Пляска смерти: Рак и заболевания сердца

Глава 10

 

Но даже если телу удается избежать увечья,

редкое сердце уходит в могилу без шрамов.

ВИРДЖИНИЯ ВУЛФ. Комната Джейкоба

 

Больница ночью не похожа ни на одно другое место в мире. Свет обращается во тьму, и шумные коридоры становятся жутковатыми тихими тоннелями. Вся больница, которая до этого пульсировала жизнью, теперь напоминает глухой лабиринт, кое-где освещенный тусклыми лампами. Днем тут полно самого разного народу – порой даже непонятно, зачем некоторые вообще сюда пришли. Но вот ночью здесь оказываются только те, кому это действительно нужно. И когда к нам среди ночи поступила очередная пациентка, выяснилось, что причина госпитализации была весьма основательной. На первый взгляд, главной ее проблемой был непомерно распухший язык. Она уже перепробовала массу лекарств, но ничего не помогало. Проблему не решила даже операция: язык все равно перекрывал путь воздуху. Однако на самом деле причиной ее бед было сердце.

Для врача ночное дежурство в больнице сильно отличается от дневной работы. Нас остается не так много, и тактика полностью меняется. Если днем мы разыгрываем долгие партии: например, готовим пациентов к операции на открытом сердце, проводим кучу обследований, чтобы понять, почему нашего больного так лихорадит, или решаем, как нам лучше его подлечить, чтобы можно было уже отпустить домой, – то ночью в приоритете оборона.

Во время большинства ночных дежурств главная моя задача – заботиться о том, чтобы самые тяжелые пациенты дотянули до утра. Почти всех, кого я встречаю в эти часы, я приветствую фразой: «Жаль вас здесь видеть, но здравствуйте». И почти каждый раз, когда я отхожу от их койки, я говорю: «Желаю вам спокойной скучной ночи». Скука и отсутствие неожиданностей – самое лучшее, чего можно пожелать пациенту, особенно ночью.

В телесериале «Игра престолов» красная жрица Мелисандра часто повторяет: «Ночь темна и полна ужасов». У каждого медика есть свой личный багаж ужасов, и одним из самых неприятных является «бомба из ДБ». Бомба из ДБ может свалиться на голову в любой момент, застигнув свою жертву врасплох, и нередко вместе с ней прилетает еще и кипа нечитабельных бумажек. ДБ означает на медицинском жаргоне «другая больница» – этим сокращением называют любую больницу, за исключением собственной. Притом, как правило, используется эта аббревиатура в негативном ключе, поскольку бомба из ДБ – это пациент, которого переводят из другой больницы с неполным, неверным или непонятным диагнозом. И если вы тут самые крутые в городе и к вам чуть что бегут с любой проблемой, будьте готовы нырять в траншеи – бомбами из ДБ вас закидают наверняка.

Все эти бомбы схожи между собой в том, что так или иначе каждая из них – это трагедия. Порой такой бомбой оказывается человек в инвалидном кресле, которого по дороге в вашу больницу то и дело бьют током в грудь, чтобы его сердце билось в нормальном ритме. Порой это молодой человек в коме, с разорванными и тромбированными сосудами шеи, о которых ДБ забыла упомянуть в сопроводительных документах. А порой – женщина, которой просто нужен ответ на какой-то вопрос и специалист, готовый ее выслушать и попытаться ответить.

Лусилле тоже выпало немало боли и трагедий. 20 лет она проработала надзирателем на острове Райкерс, в главном тюремном комплексе Нью-Йорка. Она рассказала мне, что, едва поступив на эту должность, осознала: вот куда попадают все молодые черные мужчины. Я понял, что работать там ей было трудно – особенно когда ей приходилось наблюдать за тем, как прибывшие к ним юные заключенные оказываются в мире пострашнее самых жутких своих кошмаров: «Было очень сложно не демонстрировать никаких эмоций».

Я почувствовал, как у меня нарастает ком в горле. Между врачами и тюремщиками есть некоторое сходство. Зачастую нам приходится удерживать людей против их воли, потому что иначе они могут сами себе навредить. Никто не лежит в больнице по собственному желанию. Но есть одно важное отличие: порой врачам, наоборот, очень полезно выказывать свои эмоции.

Язык Лусиллы начал расти в длину и в ширину год назад. Врачи считали, что это может быть аллергической реакцией на лекарство от повышенного давления под названием лизиноприл, которое она принимала. Они отменили ей этот препарат, но язык продолжал увеличиваться, и вскоре Лусилле стало трудно говорить. Тогда ей начали давать стероиды, надеясь, что их противовоспалительное действие поможет убрать отек, но все без толку. Язык продолжал расти – и теперь уже мешал ей дышать. Ей пришлось удалить миндалины, чтобы сделать горло немного шире. Прошел год, и, хотя врачи уверяли Лусиллу, что все под контролем, ей так не казалось. И вот посреди ночи она приехала к нам, надеясь, что тут на нее посмотрят свежим взглядом и, быть может, выскажут ей иное мнение. Тогда-то у меня и сработал пейджер.

Пока мы беседовали в отделении неотложной помощи, мне было трудно абстрагироваться от вида ее аномального языка, хотя я понимал, что надо сосредоточиться на том, как с этим всем быть. Мы быстро осознали, что язык – это лишь самое очевидное проявление какого-то гораздо более глубокого, системного заболевания. Во время УЗИ шеи выяснилось, что у нее очень слабо бьется сердце. Я подумал, что эти два процесса, вероятно, связаны между собой, потому что есть всего несколько нарушений, которые могут одновременно затронуть и язык, и сердце. Одно из них – заболевание щитовидной железы под названием «микседема», но, судя по анализам, щитовидная железа Лусиллы работала нормально. Я попросил наших хирургов взять кусочек языка на биопсию, чтобы определить причину такого внезапного роста, но результатов биопсии приходится ждать несколько дней, так что пока я отправил Лусиллу на МРТ сердца, чтобы поскорее докопаться до истины. Получив на следующий день результаты, я был поражен. На МРТ мы увидели целую россыпь белых пятнышек, указывающих на то, что в ткани сердца находятся какие-то инородные включения. Сердце Лусиллы выглядело как увешанная лампочками рождественская елка.

Я чуть не запрыгал от радости, поняв, что теперь мы сможем поставить ей диагноз – ведь ответ стал очевиден. Ее язык так разросся не из-за какого-то побочного эффекта от лекарств, а из-за аномального белка, который ее организм вырабатывал в неадекватных количествах и затем откладывал в разных частях тела. Отложения этого аномального белка и сделали ее язык таким огромным, а сердце – таким слабым. А вырабатывалось у нее так много этого белка под названием «амилоид», вероятно, по причине миеломной болезни. Миеломная болезнь – это разновидность рака крови: при ней часть клеток крови, которые называются плазматическими клетками и отвечают за продукцию антител, защищающих организм от инфекций, начинают резко увеличиваться в числе, из-за чего антител тоже становится слишком много. При некоторых типах миеломной болезни плазматические клетки вырабатывают антитела, склонные склеиваться друг с другом и создавать амилоидные отложения по всему телу. Амилоидные отложения в почках могут быть причиной почечной недостаточности и огромных потерь белка. Отложения в кишечнике могут вызвать кровотечения и нарушение всасывания питательных веществ. Амилоид способен откладываться почти в любой части тела, кроме мозга, – в том числе, хотя и редко, в языке.

