Грамматика и индивидуальные стили поэтов 18 века.

Индивидуальный стиль лирики Державина, его «крупный слог», означал становление реализма в лирике.

(Ломоносов, Державин, Дмитриев, Тредиаковский, Сумароков, Петров, Костров, Бобров)

Тредиаковский.

- нужно учитывать законы языка

- нужно сохранить ведущие размеры (одиннадцати- и тринадцатисложники).

Тринадцатисложник – 7стопный хорей с цезурой после 4-ой стопы.

Короткие стихи считал возможным не реформировать. Указал на необходимость реформы, но был за сохранение традиций.

«Плюсы»:

- ясно указал на необходимость реформы;

- ввёл понятие стопа («нога»);

- основные размеры;

- осторожность, неторопливость.

«Минусы»:

- половинчатость;

- считал, что хорей лучше ямба;

- полагал, что в хорее можно писать ямбическими стопами (и наоборот).

 

Ломоносов.

Трактат Тредиаковского ему не понравился. «О правилах российского стихотворства» – письмо Шумахеру (другой вариант реформы, радикальный). Считает, что нужно силлабо-тонические размеры перенести в русскую силлабику.

Основные черты:

- дактиль, амфибрахий, хорей, ямб – основные размеры;

- нужно реформировать все стихи;

- предпочтение ямбу.

В 40-ые годы Ломоносов начинает восприниматься как лучший поэт.

«Минус»: отрицал возможность смешения стоп (нельзя также использовать спондей и пиррихий) – но это бесперспективняк, т.к. слова русского языка 2-3-х сложные, поэтому очень сложно писать чистыми стопами (т.к. в слове не может быть 2 ударения).

 

Сумароков.

50-е гг. XVIII в. – трактат «О стихосложении».

Доказал необходимость пиррихия, и Ломоносов – о чудо! – с ним согласился и переделал свои оды.

 

Капнист «Ябеда».

В основе пьесы – реальный судебный процесс, начатый еще матерью Капниста, с другой помещицей, незаконно присвоившей себе одно из ее имений, и длившийся безрезультатно десятилетия. Механизм судопроизводства тогдашней России представляется в пьесе как бессмысленный и несправедливый. О защите и поиске правды здесь не может быть и речи, повсюду приходится сталкиваться с «гнусностью мздоимства и ябеды». Для группы чиновников подобраны красноречивые имена: Кривосудов, Хватайло, Бульбулькин, Атуев и пр. Все эти взяточники и мошенники готовы за деньги нагло «крутить» указы в нужную им сторону, умеют такой «закон прибрать», чтобы оправдать виновного и осудить невинного. Беспощадная характеристика происходящему вкладывается в уста второстепенного персонажа – работника суда с не менее красноречивой фамилией – Добров. Особенно сильное впечатление на зрителей производили сцены попойки в доме председателя судебной палаты, во время которой ее члены решают судьбу подполковника с фамилией Прямиков. Противоположность Прямикова – жулик, взяточник, ябедник Праволов: В поносных ябедах, злодейственных беспутствах. / В разбоях, грабежах и даже душегубствах / Довольно преуспел. Встреча двух персонажей происходит лишь в третьем действии, изображающем чиновничью попойку.

Майков «Елисей или раздраженный Вакх».

СОДЕРЖАНИЕ ПОЭМЫ

Песнь первая

Вакх, раздражен будучи гордостию откупщиков, гневается на них, что по причине дороговизны вина, пива и меду стало число пьяных менее; приезжает в питейный дом, где, увидя ямщика, именем Елисея, радуется, что он нашел такого человека, который по виду кажется ему, что может служить орудием ко отмщению его. Между тем Елисей просит у чумака вина в пивную чашу, и выпивает ее одним духом, чрез то Вакх и более в надежде своей утверждается. А Елисей, выпив вино, ударил чумака в лоб чашею и сделал в кабаке драку, которую услышав, объездной капрал зашел и Елисея, взяв под караул, повел в полицию, а Вакх поехал к Зевсу просить, чтоб он свободил Елисея из-под караула. Зевс ему сказывает, что на самого его дошла к нему просьба от Цереры, будто бы оттого, что все крестьяне спилися, земледелие упадает, и повелевает Ермию собрать всех богов на Олимп для разобрания ссоры между Вакхом и Церерою, и после идти в полицию и оттоль свободить Елисея из-под караула.

