Глава 14. Из ноксвилла в нью-йорк

 

— Так-так. — Я держу журнал так, будто читаю детям сказку. И хотя моя аудитория состоит только из Мэта и Ди, я всё равно разыгрываю спектакль, пока мы едем в Нью-Йорк. — Посмотрите на эту прекрасную пару.

На глянцевой странице журнала напечатаны фотографии звёзд с премии «Дикси мьюзик эвордс», которая была две недели назад. Такое ощущение, что прошло уже очень много лет с тех пор — странная прежняя жизнь, в которой я никогда не целовалась с Мэтом. На всю левую страницу разворота поместили фотографию Мэта и Ди. Мэт легко обнимает мою подругу за талию, и они позируют на камеру, такие сияющие и шикарные. Так странно видеть их так же, как их видит весь мир — парой. Кажется, я должна чувствовать ревность, но ничего такого со мной не происходит. Для меня это два разных парня — Мэт-звезда и Мэт, которого я целовала три дня назад. И каждый день после этого.

— Уф, — произносит Ди, кривляясь мне с дивана напротив. Мы едем в Нью-Йорк на ток-шоу, а потом на концерты по Восточному побережью. — Так странно видеть эти фото сейчас, когда вы, ребята… ну пофиг.

Мэт смеётся, очевидно, довольный тем, что мы с ним «ну пофиг». Он сидит на полу возле меня, прислонившись ко мне и настраивая гитару.

— Давайте посмотрим, что у нас здесь, — продолжаю я, бросая взгляд на текст. — Они говорят, что ты «очаровательная» и «талантливая от природы» исполнительница.

— Что ж, — отвечает Ди, — это мило.

— А ты, — продолжаю я, взглянув на Мэта, — «очаровательное дополнение к сцене кантри-музыки в комплекте с мальчишеской серьёзностью, которая осталась со времён „Финч Фор“».

— Чёрт, — склоняет голову Мэт. — Уже второй журналист называет меня мальчишкой.

— А что в этом такого? — спрашивает Ди.

Он поворачивается к ней.

— Мне девятнадцать. Я не мальчишка.

— Всё дело в твоих волосах, — говорю я, даже не поднимая взгляда от журнала.

— Что не так с моими волосами? — спрашивает Мэт.

— Всё в порядке. Но ты не менял причёску со времён «Финч Фор».

Он морщится.

— Наверное, да. Я не знаю.

— Да, — продолжает Ди. — У тебя та же причёска. Почти что неаккуратная.

— Неаккуратная?

— Да. — Я показываю на его виски. — Тут волосы уже начали завиваться. Выглядишь…

Мы с Ди изучаем его лицо.

— …мальчишкой, — решает Ди.

Мы обе хихикаем, а Мэт таращит глаза, будто мы его предали.

— Ну вы и злые! Я выйду из автобуса на следующей остановке.

— Вряд ли, — замечаю я.

Он улыбается и обнимает мою ногу. Как только мы поцеловались, барьер между нами был разрушен. С тех пор Мэт без проблем находится возле меня. В любой момент, когда мы не на публике, его рука обнимает мою талию, руку, ногу, плечо, что угодно. И хотя я не хочу это признавать, у меня такое ощущение, будто мы знаем друг друга уже очень долго.

Наши глаза встречаются, и я улыбаюсь ему. Я не привыкла улыбаться, так что мне кажется это странным.

Внимание Ди возвращается к ноутбуку, она печатает ответы для интервью.

— Эмм, ох...

— Что? — спрашиваем мы с Мэтом одновременно.

— Только что написала Лисса. Она хочет поговорить по скайпу через пять минут… об этой фотографии.

Ди поворачивает компьютер к нам. На фотографии две улыбающиеся девушки, очевидно, студентки, их лица блестят от вспышки фотокамеры. Они милые, одеты повседневно, сидят в каком-то баре. И потом я замечаю. Позади них, слева, Мэт Финч разговаривает с брюнеткой, которая держит его за руку. Эта девушка — Ди в парике, в тот вечер, когда она случайно напилась.

— Это не к добру, — замечает Мэт.

— Лисса говорит, что это не так уж и плохо. Таблоиду понадобилось подтверждение, что это я. Они считают милым, что я настолько хотела посмотреть твоё выступление, что даже изменила имидж.

— Но... там ведь есть другие фото? — спрашиваю я. Ди кивает. — Ты не переживаешь об этом?

Она пожимает плечами.

— Я надеюсь, что фотографии не настолько плохи. Но тот вечер в прошлом. И я не могу его изменить.

Я не поверила её спокойствию. Мы подъезжаем к остановке, и, хотя я планировала ехать с Мэтом всю оставшуюся дорогу, решительно обращаюсь к нему:

— Дашь нам минутку?

— Конечно, — отвечает он и выходит из автобуса.

— Я поеду с тобой, — тут же сообщаю я Ди.

— Рейган. — Ди смотрит на меня поверх ноутбука. — Я в порядке. Поговорю с Терри и Лиссой, и мы всё решим. Я знала, что такое может случиться.