Я встретился с другим врачом, работавшим с Лусиллой, – мы оба были бесконечно рады тому, что сумели поставить диагноз. Я поднял руку, и мы неловко, как два зануды, дали друг другу пять: нам удалось разгадать загадку, над которой все так долго бились. Но в то же мгновение, как наши руки соприкоснулись, нас как обухом по голове ударило страшное осознание: мы не только поставили своей пациентке диагноз, но и подписали ей смертный приговор. Шансы, что, несмотря на всю смелость, с которой она шла по жизни, и все душевное тепло, которое она дарила безнадежным заключенным, наша прекрасная Лусилла выкарабкается из этой болезни, вырвется из смертельных тисков рака и заболевания сердца, были почти нулевыми.

Многие никак не связывают рак и заболевания сердца между собой, но сейчас, располагая все более обширными данными, врачи приходят к осознанию, что очень часто эти две беды не только идут рука об руку, но и заключают союз, перед лицом которого все наши надежды на лучшее рассыпаются в прах. Мало того, что сам рак может, как в случае Лусиллы, вызывать поражение сердца, но зачастую и методы лечения, способные успешно его побороть, оказывают на сердце негативное, порой губительное воздействие.

 

Когда у Кэти Гарднер обнаружили рак, ей было восемь лет. «Мне поставили диагноз в хорошем возрасте, – сказала она мне. – Я была достаточно большой, чтобы вынести из этого нужные уроки, но не настолько взрослой, чтобы из-за болезни у меня рухнули какие-то глобальные планы». Сейчас Кэти уже за тридцать, но она по-прежнему помнит времена, когда рак еще не дал о себе знать: «Помню, что у меня было две ноги и я жила самой обычной жизнью, пока не сломала одну из них».

Через два года после выявления болезни, когда Кэти было десять, ее жизнь навсегда изменилась: из-за рака костей она потеряла ногу. Больную конечность пришлось ампутировать, а после понадобилось еще несколько курсов химиотерапии.

Оставшись без ноги, Кэти, хотя так и не встала на протез, старалась жить, по возможности, нормальной жизнью: она получила профессию учителя и вышла замуж. И тут все опять перевернулось.

«На 16-й неделе беременности, занимаясь с учениками, я вдруг почувствовала боль в груди и поняла, что не могу вдохнуть». Ее отвезли в больницу, и УЗИ показало, что сердце у нее сокращается очень слабо. Из-за химиотерапии, которую она проходила почти 15 лет назад, у нее теперь возникла сердечная недостаточность.

Хотя на сегодняшний день от сердечно-сосудистых заболеваний люди умирают чаще, чем от рака, рак по-прежнему считается одной из главных болезней нашего века. Утешает то, что все общественное внимание, все собранные для фондов деньги, все меры по поддержке исследований рака и его лечения начинают приносить свои плоды. Ежегодная смертность от рака в США, которая на своем пике в 1990 г. составляла 216 из 100 000 человек, с тех пор, по данным Центров по контролю и профилактике заболеваний, каждый год уменьшается. Но это значит, что сейчас на земле живет больше людей, перенесших онкологические заболевания, чем когда-либо раньше. Согласно последним подсчетам, в США в 2014 г. проживало почти 14 миллионов победивших рак людей, а к 2022 г. это число должно вырасти до 18 миллионов[453]. Но при том, что каждый 20-й американец пережил рак, эта победа может дорого нам обойтись. Во многих случаях лечение рака подрывает здоровье сердца.

«Нас таких, кто пережил рак, но погиб от его последствий, целое поколение», – говорит Кэти.

Спустя много лет после химиотерапии и победы над раком сердце Кэти дало сбой: «После переезда из старой квартиры у меня стало то и дело возникать учащенное, нерегулярное сердцебиение». Когда же она забеременела первым ребенком, дело приняло серьезный оборот: «На 30-й неделе я ужасно простудилась и вообще не могла дышать». Ее положили в больницу, где сделали УЗИ, чтобы посмотреть, насколько сильно бьется ее сердце. Один из показателей работы сердца – фракция выброса. Как говорилось ранее, нормальная фракция выброса должна быть минимум 55 %. «Моя фракция выброса сократилась до 30 %, – вспоминает Кэти. – Врачи сказали мне не ходить на работу и больше отдыхать».

Однако Кэти повезло. В остальном беременность прошла нормально, а после нее фракция выброса поднялась до 45 %. Онколог Кэти предупреждал ее о кардиологических последствиях химиотерапии с тех самых пор, как лечил ее в детстве, и, узнав о своей новой беременности, Кэти тут же позвонила ему – даже раньше, чем связалась с гинекологом. Другим повезло меньше. «Одна из моих подруг не была к этому готова, и после родов у нее случился инсульт», – рассказывает Кэти.

К счастью, сейчас химиотерапия становится все более узконаправленной. Ранние ее версии, объединенные названием «цитотоксическая химиотерапия», были направлены на самые быстро делящиеся клетки организма. И хотя в большинстве случаев это и были раковые клетки, сопутствующий ущерб наносился любым другим клеточным линиям, которые тоже активно делились: например, клеткам слизистых оболочек рта и внутренних органов, клеткам волос, крови и прочим. Прицельная, или таргетированная, химиотерапия ориентирована на механизмы роста, характерные именно для раковых клеток, но и она способна вызвать серьезные осложнения, которые могут сказаться на сердце. Сейчас появилось так много новых химиотерапевтических средств, что некоторые из них еще не вполне изучены, и врачи не всегда знают, какие осложнения они могут дать.

Я находился в кардиологическом отделении интенсивной терапии, когда меня вдруг вызвали в приемное отделение к пациентке, поступившей с диагнозом инфаркта миокарда. Пока бежал по коридорам, я представлял себе, что несчастная женщина там задыхается и корчится от боли, но на деле меня ждала совсем иная картина. Она спокойно, как ни в чем не бывало, сидела на стуле. Единственной ее жалобой было чувство усталости. Сильной, очень сильной усталости.

Я стал разбираться. У пациентки был диагностирован STEMI на основании повышенного уровня тропонинов, указывающего на процесс разрушения сердечной мышцы. Я взглянул на ее электрокардиограмму, но не нашел там однозначных признаков инфаркта. Однако я попросил врачей отделения неотложной помощи быстро сделать ей УЗИ сердца, и оно показало, что сердце пациентки бьется очень слабо и что фракция выброса у нее сильно снижена – это было очень странно, поскольку до недавних пор ее сердце работало абсолютно нормально.

