Элементы государственной власти

§ 12. НАРОДНОЕ СОБРАНИЕ

Если отношение царя к народу мы могли представлять себе в виде патриархального отношения домовладыки к своей семье, то с установлением республики народ освобождается от патриархальной опеки, делается самостоятельным властителем своих судеб, делается суверенным. Государство – это Populus Romanus Quirites ¹⁴³. Народ является подлинным носителем государственного верховенства, государственного "величества" (majestas); и если есть в Риме в это время какое-либо "величество", то это есть Его Величество Римский Народ. Оскорбление народа, нарушение его прерогатив квалифицируется как "оскорбление величества", как crimen laesae majestatis.

[с.92] Народ является также носителем и всех частных прав, присущих государству: он имеет собственное имущество (например, ager publicus считается имуществом populi Romani), он является иногда наследником (например, по отношению к Пергаму) и даже опекуном (по отношению к Египту)¹⁴⁴.

Общая идея этого народного верховенства находит себе реальное выражение в народных собраниях: народ осуществляет свое верховенство только тогда, когда он действует в известных формах, когда он выступает надлежащим образом организованным. Ввиду этого от народных собраний в техническом смысле, от так называемые comitia, надо отличать простые собрания-митинги, так называемые contiones. Даже если эти contiones были созваны каким-либо магистратом для такого или иного сообщения народу, для предварительного обсуждения какого-либо законопроекта и т. д., мнения и решения собравшейся массы не будет иметь никакого юридического значения. На таких contiones магистрат юридически ни в чем народ не спрашивает и никакого решения от него не ждет ("contionem habere, hoc est verba facere ad populum sine ulla rogatione"¹⁴⁵), напротив, предметом комиций является всегда такое или иное решение народа, такой или иной ответ на предложение (rogatio) магистрата.

Период республики знает уже три вида комиций.

1. Первый вид – это старые досервиановские народные собрания по куриям – comitia curiata. Они еще сохраняются, но постепенно теряют свое значение: все важнейшие вопросы решаются в других народных собраниях; за ними остаются лишь некоторые функции чисто формального характера. Таковы: а) lex de imperio ¹⁴⁶. Магистрат, избранный в другом народном собрании, должен был получить еще от comitia curiata lex de imperio. Это не значит, что без этого он не имел бы никакой власти; lex de imperio необходим лишь для того, чтобы доставить ему право сноситься с богами, то есть право ауспиций. Эта функция в глазах Цицерона была уже почти единственной функцией comitia curiata. b) Некоторые частные акты, совершение которых должно было произойти в народном собрании: усыновление (arrogatio) и завещание (testamentum).

[с.93] Неясен, однако, состав куриатных комиций в период республики. Есть ученые (например, Герцог и др.), которые думают, что эти комиции и в период республики состоят только из патрициев, что плебеи и теперь остались вне организации по куриям. Другие полагают, что плебеи, напротив, участвуют в comitia curiata, и ссылаются при этом на следующие данные. а) Во главе каждой курии стоял особый curio, а во главе всех курионов – curio maximus. По сообщению некоторых источников, в 209 г. до Р. Х. на должность curio maximus был избран плебей, что было бы немыслимо, если бы плебеи не входили в состав курий. b) Во второй половине республики мы встречаем случаи усыновления патрициев плебеями, что опять-таки было бы невозможно, если бы последние в куриатных собраниях не участвовали. с) Наконец, есть сообщение о том, что первое время (до lex Publilia Voleronis) народные трибуны избирались в собраниях плебеев по куриям. На основании этих данных некоторые ученые (например, Солто, Ленель) приходят даже к заключению, что плебеи были включены в курии и принимали участие в comitia curiata всегда, даже еще в период царей. Но тогда вся дальнейшая известная нам борьба между патрициями и плебеями была бы совершенно непонятна: естественный рост плебейства дал бы ему более легкий перевес над патрициями в рамках comitia curiata, чем в рамках comitia centuriata. Если приведенные данные несомнительны, то, очевидно, появление плебеев в comitia curiata есть событие республики, но когда и при каких условиях оно произошло – неизвестно.

Как бы то ни было, но роль comitia curiata в действительной жизни Рима неуклонно падает; население утрачивает к ним всякий интерес, так что нередко все собрание состоит только из 30 ликторов, которые по обязанности представляют 30 курий.