 

Песнь вторая

 

Ермий приходит в полицейскую тюрьму и там Елисея, перерядя в женское платье, переносит в Калинкинский дом, где тогда сидели под караулом распутные женщины. Елисей пробуждается, дивится, как он там очутился, и думает, что он в монастыре. Между тем начальница того дома, вставши, будит всех женщин и раздает им дело. Но увидя Елисея, скоро его узнала, что он не женщина, ведет его в особый покой, где он ей о себе открывает, что он есть ямщик, а потом рассказывает ей о побоище, бывшем у зимогорцев с валдайцами за сенокос.

 

Песнь третия

 

Окончание повествования Елисеева. Любовь начальницы с Елисеем. Собрание богов на Олимп по повелению Зевесову. Суд у Вакха с Церерою и решение Зевесово. Между тем, когда Елисей готовился с начальницею ночевать, начальник стражи пошел дозором, увидел у начальницы Елисея в женском платье и, думая, что он есть девка, но пришлая, спрашивает, откуда она и для чего ее у него нет в реестре. Хотя начальница и оправдается, но сей строгий начальник, не приемля оправдания, велит взять мнимую девку под караул, откуда его паки освобождает Ермий и дает ему шапку-невидимку, в которой Елисей опять забрался к начальнице и пробыл несколько месяцев. Но наскуча ее любовию, уходит вон из дома. Начальница тоскует о его уходе. Командир в самое то время входит и видит оставшие после Елисея вещи, гневается на нее, хочет ее сечь; но скоро, провором ее быв улещен, с нею помирился.

 

Песнь четвертая

 

Елисей, вышедши из Калинкинского дома, пошел в город и, утомясь, лег в лесу спать. Но вдруг проснулся от крика одной женщины, которую два вора хотели ограбить. Он ее от них избавляет и находит в ней жену свою. Она ему рассказывает свое похождение после того, как с ним рассталась. Он ее отпускает в город, а сам остается в лесу, где ему явясь, Силен ведет его в дом одного богатого откупщика, чтоб он тут пил сколько хочет, а сам отходит на небо к Вакху. Елисей, искав погреба, зашел нечаянно в баню, где тогда откупщик с женою своею парился. Он их оттуда выгоняет, а сам, выпарясь, оделся в откупщиково платье, приходит в своей шапке-невидимке в палаты откупщиковы, и, забившись под его кровать, лежал до тех пор, как откупщик, бывши встревожен случившеюся тогда грозою, встал с постели, а он, вышед из-под оныя, лег с его женою спать. По окончании грозы откупщик, приметя странное движение жены своей, думает, что ее давит домовой, хочет наутро посылать по ворожею, которая бы выгнала вон из его дома сего домового черта. Ямщик, услыша то, убоялся прихода ворожеи, выходит вон из палат и ищет погреба, где думает утолить вином свою жажду.

 

Песнь пятая

 

Елисей, забравшись в откупщиков погреб, обретает в нем много напитков и радуется. Тут к нему явился Вакх с своею свитою, и, сделав погребу разгром, уходят и Вакх и Елисей пустошить погреба у других откупщиков. Поутру же, когда откупщик проснулся, посылает по ворожею. Она приходит, а в самое то время прибегает его ключник, сказывает о опустошении погреба. Откупщик с печали обмирает, просит ворожею, чтоб она чертей из дома его выгнала. Та обещается сие сделать; но по многим разговорам откупщик с нею поссорился и выгнал самое ворожею от себя вон. Между тем Зевес видит, что Елисей многих откупщиков разоряет, призывает паки богов и делает над ним суд. Наконец определяет ему быть отдану в солдаты, что с ним и последовало.

Богданович «Душенька».