Я был озадачен и решил задать женщине еще ряд вопросов. Она рассказала, что у нее не было никаких проблем со здоровьем до тех пор, пока однажды она не нащупала у себя на бедре какое-то уплотнение. Это уплотнение оказалось меланомой – агрессивной формой рака кожи, который уже дал метастазы по всему ее телу. Ей назначили новое химиотерапевтическое средство под названием «пембролизумаб». Когда химиотерапия только начиналась, у нее не было почти никаких симптомов. Ее сыновья рассказали нам, что она продолжала жить дома и даже занималась ремонтом, который незадолго до этого пострадал от пожара. Она была активной участницей сообщества прихожан местной церкви. Первый курс пембролизумаба она перенесла хорошо, и второй тоже. Более того, комплексное сканирование организма дало обнадеживающий результат: распространение метастазов пошло на убыль.

Но хотя рак отреагировал на лечение, она начала чувствовать себя страшно обессиленной. Она с трудом могла пересечь свою комнату. Она обратилась к онкологам у себя в клинике, и те взяли у нее анализ крови. Когда были получены результаты, ее немедленно отправили к нам в больницу: уровень тропонинов оказался высоким. Тут-то я ее и встретил.

Интуиция подсказывала, что здесь что-то не так: я понимал, что пациентка в беде, но не был уверен, что это инфаркт. Учитывая нарушения работы сердца, которые у нее наблюдались, я подозревал, что это миокардит – воспаление сердечной мышцы. Миокардит обычно вызывают инфекции, особенно вирусы, но иногда и токсические вещества, такие как кокаин, или аутоиммунные заболевания, такие как системная красная волчанка. Но воспалительный процесс в ее организме оказывал влияние не только на сердце, но и на все другие мышцы тела. Она ослабела до такой степени, что вскоре уже не смогла самостоятельно дышать и ее пришлось подключить к аппарату ИВЛ – все наши попытки затушить медикаментами тот воспалительный пожар, который вспыхнул в ней из-за химиотерапии, были безрезультатны. Несмотря на максимальное использование всего нашего арсенала, через месяц она умерла.

По иронии судьбы под конец ее онкологическое заболевание вело себя очень хорошо, его распространение обратилось вспять. Но, к сожалению, «чудо-препарат», который позволил добиться такого результата, ее и погубил.

Мы знаем, что химиотерапия дает множество кратковременных побочных эффектов, но теперь становится все очевиднее, что многие действующие вещества, которые в ней используются, могут оставить в организме человека свой след на всю жизнь. В некоторых случаях – как, например, в случае с пациентами, у которых возникает сердечная недостаточность, – прогноз этих больных становится только мрачнее: шансов побороть сердечную недостаточность у них оказывается меньше, чем было шансов побороть рак. Сердечная недостаточность, или кардиомиопатия, вызванная химиотерапией, встречается так часто, что в кардиологии даже возникла отдельная специальность – кардиоонкология. «Для меня главная цель кардиоонкологии, – говорит Майкл Хури, кардиоонколог из университета Дьюка, – обеспечить непрерывную борьбу с раком за счет эффективного сокращения любого потенциального воздействия самого рака или средств его лечения на сердце».

Традиционно химиотерапевтическими агентами, которые чаще всего вызывают развитие кардиомиопатии, оказываются два класса средств под названием «антрациклины» и «трастузумаб» – оба они используются для лечения рака груди. Однако, хотя от антрациклинов сейчас многие отказываются, нельзя утверждать, что более новые препараты безопасны. Новое химиотерапевтическое средство пембролизумаб, от которого умерла моя пациентка, относилось к категории современных таргетированных химиотерапевтических средств, называемых ингибиторами контрольных точек. Эти препараты помогают иммунной системе организма более эффективно атаковать раковые клетки.

Одна из множества проблем, с которыми сталкиваются пациенты с вызванной химиотерапией сердечной недостаточностью, – совершенно разное общественное отношение к этим двум заболеваниям и разная реакция на них как самих пациентов, так и всего их окружения. Диагноз «кардиомиопатия» или «сердечная недостаточность» хотя и представляет не меньшую опасность, не вызывает таких эмоций, как рак. «Когда говоришь людям, что у тебя рак, – отмечает Кэти, – они сразу думают, что ты умираешь. Но когда я говорю, что у меня кардиомиопатия, большинство даже не знают, что это такое».

 

В 1995 г. у астронома Боба Уильямса, бывшего тогда директором Института исследований космоса с помощью космического телескопа при NASA, возникла неожиданная идея[454]. Он решил навести самый дорогой телескоп в истории, лучший орган зрения всего человечества, «Хаббл», ни на что. В то время программа «Хаббл» еще только начиналась и многие считали ее многомиллиардной дурью, и Уильямс понимал, как трудно будет убедить остальных, что, возможно, лучше всего будет нацелить «Хаббл» в абсолютную пустоту.

Но, к счастью, ему не надо было спрашивать разрешения на использование телескопа. Должность позволяла ему использовать 10 % времени работы «Хаббла» по своему усмотрению, так что он сам набрал себе команду специалистов и приступил к работе. Сотню часов в течение нескольких недель кряду «Хаббл» глядел в чернейшую бездну. А по прошествии этих 100 часов команда свела все полученные изображения воедино, и в одно мгновение перед человечеством открылась целая Вселенная. Из пустоты вдруг проступили галактики – по 3000 штук на изображении, размеры которого охватили бы лишь 1/30 поверхности Луны, некоторые возрастом под 12 миллиардов лет.

А что, если бы мы навели «Хаббл» не на глубины космоса, а на самих себя? В некотором смысле последние несколько десятков лет ученые этим и занимаются, рассматривая под микроскопом человеческое тело, – и перед ними тоже стали являться галактики, сокрытые у нас внутри. Одним из поразительных открытий последнего времени стало то, что раковые клетки могут быть причиной возникновения атеросклероза – в особенности у пациентов, которые не имеют никаких традиционных факторов риска развития атеросклероза вроде повышенного давления или холестерина.

Одним из странных явлений, обнаруженных исследователями рака при попытках выявить схожие нарушения у пациентов с разными видами рака крови, такими как лейкоз или лимфома, были маленькие колонии белых клеток, являющихся клонами друг друга и содержащих мутации, которые у некоторых пациентов и были связаны с развитием лейкозов. Эти клоны жили на более длинных, чем обычно, лейкоцитах и со временем вызывали рост общего числа лейкоцитов в организме. Не у всех пациентов с этим отклонением в итоге возникал рак, но у многих появлялось нечто иное – атеросклероз. Когда мышей стали кормить стволовыми клетками с этой мутацией, их кровеносные сосуды вскоре испещрили атеросклеротические бляшки. У людей наличие таких клеток-клонов увеличивает риск инфаркта в два раза, а если человек уже ранее переносил инфаркты – то в четыре.

