Себо-гэндзо: драгоценная зеница истинного закона

 

 

Свиток Первый

Постижение коана

 

Когда [мы лишь рассудком понимаем, что] все сущее являет собой Законы Будды, тогда [в нашем сознании] существуют [как представления] заблуждение и просветление, существует практика, ведущая к постижению (Закона Будды в просветлении], существуют рождение и смерть, будды и живые существа.

Когда же [всем своим существом мы прозреваем, что] мириады вещей несамостны и не имеют в подоплеке «я», — тогда нет ни заблуждения, ни просветления, нет ни будд, ни живых существ, ни возникновения, ни уничтожения.

[Лишь] поскольку Путь изначально превосходит как «избыток», так и «недостаток», постольку и существуют возникновение и уничтожение, заблуждение и просветление, живые существа и будды^.

Так цветы облетают лишь тогда, когда [нам их] жаль, бурьян вырастает лишь тогда, когда [он нам] неприятен.

Если мы познаем мириады вещей и убеждаемся [в их существовании], будучи обремененными [тем, что мы считаем] «самим собой», тогда это — заблуждение. Когда же мириады вещей, возникая самопроизвольно, познают самое себя и свидетельствуют за самое себя, то это — просветление.

Те, кто в великой мере прозревает заблуждение [как заблуждение], — будды. Те, кто в великой мере заблуждается [в существе] просветления, — живые существа. Помимо тех и этих есть и такие, которые обретают просветление сверх просветления, а есть и такие, которые опять и опять заблуждаются в заблуждении.

Когда [мы всем своим существом прозреваем, что] все будды — поистине все будды, тогда [нам больше] незачем осознавать, что [мы] сами и есть [эти] все будды. Однако [никчемность осознавать себя всеми буддами] как раз и подтверждает, [что мы] — будды. [Начиная с мига прозрения] то, что [мы] — будды, подтверждается [именно] тем, что [мы — будды].

Когда [мы всем нашим] телом-и-сознанием зрим цвет, когда [всем нашим] телом-и-сознанием слышим голос, то, хотя [мы] и воспринимаем [цвет и голос] со всей непосредственностью, [это все же вовсе] не сходно с тем, как зеркало дает в себе приют отраженью, не сходно с водой-и-луной, [Ведь] когда [мы, воспринимая что-то,] уясняем себе [какую-либо] одну сторону [этого чего-то, еще] одна [его] сторона остается затемненной.

Постигать Путь — значит постигать самого себя. Постигать самого себя — значит забывать самого себя. Забыть самого себя — значит стать единым целым со всем сущим. Стать единым целым со всем сущим — значит, ощутив тело-и-сознание как «своим собственным» [бытием], так и [бытием всего] «другого», отрешиться [от противопоставления «себя» и «другого»]. [Тогда] бесследно канет [даже] просветление [как нечто, противопоставленное нашему нынешнему состоянию сознания], но вместе с тем придется весь век бежать от просветления, канувшего без следа.

Когда человек впервые ощущает стремление постичь Закон [Будды, то и до этого мига, и после него он] далеко отстоит от пределов Закона. Когда же он истинно передает Закон [от самого себя] самому себе, то тотчас становится «человеком на своем месте».

Когда человек, плывя в лодке, обращает взгляд на берег, ему кажется, будто берег движется. Однако стоит ему посмотреть на лодку прямо перед собой, как он понимает, что движется лодка. Точно так же, когда мы принимаем мириады вещей за нечто отдельное [от нас], возмущая тело-и-сознание мыслью, [мы при этом] ошибочно полагаем, будто [наше] «собственное сознание», «собственная природа» всегда остаются неизменными. Однако если совершать всякое жизненное деяние, непосредственно [переживая его как таковое, и тем самым] «возвратиться к этому же бытию», [в котором мы уже пребываем, как к самой Истине], то станет ясен Путь-Закон: мириады вещей несамостны и не имеют в подоплеке «я».

Не бывает так, чтобы дрова, став пеплом, после того вновь возвратились [в прежнее состояние] и опять стали дровами. Однако не следует представлять себе это так, будто пепел — [то, чем дрова стали] потом, а дрова — [то, чем пепел был] вначале. [Следует знать, что] дрова всегда остаются истинными дровами: у них есть [свое] «вначале» и [свое] «потом». Но хотя [мы] и говорим: «вначале, потом», — [эти] «вначале» и «потом» не связаны между собой. Пепел [также] всегда остается истинным пеплом: у него есть [свое] «вначале» и [свое] «потом».