В первых же строчках автор заявляет, что не собирается воспевать военные подвиги древности; он пишет не для славы, «Но чтоб в часы прохлад, веселья и покоя / Приятно рассмеялась Хлоя».

Вслед за Апулеем и Лафонтеном автор желает восславить Душеньку, хотя и сознаёт, что его вольный, разностопный стих не идёт ни в какое сравнение со стихами и прозой предшественников.

В старинной Греции, в Юпитерово время, когда «властительное племя» так размножилось, что в каждом городе есть свой особый царь, один монарх всё же выделяется из остальных богатством, приятной внешностью и добротой, а более всего тем, что имеет трёх прекраснейших дочерей. Но младшая дочь своею внешностью всё же затмевает красоту остальных. У греков эта красавица зовётся Психея, что значит «душа»; русские же повествователи зовут её Душенькой.

Слава младшей царевны разносится повсюду, и вот уже «веселий, смехов, игр собор», амуры и зефиры покидают Венеру и убегают к Душеньке. Богине любви больше никто не приносит ни жертв, ни фимиамов. Вскоре злоречивые духи доносят богине, что Венериных слуг присвоила себе Душенька, и, хотя царевна даже не думала гневить богов, прибавляют, что она сделала это, чтобы досадить Венере. Поверив их лжи, разгневанная богиня немедленно летит к своему сыну Амуру и умоляет его вступиться за её поруганную честь, сделать Душеньку уродливой, чтобы все от неё отвернулись, или же дать ей мужа, хуже которого нет на свете.

Амур, чтобы успокоить мать, обещает отомстить царевне. И в скором времени к Венере приходит весть, что Душенька оставлена всеми; бывшие воздыхатели даже не подходят к ней близко, а только кланяются издали. Подобное чудо мутит умы греков. Все теряются в догадках... Наконец Венера объявляет всей Греции, на что гневаются боги, и сулит страшные беды, если Душеньку не приведут к ней. Но царь и вся родня единогласно отказывают богине.

Между тем Душенька в слезах взывает к Амуру: почему она одинока, без супруга, даже без дружка? Родные всюду ищут ей женихов, но, страшась гнева богов, никто не хочет жениться на царевне. В конце концов решено обратиться к Оракулу, и Оракул отвечает, что назначенный судьбами супруг для Душеньки — чудовище, язвящее всех, рвущее сердца и носящее за плечами колчан страшных стрел, а чтобы девушка соединилась с ним, надо отвезти её на вершину горы, куда досель никто не хаживал, и оставить там.

Такой ответ повергает всех в скорбь. Жаль отдавать девушку какому-то чудовищу, и вся родня заявляет, что лучше терпеть гонения и напасти, чем везти Душеньку на жертву, тем более что даже неизвестно, куда. Но царевна из великодушия (или потому, что хочет иметь мужа, всё равно какого) сама говорит отцу: «Я вас должна спасать несчастием моим». А куда ехать, Душенька решает просто: запряжённых в карету лошадей надо пустить без кучера, и пусть её ведёт сама судьба.

Через несколько недель кони сами останавливаются у какой-то горы и не хотят идти дальше. Тогда Душеньку ведут на высоту без дороги, мимо пропастей и пещер, где ревут какие-то злобные твари. А на вершине царь и весь его двор, попрощавшись с девушкой, оставляют её одну и, убитые горем, уходят.

Однако Душенька остаётся там недолго. Невидимый Зефир подхватывает её и возносит к «незнаемому ей селению небес». Царевна попадает в великолепные чертоги, где нимфы, амуры и зефиры выполняют все её желания. Ночью к Душеньке приходит её муж, но поскольку является он впотьмах, девушка не знает, кто это такой. Сам же супруг на её вопросы отвечает, что до поры ей нельзя его видеть. Утром он исчезает, оставив Душеньку недоумевающей... и влюблённой.

Несколько дней требуется царевне, чтобы осмотреть роскошные палаты и прилегающие к ним леса, сады и рощи, которые являют ей множество чудес и диковин. А однажды, зайдя поглубже в лес, она находит грот, ведущий в тёмную пещеру, и, зайдя туда, обретает своего супруга. С тех пор Душенька каждый день приходит в этот грот, и каждую ночь её муж навещает её в опочивальне.