2. Главною формой народных собраний являются в этом периоде собрания по центуриям – comitia centuriata. Здесь происходят выборы важнейших магистратов, здесь решаются важнейшие вопросы законодательства и политики, вследствие чего эти собрания называются comitiatus maximus ¹⁴⁷. Но в составе их произошли весьма существенные изменения.

Как было указано выше, comitia centuriata были первоначально собранием войска; организация политическая покоилась на организации военной и совпадала с ней. В период республики эта связь [с.94] порывается: технические условия военного дела заставили перейти к иной организации войска, вследствие чего comitia centuriata приобрели характер формы народных собраний исключительно политической.

Вместе с тем, экономическое развитие республики вызвало к жизни появление таких групп среди римского населения, которые далее нельзя было игнорировать и которые в старой, Сервиановской организации не находили себе места, соответствующего их действительному общественному значению. Отсюда естественная необходимость известных реформ.

Первая из этих реформ состояла в следующем. По первоначальному, Сервиановскому, устройству в трибы, а затем и в классы заносились только землевладельцы ("adsidui", а потому и "tribules"); лица же, не владеющие недвижимостью (proletarii), как capite censi, все вместе были собраны в одну последнюю, внеклассную центурию. К половине республики таких не-землевладельцев в Риме появилось уже множество, и они перестали представлять из себя величину социально незначительную. Ввиду этого Аппий Клавдий Цек, цензор 312 г., стал записывать и этих не-землевладельцев, aerarii, в трибы и классы (сообразно их движимому имуществу). Благодаря этому, трибы утратили свой прежний характер землевладельческих округов, а самые центуриатные собрания сильно демократизировались ("humilibus per omnes tribus divisis et forum et campum corrupit"¹⁴⁸). Это обстоятельство вызвало сильную реакцию, и с 304 г. aerarii стали заноситься только в 4 городские трибы.

О другой реформе мы имеем, к сожалению, весьма скудные сведения. В общих чертах, однако, сущность ее сводится к следующим основным пунктам: 1) Был повышен имущественный ценз классов в связи с увеличившимися богатствами и уменьшившейся ценностью денег: для первого класса – 100 тысяч новых ассов, для второго – 75 тысяч, для третьего – 50, для четвертого 25 и для пятого 12,5 тысяч ассов. 2) Уничтожена была привилегия всадников подавать голоса первыми; центурия, начинающая подачу голосов (так называемая centuria praerogativa), отныне всякий раз избиралась из центурий первого класса по жребию. 3) Приведено было в связь число центурий с числом триб, но каким именно [с.95] образом – неизвестно. С расширением римской территории наряду со старыми городскими и сельскими трибами образовались новые, и к 241 г. до Р. Х. общее количество триб доросло до 35, но затем более не увеличивалось, несмотря на новые и крупные территориальные приобретения: вновь присоединяемые территории включались уже в состав тех или других из существующих триб. Причиной этого является, по-видимому, то обстоятельство, что с этого момента число 35 лежит уже в основании новой организации центуриатных комиций. С другой стороны, Цицерон сообщает, что число центурий первого класса было понижено с 80 на 70. Ввиду этого полагают (Моммзен и др.), что и все остальные классы имеют теперь одинаковое количество центурий, а, следовательно, и голосов, то есть по 70 – от каждой трибы по 2 центурии: одна centuria juniorum, другая – seniorum. Вследствие этого общее число центурий, образующих comitia centuriata, возросло до 375: 350 центурий от 5 классов + 18 центурий всадников + 2 центурии военных мастеров, 2 центурии музыкантов и 1 дополнительная центурия для пролетариев (с имуществом ниже 12,500 ассов).

Также неизвестно и время этой реформы. Несомненно только, что она приходится на время между первой и второй пунической войной; Моммзен приписывает ее цензорам Л. Эмилию и Г. Фламинию и относит ее к 220 г. до Р. Х.

3. Третьей формой народных собраний являются собрания по трибам, которые во второй половине республики начинают играть весьма заметную роль. Рост их значения соответствует общему росту демократической идеи: в собраниях по трибам имущественная состоятельность граждан уже не играет никакой роли.

Следует, однако, различать два вида трибутных собраний: собрания специально-плебейские – concilia plebis tributa и собрания патрицианско-плебейские, то есть всего народа - comitia tributa. Постановления первых называются plebiscita, постановления вторых – populiscita. Взаимное историческое соотношение этих двух видов трибутных собраний в высокой степени неясно ввиду следующего обстоятельства.