Как те дрова, что, став пеплом, не становятся вновь дровами, человек, после того как умер, не оживает вновь. Но в буддийском учении вошло в правило не называть такое [положение вещей] «превращением жизни в смерть», и потому это называют нерождением. Вращая Колесо Закона, Будда учил, что нет [также] «превращения смерти в жизнь», и потому это называют неуничтожением. И жизнь — единовременное состояние, и смерть — единовременное состояние. Это как зима и весна. [Мы ведь] не думаем, будто зима превращается в весну, и не говорим, что весна превращается в лето.

Обретение человеком просветления подобно тому как луна отражается в воде: луна не намокает, водная гладь не разбивается. Хотя луна велика и в сиянье своем необъятна, она умещается в маленькой лужице. Вся луна и все великое небо умещаются в росинках на траве, в каждой капельке воды. Человеческое бытие [также] не препятствие просветлению, как росинка не препятствие для луны в небе. [Вода] всегда бывает настолько же глубока, насколько высока [луна в небе]. [А чтоб узнать], долго ли, коротко ли [пребывает в воде луна], следует посмотреть, велика та вода иль мала, и осознать, широко иль узко [пространство, занимаемое] луной в небе.

Когда, следуя практике постижения [Закона Будды], тело-и-сознание не до конца преисполнилось Законом, кажется, будто Закон постигнут вполне. Когда же Закон [истинно] заполняет [все] тело-и-сознание, то кажется, будто [для его полного постижения все еще] чего-то недостает.

К примеру, если выйти на лодке в открытое море — туда, где скрываются из виду горы, — и посмотреть во все четыре стороны то море будет казаться лишь круглым, а иных его очертаний видно не будет. Но ведь то великое море — не круглое и не четвероугольное И оставшихся [вне пределов видимости] проявлений моря — не исчерпать. [Рыбе] оно видится прекрасным дворцом. [Небожителю представляется] драгоценным ожерельем. И лишь в пределах, доступных нашим глазам, оно временно видится круглым. Таковы суть и все вещи.

[Независимо от того, находимся ли мы] «в пыли» [заблуждения иль пребываем] «вне категории» [свойственных омраченному стоянию сознания], мириады вещей [всегда] обладают великим множеством видов-состояний. Однако мы видим и постигаем [вещи] лишь настолько, насколько это позволяет нам зоркость Зеницы Познания, обретаемая практикой.

Дабы изведать, как мириады вещей «обитают в своем доме» должно знать, что, помимо того что море иль горы представляются нам круглыми иль четырехугольными, прочим проявлениям моря, проявлениям гор нет в их множестве предела. Следует осознать, что Таков Есть весь сущий мир во всех его четырех направлениях. Таково не только то, что окружает [нас извне], но Таково же и то, что [всегда] «прямо здесь», такова каждая капля [единого великого моря].

Когда рыба плывет в воде, то куда б и сколько б она ни плыла – воде предела нет. Когда птица летит в небе, то куда б и сколько б она ни летела — небу края нет. Однако ни рыба, ни птица присно и доныне не отделялись от воды и от неба. Только когда у них есть потребность в великом пространстве — они пользуются великим пространством, а когда у них надобность [лишь] в малом пространстве – они пользуются малым пространством. [Рыба и птица] ведут себя так, и каждым своим движеньем они исчерпывают все [свое существо]. Где бы ни находились — они плавают и парят с полным самозабвением. Но все же если птица покинет небо — она тутже умрет, ли рыба покинет воду — мгновенно погибнет.

Известно, что [для рыбы] жизнь — это вода, [для птицы] жизнь это небо. Есть [здесь и другая сторона]: где нет птицы, там не существует [неба], где нет рыбы, там не существует [воды]. Выходит, птица [и небо] — благодаря жизни, рыба [и вода] — благодаря жизни. Можно [и должно] идти дальше этого. И этому же [примеру] подобно существование практики просветления и того, кто живя, [следует практике и обретает просветление].

Сказанное [выше следует понимать в том смысле], что если была [такая] птица или рыба, которая, полностью исчерпав небо иль воду, желала б парить в небе или плыть в воде, то ни в небе, ни в воде она не смогла бы обрести пути и обрести места. Если же обрести Это Место, [в котором пребываем здесь и сейчас], то каждое [наше] жизненное деяние будет являть собою коан. Если же обрести Этот Путь, [которым уже следуем], то каждое [наше] жизненное деяние будет постижением коана. Этот Путь, Это Место — ни велики, ни малы, ни в «самом себе», ни в «другом», ни существовали ранее, ни появились теперь, и потому [они] Таковы Есть.

