Конфиденциальность информации, анонимность информатора

 

В предыдущей главе описаны сложные случаи интервью; в частности, обсуждалась ситуация «не для печати», когда информация, полученная журналистом, не подлежит тиражированию. Бывает и другой вид закрытости, когда источник просит не предавать огласке его имя. Причины разные, однако, чаще всего это происходит из-за страха потерять работу за разглашение.

Встречаются и более основательные аргументы за то, чтобы источнику информации оставаться в тени. Например, когда публикация сведений представляет угрозужизни для него или его близких. И в том, и в другом случае журналист не должен раскрывать свои источники. Это профессиональное правило защищено законодательством практически всех стран, в том числе российским. В законе о СМИ конфиденциальной информации посвящена статья 41, которая гласит: «Редакция не вправе разглашать в распространяемых сообщениях и материалах сведения, предоставленные гражданином с условием сохранения их в тайне. Редакция обязана сохранять в тайне источник информации и не вправе называть лицо, предоставившее сведения с условием неразглашения его имени»!

Кроме того, положение о конфиденциальной информации является одной из важнейших составляющих многочисленных этических кодексов журналистского цеха. «Кодекс профессиональной этики российского журналиста», принятый на Конгрессе журналистов России в 1994 году, эту этическую норму формулирует следующим образом: «Журналист сохраняет профессиональную тайну в отношении источника информации, полученной конфиденциальным путем. Никто не может принудить его к раскрытию этого источника»2.

Однако всегда ли источникам, передающим информацию на условиях конфиденциальности, гарантируется анонимность? В российском законе о СМИ предусмотрен случай отступления от принципа неразглашения, при котором конфиденциальность может быть нарушена по решению суда, точнее, «когда соответствующее требование поступило от суда в связи с находящимся в его производстве делом»3. А вот в этическом кодексе нравственная цеховая норма неразглашения ставится над законом: «Журналист соблюдает законы своей страны, но в том, что касается выполнения профессионального долга, он признает юрисдикцию только своих коллег, отвергая любые попытки давления и вмешательства со стороны правительства или кого бы то ни было»4.

Конфликт закона и этики проявляется подчас и в трудноразрешимых профессионально-этических коллизиях журналистской практики. Например, нашумевшая история журналистки НТВ Елены Масюк, взявшей интервью у Шамиля Басаева и отказавшейся впоследствии раскрыть его местонахождение, так и не получила однозначной общественной оценки, ни легитимной, ни морально-нравственной. Вот более подробное изложение этой истории и ее этико-правовая экспертиза в оценке Г. Лазутиной:

«Во время войны с Чечней, когда в российских СМИ события освещались в основном с позиций официальных властей (1994–1996 гг.), руководство НТВ поручило журналистке Елене Масюк взять интервью у Шамиля Басаева. Правительство объявило его террористом, поскольку он организовал захват больницы в Буденновске, сделав всех ее пациентов заложниками.

Елене Масюк удалось встретиться с Басаевым в засекреченном месте через несколько недель после событий в Буденновске. Интервью прошло в эфир. После этого журналисткой заинтересовались правоохранительные органы. Российская прокуратура выдвинула против нее обвинение в сокрытии местонахождения преступника. Несмотря на давление, оказанное на нее и работавшего вместе с нею телеоператора, раскрыть местонахождение Басаева они отказались — в соответствии с требованиями Закона о СМИ и предписаниями Кодекса профессиональной этики (как, впрочем, отказалось сделать это и руководство телекомпании). Исполнению закона, требующего от граждан помощи следствию в поимке лиц, подозреваемых в преступлениях, они сочли необходимым предпочесть исполнение Закона о СМИ и заповедей профессиональной морали.

