По симонову, языки сверхсознания – это язык эмоций. Сюда можно отнести чувство красоты, чувство смешного и чувство долга и совести.

Основы представления о красоте. На протяжение всего своего существования люди многократно убеждались в преимуществах определенных форм организации своих собственных действий и создаваемых ими вещей. К перечню этих форм относится соразмерность частей целого, отсутствие лишних, не работающих на основной замысел деталей, ритмичность повторяющихся действий (и частей целого). Поскольку эти правила оказались справедливыми для самых разных объектов, они приобрели самостоятельную ценность, были обобщены, а их использование стало автоматизированным, применяемым неосознанно.

Все эти оценки свидетельствуют о полезном, о правильной целесообразной организации действий и вещей, о нормах, зафиксированных подсознанием для многих поколений. Предполагается также, что красота – это сведение сложного к простоте и пользе. Такое понимание красоты проповедывал Чернышевский.

П. В. Симонов же предполагает, что красота – это нарушение нормы, отклонение от нее, открытие, радостная неожиданность. (Как мне представляется, здесь одно дополняет другое. Радостная неожиданность возникает в случае удовлетворенности тем, что предмет или действие действительно соответствует всем вышеперечисленным критериям. ГИШ).

По Симонову «Эстетическое наслаждение есть положительная эмоция, связанная с удовлетворением минимум трех потребностей: познания, экономии сил и приобретения тех знаний, навыков и умений, которые наиболее коротким и верным путем ведут к достижению цели. И. Кант определял прекрасное как игру познавательных способностей (Кант, 1966, с. 219).

Способность к восприятию красоты – необходимый инструмент творчества. Эмоции в целом, по выражению П. К. Анохина (1964), играют роль «пеленгов» (ориентиров) поведения: стремясь к приятному, организм овладевает полезным, а избегая неприятное, предотвращает встречу с вредным. Эстетическое чувство возникло в процессе антропогенеза в связи и исключительно в интересах творческой деятельности человека. Проявление одинакового чувства у разных людей при восприятии прекрасного определяет такое чувство как сопереживание.

Творческая деятельность человека предполагает не только открытие и утверждение нового, но и преодоление старых норм. Эта функция сверхсознания реализуется, в частности, в чувстве юмора. В любом анекдоте две части: 1)некий прогноз, обычно ложный относительно какой-то ситуации и 2)неожиданная концовка. Это рассогласование с приростом вероятности удовлетворения потребности – универсальное правило возникновения любой положительной эмоции. Тайна смешного кроется в удовлетворении той потребности, которая знаменуется смехом. Что это за потребность? З. Фрейд предполагал, что это почти все анекдоты – замаскированный намек на удовлетворение половой потребности. К. Лоренц считал, что юмор – это одна из форм социально приемлемой агрессивности. Вместо того, чтобы атаковать противника, мы высмеиваем его (Лоренц, 1967, с. 288). С другой стороны, улыбка может блокировать агрессивность противника. Улыбка человека сходна с гримасой подчинения у обезьян.

Согласно Чернышевскому, комическое пробуждает в нас чувство собственного достоинства. В чувстве юмора человек имеет дело с интеллектуальным превосходством, с превосходством в понимании, в оценке событий, ситуации. Эффект комического возникает, когда человек обнаруживает несоответствие расходуемых сил реально необходимым тратам. Удовлетворяется потребность не только познания, но и потребность в экономии сил. Индивидуальную окраску смеха (веселый, злобный, искренний, умный, глупый) дает удовлетворение других потребностей. Смех,связанный с деятельностью подсознания, - это порожденный самодовольным ощущением своего физического или социального превосходства, с верой в незыблемость прочно усвоенных норм, в сопоставлении с которыми все новое и непривычное кажется достойным осмеяния. Гораздо важнее и достойнее юмор как функция сверхсознания, который преодолевает отжившие нормы, в результате чего история движется так, чтобы человечество весело расставалось со своим прошлым (Маркс, Энгельс, 1955, с. 148). «Науку делают люди веселые» (Ребиндер, 1970). По Э. Фромму, одной из черт нетворческого характера является неспособность смеяться.

«Веселость человека – это самая выдающаяся черта человека....смех есть самая верная проба души» (Достоевский, 1882, с. 342 – 343).

Совесть

Если красота (правильный путь) и смешное (ложный, устаревший путь) сообщают о своем присутствии положительными эмоциями, то третий язык сверхсознания – голос совести – имеет преимущественно негативную эмоциональную окраску.

Стремясь к красоте и насмехаясь над ложным, сверхсознание как бы лишено нравственных критериев своей деятельности. Охранительную функцию, обеспечивающую человечность творческой деятельности мозга несут социальные нормы, переставшие осознаваться и перешедшие в сферу подсознания.

Требования социального окружения, перешедшие в сферу неосознаваемого психического, З. Фрейд обозначил терминами сверх-Я и Я-идеал, которые осуществляют в качестве совести моральную цензуру. Несогласие между требованиями совести и действиями ощущается как чувство вины (Фрейд, 1989, с. 439).