Закон 286 г. до Р. Х. – lex Hortensia – постановил, что всякие решения трибутных плебейских собраний должны иметь полную обязательную силу для всего народа ("ut quod tributim plebs jussisset omnem populum teneret"¹⁴⁹) и что, следовательно, [с.96] plebiscitum должно равняться lex. Однако, рядом с этим мы имеем сообщения о других, более ранних законах, которые поставляли, по-видимому, то же самое; это lex Valeria Horatia 449 г. и lex Publilia Philonis 339 г. Считая невероятным, чтобы все эти три закона повторяли, действительно, одно и то же, современные историки предполагают некоторое различие в их содержании, но какое именно – в этом расходятся. Наиболее вероятным кажется мнение Моммзена: только последний закон, lex Hortensia, признал общеобязательную силу за плебисцитами; два же первые закона относились не к plebiscita, а к populiscita, то есть к постановлениям всенародных собраний по трибам, причем первый имел в виду выборы в них, а второй – общие законодательные решения. Если эта гипотеза верна, то мы имеем тогда дату возникновения обоих видов собраний по трибам: concilia plebis tributa приобретают юридический характер для избрания плебейских трибунов с lex Publilia Voleronis 471 г., а для законодательной функции вообще с lex Hortensia; comitia tributa узаконены lex Valeria Horatia и lex Publilia Philonis.

Таковы три исторически сложившиеся вида римских народных собраний. Строго проведенного принципиального разграничения компетенций между ними не существовало: многое определялось случайными историческими прецедентами. Так, прежде всего, что касается выборов, то они распределялись следующим образом: высшие магистраты – консулы, преторы, цензоры -избираются в comitia centuriata; квесторы и курульные эдилы в comitia tributa; плебейские магистраты (трибуны и плебейские эдилы) в concilia plebis tributa. В области уголовной юрисдикции наиболее важные преступления, влекущие за собой смертную казнь (capite anquirere), подлежат суду comitia centuriata; менее важные, влекущие только штраф (pecunia anquirere), – суду comitia tributa. – Что касается законопроектов, то они вносятся в те или другие собрания, смотря по тому, кто их вносит: каждый магистрат предлагает свои проекты тем комициям, в которых он избирается; следовательно, консулы и преторы в comitia centuriata, плебейские трибуны в concilia plebis tributa и т. д.

Порядок делопроизводства в общем таков. Инициатива в созыве народного собрания принадлежит только магистратам. День и предмет собрания должны быть объявлены заранее, причем, в интересах предварительного ознакомления народа, законопроект или имена подлежащих избранию кандидатов должны быть также [с.97] заблаговременно выставлены на форум. Начинается народное собрание с ауспиций, затем вновь объявляется подлежащий решению вопрос и непосредственно (без речей и дебатов) приступают к голосованию. Подача голосов первоначально была устная и открытая, но во второй половине республики несколькими legis tabellariae (lex Gabinia 139 г. для выборов, lex Papiria 131 г. для законодательства и мн. др.) устанавливается голосование закрытое и письменное (посредством табличек с надписью UR – uti rogas, согласие и А – antiquo, несогласие¹⁵⁰). Каждый участвующий имел один голос; голоса сосчитывались сначала внутри каждой курии, центурии или трибы, и таким образом получался голос этой единицы; большинство голосов этих единиц давало решение всего народного собрания. Понятно, что при таком порядке голосования большинство голосов центурий или триб могло не всегда согласоваться с действительным большинством отдельных голосов.

§ 13. СЕНАТ

После уничтожения царской власти и после замены ее властью консулов право составлять сенат, так называемое lectio senatus, переходит к этим последним. Одновременно с этим, как полагают многие (Момзен, Беккер, Ланге, Мадвиг и др.), в состав сената были введены и плебеи, причем тогда именно и образовалась обычная формула обращения к сенату – "patres conscripti": patres – это сенаторы из патрициев, conscripti – сенаторы из плебеев. Это воззрение, однако, в настоящее время, и не без солидных оснований, оспаривается. Так, например, Низе считает более вероятным, что плебеи вошли в сенат не сразу с установлением республики, а лишь в эпоху сословной борьбы. С другой стороны, Виллемс, посвятивший вопросу о сенате специальную работу¹⁵¹, опираясь на тот факт, что в первый раз сенатор из плебеев достоверно [с.98] упоминается только в 400 г., высказал предположение, что плебеи получили доступ в сенат лишь после того, как они были допущены к курульным должностям, то есть de jure с 444 г. (tribuni militum consulari potestate), а de facto несколько позже. Формула же "patres conscripti"¹⁵² вовсе не указывает на различие между сенаторами из патрициев и сенаторами из плебеев, что она относится еще к эпохе царей и обозначает patres, избранных царем. – Как бы то ни было, но уже в первой половине республики плебеи вошли в состав сената.