На данный момент врачи не знают, что делать при обнаружении этих мутировавших клонов – заболевания, известного как клональный гемопоэз с неопределенным потенциалом (CHIP)[455]. Но ученые уже бьются над этим вопросом. В темной бездне они нашли нечто, что открыло перед нами невероятные перспективы: быть может, однажды мы научимся лечить или предотвращать мутацию, ответственную и за рак, и за сердечно-сосудистые заболевания.

Рак и сердечно-сосудистые заболевания являются причиной двух из каждых трех смертей в США, и между этими двумя напастями есть как много общего, так и много различий. Заглядывая извне в мир онкологии, кардиологи видят, к чему им нужно стремиться. Лечение рака становится все более таргетированным, и при диагностировании и лечении рака уже вовсю используется концепция «точной медицины», в то время как в кардиологии она еще только изучается. Онкологи также получают гораздо больше средств на научную работу от правительства США, фондов, жертвователей и фармацевтических компаний. Рак груди, к примеру, получает почти в десять раз больше денег на одну вызванную им смерть, чем заболевания сердца[456].

Некоторые из самых важных эпизодов моей жизни были связаны с ведением онкологических больных. Работая в отделении трансплантации костного мозга и в онкологических отделениях Медицинского центра Бет-Изрейел Диконисс и Онкологического института Дана – Фарбер в Бостоне, я столкнулся с самыми впечатляющими историями и установил самые крепкие связи с пациентами за все время своей медицинской подготовки. Конечно, работа с онкологическими больными зачастую оставляет тебя один на один с невыносимой трагедией, но и дает тебе уникальную возможность глубже, чем когда-либо, проникнуть в жизнь пациента. Поэтому, когда моя резидентура подошла к концу, я не перешел тотчас же к кардиологической программе обучения, а остался на время работать в онкологической клинике, где вел пациентов. И пока я работал с пациентами, которые участвовали в клинических испытаниях экспериментальных методов химиотерапии после того, как им не помогло множество курсов рутинной химиотерапии, я понял, насколько важны эти средства лечения. Совершенно очевидно, что дальнейший путь развития никак не может предполагать отказа от этих лекарств. «Эти лекарства реально спасают жизни, – говорит Джавид Мослихай, один из первых кардиоонкологов Университета Вандербильта, – поэтому нужно очень четко определять, кто находится в зоне риска».

В наши дни новые лекарства от рака разрабатываются так быстро и клинически тестируются на таком малом количестве испытуемых, что во многих случаях кардиологические осложнения (или их отсутствие) остаются незамеченными из-за малого охвата исследований. Посему внимание к случайным побочным эффектам химиотерапии сейчас важно как никогда.

Рак и заболевания сердца нередко идут в паре. Люди, поборовшие рак, имеют высокий риск развития сердечно-сосудистого заболевания, даже если их организм не сильно пострадал от токсического воздействия лечения. И чем дольше пациент живет после своей онкологии, тем выше этот риск[457]. Вместе с тем многие факторы риска развития сердечно-сосудистых заболеваний, такие как ожирение или малоподвижный образ жизни, в свою очередь, повышают риск рецидива рака[458],[459]. Физическая активность не только помогает восстановлению организма после болезни, но и, по данным исследований, снижает вероятность повторного возникновения онкологии, а также смерти как от рака, так и от не связанных с ним заболеваний[460]. Помимо этого, уже точно установлено, что ожирение – это мощный фактор риска развития онкологического заболевания. И, как показывают современные исследования, рак и заболевания сердца можно не только получить комплектом, но также и предотвратить одним разом за счет изменения образа жизни: перехода к здоровому питанию и физической активности.

Но если в причинах возникновения рак и сердечно-сосудистые заболевания схожи, между ними все равно есть одно большое различие. «Пациенты считают рак более страшным заболеванием, чем сердечная недостаточность. Поэтому, когда пациентам диагностируют рак, они считают, что умрут от него, если не предпримут какие-то агрессивные меры, – говорит Майкл Хури. – А вот к сердечной недостаточности отношение менее категоричное, потому что у многих пациентов есть друзья или родные с “больным сердцем”, которые, по их мнению, “спокойно” живут со своей болезнью уже много лет».

«Люди автоматически воспринимают рак как смертельную болезнь», – говорит Кэти. Однако в этом смысле рак не сильно опережает сердечную недостаточность. Среднестатистический пациент старше 65 лет, попавший в больницу с сердечной недостаточностью, проживает еще всего лишь два года[461].

Рак проник своими метастазами в нашу обыденную речь больше, чем какая-либо другая современная напасть. Зачастую в отношении него употребляется метафора войны. Когда у сенатора Джона Маккейна была диагностирована опухоль мозга, многие, включая Барака Обаму, тут же нарисовали себе картину военных действий, где Джон Маккейн боец, а рак – его злобный противник. Но эта метафора подспудно намекает на то, что пациенты, не сумевшие оправиться от рака, слабы, поскольку проиграли своему врагу, а те, кто выбрал паллиативную помощь вместо лечения, просто сдались без боя. Пациентов принуждают «быть сильными», и многие чувствуют, что не имеют морального права не соглашаться на агрессивные или инвазивные методы лечения. Само упоминание рака нынче звучит как призыв к оружию: когда протоковую карциному in situ (микроскопическое неинвазивное злокачественное поражение молочной железы) – заболевание, которое в одном из пяти случаев перерастает в метастазирующий рак спустя 5–40 лет после постановки диагноза, – в одном исследовании назвали не «заболеванием с высокой степенью риска», а «неинвазивным раком», гораздо большее число женщин согласились на такие агрессивные решения проблемы, как хирургическое вмешательство[462].

Милитаризация рака дошла до такой степени, что во многих случаях эту аналогию переворачивают другим концом, описывая военные действия в онкологических терминах. Обращаясь к войскам в Ираке в 2016 г., Эш Картер, бывший тогда министром обороны США, сказал: «Рак ИГИЛ, который грозит распространиться… невозможно вылечить болезнь, просто вырезав опухоль. Нужно уничтожить ее везде, куда она распространилась»[463]. И даже критики этой аналогии Картера не обошлись без отсылок к медицине в своих речах. Один эксперт по внешней политике заявил: «Нужно сначала избавиться от шиитского правительства, и тогда воспалительный процесс, побочные эффекты, ИГИЛ тоже пропадут».

