Почему теософия находит признание.

Спрашивающий. До некоторой степени я понимаю; я вижу, что ваши учения являются гораздо более сложными и метафизическими, чем спиритуализм или современная религиозная мысль. Можете ли вы тогда сказать, почему система теософии, которую вы поддерживаете, вызывает такой большой интерес и в то же время такую враждебность?

Теософ. Я считаю, что тому есть несколько причин, и среди прочих можно указать следующие: Во-первых, сильное разочарование в грубых материалистических теориях, преобладающих сейчас в науке. Во-вторых, общая неудовлетворённость искусственными теологиями различных христианских церквей и ежедневно растущим числом конфликтующих сект. В-третьих, всё возрастающее понимание того факта, что символы веры, так явно противоречащие друг другу и самим себе не могут быть истинными, а недоказанные притязания не могут быть реальными. Это естественное недоверие к общепринятым религиям только усиливается в результате их полной неудачи в деле сохранения нравственности и очищения общества и масс. В-четвертых, это убежденность какой-то части многих и точное знание нескольких людей, что должна существовать философская и религиозная система, которая будет научной, а не просто спекулятивной. В-пятых, это, возможно, вера в то, что такую систему, следует искать среди учений, задолго предшествовавших любому из современных вероучений.

Спрашивающий. Но почему эта система предлагается только теперь?

Теософ. Просто потому, что время приспело, и это подтверждается тем фактом, что так много искренних искателей стремятся узнать истину, чего бы это ни стоило, и где бы она ни скрывалась. Видя это, её хранители позволили обнародовать хотя бы некоторые её части. Будь образование Теософического Общества отложено ещё на несколько лет, за это время половина цивилизованных народов стала бы отъявленными материалистами, а другая половина — антропоморфистами и феноменалистами.

Спрашивающий. Можно ли считать теософию откровением?

Теософ. Никоим образом — даже в смысле нового и непосредственного откровения со стороны неких высших, сверхъестественных или, по крайней мере, сверхчеловеческих существ; но только в смысле "снятия завесы" со старых, очень старых истин для умов, ранее пребывавших относительно их в неведении, и не знавших даже о самом существовании и сохранении этих древних знаний.*

__________
* Стало модным, особенно в последнее время, считать, что в мистериях таких великих и цивилизованных народов, как египтяне, греки и римляне, не было ничего, кроме обмана и плутовства жрецов. Даже розенкрейцеры считаются не более, чем наполовину фантазёрами, наполовину мошенниками. О них написаны многочисленные книги; и новички, которые едва ли слышали эти имена несколько лет назад, выступали как глубокие критики и знатоки в вопросах алхимии, философии огня и вообще мистицизма. И, всё-таки, известен целый ряд иерофантов Египта, Индии, Халдеи и Аравии, которые вместе с величайшими философами и мудрецами Греции и Запада относили к тому, что называлось мудростью и божественной наукой всё знание, так как считали основу и источник любого искусства и науки по своей сути божественными. Платон считал Мистерии самыми священными, а Климент Александрийский, который сам был посвящён в Элевсинские Мистерии, объявил, "что учения, дававшиеся в них, являются пределом человеческого познания". Как вы думаете, были ли Платон и Климент двумя мошенниками или двумя глупцами, или и тем, и другим?

Спрашивающий. Вы говорили о "гонениях". Если теософией представлена истина, как она есть, то почему её встречают таким сопротивлением, а не всеобщим признанием?

Теософ. Опять же по многим и различным причинам, одна из которых — ненависть людей к "нововведениям", как они это называют. Эгоизм по сути своей консервативен и терпеть не может, когда его беспокоят. Он предпочтёт уживчивую, нетребовательную ложь величайшей истине, если последняя требует пожертвовать хоть толикой комфорта. Сила умственной инерции огромна, если только что-либо не сулит немедленной выгоды и награды. Наш век в выдающейся степени бездуховен и прозаичен. К этому добавляется незнакомый характер теософических учений и сложная природа доктрин, некоторые из которых прямо противоречат многим человеческим предрассудкам, взлелеянным сектантами и въевшимся в самую сердцевину популярных верований. Если мы прибавим к этому личные усилия и высокую чистоту жизни, которые требуются от тех, кто хотел бы стать учениками внутреннего круга, а также очень ограниченное число готовых следовать нашим правилам, требующим полного бескорыстия, станет понятно, почему теософия обречена на такое медленное продвижение и такой трудный подъём. По сути это философия лишь для тех, кто страдал в трясине жизни и потерял всякую надежду выбраться оттуда иным способом. Более того, история всякой системы веры или нравственности, впервые высаженной на незнакомую почву, показывает, что её первые ростки встречали все препятствия, которые только могли учинить мракобесие и эгоизм. Воистину, "венец новатора — терновый венец!" Разрушение старых, изъеденных жучками зданий никогда не обходится без некоторой опасности.