Таким образом, когда человек, постигая Путь Будды и обретая просветление, воспринимает [чувствами] какую-то вещь, он полностью проникается этой вещью. Свершая какое-либо, действие, он всем существом постигает это действие. В этом-то [и состоит обретение] Места, отселе и доселе простерся Путь. Поэтому незнание [этим человеком] границ знаемого [им о вещи или деянии] — Таково Есть. Ибо это [его] знание совпадает с полным постижением Закона Будды и рождается в каждый миг следования практике. Не думай, что если обретешь Место, то сразу же сам это поймешь, и что [обретение Места вообще] можно ухватить рассудком. [Знай, что], хотя просветление являет себя во.всей своей полноте уже в тот самый миг, [когда следуешь практике постижения Закона], все то, что есть [у Пути] тайного, не обязательно становится явным. Отчего бы ему во что бы то ни стало становиться явным?!

[Однажды], когда чаньский наставник Баочэ с горы Маюй-шань обмахивался веером, к нему приблизился [ученик-] монах и спросил:

- Изначальная природа ветра — постоянна, и нет места, где б его не было. Отчего же тогда наставник изволит обмахиваться веером?

Наставник ответил:

- Хотя ты и знаешь, что природа ветра постоянна, ты все еще не постиг закона: нет места, где б ветра не было.

Монах спросил:

- Каков же тот закон, что нет места, где б ветра не было?

Наставник лишь продолжал обмахиваться веером.

Монах склонился в благодарном поклоне.

Спасительная стезя подлинного постижения Закона Будды и его истинной передачи подобна этому [разговору].

Говорить, что раз природа ветра постоянна, то можно не пользоваться веером, что, и не пользуясь веером, можно ощущать ветер, — это значит не понимать ни [существа] постоянства, ни природы ветра. Именно потому, что природа ветра постоянна. Поветрие Обиталища Будд явило, что вся великая земля — золото, и сгустило воду Длинной Реки в сладкое молоко.

Написав это в день «срединной осени» начального года [девиза правления] «Небесное Счастье», передаю в дар [моему] ученику в миру Ёкосю из [цитадели] Усмирения Запада.

Соединил [с другими свитками «Драгоценной Зеницы Истинного Закона»] в год [циклических знаков] «старший брат воды» – «крыса» [девиза правления] «Установление Вечного».

 

 

Свиток Седьмой

Одна светлая жемчужина

 

Великого Учителя Всеединства Истинносущего из монастыря на горе Сюаньша-шань, что в области Фучжоу страны Великая Сун, [нашего] мира, где терпим [страдания], в дхарме именовали Шибэй, в миру прозывали Се. В те прежние времена, когда «жил в доме», [он] любил рыбную ловлю: пускал лодку по водам реки Наньтайцзян, творил так и сяк рыбацкий промысел. Ждать не ждал златочешуйной [чудо-рыбы], что, не ловясь, сама выпрыгивает [из воды]. В начале годов [правления] Сяньтун [династии] Тан вдруг захотел «выйти из пыли». Забросил лодку и поселился в горах. В тот год ему исполнилось тридцать лет. Осознав непрочность преходящего мира, [он] познал высшую ценность Пути Будды. В конечном счете, поднявшись на гору Сюэфэн-шань, пришел постигать дзэн к Великому Учителю Истинного Пробуждения [Сюэфэну Ицуню] и денно и нощно усердствовал в следовании Пути.

Однажды [Сюаньша Шибэй] задумал обойти все края, повсюду учась дзэн, и потому, взяв суму [для подаяний], стал спускаться с горы, как вдруг крепко ушиб палец ноги о камень: пошла кровь, стало невыносимо больно, и в этот миг [он] внезапно осознал во всей полноте [свое истинное] состояние и сказал [себе]: «Этого тела не существует — откуда же берется боль»? — После чего немедля возвратился к Сюэфэну [Ицуню].

[Увидев его], Сюэфэн [Ицунь] спросил:

- [Так] который [из вас истинный] отшельник-подвижник Бэй?

Сюаньша [Шибэй] ответил:

- В конце концов не решился дурачить людей.

Эти слова весьма понравились Сюэфэну [Ицуню], и он сказал:

- Кто же не знает таких слов! Кто же выражает в них обретение Пути?