Важную реформу в порядке составления сената произвел lex Ovinia, плебисцит 312 г., который постановил "ut censores ex omni ordine optimum quemque jurati in senatum legerent"¹⁵³. В силу этого закона lectio senatus переходит из рук консулов в руки цензоров, а потому сенат составляется теперь не на один год, как было прежде, а на целое lustrum (то есть обыкновенно на 5 лет). С подобным изменением порядка сенат, очевидно, занял более независимую позицию по отношению к консулам. Затем, при составлении сенаторского списка (album senatorium) цензор должен был заносить туда прежде всего тех лиц, которые занимали раньше, в течение предыдущих люстральных периодов, должности магистратов (" optimum quemque ex omni ordine "). Таким образом, в состав сената попадают в большинстве случаев лица, прошедшие в таком или ином качестве через народное избрание. И лишь за недостатком таковых цензору предоставляется записывать и других лиц. Благодаря этому список сенаторов располагается по рангу должностей: consulares, censorii, praetorii и т. д., а сенатор, стоящий во главе списка, называется princeps senatus – звание, впрочем, только почетное, без каких-нибудь особенных прав.

Общее число сенаторов почти в течение всего республиканского периода остается прежнее – 300; лишь при Сулле оно было увеличено до 600, а при Цезаре даже до 900.

Сенаторы, как таковые, имеют, во-первых, право принимать участие в прениях (jus sententiae dicendae), а во-вторых, право участвовать в голосовании (jus sententiae ferendae). В составе сената, однако, находятся так называемые senatores pedarii, с которыми связан спорный вопрос. По определению Геллия¹⁵⁴, [с.99] senatores pedarii – это те, qui sententiam in senatu non verbis dicerent, sed in alienam sententiam pedibus irent, то есть те, которые не участвуют в обсуждении вопроса, а должны лишь при голосовании присоединяться к тому или другому чужому мнению. Моммзен думает, что таковыми были лица, не занимавшие до зачисления в сенат никаких должностей. Виллемс, впрочем, оспаривает это толкование: senatores pedarii, по его мнению, были лица, не занимавшие курульных ¹⁵⁵ должностей, в противоположность курульным магистратам, то есть тем, которые sella curuli sederunt; но и senatores pedarii имели все права, присущие сенаторам, то есть как jus sententiae ferendae, так и jus sententiae dicendae.

Напротив, несомненно в составе сената были члены, имевшие только совещательный голос, то есть имевшие только jus sententiae dicendae. Таковы – flamen Dialis, а также лица, сложившие с себя магистратуру в течение текущего lustrum: они ipso jure¹⁵⁶ становились пассивными членами сената.

Созывает сенат и председательствует в нем консул или – в отсутствие консула – претор. Заседание открывается сообщением (relatio) созвавшего магистрата. Затем вопрос или просто подвергается голосованию (тогда мы имеем senatusconsultum per disscessionem factum¹⁵⁷), или же предварительно опрашиваются мнения отдельных сенаторов и происходят дебаты (тогда решение будет senatusconsultum per singulorum sententias exquisitas factum¹⁵⁸). Голосование совершается посредством отхода согласных в одну сторону, несогласных в другую (discedere, pedibus in sententiam ire¹⁵⁹).

Что касается компетенции сената, то он и в этом периоде принципиально имеет значение лишь совещательного учреждения при магистратах.

Однако, фактически он уже довольно рано вышел из этой роли и занял положение самостоятельное и властное. В его руках сосредоточивались функции самые разнообразные, причем в одних областях его влияние сильнее, в других – слабее. Ведению сената подлежат: а) некоторые вопросы религии и культа: [с.100] установление общественных празднеств, очистительных жертвоприношений и т. п.; b) высшие меры общественной безопасности, в в экстренных случаях -предоставление магистратам чрезвычайных полномочий (senatus consultum ultimum: "caveant consules, ne quid respublica detrimenti capiat"¹⁶⁰) и т. д.; с) высшее заведование финансами: регулирование государственного бюджета и распределение сумм между отдельными магистратами, контроль над бюджетным исполнением, чеканка монеты и т. д.; в связи с этим – d) общее управление провинциями, как доменами римского народа; наконец, e) ведение дипломатических сношений, где сенат почти вовсе отодвинул консулов на второй план.