Так проходит три года. Душенька счастлива, но ей не даёт покоя желание узнать, как выглядит её супруг. Однако тот на все её просьбы лишь умоляет, чтобы она не стремилась его увидеть, была ему послушна и не слушала в этом деле никаких советов, даже от самых близких родственников.

Однажды Душенька узнаёт, что её сёстры пришли её искать к той страшной горе, где царевна когда-то была оставлена. Душенька немедленно велит Зефиру перенести их в её рай, любезно встречает и старается «всяко их забавить». На вопрос, где её супруг, она сначала отвечает: «Дома нет», но потом, не выдержав, признаётся во всех странностях своего брака. Она не знает, что её сестры, завидуя ей, только и мечтают о том, чтобы лишить Душеньку её счастья. Поэтому они говорят, что якобы видели страшного змея, заползающего в грот, и что это-де и есть Душенькин супруг. Та, придя в ужас, решает покончить с собой, но злонравные сёстры возражают ей, что сначала она, как честная женщина, должна убить чудовище. Они даже добывают и приносят ей для этой цели лампаду и меч, после чего возвращаются домой.

Наступает ночь. Дождавшись, когда супруг заснёт, Душенька освещает его лампадой... и обнаруживает, что это сам Амур. В восхищении любуясь им, она нечаянно проливает масло из лампады на бедро мужа. Проснувшись от боли, тот видит обнажённый меч и думает, что жена замыслила на него зло. «И Душенька тогда, упадши, обмерла». Приходит в себя она на той же горе, где давным-давно прощалась с родными. Бедняжка понимает, что сама виновата в этой беде; она громко рыдает, вопиёт, просит прощения. Амур, украдкою следящий за ней, уже хочет было кинуться к ногам возлюбленной, но, опомнившись, спускается к ней, как положено богу, во всём блеске своего величия и объявляет, что преступившая закон Душенька теперь в немилости у богов, и потому он больше не может быть с нею вместе, а предоставляет её судьбе. И, не слушая её оправданий, исчезает.

Несчастной царевне остаётся только самоубийство. Она кидается в пропасть, но один из зефиров подхватывает её и осторожно переносит на лужайку. Решив зарезаться, Душенька ищет острый камень, но все камни в её руках превращаются в куски хлеба. Ветви дерева, на котором она хочет повеситься, опускают ее невредимой на землю. Рыбы-наяды не дают ей утопиться в реке. Заметив на берегу огонь в дровах, царевна пытается сжечь себя, но неведомая сила гасит перед ней пламя.

«Судьба назначила, чтоб Душенька жила /И в жизни бы страдала». Царевна рассказывает вернувшемуся к своим дровам старцу-рыболову о своих несчастьях и узнаёт от него — увы! — что её ждут новые беды: Венера уже повсюду разослала грамоты, в которых требует, чтобы Душеньку нашли и представили к ней, а укрывать под страхом её гнева не смели. Понимая, что скрываться всё время невозможно, бедная Душенька просит о помощи степеннейших богинь, но Юнона, Церера и Минерва по тем или иным причинам отказывают ей. Тогда царевна идёт к самой Венере. Но, появившись в храме богини любви, красавица приковывает к себе все взгляды; народ принимает её за Венеру, преклоняет колена... и как раз в этот момент входит сама богиня.

Чтобы как следует отомстить Душеньке, Венера делает её своей рабыней и даёт ей такие поручения, от которых та должна умереть или хотя бы подурнеть. В первый же день она велит царевне принести живой и мёртвой воды. Прознав об этом, Амур велит своим слугам помочь Душеньке. Верный Зефир немедленно переносит свою бывшую хозяйку в тот удел, где текут такие воды, объясняет, что змея Горынича Чудо-Юда, стерегущего воды, надо угостить выпивкой, и вручает ей большую флягу с пойлом для змея. Так Душенька выполняет первое поручение.