[Затем] Сюэфэн [Ицунь] вновь спросил [Сюаньша Шибэя]:

- Отшельник-подвижник Бэй! Почему не ходишь повсюду и не учишься дзэн?

Учитель [Сюаньша Шибэй] ответил:

- Бодхидхарма не приходил в Восточную Землю, Второй патриарх не отправлялся в Западную Поднебесную!

Сюэфэн [Ицунь] особенно хвалил [его за эти слова].

Хотя [Сюаньша Шибэй] совсем недавно был рыбаком и в прежние времена даже во сне не видел ни сутр, ни различных других [буддийских] писаний, у него — и главной причиной тому была глубина его стремления — проявилась воля [к просветлению], превосходившая [волю любого другого из его] сотоварищей по учению. Сюэфэн [Ицунь] также считал его выдающимся среди общины и хвалил, [называя] «”пробивающимся рогом” под вратами».

[Сюанына Шибэй] носил одежду из тканого полотна, и так как не менял одну [и ту же подолгу], то была [она) сплошь заплата на заплате. Как исподнее [он] употреблял покров из бумаги, [случалось], засовывал и полынь. Помимо того, что [он] постигал дзэн у Сюэфэна [Ицуня], сторонних знаний не искал. Невзирая на то, [Сюаньша Шибэй] обрел в трудах столь [великую] силу, что [смог] унаследовать дхарму Учителя [Сюэфэна Ицуня].

После того [Сюаньша Шибэй] окончательно обрел Путь, [он] сказал в наставление людям: «Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина».

Тогда же некий монах спросил его:

- [Я] почтительно принял [на слух], что у наставника [Сюаньша] есть слова: «Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина». Как понять [это] ученику, [постигающему Путь]?

Учитель [Сюаньша] ответил:

- Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина. К чему же понимать?

А на следующий день теперь уже [сам] Учитель [Сюаньша] спросил того монаха:

- Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина. Как ты понимаешь [эти слова]?

Монах ответил:

- Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина. К чему же понимать?

Учитель [Сюаньша на это] сказал:

- Ведаю, что ты собираешься влачить существование в пещере демонов в Горах Мрака!

[Итак, слова] «весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина», кои [мы] сейчас разберем, впервые употребил Сюаньша. Суть этих слов в том, что «весь мир в десяти направлениях» ни обширен, ни мал, ни кругл, ни угловат, ни самодовлеющ, ни животрепещущ, не распахнут [снаружи] и не озарен [внутри]. Вдобавок [он] — не жизнь и не смерть, не уход и не приход, и [как раз] поэтому [он] — жизнь и смерть, уход и приход. А поелику мир Таков, то и прежде, в дни древности, отсюда же уходили и ныне отсюда же приходят.

Когда усердно пытаются понять, [каков же весь мир в десяти направлениях], то кто [при этом] видит, что [мир] невесом и колышется? Кто убеждается в том, что [мир] недвижим [как гора]? [Ведь] то, о чем [Сюаньша] сказал «все десять направлений», — это [не что иное, как] неустанная погоня за вещами и явлениями, [путем] которой создается «я», и неустанная погоня за «я», [путем] которой создаются вещи и явления. [Вот почему когда чаньский наставник Баоцы в ответ на вопрос ученика о сущности просветления] назвали [его понимание слов] «рождается чувство — встречает преграду мудрость» [все той же] преградой, то тем самым [он лишь] «повернув голову [ученика] в другую сторону», [каковая есть все тот же мир в десяти направлениях; иными словами, когда ученик] раскрыл [наставнику свое видение] вещей и явлений, [наставник] дал [ему] толчок [к непосредственному и нерассудочному постижению сущего мира как Истинносущего, к пробуждению]. Беспрестанное [становление] «всех десяти направлений» имеет причиной погоню за «я», [в результате] которой и создаются вещи и явления [как нечто отдельное от «нас»]. Поскольку (весь мир] — это [изначальный] Путь-Закон, предшествующий [своему] становлению [в нашем сознании в качестве «я» и «вещей и явлений»], постольку ухватить суть, [этого] становления [непробудившемуся] бывает не под силу.

[Сюаньша сказал о всем мире в десяти направлениях, что] это – «одна светлая жемчужина». Хотя это еще не имя [Пути], но это [уже] выражение его постижения. Бывало и так, что это выражение [ошибочно] принимали, за [само] имя. [А ведь] «одна жемчужина» – это от сих до сих ровно десять тысяч лет. [«Одна жемчужина»] – это наступление длящегося «сейчас» в проддолжающем длиться «давно». [Кроме того], хоть и говорится, что бывает «сейчас тёла», бывает «сейчас сознания», [на самом-то деле] тело-и-сознание [как оно пребывает] сейчас — это [и есть] светлая жемчужина. [Травы и деревья, горы и реки] — это не «травы там» и не «деревья здесь», не «горы вверху» и не «реки внизу», а светлая жемчужина.