— Но…

— Правда, — повторяет она. — Всё хорошо.

— Ты напишешь мне, если тебе что-нибудь понадобится? — Не хочу быть той, кто бросает свою подругу, чтобы позависать с парнем. Я не такая.

— Рейган, выходи из автобуса. Немедленно, — решительно заявляет Ди, бросая в меня подушкой. — Сейчас лето. По крайней мере, одна из нас должна целоваться с симпатичным парнем.

— Хорошо, договорились. Увидимся в Нью-Йорке. Передавай Лиссе привет.

Шагая к автобусу Мэта, чувствую себя странно. Я поехала в тур, чтобы провести время с подругой, а не сбегать к парню при первой же возможности. Или, может быть, просто потрясена тем, что действительно хочу быть с Мэтом каждую секунду. Я уже почти чувствую себя на крючке.

Этот путь к автобусу Мэта смахивает на проход по «Аллее позора», с той лишь разницей, что я не покидаю чью-то кровать. А иду прямо к ней. Водитель Мэта докуривает сигарету и, заметив меня, приветственно кивает. Я хочу забрать у него сигарету и докурить самой. Но вместо этого глубоко вдыхаю сигаретный дым.

Войдя внутрь, даже не успеваю оглядеться, как одна рука Мэта обнимает меня за талию, а вторая захлопывает дверь автобуса. Когда его руки прикасаются ко мне, чувствую лёгкий разряд тока. Мэт целует меня ещё до того, как дверь захлопывается, и я обнимаю его за шею, притягивая к себе. Я бы целовалась с ним всю дорогу к Нью-Йорку, но секунду спустя он отстраняется.

— Прости, но мне это было нужно, — выдыхая, произносит Мэт. Он прислоняется к стене и делает вид, что хрустит пальцами, будто только что занимался тяжёлой работой. — Эти секретные отношения меня просто убивают.

Я поднимаю бровь.

— Мы встречаемся только четыре дня.

— Знаю. Но секреты выматывают.

— Прятаться ото всех — это разве не весело?

— Нет. — Он проводит пальцами по моим волосам, потом обнимает меня. — Я бы хотел, чтобы все знали.

— Хммм. — Я прищуриваюсь. — Мы правда встречаемся? Разве мы не должны ходить на свидания?

Он копирует выражение моего лица.

— Тебе нравится играть со мной, да?

Я пожимаю плечами. И чтобы поддеть его ещё больше, вырываюсь из кольца его рук и прохожу в салон автобуса. Мэт открывает дверь, чтобы водитель тоже смог войти внутрь.

Я уже была в автобусе Мэта, спустя всего несколько дней после того, как он присоединился к туру. Тогда весь беспорядок был сосредоточен в передней части автобуса: наполовину распакованный чемодан, DVD-диски, электрогитара.

Теперь два передних дивана выглядят так, как будто тут никто не живёт, что, думаю, логично. Этот автобус слишком огромен для одного человека, и Мэт, вероятней всего, предпочитает жить в задней части автобуса.

Когда я направляюсь в часть салона, где стоит кровать, Мэт спохватывается:

— Ох, конечно. Чувствуй себя как дома.

Я смотрю на него через плечо и ничего не говорю. Мне и не нужно. Мой «я делаю всё что хочу» взгляд невозможно не понять.

— Эй, — приветствует водителя Мэт.

Продолжая свой путь, я слышу, как водитель заводит двигатель и говорит:

— В Нью-Йорк, друзья! Прибудем часа через три.

Кровать Мэта аккуратно заправлена, что веселит меня, а его гитара лежит на одной стороне кровати так, будто ждёт, что ночью её будут обнимать. Обстановка в автобусе Мэта совсем не такая, как у Ди. Г-образный кожаный диван занимает правую сторону и половину задней части комнаты. Слева расположена раскладная кровать Мэта. Я бросаю сумку на пол и расчищаю себе место на диване. Взяв свитер и тетрадь, аккуратно складываю их и кладу на пол возле двух тяжёлых на вид гантелей.

Мэт усаживается на кровать, прямо напротив меня. Я вытягиваю ноги, но в основном только для того, чтобы не пересесть на кровать к Мэту. Замечаю несколько фотографий на стене. На первой — Мэт с красивой взрослой женщиной. Они сидят на скамейке, Мэт обнимает её за талию, а она положила голову ему на плечо. Он очень похож на неё, такие же каштановые волосы и серо-голубые глаза. Его мама. На меня вдруг накатывает сочувствие к Мэту.

На следующем фото изображён Мэт со своими братьями и сёстрами. Старший, Тайлер Финч, держит новорождённого малыша, завёрнутого в пелёнки, и все они выглядят взволнованными и уставшими. На третьем фото Мэт с симпатичной девушкой, его лучшей подругой Корин. Они чётко уместились в кадре, тесно прижавшись друг к другу. Мэт выглядит по-настоящему счастливым. У Корин много веснушек на щеках и переносице. Она выглядит… удобной. И дружелюбной. Как кукла-маппет.

Как будто чувствуя моё неодобрение по отношению к его подруге, Мэт касается своей ногой моей.