Венера даёт царевне новое дело — отправиться в сад Гесперид и принести оттуда золотых яблок. А сад тот охраняется Кащеем, который загадывает всем приходящим загадки, и того, кто не сможет их отгадать, съедает. Но Зефир заранее называет Душеньке ответы на загадки, и та с честью выполняет второе поручение.

Тогда богиня любви посылает царевну в ад к Прозерпине, велев взять там некий горшочек и, не заглядывая в него, принести ей. Благодаря советам Зефира Душеньке удаётся благополучно сойти в ад и вернуться обратно. Но, не сдержав любопытства, она открывает горшочек. Оттуда вылетает густой дым, и лицо царевны немедленно покрывается чернотой, которую нельзя ни стереть, ни смыть. Стыдясь своего вида, несчастная прячется в пещере с намерением никогда не выходить.

Хотя Амур, стараясь угодить Венере, делал вид, что не думает о Душеньке, он не забыл ни её, ни её сестёр. Он сообщает сёстрам, что намерен взять обеих в супруги, и пусть они только взойдут на высокую гору и бросятся вниз — Зефир сейчас же подхватит их и принесёт к нему. Обрадованные сёстры спешат прыгнуть в пропасть, но Зефир только дует им в спину, и они разбиваются. После этого Амур, описав матери, как подурнела Душенька, добивается от удовлетворённой богини разрешения вновь соединиться с женой — ведь он любит в ней не преходящую внешность, а прекрасную душу. Он находит Душеньку, объясняется с ней, и они прощают друг друга.

А когда их брак признан всеми богами, Венера, рассудив, что ей невыгодно держать в родне дурнушку, возвращает снохе прежнюю красоту. С тех пор Амур и Душенька живут счастливо.

 

Творчество Фонвизина.

Фонвизин широко известен как автор комедии «Недоросль», как смелый и блистательный сатирик. Но творец «Недоросля» был не только крупным и талантливым драматургом XVIII века. Он — один из основоположников русской прозы, замечательный политический писатель, воистину великий русский просветитель, бесстрашно, в течение четверти века, воевавший с самодержавием Екатерины II. Эта сторона творческой деятельности Фонвизина изучена недостаточно, и потому прежде всего, что до сих пор не собраны и не изданы все оригинальные и переводные сочинения Фонвизина. Тем самым не выяснен до конца воинствующе-просветительский характер его художественных произведений, их место в общественной жизни России в канун появления радищевской революционной книги «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790).

Пушкин первый указал, что Фонвизин не только «сатиры спелой властелин», но и «друг свободы». В гимназические годы начал Фонвизин заниматься и литературными переводами. Фонвизин выдержал испытание не только как переводчик. Басня — первое дошедшее до нас оригинальное произведение сатирика — посвящена острейшей политической теме. Смелость суждений, глубокий ум, насмешливость и остроумие — все это создавало Фонвизину — поэту, драматургу, сатирику — особое, независимое положение. Его знакомства искали. «Недоросль» — центральное сочинение Фонвизина, вершина русской драматургии XVIII века. В комедии Фонвизин показывает пагубные следствия рабовладения, которые должны подтвердить зрителю моральную правоту Правдина, необходимость борьбы со Скотиниными и Простаковыми. Следствия же рабства воистину ужасны. Крестьяне Простаковых разорены вконец.

Фонвизин издавал журналы, писал комедии, революционные произведения. В произведениях Фонвизина, драматических и прозаических, жизнь начала являться «как бы на позор, во всей наготе, во всем ужасающем безобразии и во всей ее торжествующей красоте».²

Поэзия реальности, поэзия действительности, новая эстетика «действительной живописи», приуготовлявшая реализм, вырастали из сатирического отношения к действительности. Для русского классицизма характерно развитие сатиры. То «сатирическое направление», которое началось в русской литературе с Кантемира, возникло в недрах классицизма. Фонвизин в юности был тесным образом связан с литературой классицизма, и многое в его комедиях еще строилось по законам нормативной поэтики. И вместо с тем новое, связанное с иным, отличным от классицизма, пониманием человека и его места в общественно-социальной жизни, отчетливо и ясно побеждало и брало верх в творчестве Фонвизина. Просветительские убеждения писателя определили обоснование новых эстетических норм.