Общий перечень функций показывает, что сенат, не имея законодательной власти (таковая принадлежит только народным собраниям), является уже во многих отношениях органом не только совещательным, но и высшим административным. При частой смене должностных лиц сенат естественно делался все более и более хранилищем административной традиции и активным руководителем всей внутренней и внешней политики.

Кроме перечисленных функций, сенату принадлежат еще две старые – именно управление государством во время interregnum, то есть в промежуток между окончанием полномочий одного консула и выбором нового, и auctoritas patrum, утверждение законов, вотированных народным собранием.

Но с этими функциями связан опять-таки следующий спорный вопрос. Согласно господствующему мнению, обе эти функции принадлежали не полному собранию сената, а лишь собранию сенаторов-патрициев. Виллемс, однако, отвергает эту двойственность сената. Обе эти функции, впрочем, уже в течение первой половины республики потеряли свое практическое значение. Interregnum исчезло с того времени, когда вошло в обычай избирать новых магистратов еще до истечения срока старым; в случае же внезапной смерти одного магистрата оставались другие, в руках которых сосредоточивалась тогда вся власть: оставался другой консул, претор, и в interregnum не было никакой надобности. Что же касается auctoritas patrum, то она также с течением времени отпала сама собой.

[с.101]

III. МАГИСТРАТУРА

§ 14. ОБЩАЯ СИСТЕМА МАГИСТРАТУР

С установлением республиканского режима вся полнота царской власти не была уничтожена, а была лишь перенесена на новые органы, на двух консулов, и с этой точки зрения римская республика, особенно на первых порах, может представляться действительно лишь как "модификация монархии" (Майр). Сами римские писатели отчетливо подчеркивают это. "Libertatis originem inde magis quia annuum imperium factum sit quam quod deminutum quicquam sit ex regia potestate numeres"¹⁶¹, – говорит Ливий (2. 1. 7). Так же выражается и Цицерон: "uti consules haberent potestatem tempore dumtaxat annuam, genere ipso ac jure regiam "¹⁶² (de Rep. 2. 56).

Впоследствии, когда к консулам присоединяются другие магистраты, эта принципиальная полнота государственной власти только распределяется на бoльшее число лиц. Римские магистраты поэтому далеко не чиновники в нашем смысле: каждый из них носит в себе частицу царского величия и вместе с народом римским является носителем государственного "величества". Оскорбление магистрата так же, как и оскорбление народа, составляет crimen laesae majestatis. Должность магистрата есть не служба, а почесть – honor; поэтому все римские магистраты суть власти выборные и безвозмездные. Такая постановка государственных должностей составляет особенную черту римской республики. Каких-либо юридических, конституционных ограничений власти своих магистратов римляне знают немного: закон о provocatio, Lex Aternia Tarpeia – и только. Римский плебс, вступивший было в начале своей борьбы [с.102] на путь этих конституционных ограничений, впоследствии оставил их и стал добиваться доступа к магистратурам. Когда это удалось, римская демократия не думала о дальнейших ограничениях власти путем закона, предпочитая иные способы гарантировать свободу. Признавая, за указанными пределами, всю принципиальную полноту власти, римляне ставят ее в такие фактические условия, благодаря которым возрождение абсолютизма делается (по крайней мере, до последнего столетия) невозможным. Такими фактически ограничивающими условиями являлись:

1) Кратковременность службы. Все магистраты избираются на короткий срок, большинство на год и только цензор на пять лет. А даже царь, избранный на один год, фактически не будет таким властелином, как царь пожизненный, а тем более династический. И мы видели выше, что сами римские писатели в этой "годичности" власти усматривали главнейшую основу своей свободы ("libertatis originem").