— Итак, — говорит он, — ты очень часто носишь высокие каблуки. С чем это связано?

— С ними моя задница выглядит просто чудесно.

Я не могу не умилиться ямочкам на его щеках, которые появились после моего ответа.

— Ты всегда их носишь?

Я киваю. Есть что-то такое в туфлях на каблуках, что заставляет меня чувствовать себя более уверенной. Более важной. Когда я иду по школьным коридорам, то отчётливый стук каблуков заставляет всех оборачиваться, объявляя о моём прибытии или уходе. Мэт всё ещё смотрит на меня, будто сейчас моя очередь что-то сказать.

— Я предпочитаю быть одного роста с людьми.

— Ага. — Как будто что-то в его голове щёлкнуло, и он, наконец, начал меня понимать. Хотя я уверена, что это не так. — Выравнивание игрового поля.

— Что-то вроде того.

— Но если ты всегда носить каблуки, значит, всегда ожидаешь боя.

Я показываю пальцем на ближайшее фото, пытаясь сменить тему.

— Кто это?

— Мой племянник, Ной. — Лицо Мэта выражает гордость, как будто он лично способствовал рождению ребёнка. — Родился двадцать первого апреля этого года.

Оглянувшись на фото, я рассматриваю крошечное красное лицо Ноя. Мне не особенно нравятся младенцы. Я не воркую над ними и не хочу брать их на руки, потому что нужно слишком много думать о том, как держать их шаткие маленькие головы и молиться, чтобы они не срыгнули на тебя. Возможно, это единственное, что у меня есть общего с моей мачехой. Когда в общественных местах начинает кричать ребёнок, большинство женщин оттопыривают нижнюю губу и говорят: «Ой, кто-то грустит». Бренда же крепко закрывает глаза, будто воображает себе тихое место без детей. И я вместе с ней.

Тем не менее, я говорю:

— Он милый.

Мэт выглядит так, будто его позабавили мои слова.

— Он и правда милый, но на этой фотографии он выглядит, как и любой другой новорождённый. Вот.

Он наклоняется ко мне, касаясь экрана своего телефона. Когда Мэт поворачивает его в мою сторону, я вижу фотографию ребёнка с пухлыми щёчками и большой радостной улыбкой. Должна признать, радости этого ребёнка достаточно, чтобы заставить меня улыбнуться.

— Наверное, трудно быть на гастролях, когда он только родился.

— Намного сложнее, чем я думал, — признаётся Мэт, опираясь на кровать. — Мой брат и его жена отправляют много фотографий, но ещё хуже, когда их присылает мой другой брат, Джо. Он, безусловно, лучший дядя.

— Твоя семья придёт на концерт?

— Да. В Нэшвилле и, возможно, на некоторые другие. Мой папа будет в Чикаго и, может быть, Джо с женой, и Корин. Керри проводит лето в Великобритании, так что, скорее всего, её не будет.

— Твой отец живёт в Чикаго?

Он кивает.

— Мы выросли там. Тайлер и Джо женились на девушках, с которыми познакомились, пока мы жили в Нэшвилле. И поэтому они остались там. У Кэрри есть квартира в Нью-Йорке, но она часто бывает с папой, в Чикаго.

— Я родилась в Чикаго. Жила там до восьми лет.

— Правда?

Мэт, кажется, озадачен, как будто пытается представить меня одетой в футболку «Чикаго Кабс»[8] с куском чикагской пиццы в руках, стоящей перед башней Хэнкока.

— Я знал, что ты родилась не в Теннеси.

— Конечно, не там. У меня нет южного протяжного акцента, и я уверена на сто процентов, что у меня не южная манера поведения. Где вы, ребята, жили, когда пели в «Финч Фор»?

— В Чикаго, когда могли. Но у нас была квартира в Лос-Анджелесе и одна в Нэшвилле. Я жил в Нэшвилле до… — Мэт останавливает себя на полуслове, будто забыв, что я уже знаю. — Я жил в Нэшвилле в течение нескольких месяцев, пока не переехал домой, чтобы помогать маме.

Глаза Мэта тускнеют на мгновение, словно их застилают воспоминания. Я представляю, как он долго едет домой, где следующие несколько месяцев проведёт, считая дни до прощания. Мысль об этом заставляет меня захотеть пересесть к Мэту на кровать, чтобы обнять его. Сочувствие не в моём стиле, но его боль ощущается как моя собственная.

— Ладно, — наконец говорит он. — Моя очередь.

— Твоя очередь?

— Моя очередь задать тебе вопрос.

— Это игра? Я думала, мы просто разговариваем.

— Ну, с тобой я чувствую, что это и то, и другое.

Достаточно честно.

— Как ты познакомилась с Ди?

Образ восьмилетней Ди появляется в моей голове — пышные волосы и застенчивая улыбка на полных щеках.

— Я не знаю. Я имею в виду, я не помню точно момент или день. Мы учились в одном классе. Я была новенькой, и она подружилась со мной.

Мэт улыбается.

— Хм. Она рассказывала мне другое.

— Что?