 

Фонвизин «Бригадир».

Бригадир Игнатий Андреевич и его жена Акулина Тимофеевна собираются женить своего сына Иванушку на Софье, дочери советника Артамона Власьича. Семейство бригадира гостит у советника, в его деревне. Будущие родственники ведут разговор о предстоящей свадьбе. Иванушка уже успел побывать в Париже, он всё время вставляет в речь французские слова. Отцу это не по нраву. Он советует Иванушке «прилежать к делам» и читать «артикул и устав военный». Хозяйственная Акулина Тимофеевна лучшим чтением считает расходные тетрадки. Советник рекомендует будущему зятю ознакомиться с уложением и указами. А советница Авдотья Потапьевна, мачеха Софьи, всякому другому чтению предпочитает «любезные романы». Иванушка полностью с нею согласен.

Софья не рада предстоящему браку: она считает своего жениха дураком. Ее мачеха, напротив, в восторге от Иванушки и его «парижских» манер.

Общий разговор будущих родственников не клеится. Бригадиру интересно лишь то, что касается военного дела, его жена думает лишь о хозяйстве, советника занимают только юридические вопросы, а Иванушка и советница находят все эти темы низменными. Беседа прервана приездом Добролюбова. Советник, Софья и бригадир с женой идут его встречать.

Советница и Иванушка остаются наедине. Они быстро находят взаимопонимание: молодой человек бранит своих родителей, а советница — своего мужа. Иванушка признаётся, что не хочет жениться на Софье. Гадая на картах, Иван и Авдотья Потапьевна объясняются друг другу в любви. Советница открывает молодому человеку, что Софья уже давно любит Добролюбова и любима им.

При появлении Софьи и Добролюбова Иванушка с советницей сразу уходят, оставив влюблённых наедине. Софья догадывается о чувствах своего жениха и мачехи. Замечает она и то, что отец её с нежностью глядит на бригадиршу, а бригадир — на советницу. Только Софья и Добролюбов любят друг друга любовью, «основанной на честных намерениях». Препятствие к их браку — бедность Добролюбова. Но он надеется, что с окончанием судебного процесса достаток его увеличится.

Софья просит отца, чтобы он не выдавал её замуж за Иванушку. Но советник и слушать не хочет: у Иванушки «деревеньки изрядные», объясняет он. Артамон Власьич советует дочери угождать свекрови и почитать её. Истинная причина упорства советника — любовь к бригадирше. Выдав дочь замуж за Иванушку, Артамон Власьич сможет по родству часто видеться с Акулиной Тимофеевной.

Набожный советник стыдится своей грешной любви, но всё же при виде бригадирши не может удержаться от того, чтобы рассказать ей о своих чувствах. Правда, простодушная бригадирша ничего не понимает, потому что советник вставляет в свою речь церковно-славянские выражения. Когда Артамон Власьич становится перед Акулиной Тимофеевной на колени, неожиданно входит Иванушка. При виде этой сцены он хохочет и аплодирует. Оторопевший советник выходит. Сын объясняет недоумевающей бригадирше, что советник с нею «амурится».

Бригадирша в ярости. Она обещает всё рассказать мужу. Но появившаяся советница растолковывает Иванушке, что этой тайны разглашать нельзя: если бригадир о чем-нибудь узнает, он сразу увезёт жену и сына домой. Иван и Авдотья Потапьевна убеждают разгневанную бригадиршу, что Иванушка просто пошутил, а советник вовсе не «амурился». Акулина Тимофеевна, поверив, успокаивается.

Иванушка и советница с радостью отмечают, что они люди «одного ума, одного вкуса, одного нрава». Один лишь недостаток имеет советница в глазах Ивана: она русская. Молодой человек надеется загладить это «несчастье» тем, что увезёт возлюбленную в Париж. Авдотья Потапьевна рассказывает Ивану, что бригадир «смертно влюблён» в неё. Иванушка горячится: он готов вызвать отца на дуэль. Появляется бригадир. Ему хочется прогнать сына из комнаты и самому поговорить с советницей. Но Авдотья Потапьевна выходит вместе с Иванушкой.

