Праксеология как научное основание инженерного оснащения труда руководителя

Праксеология как научное основание инженерного оснащения труда руководителя

 

Как нами уже отмечалось, трудности практики управления в значительной степени объясняются отсутствием в этой области научных оснований. Некоторые исследователи управления не признают в этой области научных оснований в принципе: «Управление – это практическая дисциплина. В управлении, в отличии от классических естественных наук, нет вечных зако­нов. В менеджменте есть теории и концепции, являющиеся отражением обобщенного опыта управления» [1]. Правда, бихевиористское направление в управлении (управление поведением людей) можно считать основанным на психологии, то есть, имеющем научные основания. Но это направ­ление как раз альтернативно рефлексивному управлению, то есть, это другая практика управления, поэтому данное направление не является пред­метом наших исследований. Прежде чем рассмотреть научные основания рефлексивного управления мы остановимся на тех моментах, которые открывают саму их возможность.

 

Некоторые уточнения к использованию понятия деятельности

Советским философом Э.Г. Юдиным введено различение понятия деятельности как предмета исследования и как объяснительного принципа[2]. В.П. Лекторский в то же время отмечает[3], что принцип может претендовать на объяснительную роль лишь в том случае, если на его основе удается построить теорию, способную к развертыванию и объяснению достаточно большого количества фактов, которые казались до этого никак не связанными. Именно проработке деятельности как объяснительного принципа сегодня уделяется огромное внимание, в частности, провозглашены идеи «всеобщей теории деятельности» и «деятельностного подхода»[4]. Последние созвучны идеям столь же популярного «системного движения».

В нашей работе предполагается взгляд на понятие деятельности как на предмет исследования. За этим предметом мы видим природную ипостась человеческого бытия. Деятельность человека всецело протекает в этих природных рамках, то есть всегда проявляет себя и не содержит моментов трансцендентного (духовного в человеке), хотя и находится с ними в постоянном стыке, взаимодействии. Категория деятельности в значительной степени пересекается, но будучи более узкой, с категорией жизни (К. Маркс: «Что такое жизнь, если она не есть деятельность?» [5]). Обе категории обладают свойствами: неограниченности, в том числе во времени, субъективности (в онтологическом, а не в гносеологическом плане) и неотчуждаемости к субъекту.

Разному «масштабу» природного («масштабу» явлений) в человеке (например, из ряда: жизнь, деятельность, поведение, действие, операция, реакция и другим) соответствуют разные предметы исследований и разные науки, дисциплины (теология, философия, этика, психология, физиология и т.п.). Мы считаем также, что для понятия деятельности как научного предмета сегодня нет адекватной науки. Если «нагружать» понятие деятельности трансцендентным, то мы выходим в область философии, если нравственным – в этику, если же ограничивать это понятие до сведения его к понятию поведения – в психологию. Хотя намеченные границы довольно условны, но мы постараемся далее показать, что в деятельности, взятой как объект, есть место нашему предмету исследований.

 

Праксеология

Переходя из области практики рефлексивного управления, где возникли наши первые идеи, в область научных оснований управления, нам необходимо не только обнаружить, идентифицировать, но и как-то назвать искомую науку. И это последнее есть достаточно ответственный акт, на что указывает тот же Полани: «Современные авторы восстали против власти слов над нашими мыслями, выразив свой протест в низведении их к чистой конвенции, устанавливаемой ради удобства общения. Но это столь же ошибочно, как и утверждение, будто теория относительности была выбрана ради удобства. … Наш выбор языка – это вопрос истины или заблуждения, справедливости или несправедливости, наконец, жизни или смерти» [28]. Сохранение (вслед за названием соответствующих концепции и практики) и по умалчиванию предполагаемого за «нашей» наукой термина рефлексивное управление (или просто управление) имеет тот существенный недостаток, что недопустимо сужает область потенциальных исследований этой гипотетической науки. Понятно, например, что физика не может быть одноименной ни с одной из инженерных областей или технических практик, поскольку обосновывает феноменологию большинства из них. Аналогично и мы предполагаем, что та наука, которая окажется в основаниях рефлексивного управления, возможно составит основания и других направлений инженерии и человеческой практики.