В данном случае коллизия была разрешена на уровне коллегиально выработанной на НТВ позиции, однако для широкой профессиональной среды эта коллизия осталась фактически незамеченной. Ни Союз журналистов, ни Фонд защиты гласности, ни какая-либо иная журналистская общественная организация не сделали этот эпизод предметом специального рассмотрения. И хотя на журналистских тусовках о нем несколько раз упоминалось, то было, скорее всего, просто выражение сочувствия Елене Масюк.

Между тем профессионального обсуждения заслуживали многие аспекты происшедшего. И очень жаль, что коллективная рефлексия как акт поиска наиболее точного выхода из подобных коллизий не состоял ась…»5.

Правило сохранения конфиденциальности информации и ее источника «работает» и в профессиональной практике журналистов стран с разными демократическими традициями. Оно зафиксировано как в законах, так и сводах профессионально-этических норм. В Швеции, например, анонимность источнику гарантирует закон о свободе печати, в соответствии с которым властям или другим общественным органам запрещен поиск или раскрытие источников, пожелавших остаться неизвестными. Законодательством предусмотрены и меры наказания в отношении лиц, нарушивших эти положения: это денежный штраф или тюремное заключение сроком до одного года. Это, как утверждает один из самых известных репортеров Швеции Эрик Фихтелиус, «своего рода предохранительные клапаны демократии»6.

Есть ли способ избежать юридических и этических конфликтов, которые могут возникнуть между журналистом и его источником в процессе передачи информации? Чтобы не было недосказанности, журналисту следует договориться со своим собеседником, на каких условиях он это делает. Как бы заключить с ним негласный договор, разумеется, устный. Мы уже упоминали о существующих в практике вариантах стандартного соглашения между журналистом и источником информации об условиях ее передачи. Повторим их еще раз.

• Для печати: оглашена может быть вся информация и указан ее источник.

• Без ссылки на источник: полученная информация может быть оглашена при условии, что не будет указан источник, ее предоставивший.

• Для фона: полученная информация может быть использована без прямой ссылки на источник (например, «по словам источника из правительственных кругов»; «по сведениям от официального лица» и т. п.).

• Не для печати: информация не может быть опубликована, она предоставляется журналисту лишь для ознакомления, т. е. сугубо конфиденциальным образом.

Вступая в конфиденциальные отношения, журналист должен понимать, что существуют определенные пределы неразглашения. Конфиденциальность может быть нарушена по решению правоохранительных органов, например, если информация предоставлена наркодельцом, распространяющим свой товар среди школьников.

 

Анонимность журналиста

 

Анонимность журналиста также нежелательна, его личность должна быть по возможности идентифицирована. Это одно из условий свободного обмена информацией, а также главная предпосылка ответственности всех участников информационного обмена. Однако в журналистской практике встречаются случаи, когда репортер вправе требовать сохранения своей анонимности, а редакция обязана ее гарантировать.

Предоставляя журналисту статус анонима, редактор должен удостовериться в общественной значимости освещаемого предмета, важности публикации материала о нем и в невозможности или нежелательности этой публикации под именем автора. Однако он должен быть уверен в том, что качество информационного продукта в условиях анонимности не пострадает. Для этого изобретены разнообразные виды технической маскировки, например, съемки человека ведутся спиной к камере, применяется эффект затемнения, искажения голоса и т. д.

Можно выделить два вида анонимности: 1) неполная, когда просто не называется имя журналиста, но не скрываются ни его внешность, ни другие отличительные признаки; 2) полная, когда ситуация вынуждает засекретить не только имя репортера, но и его внешность. Условием предоставления полной анонимности на Би-би-си считают случаи, когда публикация может спровоцировать личные или семейные проблемы (развод, побег детей и т. п.), повлиять на разного рода зависимости (наркотическую, лекарственную, алкоголизм, склонность к азартным играм и т. п.); навлечь на журналиста подозрение в приобщении к осуждаемым обществом социальным порокам, таким, как проституция, детская порнография и т. п., а также при освещении серьезных криминальных расследований, в случае если журналисту грозит месть преступных группировок.