Представление о раке как о чужеземном захватчике, вероломно атаковавшем организм человека, стимулирует пациентов бороться с болезнью. «Родственники больных не раз говорили мне, что из-за того, что у их близкого человека рак, “у всей семьи тоже рак”», – рассказывает Майкл Хури. Этот диагноз активирует группу поддержки пациента, его друзей и родных, даже незнакомых людей из интернета, которые принимают участие в кампании по сбору денег на Kickstarter. Но в то же время мне не раз приходилось наблюдать, как пациенты с сердечно-сосудистыми заболеваниями страдают в одиночестве. «Люди ассоциируют сердечно-сосудистые заболевания с неправильным образом жизни, – повторяет Кэти идею, которую приходится слышать от очень многих, – а рак очень мало кто так воспринимает». Многие также считают заболевания сердца частью старения организма, примерно как неизбежную поломку машины, которая случается со временем, а не как беду, в которой пациент никак не повинен и которую можно предотвратить. В то время как онкологические больные преодолевают невероятные препятствия и порой даже снимают с места всю свою семью, чтобы отправиться в другой город на экспериментальную терапию, которая еще неизвестно, поможет ли им, многие пациенты с сердечной недостаточностью не получают лечения или сами не принимают лекарства, которые, согласно данным исследований, могут продлить им жизнь и которые можно приобрести в местной аптеке за гроши или вообще получить бесплатно[464].

Однажды я написал в статье для The New York Times , что, если бы сердечную недостаточность назвали раком сердца, пациентов, возможно, перестали бы наконец винить в их болезни[465]. Вероятно, им не пришлось бы страдать в одиночку, их семьи стали бы собираться вокруг них, как собираются вокруг онкологических больных, и им удалось бы найти финансирование на исследования и развитие того прогресса, которого уже удалось добиться в борьбе с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Сейчас я понимаю, что был неправ. Не нужно брать историю рака, его терминологию и метафоры и пытаться приспособить их к сердечно-сосудистым заболеваниям. Нужно рассказывать историю сердечно-сосудистых заболеваний, используя их терминологию и их метафоры. И это одна из причин, почему я написал эту книгу.

 

Глава 11

Суть проблемы

 

Разбивай свое сердце, пока оно не раскроется.

ДЖАЛАЛЕДДИН РУМИ

 

Ее палата была непохожа на другие палаты больницы. Большинство палат блеклые, как застиранные больничные рубашки, но ее выглядела обжитой и освоенной, как старые джинсы. В ней повсюду были раскиданы футболки, книги и расставлены цветы в горшках. И там было теплее, чем во всех других палатах, где порой бывает просто ледник. У нее всегда были занавешены окна, и, когда я ступал из коридора в благоухающее пространство ее палаты, мне казалось, что я уже не в больнице. Я как будто покидал свой мир и оказывался в ее мире.

Больница принимает за попавшего в нее пациента почти все решения. Ложась туда, вы словно бы оставляете свою жизнь за порогом приемного отделения или за дверью машины скорой помощи – и просто подчиняетесь ее власти. Одевайся в то, что дали, ешь то, что принесли, спи, когда разрешат. Пациенты могут ходить в туалет только в том случае, если врачи и медсестры считают, что это возможно. Если мы считаем, что дойти до туалета они не могут, мы разрешаем поставить в палате горшок. Если и с горшком все сложно, мы предлагаем судно, на которое надо уметь сходить, лежа в койке. Если пациент не в состоянии испражниться в судно, придется ставить трубку.

Лидия, конечно, и слышать о таком не желала. Она приехала в больницу не быстренько что-то подлатать – ей предстояло провести здесь много времени. С первого дня, как она поселилась в свою палату, Лидия знала, что выйти отсюда она сможет только в одном случае: если в ее груди забьется чужое сердце.

Все началось с насморка и вирусной инфекции, которая никак не желала проходить. Болезнь тянулась и тянулась, и несколько недель приема антибиотиков не дали никакого результата. Лидия чувствовала постоянное недомогание. И только спустя еще некоторое время удалось выяснить, что тень в ее легких, из-за которой она кашляла и задыхалась и которая была видна на рентгеновских снимках, никак не связана с инфекцией – это была жидкость.

Почти все, кто сейчас читает эту книгу, сталкивались с вирусными инфекциями. А те, у кого есть дети, имеют с ними дело еще чаще. У очень, очень небольшого числа людей, заполучивших вирусную инфекцию, лишь у доли процента, после нее развивается дилатационная кардиомиопатия – форма сердечной недостаточности, при которой сердце необъяснимо слабеет и увеличивается в размерах. Кстати, когда судмедэксперт провел вскрытие Реджи Льюиса, скоропостижно скончавшейся молодой звезды баскетбола, в его сердце были обнаружены следы присутствия аденовируса – распространенной инфекции, вызывающей простуду. Некоторым удается обойтись лекарствами, но у многих остается только один выход, и им нужен один-единственный ключ, который позволит сбежать от болезни, превращающей их тело в неподвижный бурдюк с жидкостью.

Лидия не была готова к такому повороту – с ее характером это было просто немыслимо. Ее кожу покрывал бронзовый загар от езды верхом и работы на ферме. Дома ее ждали дети, которым она была очень нужна. По ее собственным словам, она связывала всю семью воедино и задавала ритм ее жизни. Но, судя по количеству привезенных ею в больницу вещей, Лидия с самого начала понимала, что уедет отсюда нескоро.

Первая операция по пересадке сердца была проведена в Кейптауне в 1967 г. Кристианом Барнардом. Стать первым хирургом, который сделал такую операцию, было для Барнарда важнее, чем стать в этом деле лучшим. Всего через несколько дней после операции Барнард отправился в мировое турне принимать поздравления, в то время как пациент, которому была произведена пересадка, в его отсутствие почти сразу умер[466]. Однако, хотя лицом трансплантации сердца стал Барнард, другие хирурги всего мира продолжили улучшать технику проведения операции и совершенствовать препараты, используемые для того, чтобы держать иммунную систему пациентов под контролем и обеспечивать им все большую и большую продолжительность жизни. В наше время после пересадки сердца пациент живет еще в среднем почти 12 лет. Правда, с тех пор практически не изменилось количество сердец, доступных для пересадки. В США от сердечной недостаточности страдают миллионы людей, а сердец, которые можно трансплантировать, появляется всего около 3000 в год – и то лишь потому, что в последнее время очень много молодых людей погибает из-за опиоидной эпидемии. Лидия понимала, что прежде чем ей найдут подходящий орган, может пройти много месяцев.

Сердце Лидии так ослабело, что к тому моменту она уже с трудом вставала с кровати. Ей круглые сутки давали бесчисленное количество лекарств, которые заставляли ее сердце биться хоть чуточку сильнее. Однако эти лекарства были сами по себе опасны, потому что увеличивали риск возникновения потенциально смертельных аритмий. Ее жизнь висела на волоске, и мы ходили вокруг нее на цыпочках: вместо того, чтобы брать у нее анализы каждый день, мы начали делать это раз в несколько дней. Мы старались не менять ей никакие лекарства, боясь, что малейший дисбаланс может спровоцировать штопор, из которого мы уже не выйдем.

Несмотря на все наши усилия, Лидия медленно, но верно угасала. После нескольких первых недель родные перестали ее навещать. Ей было уже просто невыносимо все время лежать в постели. Мы вывозили ее несколько раз в больничный двор, но эти прогулки были крайне редкими и недолгими.