2) Коллегиальность магистратур. Все магистратуры организованы коллегиально: два консула, два, а потом и более, преторов и т. д. Была ли эта коллегиальность продуктом более позднего времени (как думает, например, Бонфанте), или же она (как полагает господствующее мнение) является учреждением, родившимся одновременно с республикой, – не подлежит сомнению, что коллегиальная организация магистратур составляет одну из оригинальнейших черт римского республиканского устройства¹⁶³. Эта коллегиальность, однако, отнюдь не обозначает того, что все однородные магистраты должны действовать совместно, как коллегия; они являются не коллегией, а коллегами. Каждый магистрат действует отдельно и самостоятельно – так, как если бы он был один; каждому из них в отдельности принадлежит вся полнота соответственной власти. Но рядом с ним такая же полнота власти принадлежит другому, и в случае желания этот другой своим veto может [с.103] парализовать любое распоряжение первого. В этом состоит сущность так называемого jus intercessionis ¹⁶⁴. При этом jus intercessionis распространяется не только на соименных коллег, но и на других магистратов, низших по сравнению с интерцедирующим: консул может интерцедировать не только консулу, но и претору, квестору и т. д. Это соотношение магистратур выражается правилом: "par majorve potestas plus valeto" ¹⁶⁵. Из этого правила существуют, однако, некоторые исключения: власть цензора не подлежит ничьей intercessio, кроме intercessio другого цензора; с другой стороны, народный трибун может интерцедировать всем.

Понятно, что при таких условиях jus intercessionis явилось могущественным средством взаимного контроля магистратов и служило действительным противовесом против абсолютистических поползновений отдельных лиц.

В особенно тревожные моменты римская республика прибегает к диктатуре; тогда все обычные магистратуры замирают, и в лице диктатора государственная власть, при нормальных условиях раздробленная между многими магистратурами и ослабленная возможностью intercessio, восстановляется вновь во всей своей абсолютности; диктатор отличается от царя только коротким сроком своих полномочий¹⁶⁶.

3) Ответственность перед народом. Наконец, последним условием, фактически ограничивающим возможность произвола со стороны магистрата, служило то обстоятельство, что все они за свои должностные действия могли быть привлечены к суду народного собрания – высшие магистраты по истечении должностного срока, низшие даже и раньше. Суду и ответственности подвергались они при этом не за нарушение тех или иных пределов своей власти (ибо таковых, как сказано, почти не существовало), а за дурное или своекорыстное пользование законной властью. Понятно, что при известных условиях такой суд мог превращаться в [с.104] расправу одной партии над другой, – но самая возможность суда должна была принуждать магистрата всякий раз чутко прислушиваться к голосу народного мнения.

Власть римских магистратов носит общее название imperium и potestas. Первоначально, несомненно, оба эти термина употреблялись безразлично, но впоследствии стали различать magistratus cum imperio и sine imperio ¹⁶⁷, причем последним (например, цензор, трибун) стали приписывать potestas (censoria, tribunicia), и таким образом стали как бы вкладывать особое содержание в понятие imperium и в понятие potestas. Только та власть обыкновенно называется imperium, которая заключает в себе функции военную, общеадминистративную и уголовную (следовательно, вполне – власть консула и претора), хотя вообще нужно сказать, что терминология эта не отличается строгою выдержанностью.

Существеннейшие права римского магистрата (не каждому магистрату, однако, в полной мере принадлежащие) сводятся к следующим: а) право сношений с богами от имени римского народа (jus auspiciorum); b) право сношений с сенатом и народом (jus agendi cum patribus et cum populo), то есть право вносить в сенат relationes, а в народные собрания rogationes; с) право издания общеобязательных распоряжений (jus edicendi; первоначально такие распоряжения объявлялись народу устно in contione¹⁶⁸, отсюда слово "edictum", а впоследствии они выставлялись в письменной форме на форуме); d) высшее военное командование со всеми относящимися сюда функциями; e) высшая административная и полицейская власть, то есть общая охрана внутреннего общественного порядка, откуда проистекает также, по римским представлениям, уголовная юрисдикция магистратов, их участие в гражданском суде и их полицейская власть в собственном смысле слова.

Средствами для осуществления распоряжений во всех этих областях в руках магистратов являлись: 1) право личного задержания непослушного (jus prendendi), 2) предание суду (in jus vocatio), 3) наложение штрафа (multae dictio), 4) арест какой-либо вещи, принадлежащей ослушнику, для обеспечения его повиновения (pignoris capio). К этим средствам могли прибегать не только высшие магистраты cum imperio, но в пределах их специальной компетенции и все другие (эдил, квестор и т. д.).