Я провожу левой рукой по свитеру, который до этого положила на пол. Он мягкий и изношенный, но я уверена, что он пахнет мылом, как и Мэт. Вдруг у меня появляется острое желание надеть его, свернуться калачиком, и пусть огромные рукава поглотят меня.

— Она говорит, что это ты подружилась с ней. Что ты была крутой новенькой, и что до тебя никто другой в классе с ней не говорил.

По какой-то причине я вздрогнула, вспомнив, что Мэт дружил с Ди задолго до того, как познакомился со мной.

— Что ещё ты знал, прежде чем встретил меня?

Он в восторге от моего любопытства.

— Что Ди любит тебя и во многом на тебя полагается. Вот и всё, на самом деле. А что ты знаешь обо мне?

Моя память возвращается в тот вечер до знакомства с Мэтом, когда я впервые услышала песню «Человек». Я почти готова сказать: «Я знала, что ты понимаешь боль так, как мало кто из наших ровесников. Знала, что Ди тебе доверяет, и тоже хотела тебе доверять. Хотя понятия не имела, что ты чертовски сексуальный, смешной и непредсказуемый».

Я сглатываю.

— Что ты был милашкой, когда я была в восьмом классе.

Он усмехается, проводя рукой по волосам.

— Перестань поправлять волосы. Они хорошо лежат. По-мальчишески мило.

— О, ты думаешь, что это смешно?

Прежде чем я могу предвидеть его движение, он хватает меня за ноги и тянет к себе. Я смеюсь, а Мэт пользуется возможностью и начинает меня щекотать.

— Хватит, — визжу я, отмахиваясь от него, но, тем не менее, смеясь.

Нет ничего хуже щекотки, я совершенно перестаю себя контролировать.

Мэт выпускает меня, и мы оба лежим на его одеяле. Я кладу голову на подушку, а он смотрит прямо на меня. Задние стёкла в автобусе затемнены, чтобы не пропускать закатное солнце. Это самое идеальное освещение для фотографий — мягкий бархатный свет. С ним можно не бояться, что засветишь снимок.

Это не первый раз, когда Мэт почти рассеянно запускает пальцы в мои волосы. Обычно я отшатываюсь от таких прикосновений, но сейчас мне это нравится. Его пальцы скользят по моим волосам, будто он прикасается к гитарным струнам, словно я что-то заветное. Смотрю на него, в его глаза цвета солёных озёр и на его мужественное лицо. Я многого ждала от этих гастролей — надеялась сбежать, проехать много километров и начать всё сначала. И до сих пор понятия не имею, как привести в порядок свою собственную жизнь. Но знаю, что Мэт Финч заставляет меня всё чувствовать. Вместо того, чтобы подавлять в себе чувства всеми возможными способами, я хочу чувствовать всё. Хочу чувствовать его прикосновения и запах, слышать звук его голоса. Хочу чувствовать это опьянение и головокружение, которые появляются, когда он скользит пальцем по моей нижней губе, а глаза застывают на моих губах.

Мэт склоняется надо мной, чтобы подарить глубокий поцелуй, который выбивает из моих лёгких весь воздух. Последние несколько лет моя жизнь неслась как бешеная. Были ночные вечеринки и красные пластиковые стаканчики, неистовые раздевания, слишком быстрые, чтобы остановиться и подумать. Я жила на максимальной скорости просто для того, чтобы чувствовать себя более живой. Потратила половину лета, чтобы оказаться здесь, в этом автобусе, на этой кровати. А теперь ощущаю руку Мэта в своих волосах и не могу поверить, что никогда раньше не задумывалась, насколько прекрасно чувствовать это ускорение.

 

Глава 15. Нью-Йорк

 

— Именно вас я и искала, — говорю я, заглядывая в коробку, в которой лежит пока что единственная моя покупка из Нью-Йорка — пара чёрных замшевых ботильонов на высоком каблуке. Достаю один из коробки и надеваю его, восхищаясь тем, как он сидит на моей ноге. Я думала, что эти ботильоны просто плод моего воображения, но нет, вот они. Точно такие, как я себе их представляла, когда они стояли в торговом ряду напротив студии, в которой Ди сегодня будет сниматься для телешоу. Я надеваю второй ботильон и ставлю ноги рядом, любуясь. — Вы даже лучше, чем я себе представляла.

Мэт поднимает на меня глаза и произносит:

— Ты сошла с ума.

— Извини. — Я щёлкаю пальцами. — Ты не видишь, что у меня тут важный разговор?

Ди смеётся, сидя в гримёрке в кресле для макияжа.

— Мэт, не переживай. Я тоже ревную. Рейган любит свою обувь больше, чем лучшую подругу.

— Это смешно. — Я поднимаю глаза на Ди. Но потом перевожу взгляд обратно на свою новенькую обувь. — Я люблю вас одинаково.

Ди снова смеётся, что невыносимо раздражает её визажиста. Совершенно не улыбаясь, он стоит как истукан, держа в руках кисть. Когда Ди перестаёт улыбаться, он покрывает блеском её губы. На Ди мини-юбка в горошек из «Джей.Крю», рубашка с воротничком-стойкой и джинсовая куртка — идеальный летний образ, который так ей идёт.