А потом, ранним-ранним утром, пришла новость: появилось сердце, идеально подходящее для Лидии. Мы все обрадовались, и Лидия, конечно, в первую очередь. До этого она боялась операции, боялась боли и того, что ей вставят трубку в горло, но все эти страхи улетучились. Медсестры помогли ей собрать вещи. Все ее добро уложили в большие пластиковые мешки. Последнее, что она сделала перед выходом, – накрасила помадой губы. Пока она ехала на каталке в операционную, весь персонал провожал ее как будто на войну.

Следующие несколько часов, занимаясь другими пациентами, вся наша команда время от времени виртуально справлялась, как у нее дела. Она все еще находилась в операционной, но мы понятия не имели, что там происходит.

И вдруг двери нашего отделения распахнулись, и Лидию привезли обратно почти в том же виде, что и увезли. Оказалось, что за то время, что сердце извлекли из донора и доставили к нам в больницу, в нем начался процесс разложения. Кардиохирурги решили, что использовать такое сердце может быть слишком рискованно, и прислали Лидию обратно к нам. Мы все были подавлены этой новостью: время ожидания для Лидии обнулилось, и ее часы затикали снова. Все мы сомневались, что она доживет до следующей подобной возможности.

У Лидии началась каютная лихорадка. Ее сердце ослабело настолько, что ей пришлось ввести в аорту баллон для контрапульсации. Теперь ей нельзя было даже шевелиться в кровати, чтобы случайно не сдвинуть это приспособление с места. Единственное движение, которое ей можно было делать, – тянуть руками яркие резинки, закрепленные в изголовье койки. Зачастую ее охватывала паника, и нам приходилось ее успокаивать.

И вот, когда ситуация уже подошла к точке кипения, нам снова позвонили. Нашелся еще один подходящий донорский орган. Лидия вновь проделала тот же ритуал: сборы, губная помада, проезд по коридору – но уже с гораздо меньшим воодушевлением. Мы все надеялись, что на этот раз все получится. Не должен снаряд дважды попасть в одну воронку.

В операционной хирурги распаковали обложенное льдом сердце, только прибывшее на самолете. Выглядело оно отлично, и процедуру начали незамедлительно. Лидии вскрыли грудную клетку и отсекли все, что связывало ее сердце с остальным организмом: все кровеносные сосуды, нервы и прочее – а само сердце выкинули в ведро. Ей в грудь вложили донорский орган, заново подсоединив к нему все сосуды. Настал момент истины, но донорское сердце биться не стало. Несмотря на все приложенные усилия, оно отказывалось работать – у Лидии случилось самое ужасное осложнение операции по пересадке сердца: ранняя дисфункция трансплантата, при которой сердце донора по какой-то загадочной, до сих пор неизвестной нам причине не начинает биться в груди реципиента.

В большинстве случаев на этом история бы и закончилась. У Лидии было два шанса получить самый редкий и ценный дар в мире – новое сердце. И, несмотря на это, она лежала на операционном столе с мертвым сердцем в груди, даже более мертвым, чем ее собственное, которое уже отправилось в мусорное ведро.

Нанетт Венгер и Юджин Браунвальд, два бессменных первопроходца кардиологии, выбрали в 1950-е гг. эту профессию, потому что оба верили, что живут в золотой век борьбы с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Однако сейчас, почти 70 лет спустя, можно утверждать, что золотой век кардиологии только начинает приносить свои плоды. Всего несколько лет назад, вшив в грудь Лидии мертвое сердце, хирурги бы уже звонили в морг. Но сейчас они не констатировали ее смерть, не позвонили ее родным, чтобы те начали готовиться к похоронам, и не стали проводить аутопсию. Вместо этого они имплантировали ей в новое сердце механические насосы, чтобы те гоняли кровь по ее телу. И несмотря на все трудности, Лидия дожила с механическими насосами до того момента, как для нее появился третий донорский орган еще несколько месяцев спустя. На этот раз все прошло как по маслу: сердце признало ее организм, как теленок признает свою маму. Лидия вышла из больницы и вернулась на родные просторы – туда, где она всегда была на своем месте.

Вспомогательные желудочковые устройства (ВЖУ) не просто изменили ход сердечно-сосудистых заболеваний. Они стали провозвестниками новой эры в жизни человечества – симбиоза человека и машины – и повлияли не только на то, как мы теперь лечим сердечную недостаточность, но и на восприятие самого понятия «человек». Однако история возникновения этих устройств тесно связана с проявлениями самых типичных людских черт: безудержной амбициозности и бесконечной изобретательности.

ВЖУ – это механический насос, имплантируемый в левый желудочек пациента; этот насос после установления нагнетает кровь в аорту. Изначально ВЖУ в основном устанавливали пациентам, которые, находясь в больнице, ждали донорское сердце. Надежды некоторых из них оправдывались, но очень многие так и не доживали до этого светлого дня.

Только за последние десять лет ВЖУ были установлены в США 20 000 пациентов[467]. У этих людей нет пульса, и, если начать делать им сердечно-легочную реанимацию, это может их убить. В их практически безжизненное сердце вшит ВЖУ, который и делает за него всю работу. В любой момент, если аккумулятор ВЖУ вдруг разрядится, эти пациенты могут умереть – но никто не держит их в больнице. Они ходят по улицам, качаются в спортзалах, ездят за покупками в «черную пятницу» и делают многие другие вещи, которые делали еще до того, как у них отказало сердце. А еще некоторые из них называют себя воинами ВЖУ и, возможно, являют собой прообраз людей будущего.

 

1950-е и 1960-е гг. были золотой эпохой космической эры. «Спутник» был запущен на орбиту в 1957 г. – и то, что еще несколько лет назад казалось невозможным, стало нашей реальностью. В том же году бездомная дворняжка Лайка, подобранная на московских улицах, была отправлена в космос и стала самым первым крупным млекопитающим, попавшим на орбиту. Но на Земле человечество продолжало терпеть поражения от знакомого врага. В 1950-е гг. инфаркт миокарда был почти однозначным смертным приговором: из тех, кто его все же переживал, половина становилась инвалидами.

Прогресс в медицинской сфере изменил эту страшную картину. Кроме того, что смертность от инфарктов значительно понизилась, намного возросли шансы больного вернуться к нормальной жизни. Исследование, которое я провел со своей командой, показало очень серьезное улучшение: в наши дни в США 93 % людей через год после инфаркта способны работать в прежнем объеме[468].

Но хотя наши успехи в борьбе с инфарктом помогают все большему числу людей благополучно его преодолеть, они также способствуют тому, что на свете живет все больше и больше людей с поврежденным сердцем. У некоторых из них развивается сердечная недостаточность, и по мере старения населения эта цифра все растет: сейчас число американцев, живущих с сердечной недостаточностью, превышает шесть миллионов. Особенно осложняет эту болезнь то, что заботиться о пациенте с сердечной недостаточностью дома очень трудно. И потому в США сердечная недостаточность является главной причиной госпитализации людей старшего возраста.

