Философия Аврелия Августина и Фомы Аквинского.

 

Широко известна "Исповедь" Августина, где он с глубоким психологизмом

и предельной искренностью описал свою жизнь и основания своей веры. В ней

Августин немало и с непревзойденной интеллектуальной изобретательностью

рассуждает о проблемах времени и пространства. Он ставит перед собой

смелые богословские вопросы: мог ли Бог создать этот мир раньше или позже,

чем создал? что делал Бог до того, как создал мир? Как соотносится Бог с

понятиями времени и вечности? В решении их Августин примыкает к

платоновскому истолкования времени, то есть считает время сотворенной

субстанцией. Мир создан не в текущем времени, утверждает Августин, но время

начинает идти от сотворения мира. Бог находится в вечности, и потому к ней

неприменимы временные понятия: "раньше", "позже", неправомерно спрашивать

Бога, что он делал тогда, когда мира не было. "Когда не было времени, не

было и "тогда"... Всякое время создал Ты, и до всякого времени был Ты, и не

было времени, когда времени вовсе не было" (Исповедь, с.326).

Следовательно, Бог не мог создать мир ни раньше ни позже, чем создал, то

есть время начинает идти только и сразу с сотворением мира.

Аврелий Августин обсуждает вопросы долготы и краткости времени,

длительности прошлого, измерения времени, психологические подходы к

времени? Время разбивается на прошлое, настоящее и будущее, причем первого

уже нет, третьего еще нет, а настоящее неуловимо, непрерывно проходит.

"Время, становясь из будущего настоящим, выходит из какого-то тайника, и

настоящее, став прошлым, уходит в какой-то тайник" (там же, с. 333).

Тем не менее, не могли бы мы измерять какую-то иллюзию, следовательно,

время есть некоторая реальность. Что же мы измеряем во времени, если никак

не можем уловить его суть? - спрашивает он. Реальностью можно назвать и

прошлое, которое было когда-то настоящим, и будущее, которому только

предстоит стать настоящим. Каждый из нас образ прошедшего несет в своей

душе, вспоминает о нем. Будущее видят предсказатели. Значит, существуют на

самом деле, имеют не мечтательное бытие все три ипостаси времени.

В нашей душе находится тот тайник или источник длительности, которым мы

измеряем глубину прошлого, которое существует не само по себе, а только в

связи с глубиной воспоминания. Ничто иное, как память несет слова и образы

вещей. Количество конкретного воспоминания для нас равно силе и глубине

впечатлений. Точно также и предсказание, предварительное обдумывание на

основании тех образов, которые находятся у нас внутри, в памяти, рисуют нам

облик будущего. Следовательно, говорит Августин, нет ни будущего, ни

прошлого самих по себе, а есть три лика одного времени - настоящее

прошедшего, настоящее настоящего и настоящее будущего, связанные с памятью

и впечатлением, которые суть важнейшие инструменты понимания времени. Бог

хочет сказать нам, что мы не должны допускать рассеивания внимания; наша

обязанность по отношению к сущему - помнить все, прошедшее удерживать в

своей душе.

Более отчетливо, чем философы античности, Августин выделяет понятие

пространства, которое тогда в основном называлось местом. Для него так же

как и время, пространство имеет некоторую реальность независимо от

наполняющих его вещей. Он называет пространство не передвигающимся сосудом,

то есть не совпадающим с границами тел.

Рассуждения Аврелия Августина значительно очистили от наслоений

традицию Платона и Аристотеля и развили субстанциальную концепцию времени,

приверженцы которой стремятся обосновать независимость течения времени и

существования пространства от движения материальных тел. Логические

построения и неожиданная постановка вопросов Августина о времени и

пространстве всегда вызывали философский интерес; они способны и сегодня

служить источником новых образов и ассоциаций.

Платоническое представление Августина о человеческой душе как независимой от тела духовной -субстанции, обладающей способностью непосредственно усматривать вечные несотворенные истины (Идеи) в свете Божественного просвещения, Фома заменяет восходящим к Аристотелю понятием души как формы тела. Душа соединенная с телом, лишена дара непосредственного созерцания Бога и Божественных Идей, но для нее открыт путь рационального познания. Это познание является результатом совместной деятельности чувств и интеллекта. Воздействие объектов приводит к образованию в душе их чувственных образов-подобий, от которых интеллект абстрагирует умопостигаемые формы — универсалии (следы творения вещей с помощью Божественных Идей). В своей познавательной деятельности интеллект руководствуется первыми принципами, составляющими начала всякого знания, например логическими законами. Эти принципы виртуально пред существуют в душе, но окончательно формируются интеллектом только в процессе познания чувственных вещей.

Теология и философия, согласно Фоме, суть "науки" в аристотелевском понимании, т.е. системы знания, в основании которых лежат первые принципы, а из этих принципов посредством силлогистических рассуждений выводятся заключения. Теология и философия суть самостоятельные науки, ибо принципы теология — догматы — и принципы разума не зависят друг от друга. Часть истин Откровения носит сверхразумный характер (догматы троичности, первородного греха и др.), другие являются рационально постижимыми (существование Бога, бессмертие души и др.). Откровенное (сверхразумное) и естественное знание не могут противоречить друг другу, поскольку и то, и другое является истинным. Задача теологии состоит в систематическом изложении и истолковании спасающей истины откровения; для того чтобы сделать положения веры понятными и убедительными для "естественного разума" человека, теология прибегает к помощи философии. Рассматриваемая с точки зрения достижения главной цели христианского вероучения — спасения человека, философия есть служанка теологии.

В томистской доктрине, как и в предшествующей схоластике, Бог отождествляется с Бытием, но понятие бытия при этом переосмысляется. Глубочайшим смыслом слова "бытие" становится акт, на который указывается глаголом "быть". Акт бытия, благодаря которому все вещи получают существование, т.е. становятся вещами, о которых можно сказать, что они есть, составляет сущность Бога. В Боге нет никакой сущности, отличной от акта бытия, никакого "что", которому может быть приписано существование. Его собственное бытие и есть то, что Бог есть. Такое бытие непостижимо для человеческого разума. Можно привести доводы, убеждающие, что Бог есть, но мы не можем знать, что он есть, поскольку в нем не существует никакого "что". Человеку доступно лишь знание сотворенных вещей, являющихся не простыми, а составными, составленными из сущности и существования: в них есть то, что получает бытие (сущность) и самое бытие, сообщаемое им Богом. Бытие, свойственное вещам, есть не просто бытие, а бытие чего-либо, некоторой сущности. Вещь не только есть, она есть "то-то и то-то", обладает определенностью, выражаемой ее существенными признаками. Глагол "есть" применительно к вещи указывает на конечное, ограниченное определенной формой бытие. В противоположность вещам бытие Бога бесконечно; не будучи ограничено каким-либо определением, оно находится за пределами любого возможного представления и невыразимо.

Так как человек не имеет адекватного представления о Божественной сущности, то невозможно прямое доказательство существования Бога, которое опиралось бы на анализ содержащегося в человеческом уме понятия о нем. Но возможны косвенные доказательства, исходящие из рассмотрения творений. Фома Аквинский формулирует пять таких доказательств. Общий ход рассуждения в них таков. Наличие вещей и таких присущих им свойств, как движение, относительное совершенство и т.п., предполагает, что есть причины, обусловливающие существование как вещей, так и их свойств. Ряд причин, порождающих вещи и их свойства, должен быть конечным, иначе вещь никогда не была бы произведена. Следовательно, должна существовать первая Причина, которая и есть Бог.