Ж) Анализ характера в условиях обильного потока материала.

В тех случаях, когда характер пациента с самого начала препятствует процессу воспоминаний, можно не сомневаться, что анализ характера — это единственно легитимный путь введения больного в процесс терапии. Но как быть в тех случаях, когда характер допускает продуцирование обширного материала воспоминаний? Требуется ли в этих случаях описанный здесь анализ характера? На этот вопрос можно ответить отрицательно, если эти случаи не сопровождаются характерным панцирем. Но поскольку такого практически не встречается, поскольку механизм нарциссической защиты всегда — рано или поздно — оборачивается характерным сопротивлением различной интенсивности и глубины, — фундаментальных отличий между случаями нет. Существует следующее отличие практического характера. В случаях, которые описаны выше, механизм нарциссической защиты лежит на поверхности и непосредственно проявляется как сопротивление, но бывает и по-другому, когда он располагается в более глубоких пластах личности и на первом этапе остается незатронутым. Именно поэтому он и бывает опасен. В первом случае вполне можно предугадать развитие событий. В последнем — аналитик часто довольно долго пребывает в уверенности, что анализ проходит удовлетворительно, поскольку пациент охотно все принимает, демонстрирует быстрые реакции на интерпретации и даже прогрессирует. Но как раз с такими пациентами аналитика и поджидает самое сильное разочарование. Процесс идет, но успех, завершающий аналитический процесс, не наступает. Аналитик выдает свои интерпретации сполна, ему кажется, что пациент полностью сознает первосцену и все инфантильные конфликты, но анализ утопает в пустоте, монотонном повторении старого материала, а пациент не чувствует улучшения. Еще хуже, если успех при трансфере обманет аналитика и покажется ему реальным состоянием дел. А у пациента вскоре после улучшения может произойти полный рецидив.

Обилие негативного опыта, связанного с такими случаями, наталкивает на совершенно очевидное заключение, что аналитик чего-то недоглядел. Упущение вряд ли имеет отношение к содержательной стороне материала — в этом отношении подобные случаи анализа бывают вполне успешными. Скорее всего, это скрытое, нераспознанное сопротивление, которое свело на нет все усилия аналитика. Вскоре обнаруживается, что сопротивления скрыты как раз в нарочитой готовности пациентов к анализу, в отсутствии у них манифестируемых сопротивлений. Сравнивая эти неудачи с успешными курсами лечения, можно обратить внимание, что в неудачных случаях анализ развивается ровно, он никогда не прерывается злобными эмоциональными всплесками, особенно примечательно, что он все время сопровождается положительным переносом. Негативные импульсы по отношению к аналитику возникают чрезвычайно редко. Это не значит, что импульсы ненависти не анализируются; они не бывают представлены при переносе либо вспоминались без аффекта. Прототипами этих случаев являются аффективно слабые нарциссические и пассивно-фемининные характеры. Первые демонстрируют «теплый», а последние — преувеличенно положительный перенос.

Это воспринимается как выздоровление, поскольку такие пациенты сполна обеспечивают инфантильным материалом, вследствие чего содержание этого материала односторонне переоценивается. Однако на протяжении всего аналитического процесса характер функционирует в качестве сильного сопротивления, форма которого остается скрытой. Очень часто такие случаи считаются неизлечимыми или чрезвычайно трудными. И я был с этим согласен до тех пор, пока не разглядел и в этих случаях скрытого сопротивления. Теперь я могу причислять подобные случаи к тем успешным курсам, которые приносят особое удовлетворение.

Характерно-аналитическое введение в этих случаях отличается от других тем, что поток сообщений не прерывается и анализ характерного сопротивления не начинается до тех пор, пока не исчезнут сомнения, что поток этих сообщений и поведение пациента в совокупности перевоплотились в сопротивление. Следующий пример послужит иллюстрацией к этому и продемонстрирует, как характерный анализ приводит к наиболее глубоко вытесненному инфантильному конфликту. Мы рассмотрим этот анализ подробнее, чем предыдущие, ради того, чтобы показать логическое развитие невроза в трансферентном сопротивлении.

 

СЛУЧАИ ПАССИВНО-ФЕМИНИННОГО ХАРАКТЕРА

Анамнез.