У сердца при всех его чудесных свойствах есть своя ахиллесова пята: сердечная мышца очень плохо регенерирует. Единожды поврежденное сердце практически неспособно к восстановлению. Поэтому, хотя существуют препараты и процедуры, которые предотвращают возможное ухудшение работы сердца, поврежденному сердцу уже особо ничем не поможешь. Некоторым пациентам, конечно, может помочь пересадка сердца, но и тут возникает немало своих трудностей. Пациенты с трансплантатом должны принимать особые лекарства, подавляющие иммунную систему. Эти препараты не позволяют иммунной системе отторгать чужое сердце. Но, поскольку они ослабляют иммунитет, человек становится очень уязвимым для инфекций, как самых распространенных, так и очень редких. При этом такие лекарства нужно принимать методично, без малейших перебоев, долгие-долгие годы, поскольку без них последствия могут быть ужасными.

С тех пор, как Питеру пересадили сердце, прошло уже немало лет. Он прожил с новым органом так долго, что достиг состояния, которого можно только пожелать всем людям с тяжелым заболеванием: счастливого забвения. С того самого момента, как шесть лет назад ему пересадили чужое сердце, Питер ни разу не возвращался в больницу. Он выполнял все необходимые назначения – и по всем признакам можно было сказать, что из своей беды он вышел победителем.

Поэтому, когда он поступил к нам с жалобой на то, что в последние несколько недель ему становится все труднее и труднее дышать, я был озадачен. Я спросил его, изменилось ли что-то в его жизни, и он ответил, что ничего такого ему на ум не приходит. Я спросил, принимает ли он свои иммуносупрессивные препараты, и он сказал, что да. При этом выглядел он вполне неплохо, но я уже знал, что с пациентами с трансплантатом надо быть внимательнее: их физиология настолько отлична от нормальной, что они часто не демонстрируют те признаки и симптомы, на которые обычно опираются врачи при постановке диагноза. Порой они даже не чувствуют боли при инфаркте, потому что у них пересечены сердечные нервы. Несколько недель назад ему сделали плановое УЗИ, судя по которому сердце работало нормально, но я решил перепроверить. И как только на нашем аппарате появились первые изображения, стало ясно, что о нормальной работе можно забыть: сердце Питера едва двигалось. Не было никаких сомнений, что его организм отторгает трансплантат.

Тогда я повернулся к Питеру и спросил его с более явным беспокойством в голосе, принимает ли он свои лекарства. И он признался, что последние несколько недель он их не принимал. Он сказал, что не мог их себе позволить.

«Простите», – повторял он снова и снова, хотя я пытался убедить его, что он ни в чем не виноват.

Я дал ему лошадиную дозу стероидов, чтобы быстро задавить его иммунную систему, но от этого, казалось, стало только хуже. Мы подсоединили его к аппарату, который отфильтровывал из его системы все агрессивные антитела, проснувшиеся в отсутствие защитного поля иммуносупрессивных лекарств, чтобы они перестали отторгать трансплантат. Но все усилия были тщетны: вскоре у Питера пропал пульс, его сердце перестало биться, и спустя час сердечно-легочной реанимации, всего через несколько часов после того, как он поступил в больницу, он скончался.

Хотя пережить операцию пересадки сердца и жить потом с донорским органом само по себе большое испытание, лишь малой доле пациентов, которым требуется трансплантация, удается в принципе дойти до этой стадии: большинству трансплантатов не хватает. И неудивительно, что по мере развития технологий, когда появились диализ, который поддерживает умирающие почки, и механическая вентиляция для больных легких, идеалом в сознании многих стало не донорское сердце, а еще лучший вариант – сердце, лишенное всех недостатков недолговечного живого органа. Так родилась идея полностью искусственного сердца.

Космическая эра возвеличила творения рук человеческих, а не природы. Ракеты вознесли людей выше неба и на Луну (наступит день, когда их смогут отправить и дальше), туда, где раньше обитали лишь бессмертные боги. Спроектированные людьми объекты смогли выдержать воздействие сил, которые бы в одно мгновение расплющили человеческое тело, и позволили нам выполнять невообразимые ранее задачи, например преодолевать звуковой барьер.

Вместе с тем трансплантация сердца развеяла тот мистический ореол, который всегда окружал этот орган. Она доказала, что это лишь насос – и ничего больше. Никакое это не вместилище души, не древнее хранилище человеческих эмоций, а просто мотор, и значит, можно спокойно взять с полки новый и поставить на место прежнего.

После того как малоизвестный южноафриканский хирург выиграл гонку на звание первого, кто провел трансплантацию сердца, перед кардиохирургией встала еще более высокая, еще более амбициозная цель. «Честно говоря, я сожалел о том, что не стал первым, – написал хирург из Хьюстона Дентон Кули. – Достижение Барнарда стало моим личным “Спутником”»[469]. Через несколько дней после триумфа Барнарда Кули прислал ему телеграмму: «Поздравляю с вашим первым трансплантатом, Крис. Скоро я заявлю о своей первой сотне». Кули начал тоже заниматься пересадкой сердца, но он понимал, что шанс стать первым уже упущен. И потому был готов на все, чтобы стать первым хирургом, пересадившим человеку искусственное сердце. Даже если для этого придется украсть экспериментальное приспособление у своего соперника.

 

Однажды адвокат спросил на суде у Дентона Кули, лучший ли он кардиохирург в мире[470].

– Да, – ответил Кули.

– А вам не кажется, что это несколько нескромно?

– Возможно, – сказал Кули. – Но не забывайте, что я под присягой.

У других было о нем такое же впечатление. В своей автобиографии Кристиан Барнард поделился своими воспоминаниями о том, как стал свидетелем работы Кули: «Более красивой операции я в своей жизни не видел… Она текла, как полноводная река: неторопливо, без явной суеты, но ни на секунду не поворачивая вспять»[471].

В 1969 г. Дентон Кули первым имплантировал человеку искусственное сердце. Но сам по себе этот факт не самая интересная часть истории.

Получив подготовку по хирургии в Университете Джонса Хопкинса, Кули вернулся в родной Хьюстон работать бок о бок с Майклом Дебейки, одним из самых известных хирургов своего времени. Дебейки стал одним из первых, кто провел в США коронарное шунтирование, а также одним из тех, кто впервые имплантировал вспомогательный левый желудочек, который помогает основной насосной камере сердца, но не заменяет его целиком. Дебейки считал, что будущее за ВЖУ, который обеспечивает сердцу частичную поддержку, а не за искусственным органом, который заменил бы собой сердце пациента. Работая совместно, Дебейки и Кули сделали несколько новых разработок, в том числе изобрели новые процедуры для устранения повреждений аорты и усовершенствовали аппараты искусственного кровообращения, которые обеспечивают кровообращение, пока идет операция на остановленном сердце. Однако со временем их отношения ухудшались, пока не достигли критической точки. В 1960 г. Кули покинул команду Дебейка и перешел в соседнюю больницу – тогда-то между ними и разгорелось их эпическое соперничество, которое продлилось несколько десятков лет. На обложку журнала Time, где позднее была опубликована эта история, была вынесена такая цитата из заявления больничного руководства: «Дентону надоело быть на вторых ролях»[472].