[с.105] Imperium, однако, имеет не одинаковую юридическую интенсивность, смотря по тому, где она проявляется, и в этом отношении различается imperium domi и imperium militiae.

По древнейшему римскому воззрению, обычный гражданский порядок возможен только "дома" (domi), то есть на территории собственно Рима, в городе, и intra pomerium, то есть в области, лежащей не далее одной мили вокруг его стен. За этими пределами (extra pomerium) всегда возможно вражеское нападение, и потому там римлянин находился всегда "на военном положении" (militiae). Отсюда и указанное различие в содержании imperium. Imperium militiae должно обладать большей интенсивностью и непререкаемостью, и те ограничения власти, которые могут быть терпимы дома, не могут быть терпимы вне его. Вследствие этого: а) Внутри городской черты на решения магистрата возможна provocatio; вне ее она не допускается; там власть магистрата абсолютна. b) Внутри Рима власть магистрата длится только до истечения срока, вследствие чего до избрания нового возможен пустой промежуток (interregnum); militiae это невозможно: до приезда преемника старый магистрат остается у власти pro magistratu¹⁶⁹. c) Дома все магистраты правят совместно с указанной выше возможностью intercessio; militiae подобное ослабление власти недопустимо, вследствие чего магистраты или рассылаются сенатом по разным местам (один консул со своими легионами на один театр военных действий, другой на другой; такая указанная сенатом сфера действий каждого и называлась в древнейшее время provincia), или же, если оказываются вместе, чередуются во власти (каждый через день и т. п.).

Кроме упомянутых magistratus cum imperio и sine imperio, в системе римских магистратур различаются еще: 1) magistratus majores и minores, причем основанием различия служит право на auspicia majora или minora; к magistratus majores относились консулы, преторы и цензоры; все остальные – minores. 2) Магистраты курульные и некурульные, смотря по тому, имели ли магистраты право отправлять свою должность, сидя в курульном кресле (sella curulis), или же нет. К курульным принадлежат консул, претор, цензор и курульный эдил.

Нередко встречаются случаи, когда властью магистрата обладают лица, не избранные в эту должность. Такие лица действуют pro consule, pro praetore и т. д., вообще pro magistratu, отчего в этих [с.106] случаях говорят о промагистратурах. При этом иногда низший магистрат действует за высшего, например, претор за консула; иногда же совершенно частное лицо облекается известными официальными полномочиями. Так, например, правители провинций часто посылают вместо себя в те или другие части провинции своих уполномоченных, которые действуют их именем (legati pro praetore).

Вокруг каждого магистрата группируется его личный совет – consilium, не имеющий, впрочем, никакого официального значения, и целая масса низших служащих, носящих общее название apparitores. Таковы секретари и письмоводители (scribae), ликторы (lictores¹⁷⁰), глашатаи (precones) и посыльные (viatores). Все они состоят на жалованьи, не считаются магистратами и составляют при каждой магистратуре некоторый постоянный штат, переходящий от одного представителя ее к другому. Обыкновенно apparitores при данной должности образуют из себя некоторую частную корпорацию, для вступления в которую необходима покупка места.

Выборы магистратов принадлежат народному собранию, и притом различным видам его; об этом было сказано выше (§ 12). Первоначально в любую магистратуру мог быть избран каждый римский гражданин, имеющий право участия в народном собрании; каких-либо особых условий пассивного избирательного права не существовало. Но во второй половине республики появляются уже некоторые ограничения.

Закон 180 г., так называемый lex Villia annalis, установил, во-первых, известный иерархический порядок должностей ("certus ordo magistratuum"): квестор, курульный эдил, претор и консул; попасть на должность консула можно было только пройдя через эти предварительные ступени. Во-вторых, он установил минимальный возраст для занятия низшей ступени этой лестницы – квестуры, но установил косвенно: кандидат должен предварительно отбыть в течение 10 лет воинскую повинность (или, по крайней мере, в течение 10 лет предъявлять себя к набору); а так как отбывание воинской повинности начинается с 17 лет, то квестором можно сделаться не ранее 27 лет. Наконец, lex Villia предписала еще обязательный двухлетний промежуток между сложением с себя одной должности и избранием в другую. Все эти три пункта преследуют одну цель: не [с.107] допустить слишком молодых и неопытных людей на пост высших магистратов.