Вопрос же [который монах задал Сюаньша Шибэю] («Как понять [это] ученику, [постигающему Путь]?»), хотя он и походил на [выражение не более чем] кармического знания, [что появляется] «от соприкосновения», был, [по сути], Проявлением Великого Действования [Истинносущего], каковое [одно только и] есть Великое Правило-Колея. В развитие [этой мысли] скажем: «Один сяку воды вздымет волну в один сяку». А о жемчужине в один дзё можно сказать, что она — один дзё света.

Сюаньша [в ответ] рек: «Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина. К чему же понимать?» — [именно] для того, чтобы разъяснить [монаху] [ранее] сказанное о Пути. Это разъяснение есть выражение Пути, [произнося которое] будда наследует будде, патриарх наследует патриарху, Сюаньша наследует Сюакьша. [Но] когда б [Сюаньша] вознамерился уклониться от наследства, то, хотя бы и было где от него сокрыться, и пусть бы даже на час [он] явственно этого избежал, — [все равно] Путь выражает все-целое время-[бытие], предстающее [нашим глазам].

[Что до вопроса, с которым уже сам Сюаньша обратился на другой день к монаху] («Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина. Как ты понимаешь?»), то [и этот его вопрос] был разъяснением. Сегодня [Сюаньша] «выдохнул из уст» «Закон [Будды], который вчера [он] проповедовал определенно». Это [тот же самый] «Закон [Будды], проповедуемый сегодня неопределенно». [О таком можно сказать:] «Опроверг сказанное вчера и, кивая головой, посмеивается!»

А ответ монаха («Весь мир в десяти направлениях — это одна светлая жемчужина. К чему же понимать?») можно назвать «погоней за разбойником на лошади разбойника».

В наставлении «будды прошлого» [— высокого наставника Сюаньша— монаху] воплотилось «вхождение [бодхисаттвы] в [мир] иных живых существ» — в [тот мир, где пребываешь] ты. [А наставление это состояло в том, что] следует некоторое время «посветить светом по сторонам» [и узреть], сколько существует [способов понять то, что выражено словами]: «К чему же понимать?» [Ведь] даже если попробовать выразить [Путь], назвав [его] «семью лепешками [из рисовой муки] на молоке» или «пятью лепешками [из рисового теста, смешанного] с овощами», [то и тогда способом понять это] будет [лишь бесценное] Учение [Будды]_ вкупе со следованием [буддийской] практике «к югу от [реки] Сян и к северу от [реки] Тань».

[Коснемся теперь] слов Сюаньша: «Ведаю, что ты собираешься влачить существование в пещере демонов в Горах Мрака!» [В связи с этими его словами] следует знать, что солнечный лик и лик луны от века и доныне не менялись [местами]: солнце восходит, когда восходит солнце, луна восходит, когда восходит луна. А посему — хотя и говорят, что «шестая луна как раз и есть [самое жаркое] время [года], не годится говорить: «Моему роду, (мо[е]й [при]род[е]) жарко!»

Поскольку [все] так [как оно есть], постольку эти Таковость и безначальность светлой жемчужины не [могут быть осмыслены кем-то] сторонни[м]. В этом [и] заключается [смысл слов] «Весь мир в десяти направлениях — одна светлая жемчужина». Это не назовешь «двумя светлыми жемчужинами», не назовешь «тремя светлыми жемчужинами». [Ведь] «все тело» — это «единый зрак, [прозревающий] Истинный Закон». Все тело — это воплощение Истинносущего. Все тело — это «одно высказывание». Все тело — это сияющий свет [природы будды]. «Все тело» — это «все сознание». Когда [прозреваешь] все тело [как все тело Истинносущего], тогда преград всему телу нет. [Тогда оно как] чудесно-округлая [жемчужина, как] бесконечное вращение [колеса повозки]. Поскольку светлой жемчужине присуще представать взору Такой, [какой она предстает), постольку и существуют как цвет, который [мы] сейчас видим, так и голос, который [мы] сейчас слышим, [бодхисаттвы] Канион и Мкроку, и [постольку же] существуют будды прошлого и будды грядущего, являющие тело и проповедующие Закон.

