С картиной в качестве инструмента

 

Долгая холодная зима. Такая холодная! Мне никогда не было так холодно в своей жизни.

В самые худшие ночи я спала с двумя покрывалами, одеялом и своими пижамами... И всё еще, я дрожала и мерзла. Ночь за ночью

 

Тогда я стала рисовать. Рисование всегда было моим инструментом, помогавшим мне справляться с эмоциями и разными состояниями рассудка. Я рисовала как одержимая, и как только я заканчивала один рисунок, то сразу принималась за следующий.

 

Фоном вопил высокий голос Дэвида, вскоре сменившийся старомодным панк-роком, который было не так болезненно слушать!

 

Мои рисунки превращались в леопардов, пентаграммы, бабочек, пиратские корабли, пиратские флаги и портреты самого его. И музыка каждый раз играла всё громче и громче.

Все символы Дэвида и его жизни.

 

Дым от скипидара расходился по моей комнате, мои слезы смазывали краску... И всё идет по кругу, я пью бокал вина, рисую, плачу, рисую, пью бокал вина, снова плачу, еще немного рисую.

Масляная краска такая сильная, слой на слое, она потрескивает и высасывает всю мою энергию. Но усталость, которую ты чувствуешь, когда всё закончено, так чудесна.

 

Воспоминания из моего рассудка превращаются в "реальность".

 

Несколько раз я видела Дэвида с его длинными волосами со спины, "где-то там" на тротуаре... но когда я подбегала и встречалась с ним лицом к лицу, я каждый раз разочаровывалась - это был не Дэвид! Но больше такого не происходит. Мой рассудок освободился и очистился, когда я поняла, что Дэвида с нами больше нет. Но это все еще так странно.

 

Запахи

 

Середина июня. Все эти запахи заставляют меня нажать на паузу. Все эти цветы, жасмин, сирень и лилия. Всё это так красиво.

 

Я стою на кафеле, который Дэвид помог мне положить, целая длинная дорожка, ведущая из конюшни прямо в наш дом. Под деревьями сирени он сделал изгиб.

 

В течении нескольких дней я всё еще видела его стоящим там в своем синем садовом комбинезоне с лопатой в руках, копающим, сажающим семена, видела, как он посыпал землю песком, прежде чем посадить деревья. Я люблю этот изгиб, сделанный Дэвидом из кафеля.

 

Я не хочу, чтобы всё оставалось таким, каким это есть сейчас, вернись! Ты мне нужен.

Ты нужен нам! Где же ты теперь?

 

Я хочу видеть тебя здесь!

 

Ты не можешь оставить свою мать таким образом!

 

Я смотрю на фотографии, находящиеся в моей комнате. Фотографии Дэвида, когда ему было всего 3 недели, какой же он милый ребенок! Он смеется, его язычок слегка высунут наружу и этот взгляд в его глазах...

 

 

На другой фотографии он играет на старом аккордеоне, который он брал на время у своего дедушки.

 

На более позднем фото, на кухне его сестры, он сидит и улыбается с бутылкой пива в его руке. Его длинные волосы спадают по обеим сторонам, не начесанные волосы, с которыми он выступал на сцене. В его глазах прячется хитрица, но взгляд всё равно милый и мягкий.

 

Эта фотография такая живая.

 

Мой милый лягушонок

 

Прости меня, я знаю, что ты мужчина с бородой и татуировками, но для меня ты всё еще милый маленький лягушонок.

 

 

Как бы я хотела, чтобы ты был жив!

 

Мои рисунки

 

Птица феникс должна была бы стать символом смерти Дэвида.

В греческой мифологии феникс возрождается каждые 100 лет, сгорает и воскрешается из собственного праха. "Умри сегодня, живи вечно"!

 

 

Я нарисовала серии рисунков:

Ложь

Хаос

Мучение

Владычество

Слияние

Трансформация

Путешествие

Свобода

Синие разрешение

Прощание

 

Также я нарисовала несколько картин для Дэвида:

Статуя свободы

Пентаграмма

Портрет Дэвида

Рок-икона

Я рисовала так, как считала, Дэвид бы мыслил. Я была так поглощена мыслями о том, какими были его последние дни, что могла ощущать его гнев и разочарование (всё еще в моем воображении).

 

 

Я сходила с ума. В то же время я продолжала не обращать внимание на многие обыденные вещи, как, например, гигиену... Если я чистила зубы, я терпеть не могла мыть голову, душ был наименее интересной вещью в этом мире, как, впрочем, и все эти звонки из страховой компании. Лео, нашего пса, купленного мною только для того, чтобы у меня был стимул вставать по утрам с постели, нужно было выгуливать каждый день. Он бегал по всему лесу в то время, как я шла за ним, спотыкаясь и в слезах. Бедный Лео, его взяли в очень печальный дом!