Проведенное нами уточнение объекта научного исследования в концепции рефлексивного управления, а это – собственная деятельность человека, уже позволяет нам задаться вопросом о существовании уже сейчас в системе наук такой дисциплины, которая имеет тот же объект исследований или, по крайней мере, объект, который существенно с ним пересекается. И, действительно, такую дисциплину мы находим – это праксеология.

Появление праксеологии было заявлено выходом монографии Т. Котарбинского «Трактат о хорошей работе»[29]. В предисловии к ней Г.Х. Попов пишет: «Какова задача праксеологии?... Найти общие законы всякой человеческой деятельности и вывести на этой основе наиболее общие правила такой деятельности» [30]. И далее: «Очень важный аспект праксеологии – ее связь с общими моментами абстрактного процесса труда, сформулированными К. Марксом в «Капитале». Гениальные мысли К. Маркса о всеобщности труда с полным правом можно назвать отправным пунктом праксеологического анализа» [31].

Правда, сам автор праксеологии оценивал ее задачи более скромно: «Рассуждения, содержащиеся в данной работе, относятся к праксеологии, или общей теории эффективной организации деятельности. Необходимость и возможность разработки такой дисциплины ясны. Ведь рецепты эффективной работы бывают более или менее общими.... Праксеологи ставят своей целью исследование наиболее широких обобщений технического характера. Речь здесь идет о технике рациональной деятельности как таковой, об указаниях и предостережениях, важных для всякого действия, эффективность которого необходимо повысить» [32]. То есть, у Котарбинского речь идет о технической (инженерной) деятельности, к которой только и приложимы понятия эффективности, «хорошей» работы. К науке подобные понятия отнести нельзя. В то же время инженерное средство в значительной мере оценивается заложенным в него научным основанием.

Естественнонаучная методология нашего подхода к исследованию деятельности существенно отлична от принятой в работе Котарбинского методологии междисциплинарного, преимущественно инженерного исследования. Однако, мы считаем, что наша концепция не выводит нас из области, которая раскрывается понятием праксеологии, но лишь обогащает последнюю еще одним направлением исследований. Отчасти в открытости праксеологии к такому обогащению можно даже видеть предвосхищение Котарбинским будущих новых горизонтов исследований в праксеологии. На это качество открытий в научных исследованиях обращает внимание Полани: «Личностное знание в науке является результатом не выдумки, но открытия и как таковое призвано установить контакт с действительностью. Оно заставляет нас отдаться видению реальности с той страстью, о которой мы можем и не подозревать. Ответственность, которую мы при этом на себя принимаем, нельзя переложить ни на какие критерии верифицируемости и фальсифицируемости. Потому что мы живем в этом знании, как в одеянии из собственной кожи. Таково подлинное чувство объективности.... Порядок, который обнаруживает ученый, выходит за пределы его понимания; его триумф состоит в предвидении множества следствий своего открытия, которые станут ясными в иные времена, иным поколениям» [33]. Таким образом, свои исследования в определенной степени мы считаем предвосхищенными автором праксеологии. В то же время эти исследования составляют отдельное направление в связи с их методологическим отличием от принятых в праксеологических исследованиях Котарбинского. А также в связи с более узко очерченной предметной областью – это собственная деятельность субъекта, в то время, как Котарбинским предмет деятельности берется очень широко, включая также и коллективную деятельность. Ограничение нами предмета праксеологических исследований осуществлением субъектом собственной деятельности сужает также и разнообразие актуальных для нас областей инженерии и практики управления.

 

Приложение научного метода к инженерии и практике.

Наиболее актуальной проблема метода всегда была в науке, поскольку наука, в отличие от практики и инженерии, не имеет под собой дисциплинарного базиса (у практики это – инженерные дисциплины, у инженерии – научные). Таким образом, субъектам научных исследований ничего другого не оставалось как опереться на методические наработки философии, которая хотя дисциплинарно и не ориентирована (ибо это в общем-то и не дисциплина) на обеспечение науки методами, но все же, нарабатывая те или иные схемы и категории организации человеческого мышления, могла этим облегчить исследователю его работу. Исходя именно из этого предположения, методы силлогистики, индукции, дедукции, диалектики отнесены нами к научным методам, то есть, к методам научной работы.