Бригадир бранит Иванушку за «дурачества» и пристрастие ко всему французскому. Тот непочтительно отвечает. Игнатий Андреевич угрожает сыну побоями, но появившаяся советница защищает Ивана от отцовского гнева. Она уговаривает молодого человека рассказать о своём пребывании во Франции. Сын говорит, что он «уже стал больше француз, нежели русский». Советница и бригадирша в восторге от этого рассказа, но бригадир раздражён. Иван с досады на отца уходит, мать следом за ним. А бригадир начинает изъясняться в любви к советнице. Но так как он применяет военные термины, советница делает вид, что не понимает его.

Добролюбов рассказывает советнику, что его судебный процесс кончен и теперь он имеет две тысячи душ. Судьи оказались взяточниками, потому пришлось Добролюбову обратиться прямо «к вышнему правосудию», и справедливость наконец восторжествовала. Добролюбов просит руки Софьи. Советница рада этому, но её муж сомневается: он не говорит ни да, ни нет.

Добролюбов и Софья надеются, что корыстолюбие советника побудит его согласиться на их брак. Влюблённые прекращают разговор при виде плачущей бригадирши: Акулину Тимофеевну опять бранил муж. Игнатий Тимофеевич вообще крутого нрава и тяжёл на руку: один раз в шутку толкнул жену так, что она чуть было Богу душу не отдала.

Иванушка, советница, Софья и Добролюбов затевают карточную игру в кадриль. Бригадирша этой модной игры не знает и вынуждена только наблюдать. Советник и бригадир играют в шахматы.

Бригадирша вспоминает деревенскую игру в хрюшки. Рассказывая советнику об этой забаве, она уносит карты у игроков. Иванушка раздражён, а бригадир пользуется случаем, чтобы выбранить жену. Обиженная бригадирша уходит.

Артамон Власьич упрекает бригадира за плохое обращение с женой. Тогда Игнатий Андреевич в свою очередь намекает, что советница неравнодушна к Иванушке. Но советник не верит этому. Бригадир также уверен, что «такого дурака нет на свете», который вздумал бы волочиться за Акулиной Тимофеевной.

Бригадирша уговаривает сына жениться. Но Ивана родительский пример не вдохновляет. Кроме того, ему не нравится невеста. Акулина Тимофеевна объясняет, что выбор невесты — дело не жениха, а родителей. Она сама, например, с Игнатием Андреевичем до свадьбы ни разу не говорила.

Советница и Иванушка говорят о своей любви и об опасности со стороны советника и бригадира. Иванушка рассказывает возлюбленной о своём образовании. До поездки в Париж он, оказывается, воспитывался французским кучером — ему-то Иван и обязан любовью к Франции.

Советник и бригадир застают Ивана на коленях перед Авдотьей Потапьевной. Они слышат слова влюблённых. Тайна раскрыта. Игнатий Андреевич собирается поколотить сына, а советник — взыскать с Ивана деньги за бесчестье. Вошедшие бригадирша, Софья и Добролюбов сразу узнают о случившемся. Софья отказывается выходить замуж за Ивана. Советник и бригадир соглашаются с этим.

Тогда Иван и советница раскрывают все известные им секреты. Иванушка рассказывает, как советник становился на колени перед бригадиршею. А Авдотья Потапьевна — о том, как бригадир «объявил ей любовь свою».

Бригадир и советник расстаются в большом гневе. Игнатий Андреевич увозит своё семейство: «В чём стоим, в том со двора долой!». Советница и Иван трогательно прощаются — советнику и бригадиру еле удаётся их разнять.

Советник остаётся с женой и дочерью. Добролюбов вновь просит руки Софьи. Артамон Власьич, Авдотья Потапьевна и сама Софья изъявляют своё согласие.

 

Поэзия Карамзина.