Двадцатичетырехлетний банковский служащий обратился к аналитику по поводу тревожного состояния. Оно сохранялось уже в течение года после того, как он в последний раз прошел профилактический осмотр. Раньше пациент испытывал ипохондрические страхи: он считал, что в связи с наследственностью обязательно сойдет с ума и умрет в сумасшедшем доме. Под эти страхи он подводил рациональную базу. Его отец за десять лет до женитьбы переболел сифилисом и гонореей. Пациент полагал, что и бабушка по отцовской линии тоже болела сифилисом. Дядя, брат отца, был очень нервным и страдал бессонницей. Наследственность по материнской линии была еще серьезней. Ее отец покончил жизнь самоубийством, то же самое случилось с одним из ее братьев. Его тетка имела психические отклонения. Мать пациента тоже была тревожной и невро-тичной женщиной.

Такая двойная «наследственность» (сифилис по отцовской линии и суицид и психоз — по материнской) делали данный случай особенно интересным для психоанализа, который, в противоположность ортодоксальной психиатрии, считает наследственность лишь одним из многих этиологических факторов. В дальнейшем мы увидим, что идея пациента о наследственности имела иррациональную основу. Его вылечили, несмотря на наследственность, и рецидивов не наблюдалось в течение последующих пяти лет.

Данная запись отражает только первые семь месяцев лечения, во время которых был проведен анализ характерных сопротивлений. Последние семь месяцев изложены сжато, потому что с точки зрения сопротивления и анализа характера они не очень интересны. Представленный ниже материал включает в себя введение в лечение, курс анализа сопротивления и описание способа, с помощью которого была установлена связь с инфантильным материалом. Мы проследуем вдоль оси сопротивлений этого анализа. В реальности, конечно, курс анализа проходил не так просто, как это может показаться читателю.

Приступы тревоги пациента сопровождались учащенным сердцебиением и параличом любой инициативы. Даже в интервалах между ними его не покидало чувство беспокойства. Приступы часто возникали спонтанно, но бывало также, что их вызывало чтение статей, посвященных психическим расстройствам или суицидам. В последний год его работоспособность начала снижаться, и он боялся, что его уволят, поскольку ему уже мало что удавалось.

В сексуальной сфере также было далеко не все благополучно. Произошедшая незадолго до профилактического осмотра попытка вступить в сексуальный контакт с проституткой оказалась неудачной. Он сказал, что это его не особенно огорчило. Имело место почти неосознаваемое сексуальное влечение. Он сказал, что не страдает от сексуального воздержания. Несколькими годами раньше у него был удачный половой акт, хотя произошла преждевременная, не удовлетворившая его эякуляция.

На вопрос, случались ли прежде приступы тревоги, он ответил, что был очень беспокойным ребенком, а в подростковом возрасте боялся мировых катастроф. Так, он был потрясен, когда в 1910 году был предсказан конец света при встрече кометы с Землей. Его поразило, что родители говорят об этом так спокойно. Страх катастрофы постепенно прошел и сменился страхом наследственного сумасшествия. В детском возрасте ему тоже приходилось не раз переживать состояния острой тревоги, но это случалось гораздо реже.

Если не считать ипохондрической мысли о наследственной болезни, тревожных состояний и сексуальной слабости, не было выражено никаких симптомов. Осознание заболевания впервые появилось только в связи с замеченным тревожным состоянием –симптомом, который вызывал наибольшее беспокойство. Идея о наследственном сумасшествии была слишком хорошо рационализирована, а сексуальная слабость беспокоила его очень незначительно, поэтому он не мог признать их патологический характер. С точки зрения симптоматики мы имели дело с ипохондрической формой истерии страха с отчетливо выраженным актуально-невротическим ядром (невротический застой).

Диагноз: истерический характер с ипохондрической истерией страха. Заключение об истерическом характере базировалось на аналитических выводах о фиксации пациента. С феноменологической точки зрения у этого пациента был типичный пассивно-фемининный характер. Он всегда выражал дружелюбие и покорность, извинялся по всякому пустячному поводу, отвешивал глубокие поклоны, когда приходил или уходил. Кроме того, он был неловок, застенчив и демонстрировал покорность обстоятельствам. Если, к примеру, я спрашивал у него, можно ли поменять время нашей встречи, он не просто соглашался, а начинал уверять меня, что он полностью в моем распоряжении, что он согласен на любые изменения, которые я пожелаю сделать, и т. д. Когда он просил о чем-то, то поглаживал мою руку. Когда я впервые высказал предположение о том, что он не верит в анализ, пациент, уже покинувший кабинет, вернулся очень взволнованный и сказал, что не смог уйти с мыслью о том, что я считаю его не доверяющим анализу. Он без конца просил прощения за все свои слова, которые могли произвести на меня такое впечатление.