А теперь обратим внимание на следующее обстоятельство. Реальная деятельность субъекта такова, что включает в себя элементы и практики (т.е. действия), и инженерии (проектирования, конструирования), и исследований (понимания). Формальное отнесение конкретного субъекта к одной из этих деятельностей происходит по факту существенного доминирования в деятельности субъекта элементов лишь какого-то одного рода деятельности (обычно достигающего уровня профессиональной сложности), но не его исключительности. Вот из этого последнего следует то, что методы, используемые конкретным субъектом, в принципе могут относиться к методам разных родов деятельности. Однако, успешное использование субъектом практики, например, наряду с методами и средствами, поставляемым специально «для него» инженерией, также и научных теорий исключительно сложно, так как одновременное обладание субъектом практики образованием и опытом работы в существенно разных дисциплинарных областях фактически означало бы обладание им двумя разными профессиональными менталитетами. Реально такое обычно не происходит – исследователь, например, активно начинающий использовать инженерные методы работы, постепенно и превращается в инженера, и перестает быть исследователем. Подобные превращения повсеместно происходят и многие из нас свидетели тому, что «сидеть на двух стульях» (разных по роду деятельности) можно только формально, но не по существу дела.

И все же в обсуждаемой ситуации есть одно исключение. Оно связано с тем, что философия занимает по отношению к любым дисциплинам и деятельностям не опосредованное, а прямое отношение, а именно в части проработки их предмета (смысловых установок), методов, базовых категорий. Но и более того, субъект любой деятельности выходит на философию, методологию в части организации, дисциплинирования своего мышления. Таким образом методы научной работы, поставляемые философией – будучи методами мыследеятельности – приложимы не только к науке, но в равной мере и к практике, и к инженерии в той части деятельности их субъектов, в которой те выходят за рамки строго дисциплинарных аспектов. Таким образом, во всех творческих моментах субъектам практики и инженерии, наравне с субъектами науки, естественно опираться на силлогистику, индукцию, дедукцию, диалектику и на любые другие методы, поставляемые философией для организации мышления. Примечательно, что в этой части – в методической поддержке интеллектуальных, творческих моментов деятельности – субъекты всех дисциплин и всех родов деятельности оказываются в одном положении, то есть, имеют нечто существенно общее.

Заметим также, что мы считаем ошибочным относить дедуктивный, диалектический, феноменологический методы к дисциплинарным. Эти методы относятся к мышлению, к творческим актам субъекта деятельности, именно это их предмет и они принципиально недисциплинарны. А дисциплинарные (профессиональные) методы многочисленны и разнообразны, равно как и их предметы, но имеют иное приложение.

В приложении феноменологического метода работы к практике и инженерии управления мы видим, помимо прочего, определенную альтернативу использованию их субъектами системного подхода (к которому относимся критично). Феноменологический метод работы ориентирован на решение во многом тех же проблем, что и системный подход, но он методологически более обоснован.

 

Праксеология как научное основание инженерного оснащения труда руководителя

 

Как нами уже отмечалось, трудности практики управления в значительной степени объясняются отсутствием в этой области научных оснований. Некоторые исследователи управления не признают в этой области научных оснований в принципе: «Управление – это практическая дисциплина. В управлении, в отличии от классических естественных наук, нет вечных зако­нов. В менеджменте есть теории и концепции, являющиеся отражением обобщенного опыта управления» [1]. Правда, бихевиористское направление в управлении (управление поведением людей) можно считать основанным на психологии, то есть, имеющем научные основания. Но это направ­ление как раз альтернативно рефлексивному управлению, то есть, это другая практика управления, поэтому данное направление не является пред­метом наших исследований. Прежде чем рассмотреть научные основания рефлексивного управления мы остановимся на тех моментах, которые открывают саму их возможность.