Когда [прозреваешь, что жемчужина] Истинно Такова, тогда, «висит ли [она] в пустоте» иль «пришита к изнанке одежды», покоится ли под челюстью [черного дракона] иль «прячется в пучке волос [на голове Божественного Правителя», все равно она] — «весь мир в десяти направлениях — одна светлая жемчужина». [И потому], если считаешь ее состоянием то, что [она] пришита к изнанке одежды, не толкуй о том, что пришьешь ее на лицевую сторону! Если считаешь ее состоянием то, что [она] прячется в пучке волос [на голове Божественного Правителя] или покоится под челюстью [дракона], не помышляй извлечь ее из волос или вытащить из-под челюсти наружу!

Есть близкий друг — когда ты пьян вином, он дарит тебе бесценную бусину-перл: близкого друга непременно следует одарить бесценным перлом! Когда же к твоей одежде пришивают бесценный перл, непременно надо быть пьяным!

[Все] Уже Так, — это и есть одна светлая жемчужина, являющая собой весь мир в десяти направлениях. А коли так, то пусть даже и покажется, что [бесценная бусина] покатилась, чередуя лоб тылом, или, [например], что [ока] не катится, — это само по себе и есть светлая жемчужина. Как раз знать, что драгоценная бусина пребывает Так, — это [именно] и есть светлая жемчужина. У светлой жемчужины есть голос к цвет, которые слышатся [и видятся] Так, [как слышатся и видятся]. [Поэтому, если] Уже Будучи Таким, блуждаешь в сомнениях: вряд ли, мол, я – светлая жемчужина, то это [лишь подтверждает, что] должно не сомневаться: [ты на самом деле —] бесценная бусина-перл! [Ведь] что «деяние», когда блуждаем в сомнениях, «ухватываясь [за одно] в бросая [другое]», что «недеяние», – [и первое, и второе] суть лишь кратковременное видение малой части [светлой жемчужины]. К тому же это лишь произволение [самой светлой жемчужины] предстать в виде малой части [самое себя].

О, не возлелеять [ее]! [Ибо] несть предела светлой жемчужное как Таковой в ее блеске и сиянии! Каждый блик ее блистанья, каждый луч ее сиянья присущ всему миру в десяти направлениях. Комуже ее [у нас] отнимать? Нет человека, который «пошел бы на рынок?) и «отбросил черепицу»! [А посему] – не мучься [вопросом], впадаешь или не впадаешь в [круговорот] причин и следствий, [предопределяющих существование в мирах] шести путей: [Ибо] светлая жемчужина, у которой «правильность головы и правильность хвоста» изначально не затемнена, — это [не что иное, как сами] черты лица [человека, постигающего Учение], светлая жемчужина — это зрачок в [его] глазу!

Пусть [было] так, что [мы] не знали, какова она — светлая жемчужина и каково то, что не светлая жемчужина. И пусть бессчетные раздумья и нераздумья [об этом] связали [наши] мысли-травы в сноп «ясной ясности». [Но теперь-то], услышав слова дхармы Сюаньша [Шибэя] и узнав благодаря [этим словам] об [истинном] облике тела-и-сознания, [мы] просветлели в том, что [именно] тело-и-сознание — это и есть светлая жемчужина; [благодаря его словам мы постигли, что [сознание не есть [наше], «я». [А раз так, то] в качестве кого и я, и ты станем [отныне] страдать, пытаясь вычленить из «возникающего и исчезающего» то, что является светлой жемчужиной, и отбросить то, что ею не является?

Ведь даже сами [наши] заблуждения и страдания [вовсе] не [нечто такое, что] не является светлой жемчужиной. Они не представляют собой ни действий, ни мыслей, вызванных [чем-либо таким, что], существуя, не являлось бы светлой жемчужиной. И оттого-то [наши заблуждения и страдания] — это просто-напросто хождение туда-сюда в пещере демонов в Горах Мрака, оттого-то они — только одна светлая жемчужина.

Время [написания] сего [свитка] — осьмнадцатый день четвертой луны четвертого года [правления] Катэ; [писано] в наставление братии монастыря Каннон-дори — Косе — Хориндзи, что в уезде Удзи «Изысканной области».

 

Догэн. Сёбо-гэндзо: Драгоценная зеница истинного закона // Буддийская философия в средневековой Японии. – М.: Янус-К, 1998. – С. 271–281.

Эпиктет

В ЧЕМ НАШЕ БЛАГО?