Визажист сообщает, что он закончил с макияжем и начинает собирать свою косметичку. Как только он выходит из комнаты, я сажусь на диванчик рядом с Мэтом. Мы провели в Нью-Йорке уже два дня, мотаясь между прогулками по городу и интервью. Для меня это очень изнуряюще, но Ди говорит, что это ничто по сравнению с туром после выпуска альбома «Неделя на улице» в прошлом году. Пич тоже в городе, но у неё выходной, она вместе с музыкантами пошла посмотреть на мемориал 9/11[9] и статую Свободы.

Дверь открывается, и в проёме появляется голова Лиссы.

— Нам надо поговорить.

Мэт громко вздыхает. Лисса доставала его всё утро, заставляя появиться в студии вместе с Ди. Ди с Мэтом были против этого, но их противостояние с Лиссой на этом не закончилось.

— Я туда не пойду. Ты ведь знаешь, что Зои спросит про наши отношения, а мы не хотим лгать.

Лисса качает головой.

— Я не об этом. Мне только что сообщили о… довольно неприятной статье.

Мэт замолчал, а Ди моментально побледнела. Она садится возле меня, широко распахнув глаза.

Лисса продолжает:

— Думаю, нам следует обсудить стратегию перед началом шоу. Эту страницу должны напечатать в завтрашнем выпуске журнала.

Лисса поворачивает свой планшет к нам.

«Лайла Монтгомери беременна?» Это фотография в полный рост, сделанная вчера вечером. Ди выходит из магазина «Дисней», где покупала подарки своим братьям. Её животик слегка округлён, что стало следствием нашего плотного обеда в ресторане «Русская чайная» и затем порции шоколадного мороженого в «Серендипити». Господи, это даже могло быть последствием глубокого вздоха. Я наклоняюсь к Ди, и она хватает меня за руку.

Дальше ещё хуже. В статье обсуждают трёх возможных отцов этого возможного ребёнка. Номер один? Мэт Финч, и ещё одна вчерашняя фотография. Номер два — «парень-загадка», и фотография, где Ди обнимает симпатичного парня. Это её двоюродный брат Дэн, который приезжал на шоу в Ноксвилле три недели назад. Её брат.

Возможный отец номер три — Джимми. Трудно сказать, откуда эта фотография, но Джимми стоит возле блондинки, и он выглядит очень злым. Я бы тоже разозлилась, если бы меня сфотографировали возле Алексис Хэндерсон — чирлидерши из нашей школы. Мне тяжело смотреть на Ди. Заголовок гласит: «Джимми Коллиер, бывший парень Лайлы, уже известный по июньскому скандалу, на фотографии с новой девушкой. Но возможно ли, что старая страсть вспыхнула снова?»

— Они до сих пор преследуют Джимми? — тихо спрашивает Ди.

— Не постоянно. Я думаю, они специально отправили фотографа в Нэшвилл для новой фотографии.

Ди отворачивает планшет. С неё достаточно. Лисса продолжает:

— После того как мы снимем кусочек программы, нам нужно созвониться с Терри и хотя бы с кем-то из твоих родителей. Мы всё решим максимально быстро.

Ди кивает.

— И, конечно же, я хотела, чтобы вы говорили, что вы двое встречаетесь. Но теперь — на ваше усмотрение.

Это значит: «Ди, если люди подумают, что ты беременна от Мэта или спала с ним… то родители перестанут покупать своим детям-подросткам билеты на концерты».

Я чувствую, как Мэт смотрит на Ди.

— Я пойду с тобой на сьёмку программы.

— Ладно, — отвечает Ди. — Спасибо.

Она стала такой тихой, что даже Лиссу проняло.

— Лайла, всё в порядке?

— Да. Можно мне немного времени, чтобы прийти в себя?

— Конечно. Мэт, пойдём сделаем тебе причёску и подберём наряд.

Лисса поднимается с дивана. Мэт подчиняется, но сначала подходит к Ди.

— Мы справимся, Ди.

Та механически кивает, до сих пор держась за мою руку, будто это последняя соломинка, которая удерживает её на земле. Когда Мэт с Лиссой уходят, мы сидим тихо ещё некоторое время. Потом она отпускает мою руку и бежит к зеркалу.

— Ди, это глупейший слух, который они могли только выдумать. Никто не поверит…

— Не надо.

Ди закрывает глаза. Я поджимаю губы и наблюдаю, как она делает несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Но это не помогает. Её лицо ужасно покраснело, на виске пульсирует вена. Неожиданно она делает резкий взмах и сметает рукой всё со столика. Косметика с грохотом падает на пол. Лак для волос падает с характерным металлическим стуком и закатывается под стол.

— Это так несправедливо! — Голос Ди настолько резок, что у меня звенит в ушах. Она поворачивается и опрокидывает кресло. Я никогда не видела Ди такой обозлённой. Меня трясёт, и я понимаю, что успокоить этот маленький ураган сейчас практически невозможно. — Я же делаю всё правильно! Всё!