Спрашивающий. Всё это, скорее, относится к этике и философии Теософического Общества. Можете ли вы дать мне общее представление о самом Обществе, его целях и уставе?

Теософ. Это никогда не держали в секрете. Спрашивайте, и вы получите точные ответы.

Спрашивающий. Но я слышал, что вы связаны обетами?

Теософ. Только в тайной (arcane) или "эзотерической" секции.

Спрашивающий. И всё-же, некоторые члены, покинув вас, не считают себя связанными этими обязательствами. Правы ли они?

Теософ. Это свидетельствует о том, что их понятия о чести несовершенны. Каким могут они быть правы? Как хорошо сказано в журнале "Path", нашем теософическом органе в Нью-Йорке, о таких случаях: "Представьте, что солдата судят за нарушение присяги и дисциплины и увольняют со службы. В своём гневе на правосудие, хотя о наказаниях он был предупреждён, и чтобы отомстить своему прежнему начальнику, он переходит на сторону врага, становясь предателем и шпионом, и объявляет, что наказание освободило его от клятвы верности". Оправдывает ли его это, как вы думаете? Не кажется ли вам, что его можно назвать бесчестным человеком, трусом?

Спрашивающий. Я думаю, что так, но некоторые считают иначе.

Теософ. Тем хуже для них. Но мы поговорим на эту тему позже, если вам будет угодно.

 

III

РАБОЧАЯ СИСТЕМА ТЕОСОФИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

 

ЦЕЛИ ОБЩЕСТВА

Спрашивающий. Каковы цели "Теософического Общества"?

Теософ. Их три, и такими они были с самого начала.

1. Образовать ядро Всеобщего Братства Человечества без различий расы, цвета кожи или вероисповедания.

2. Способствовать изучению арийских и других писаний, мировых религий и разных наук, отстаивать важность значения древних азиатских источников, а именно, принадлежащих к браманистской, буддийской и зороастрийской философиям.

3. Исследовать скрытые тайны Природы во всевозможных аспектах, и в особенности психические и духовные способности, скрытые в человеке. Вот в общих чертах три основные цели Теософического Общества.

Спрашивающий. Можете ли вы сообщить о них более подробную информацию?

Теософ. Мы можем подразделить каждую из этих трёх целей на столько отдельных пунктов, сколько окажется необходимым.

Спрашивающий. Тогда давайте начнём с первой. К каким средствам можете вы прибегнуть, чтобы распространить чувство братства среди рас, весьма различных в своих религиях, обычаях, убеждениях и образе мысли?

Теософ. Позвольте мне прибавить к этому то, о чём вы, похоже, умалчиваете. Ведь мы знаем, что за исключением остатков двух древних наций — парсов и евреев, — каждая не только имеет распри с другими, но и разделена даже внутри себя самой. Этим особенно отличаются так называемые христианские нации. Поэтому вы удивляетесь, и наша первая цель представляется вам утопией. Не так ли?

Спрашивающий. Да, но что же вы на это скажете?

Теософ. Против самого факта — ничего, но могу сказать очень многое о необходимости устранения причин, делающих Всеобщее Братство в настоящее время невозможным.

Спрашивающий. Каковы же, на ваш взгляд, эти причины?

Теософ. Первая и главнейшая — это естественный эгоизм человеческой натуры. Вместо того, чтобы искореняться, он повседневно стимулируется и укрепляется религиозным образованием, превращаясь в яростное и непреодолимое чувство, и образование это склонно не только способствовать ему, но и решительно его оправдывать. Представления людей о правильном и неправильном были полностью извращены буквальным принятием еврейской Библии. Всё бескорыстие альтруистических учений Иисуса стало просто теоретическим предметом ораторских упражнений с кафедры, тогда как принципы практического эгоизма, которым учит Моисеева Библия, и против которых Христос столь тщетно проповедовал, прочно укоренились в самой жизни западных наций. "Око за око, зуб за зуб" стало первой заповедью вашего закона. И я заявляю, открыто и бесстрашно, что извращённость этой доктрины, как и многих других, может искоренить только теософия.