 

Не создав выдающихся по художественной ценности стихотворений, Карамзин «очинил перья» последующим поэтам: именно в его творчестве были намечены те принципы лиризма, которые разрабатывались в дальнейшем Жуковским, те представления о высоком значении культуры языка для национальной культуры и об определяющем влиянии «легкой поэзии» на язык, которые свойственны были Батюшкову и «арзамасцам». Наконец, именно Карамзин поставил вопрос о соотношении лирического и эпического начал в поэзии, о создании баллады, и бытовой и народно-поэтической, подготовив тем и баллады Жуковского, и, в конечном итоге, думы Рылеева, фактическое — конечно, не идейное — содержание которых черпалось также из творчества Карамзина, но уже не поэта, а историка.

Однако, понимая значение Карамзина как одного из родоначальников, стоящих у истоков русской поэзии начала XIX века (подчеркивать эту сторону вопроса приходится потому, что значение Карамзина долгое время многими исследователями, в том числе и пишущим эти строки, преуменьшалось), не следует забывать, что само продолжение традиций Карамзина чаще всего протекало как их преодоление, борьба. И то, что борьба эта была напряженной, растянулась на многие годы и затронула самый широкий круг литераторов,— лучшее доказательство значительности наследия Карамзина в истории русской поэзии.

Кроме вопроса собственно художественного достоинства при оценке лирики Карамзина необходимо иметь в виду и другое — роль его как стихотворца в истории русской образованности, воспитании читательской аудитории. Культурное значение поэзии Карамзина, в частности роль ее в истории русского языка, трудно переоценить.

Это значение Карамзина как цивилизатора живо ощущалось современниками, еще помнившими разницу между массовым дворянским читателем 1780-х и 1810-х годов.

Стихи Карамзина имели для современников еще одну грань, нами уже не воспринимаемую, — они связывались с личностью поэта, его гражданской позицией. Карамзин был поэтом не только потому, что он писал стихи. Поэтический дар его, может быть, даже с большей силой проявлялся в прозе, в умении находить поэтическое, превращать в поэзию сюжеты, которые до него никто не решался рассматривать с этой стороны — от любви крестьянской девушки Лизы до истории русской государственности. Именно то, что Карамзин в своей прозе был поэтом, и то, что он был в первую очередь прозаиком, позволило ему сделать такой вклад в историю русской поэзии.

Культ «безделок», салонные интонации, жеманство, старающееся прослыть простотой, романсная чувствительность сближает поэзию Карамзина с творчеством других поэтов его школы и его эпохи. Но смелый выход Карамзина за рамки литературных норм, поэтизация прозы и прозаизм поэзии предваряют литературные искания пушкинской эпохи.

Повести Карамзина.

Значение творчества Н. М. Карамзина для развития русской прозы трудно переоценить. Писателю принадлежит не только заслуга создания нового прозаического литературного языка, о которой не уставал повторять А. С. Пушкин, но и открытие нового типа словесного искусства - открытие субъективности «как особой категории мировосприятия и инструмента творчества», которое «не только удивительным образом расширило творческое пространство, но и по-ставило вполне определённые границы "возможному" в этом пространстве».
Открытие Карамзиным принципов субъективности имело также и иные, не менее, а, скорее всего, и более важные последствия, поскольку именно оно, в конечном счёте, положило начало развитию русской художественной, фикцио-налъной прозы. Ибо, по справедливому утверждению В. Н. Топорова, именно текст карамзинской «Бедной Лизы» стал тем корнем, «из которого выросло древо русской классической прозы» 3 - прозы в первую очередь повествовательной.
В связи с вышесказанным в рамках нашего диссертационного сочинения предлагается исследовать проблемы повествования в художественной прозе Н. М. Карамзина.
Конечно, проблемы карамзинского повествования так или иначе затрагивались на протяжении всей истории изучения творчества писателя, начиная с момента выхода в 1899 году книги В. В. Сиповского «Н. М. Карамзин, автор "Писем русского путешественника"» 4 - первого образца собственно литературоведческого исследования текстов Карамзина.