Потом она резко снимает джинсовый пиджак и начинает расстёгивать юбку.

— Что ты…?

— Я переодеваюсь во что-нибудь облегающее, чтобы люди увидели, что я не беременна. — Ди снимает юбку и бросает её на пол. Когда она перебирает одежду в шкафу, под её решительными движениями звенят, соприкасаясь, металлические вешалки. Наконец, она находит коралловое кружевное платье. Ди выглядит такой ранимой в бюстгальтере телесного цвета и в синтетическом нижнем белье.

— Ди, — тихо начинаю я, неуверенно делая шаг ей навстречу. — Тебе не обязательно туда идти. Не обязательно сниматься в шоу.

— Конечно, обязательно, Рейган, — огрызается подруга.

Мои брови невольно ползут вверх, я в шоке от тона, каким Ди разговаривает со мной. Но она либо не замечает этого, либо ей всё равно.

— Ты не представляешь, у тебя нет ни малейшего понятия, что стоит на кону. Как я выгляжу, что я говорю, как реагирую, пойду я туда или нет… всё это важно. Есть люди, работа которых зависит от того, облажаюсь я сегодня или нет.

Я наклоняюсь, чтобы коснуться ладони Ди, но она отдёргивает руку.

— Ди, я понимаю, я просто…

— Ты не понимаешь! — кричит в ответ Ди. Она размахивает коралловым платьем и сильно жестикулирует. — Никто не понимает! Я постоянно чувствую усталость, мне не дают выходной. Всё, что я делаю, постоянно обсуждают и критикуют. Нет, ты не знаешь. Ты можешь ходить везде и делать то, что тебе хочется, целоваться со своим новым парнем, а я узнаю о том, что Джимми встречается с новой девушкой из какой-то статейки. Это не нормально.

Вот она, настоящая проблема. Ей наплевать на слухи о беременности. Вся боль исходит от Джимми, как и всегда. Когда Ди пишет песни, он становится её суперсилой, но в реальной жизни — Джимми её ахиллесова пята. Он единственный, кто может её сломать. Я вижу, как Ди одним движением надевает платье.

— Ди, если его видели с Алексис Хэндерсон, это ещё не значит…

— Фу. Алексис Хэндерсон? — Ди поправляет эластичную ткань так, чтобы платье казалось немного длиннее. — Серьёзно, Джимми? Моя замена — Алексис Хэндерсон?

Ди никогда ничего плохого не говорила об Алексис. Когда все чирлидерши унижали меня, Алексис держалась в стороне. И Ди уважала её за это. Ди говорила, что та поступает мудро и по-взрослому. Конечно, легко испытывать симпатию к кому-то не из своего окружения. Но как только девушка приближается к твоему бывшему парню, у тебя только один инстинкт: уничтожить её.

Платье плотно облегает фигуру Ди. И хотя оно немного неуместно по стилю для телевизионной передачи, оно полностью опровергнет слухи о беременности. Не глядя на меня, Ди поворачивается к зеркалу, вытирает слёзы и ещё раз оправляет платье. Затем она аккуратно поправляет волосы и выпрямляется, осматривая себя. И только потом она кладёт руку на ручку двери, останавливаясь на секунду, глубоко вдыхает и выходит, оставляя меня одну.

Я не двигаюсь как минимум минуту после её ухода. Ди никогда не вела себя со мной таким образом, и я не знаю, что делать. Стоит ли мне выпускать Ди на площадку в таком состоянии? Следует ли мне догнать её? Или позвонить Джимми? Или Пич? Может быть, они с группой гуляют где-то неподалёку, и Пич сможет прибежать сюда и разрешить сложившуюся ситуацию. Я не смогу справиться со всем этим одна.

Когда я выхожу в коридор, перед глазами всё плывёт. Утром я видела кучу фотографий с ведущей Зои и огромным количеством знаменитостей, которые посещали это шоу, но теперь едва ли их замечаю. Каким-то чудом я нахожу Мэта. Он одет в блейзер, его волосы лежат в милом беспорядке, и прямо сейчас ассистент прикрепляет микрофон к его кофте. Ди стоит рядом с камерой неподалёку и слушает инструкции режиссёра.

— Всё очень плохо, — шепчу я. — Она очень расстроена.

Мэт вздыхает, и его лицо бледнеет.

— Я знаю, но ей нужно продержаться всего три минуты, а потом, после первой рекламы, они позовут меня.

Потом Мэт подходит ближе к моей подруге. Зои начинает говорить, рассказывая обо всех талантах Лайлы Монтгомери, и все зрители в аудитории поглядывают на вход, через который она должна войти. Мэт и Ди стоят спиной ко мне и плечом к плечу. Он берёт её за руку и что-то шепчет на ухо. В этот момент Зои громко называет имя Ди, и Мэт отпускает её руку. Уверенной и ровной походкой Ди проходит мимо ликующей толпы в зал.

