, с казенника. Появились снаряды, начиненные напалмом (нефтью, способной с помощью добавок самовозгораться); такие снаряды использовали для залпового огня — в местах их падения сгорало подчистую все. У немцев такие системы назывались шестиствольными минометами. Немцы очень радовались эффективности этого нового оружия. У русских, которым в отличие от немцев экономить нефть нужды не было, чуть позже тоже появилось нечто похожее, только одновременно выпускалось 32 таких снаряда — знаменитые «катюши». Первый залп «катюши» произвели в 41-м по железнодорожной станции, забитой гитлеровскими эшелонами с боеприпасами и техникой. Вот как это было: стояла станция — потом вдруг после странного надрывного стона в воздухе разом загорелась — вся! — и разом взорвалась. И все видевшие и слышавшие побежали. Немцы со своей линии обороны — в свой тыл. А советские — в свой.

Были еще сконструированы самолеты, огнемет и телефоны с рациями...

Гитлеровцев численно вторглось только в семь раз больше, чем наполеоновцев, но одних только орудийных систем (без минометов) было больше не в семь раз и не в пятьдесят, а в тысячи!

И все это разом 22 июня в 4 часа утра обрушилось на советских пограничников и на армейские казармы, в которых у самой границы почему-то оказались безоружными так называемые «неблагонадежные»...

Но потом все развивалось во многом идентично тому, что происходило в 1812 году: молниеносный захват больших пространств России; разъединение российских армий подвижными соединениями сверхвождя, ополчение в обороне, подобно дивизии Неверовского дравшееся эффективнее регулярных войск (примеры и обсуждение — ниже), цивилизаторская вакха • 1 налия грабежей и убийств, большие потери русских регулярных войск; партизаны и странные относительно них распоряжения (вплоть до приказов об уничтожении) правящей советской верхушки, заболевший на нервной почве спустя несколько месяцев после начала кампании фюрер-сверхвождь, схожие обстоятельства бегства из России очередной стаи цивилизаторов...

Задача этой части книги — вовсе не «событийная» история Великой Отечественной, но историко-психо-логическая — при этом подтверждается духовно-психологическая идентичность войн 1941 и 1812 годов.

Для выявления сокровенного смысла произошедшего в 41-м необходимо установить:

— истинного сверхвождя, его тип («внутренник» или «внешник»), его местонахождение. Соответственно, также необходимо:

 

— доказать, что противостоящие сверхвождю начальники одного с ним психологического типа были не более чем субвождями, то есть каждый из них поступал определенным образом, поскольку у сверхвождя были какие-то на его счет желания;

— выявить аналогов Чичагова, Ростопчина, крестьян-общинников («простых» исполнителей). Поискать аналога кунктатора Кутузова и, если таковой в руководстве вооруженных сил не оказался, выявить закономерность, по причине которой он отсутствовал, и эту закономерность сформулировать;

— еще раз удивиться, что Сталин поступал в точности так же, как и немец Александр I, который вопреки интересам обороны России приказывал убивать партизан первого этапа войны.

Национальный характер не меняется столетиями и тысячелетиями — если не происходит генетической подмены или целенаправленного психологически се 134 •

 

лективного уничтожения части стаи, — и население Европы, и собственно русские — как целое! — были во многом те же, что и в 1812 году.

Естественно, и концепция войны 1941 года та же, что и Отечественной войны 1812 года: по воле сверхвождя происходит гораздо больше, чем идеологи позволяют массе осмысливать; именно самоуверенной или паранойяльной фазой его невротического подсознания и определяются события на фронтах; противостоят сверхвождю единственно те, кто может мыслить независимо от желаний вождя стаи, — неугодники; сверхвождь боится только их, именно они и есть желанная жертва главного дегенерата планеты.

Иными словами, если освободиться от внушенного заблуждения, что трагические события 1941 года есть нагромождение ошибок (почему-то однонаправленных) множества людей, если признать, что истинным руководителем «внешнической» иерархии в СССР никак не мог быть субвождь, но только управляющий его волей сверхвождь, родным языком которого был немецкий, — то становится очевидной новая концепция Второй мировой войны: все события в России в 1941 году вовсе не хаос случайностей и противоестественных ошибок, но строго детерминированное развитие событий противостояния стаи «внешнического» сверхвождя и неугодников.

Итак, кто и против кого на самом деле воевал во время Великой Отечественной?

И почему победа в Великой Отечественной — неугодников! — намного более прекрасна, чем то позволялось считать доныне?!

• 1 Глава пятьдесят четвертая из второго тома «Катарсиса» — «Теория стаи»

(в первом издании «Россия:подноготная любви»)