По Фейербаху (1955, с. 630) «Я упрекаю себя только в том, в чем упрекает меня другой». Но этих «других» много, и предъявляемые ими требования могут быть очень разными. Возникает релятивизм совести. По Симонову «По-видимому, сохраняться сколько-нибудь длительное время может то сообщество, где мотивация эгоизма и альтруизма (в самом широком смысле этих понятий) сбалансированы в определенном, оптимальном для данной общности отношении. Группы, члены которых лишены психофизиологических механизмов со-чувствия, со-страдания и со-действия (взаимопомощи) обречены на исчезновение. (Очевидно, это высказывание П. В. Симонова - большого ученого, который недавно ушел от нас, можно понимать как завет и предостережение нам, оставшимся. ГИШ) Не случайно, что филогенетические предпосылки взаимопомощи и способности реагировать на эмоциональное состояние других особей своего вида обнаруживается на дочеловеческих этапах эволюции. Преобразованные интеллектом и обогащенные культурой, они предстают взору современного исследователя в виде обобщенного понятия о Добре». (с. 52).

(Таким образом, по П. В. Симонову, творческий человек обладает чувством красоты, чувством юмора и чувством долга и совести. Я прибавила бы к этим свойствам еще и наличие интеллекта, ГИШ)

Творчество и доминанта

Наиболее тесно с психофизиологией творчества, по мнению П. В. Симонова, связаны такие разделы современной физиологии высшей нервной деятельности как доминанта А. А. Ухтомского и функциональная асимметрия мозга. Но вначале надо проследить характерные этапы творческого процесса.

«Прежде всего важно понять психологически, а потом уже переводить на физиологический язык «(Павлов, 1954, с. 275).

Структура творческого акта

Любое творчество начинается с постановки проблемы. (Отсюда и ясно, что для творческой личности необходим, прежде всего, интеллект, а потом уже эмоции. ГИШ). Иногда само обнаружение проблемы бывает творческим открытием. Постановка проблемы определяется потребностями науки, техники, искусства на данном этапе развития общества. Поскольку сверхсознание оперирует опытом, накопленным сознанием, и частично зафиксированным в подсознании, оно не может породить гипотезу, свободную от этого опыта. У первобытного гения в голове не могла родиться теория относительности, только обширные знания свойств химических элементов позволило Менделееву открыть периодическую систему элементов.

Продуктивному творчеству обычно предшествуют десятки лет систематической работы.

Мотивация творчества – фактор, определяющий его продуктивность. Основной стимул творческой работы сверхсознания – это идеальные потребности познания и преобразования окружающего мира.

Заключительный этап творчества - это генерированние сверхсознанием гипотез.

Механизмы доминанты

Обсуждая переход условного рефлекса от стадии генерализации к стадии специализации, И. П. Павлов говорит о том, что когда связь с раздражителями, сходными с условным, не подкрепляется, «...тогда присоединяется процесс торможения. Таким образом, реальная связь ваша становится все точнее и точнее. Таковым является и процесс научной мысли. Все навыки научной мысли заключаются в том, чтобы, во-первых, получить более постоянную и более точную связь, во-вторых, откинуть потом связи случайные.» (Павлов, 1973, с. 588 ). Нейрофизиологические механизмы стадии генерализации условного рефлекса, о которой говорит И. П. Павлов, практически совпадают с феноменом доминанты А. А. Ухтомского, что было убедительно доказано Р. А. Павлыгиной (1973).

Доминантный поиск направляют и ограничивают два фактора. 1) Качество доминирующей потребности. Потребность сама по себе еще не генерирует действие. При отсутствии стимулов, связанных с пищей, голодное животное большую часть времени спит. В информационно обогащенной среде двигательная активность голодного животного увеличивается в четыре раза по сравнению с нормой. «Чем сильнее становится потребность, тем менее специфичен объект, вызывающий соответствующую реакцию. (Ж Ньюттен,1975). Усиление эмоционального напряжения расширяет диапазон, извлекаемых из памяти энграмм и снижает критерий принятия решения при сопоставлении этих энграмм с наличными стимулами. Чем сильнее тревога, тем чаще субъект отвечает на нейтральный слайд как на аверсивный (Hare,1973).

2) Второй ограничивающий и канализирующий фактор – это врожденный и ранее накопленный индивидуальный опыт. Если обезьяна убеждается, что палка тонка и коротка, чтобы достать приманку. Она берет более толстую и длинную палку, но не наоборот (Фирсов, 1977).

Феномен инсайта, озарения, по мнению П. П. Симонова имеет общие нейробиологические механизмы с явлением замыкания условного рефлекса после одного сочетания в случае, если оно связано с прекращением доминанты (Павлыгина, 1982, Pavlygina, 1989, 1991). Экспериментально установлена возможность выработки связи между двумя подпороговыми очагами возбуждения (Павлыгина, 1990). После после подпорогового раздражения кожи лапы и круговой мышцы глаза пороговая стимуляция лапя вызывала мигание, а глаза – движение лапы. Таким образом, имеется явное сходство между свойствами доминанты, которые проявляются в эксперименте и этапов творческого акта. Наличие мотивации, опыта, врожденного и индивидуального, возможность связи между скрытыми очагами возбуждения и быстрое замыкание новых связей при условии прекращения или снижения уровня доминанты – все это может рассматриваться как нейрофизиологический эквивалент творческого акта.