Мне не хватает смелости смотреть на это всё вживую, поэтому я иду в гримёрку и смотрю передачу уже там. Ди выглядит радостно, её волосы красиво сочетаются с платьем нежно-кораллового цвета. Никто и не подозревает, какие раны она прячет. Если бы эти эмоциональные раны были физическими, то платье Ди было бы насквозь пропитано кровью.

Я пытаюсь взять контроль над ситуацией. Хоть кто-то должен это сделать. Поэтому пишу Джимми: «Пресс-атташе Ди только что рассказала нам, что в журнале появится статья о том, что Ди беременна и, возможно, ты отец ребенка. А ещё там фотография тебя с Алексис Хэндерсон, твоей „новой девушкой“».

Его ответ приходит мгновенно. «Ди в порядке? (Я НЕ встречаюсь с Алексис)».

Я некоторое время просто держу телефон в руках, сомневаясь. «Не очень. Но она старается быть сильной».

Джимми пишет: «Меня бесит то, что они придумали». И я не собираюсь отвечать. Он и так знает, что я тоже так думаю.

На экране я вижу, как Мэт выходит на площадку и машет рукой. Едва он садится рядом с Ди, она сразу расслабляется. И смотрит на него с благодарностью за то, что она там не одна. Для обычного зрителя это выглядит как влечение или даже любовь. Мэт переключает свою харизму на Зои.

— Я должна задать вопрос, — начинает Зои. — Всё лето ходят слухи, что вы двое встречаетесь. Но вы усердно их опровергаете.

— И это правда, — подтверждает Мэт. — Но Лайла — одна из моих лучших друзей.

Ди выглядит довольной.

— Согласна.

Зои понимает, что с этими вопросами она зайдёт в тупик. Тогда она спрашивает о постоянном символе Ди — кулоне в форме подковы. Ди выглядит расстроенной этим вопросом. Это напрямую касается Джимми, но Зои даже не понимает этого. Мэт кладёт руку на спинку дивана, как будто потягиваясь, но на самом деле напоминая Ди, что она не одна.

Ди мгновенно восстанавливает свою уверенность и отвечает:

— Я всегда говорю, что мой кулончик — это символ на удачу, но только часть из этого правда. Мне подарили его, когда в моей жизни было всё проще, и я ношу его как напоминание о том, что всё, что мне нужно — это моя семья, мои друзья и моя гитара. И я не хочу это потерять.

Мэт мягко улыбается Ди, и это вновь заставляет Зои спросить:

— Ребят, вы уверены, что не встречаетесь?

— На все сто, — твёрдо отвечает Ди.

— Значит, вы оба свободны?

— Я — да, — говорит Ди, толкая Мэта плечом.

— Ууу, — явно радуется Зои. — Мэт, я предчувствую новую сплетню!

— Ну что же… — рассеянно протягивает Мэт, улыбаясь.

Я не ожидала этого. Моё сердце бьётся так быстро, будто сейчас выскочит. Для его карьеры не очень хорошо быть в паре, но я всё равно хочу, чтобы он сказал это.

— Я… — начинает он, и я не могу предугадать, что он скажет дальше. «Одинок»? «Встречаюсь с кем-то»? «Я не знаю»?

— Поражён в самое сердце? — подсказывает Ди.

— Ой, замолчи, — со смехом, но явно застеснявшись, отвечает Мэт. — Но да.

— И я это подтверждаю, — поддакивает моя подруга.

Зои поднимает идеальную бровь.

— Итак, я сейчас узнаю про секретные отношения?

Тон Мэта остаётся дружелюбным, но спокойным:

— Это новые отношения. Я не хочу сглазить.

— Ну надо же, — качает головой Зои. — Какая загадочная счастливица.

Несмотря на весь этот хаос со статьёй и на то, что моя лучшая подруга накричала на меня, глупая улыбка появляется на моём лице. Что же этот парень со мной делает?

Улыбка не сползает с моих губ и тогда, когда они уже уходят за кулисы. Ди заходит в гримёрку немного раньше, чем я ожидала. Она устало опирается на дверь и шумно выдыхает. Подруга потратила всю свою энергию на то, чтобы оставаться спокойной во время съёмок.

— Мне стыдно за то, что я сказала тебе ранее. — Она качает головой, закрывая глаза.

Я смаргиваю.

— Всё в порядке.

— Нет, это не так, — не соглашается Ди.

Но я не уверена, имеет ли она в виду своё поведение или же ситуацию в таблоиде.

Ди сползает вниз по двери, пока не опускается на пол. Я поднимаюсь с дивана и сажусь рядом с ней, опираясь на дверь. Ожидаю, что она заплачет, но ничего подобного. Мне почти хочется, чтобы она заплакала, потому что её молчание убивает меня. Мне кажется, будто я смотрю боксёрский поединок, где один из бойцов получает последний удар — и он уже не отбивается. Просто падает.

Она вздыхает, выпрямляя ноги.

— Я не хочу жаловаться, потому что знаю, как мне повезло. Но, клянусь богом, иногда мне так хочется бросить всё, Рейган, и отправиться домой.

Пытаясь помочь ей, я признаюсь:

— Я отправила Джимми сообщение. Он не встречается с Алексис Хэндерсон.