Изложенный закон к концу республики потерял свое значение, благодаря совершившимся изменениям в воинской повинности: фактически граждане перестали привлекаться к отбыванию обязательной воинской повинности, войско же комплектуется теперь из волонтеров-пролетариев. Вследствие этого закон Виллия был исправлен сообразно новым условиям законом Суллы – lex Cornelia de magistratibus (81 г. до Р. Х.). Этот последний закон уже прямо определяет минимальный возраст для занятия каждой должности: для квестуры – 30 лет, для претуры – 40 и для консулата – 42 года.

Лицо, желавшее выставить свою кандидатуру на ту или другую должность, должно было заранее заявить о себе магистрату, созывавшему то народное собрание, в котором должны были происходить выборы; это называется professio nominis. Имя кандидата выставлялось затем на форум. Промежуток до выборов употреблялся на выборную агитацию (ambitus); кандидат, одетый в белую тогу, показывается в общественных местах, стараясь привлечь народную симпатию. В выборе агитационных средств встречались и злоупотребления, подкупы; по крайней мере, среди республиканского законодательства мы находим немало законов, старавшихся бороться с подобной недобросовестной агитацией – так называемые leges de ambitu.

Избранный кандидат, если он принадлежит к числу magistratus cum imperio, должен получить еще lex curiata de imperio (см. выше), а затем всякий – принести присягу на верность законам (jurare in leges), что совершалось в общем хранилище законов, в храме Сатурна, в присутствии квестора.

§ 15. ОТДЕЛЬНЫЕ МАГИСТРАТЫ И ОТДЕЛЬНЫЕ ВЕТВИ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ

Во главе всех ординарных магистратур стоят два консула, в древнейшее время называвшиеся praetores (чем оттенялась их военная функция: praetor = prae-itor¹⁷¹) и judices (чем оттенялась их [с.108] общегражданская власть: jus dicere¹⁷²). Как было указано выше, они избирались сначала только из патрициев, но со времени lex Licinia и из плебеев, причем один из консулов должен быть непременно плебей. Консулам принадлежит suprema potestas и majus imperium ¹⁷³ (внешним знаком чего являются 12 ликторов); к ним одним сначала перешла вся полнота царской власти, ограниченная только провокацией. Постепенно, однако, значение консульской власти ослаблялось: усиление народных собраний и сената, создание новых магистратур для тех или других специальных компетенций фактически умаляло роль консулов и суживало область их деятельности. Сохраняя в принципе характер высшего государственного органа, в руках которого в потенциальном состоянии покоятся все государственные функции, консулат фактически во второй половине республики почти исчерпывается высшим военным командованием: по общему правилу, консулы со своими легионами находятся вне Рима на том или ином театре военных действий.

Военное дело подвергается в этом периоде коренным изменениям. Принцип всеобщей воинской повинности, как общегражданской обязанности, сохраняется, но в действительности, вследствие сильного прироста количества граждан, далеко превысившего реальные потребности армии, обязательное отбывание ее прекращается. К тому же развитие военной техники требовало для лучшей боевой способности легионов известного постоянства и профессиональности военной службы. Ввиду этого со времен Мария легионы начинают комплектоваться из добровольцев, главным образом, пролетариев, вступающих в легионы ради жалованья и смотрящих на военную службу, как на профессию. Набор войска производится консулами, из которых каждый получает для себя особый корпус в 2 легиона и вместе с ними отправляется в назначенную для его операций местность. Высшие офицеры – tribuni militum (по 6 на каждый легион) – первоначально назначались собственною властью консула, но с половины республики избираются народным собранием. Солдаты присягают консулу лично; поэтому с каждой сменой консулов легионы распускаются и происходит новый набор. В случае операций в какой-либо отдаленной местности консул нередко, с соизволения сената, остается там и по окончании своего должностного года в качестве проконсула. Так зарождается [с.109] возможность более тесной связи военачальника со своими легионами, что играло не раз большую роль в событиях последних времен республики.

Диктатура. В момент каких-либо чрезвычайных затруднений сенат может дать консулу приказание назначать кого-либо диктатором (dictatorem dicere). Для придания этому назначению религиозной санкции необходима еще lex curiata de imperio. С появлением диктатора прекращалась деятельность всех нормальных магистратов и таким образом как бы восстановлялась прежняя царская власть, но только на короткий срок (6 месяцев). Диктатору принадлежит summum imperium, на которое (по крайней мере, в первой половине республики) не простирается ни intercessio, ни provocatio. Внешним знаком этой чрезвычайности власти служат 24 лектора.

От