— Мне следовало догадаться, — печально отвечает она. — Алексис Хэндерсон, фу.

— Он только хотел узнать, в порядке ли ты.

Ди фыркает.

— Ты рассказала ему о моей истерике?

— Я сказала, что тебе не просто, но ты стараешься быть сильной.

Она смотрит на свои колени.

— Он и так об этом знает.

Да, думаю, представляет.

— И всё равно, это не только из-за Джимми. Здесь всё вместе. — Ди вздыхает. — Ты знаешь, я даже иногда не узнаю себя. Смотрюсь в зеркало — одежда, волосы, макияж — и думаю: «Кто это?» Всё случилось так быстро, что я не успела опомниться, как всё поменялось.

Ди останавливается, чтобы передохнуть, и я бросаю на неё проницательный взгляд.

— Эй, под всей этой Лайлой ты всё та же Ди.

Она поджимает губы, но ещё не улыбается.

— Хочешь узнать кое-что, за что мне стыдно? — Ди проворачивает свою подковку между пальцами. — Я правда наивно думала о том, что мы с Джимми поженимся после школы. Как и мои родители.

— Я знаю.

Ди качает головой, она не удивлена тем, что я в курсе.

— Сейчас это кажется таким наивным и жалким, и я думаю, что именно из-за этого я не могу обрести баланс. Всё это так долго сидело в моей голове — свадьба с Джимми, покупка маленького домика со специальной оградой для собак. Я хотела, чтобы мои братья приходили к нам в гости, чтобы мы смотрели фильмы и ели еду из фастфуда. Теперь же моя жизнь так быстро меняется. Я пытаюсь понять, что делать со своей жизнью дальше, но у меня ничего не получается. Ничего.

Она смотрит на свои колени.

— Иногда я подумываю о том, чтобы вернуться в Нэшвилл, явиться к нему домой и высказать то, что накопилось во мне за всё это время. Это моя мечта, и сейчас я живу ею. Я не отступлюсь.

Даже я не могу поверить в то, что Ди и Джимми расстались. В моей голове они всё ещё пара. Я будто ребёнок, который отрицает то, что её родители развелись.

— Иногда я думаю о том, что больше никто, кроме Джимми, не полюбит меня. Я беспокоюсь, что все парни, которых я встречу в своей жизни, будут со мной только из-за популярности Лайлы. Джимми полюбил меня ещё до того, как все узнали обо мне, и когда я была… — она шепчет это, будто это было тайной, — …стеснительной, неловкой и с копной бешеных волос. Это всё до сих пор часть меня, и я хочу быть с тем, кто полюбит меня настоящую. Ты думаешь, это реально?

— Конечно, милая.

Эти слова вылетают на автомате, но я действительно в это верю. Верю в то, что она найдёт кого-то, кто полюбит её настоящую: раздражённую, когда она болеет или когда голодна, ту, которая смеётся как двенадцатилетняя девочка, ту, чьё присутствие в моей жизни заменяло многих людей. Я верю, что кто-то — Джимми или же кто-нибудь другой — поймёт, что Ди намного лучше, чем Лайла на глянцевой обложке журнала.

Она передёргивает плечами, пытаясь улыбнуться.

— Если нет, я думаю, что просто куплю квартиру с видом на Нэшвилл, где мы с тобой сможем жить вместе как две чокнутые дамочки из той документалки, которые носят шарфы на голове и живут с тысячей котов.

— «Серые сады»[10]?

— Да, — улыбается Ди. — Я буду писать странные песни, а ты будешь делать странные снимки. Мы будем собирать антикварные чашечки и есть макаруны каждый день. Будем танцевать всё время и наплюём на общественное мнение.

Она смеётся, будто это далёкая и несбыточная мечта. Для своих поклонников моя подруга мечтатель, но настоящая Ди не верит в то, что может сделать всё, что захочет.

— Звучит отлично. Давай сделаем это.

Улыбка сползает с её лица.

— Я не могу, ну знаешь, купить квартиру просто так.

— Конечно можешь.

— Но мне нравится жить со своей семьёй.

— Ты сможешь навещать своих родителей, когда захочешь. Но у тебя будет квартирка в городе. Ты сможешь просыпаться там и заходить по утрам в свою любимую кофейню и антикварные магазинчики. Твои братишки будут приходить в гости, чтобы смотреть фильмы и есть еду из фастфуда. Ты никогда не думала об этом? Я мечтаю об этом каждый день своей жизни с Брендой.

— Думала раз или два. Но мне ещё нет восемнадцати. И я не хочу жить одна.

— Я буду жить с тобой.

— Но ты уедешь в колледж. — Ди прикладывает руку ко лбу. — И я буду видеть тебя так редко.

— Ну, если я пойду в Университет Нью-Йорка, то буду снимать квартиру на деньги от продажи почки, и ты сможешь приезжать ко мне, когда тебе захочется. А если я пойду в Вандербильт или Белмонт, то мы осуществим план по «Серым садам» в Нэшвилле.

— Это будет как ночёвка круглый год. — Не могу <