Кули был под большим впечатлением от космической гонки и находил параллели между собственными устремлениями и чаяниями астронавтов и инженеров. В своих мемуарах он процитировал астронавта Юджина Сернана: «Одним из сходств между [первыми людьми на Луне и кардиохирургами] была сама природа исследуемых нами территорий: Луна была “почти что мифической областью” и давно служила религиозным и романтическим символом, а человеческое сердце, в свою очередь, традиционно считалось вместилищем души и эмоций»[473].

Отчасти Кули подстегивала и геополитика – как и в космической гонке, так и здесь советские хирурги имели преимущество над американцами: к примеру, они опередили Дебейки в проведении первого коронарного шунтирования современными методами, а также имели значительный опыт по имплантации механических сердечных насосов собакам. «Это прозвучит несколько высокомерно, – сказал Кули в одном интервью, – но я не хотел, чтобы русские нас и здесь обошли, как было со “Спутником”»[474].

Впрочем, кажется, что Кули соревновался с Дебейки не меньше, чем с советскими кардиохирургами. Хотя Кули провел множество операций на сердце, Дебейки уже подошел гораздо ближе к внедрению полностью искусственного сердца. Он получил от Национальных институтов здравоохранения грант и создал за его счет экспериментальное сердце из пластика и искусственного трансплантационного материала, который до него также никто еще не использовал.

Кули хотел заполучить свой «Спутник» и видел, что для этого надо обставить и советских специалистов, и Дебейки. Поэтому, сговорившись с ассистентом Дебейки, он «изъял» одно из его искусственных сердец из его лаборатории[475]. Дебейки ни разу не имплантировал свое устройство человеку, потому что обширные опыты на животных показали, что оно не слишком хорошо работает. Но Кули это не остановило. «В то время я считал себя самым опытным кардиохирургом в мире, тут не было никаких сомнений, – рассказал он в видеоинтервью. – Мне не нужно было практиковаться на сворах собак и кошек в лаборатории Бэйлора [Бэйлорского медицинского колледжа]»[476].

Он нашел пациента, готового испытать судьбу, – 47-летнего Хэскелла Карпа из Иллинойса, который специально приехал в Хьюстон в надежде, что Дентон Кули заменит ему три из четырех клапанов его крайне нездорового сердца. Кули сказал Карпу, что, если изначально запланированная операция не будет успешной, ему поставят полностью искусственное сердце, которое позволит дотянуть до того момента, когда появится доступный донорский орган. Карп знал, что станет первым пациентом, которому имплантируют искусственное сердце, но он был очень давно болен и не видел других возможностей.

Когда Карпа привезли в операционную, он уже был на пороге смерти, и, едва увидев перед собой его обнаженное сердце, Кули понял, что Карп точно не переживет операцию по замене клапанов. «Что лучше: дать пациенту умереть на операционном столе или попытаться спасти его жизнь любым способом? – написал Кули в своих мемуарах «100 000 сердец» (100,000 Hearts). – Я решил обратиться к нашему запасному плану»[477].

Кули вырезал из груди Карпа его больное сердце и присоединил к сосудам пластиковый насос. Когда искусственное сердце включили и оно начало заполняться кровью, «мы со всей командой затаили дыхание, – написал Кули. – Мы испытали огромное облегчение, когда оно начало качать кровь почти как естественное сердце».

В отличие от многих, Кули относился к сердцу бесстрастно. «Сердце – это всего лишь насос, – сказал он в одном интервью, – это гораздо более простое устройство, чем печень и почки, которые выполняют в организме множество функций, в то время как у сердца всего одна функция – качать кровь и проталкивать ее по системе кровообращения»[478]. Сердце лишь прислужник мозга. «Если не стало мозга, сердце остается без работы, – сказал Кули на конференции в Южной Африке. – Тогда нужно найти ему новое место»[479].

Карп прожил с механическим насосом всего три дня, после чего тот перестал работать, и тогда Кули трансплантировал пациенту живое сердце. Через 36 часов Карп умер. Кули резко критиковали и в Бэйлоре, и в Американской коллегии хирургов. «Он хотел обеспечить себе звание первого, кто имплантировал пациенту искусственное сердце, – позже сказал Дебейки в одном интервью. – Я никогда этого не понимал – по мне, это были просто непомерные амбиции». Однако Кули никогда не сожалел о своем решении использовать устройство и спустя десятки лет написал в своих мемуарах: «Я вижу глаза [Хэскелла Карпа], обрамленные темной оправой очков, которые он всегда носил, и вспоминаю ту веру и надежду, с которыми он относился ко мне и медицинской науке».

Дентон Кули умер в 2016 г., оставив после себя неоспоримо важное наследие: его работа повлекла за собой последовательные улучшения в сфере кардиохирургии и помогла повысить степень безопасности операций для пациентов всего мира. Незадолго до смерти он объяснил уникальность сердца следующим образом: «Сердце реально видишь за работой». В отличие от мозга, печени или почек, которые выполняют свои сложные задачи с бюрократической неприметностью, сердце – неугомонный труженик, каждое движение которого отдается эхом в организме, для которого оно бьется. Оно незамысловато, но своей харизмой превосходит все другие органы.

После кончины Кули все пошло наперекосяк: больница, которую Кули превратил в один из крупнейших центров трансплантации сердца в мире, недавно столкнулась с серьезными трудностями. Лежавшие там реципиенты трансплантатов сталкивались со столь негативными последствиями пересадки, что федеральное финансирование программы было отменено. Пересадка сердца – один из самых рискованных и масштабных проектов, за которые когда-либо брался род человеческий. Возможно, именно поэтому Кули так стремился разработать полностью искусственное сердце.

Но, к его огромному разочарованию, полностью искусственное сердце пока так и не стало частью нашей жизни. А вот то, на что делал ставку Дебейки, – частичная поддержка все еще самостоятельно работающего сердца человека при помощи вспомогательного желудочкового устройства (ВЖУ), – снискало огромную популярность.

 

Я считаю себя представителем последнего поколения людей, которые еще помнят мир до интернета. Когда моя трехлетняя дочь вырастет, я расскажу ей, каково это, – не иметь GPS, не всегда понимать, где ты находишься, не иметь возможности говорить по телефону и одновременно лазить в интернете и не находиться под постоянным наблюдением. Я также отношусь, вероятно, к последнему поколению врачей, которые застали мир, где ни у одного пациента еще не было ВЖУ.

Когда я проходил резидентуру по терапии, у пациента, сердечная недостаточность которого дошла до критической точки, было лишь два варианта: либо готовиться к пересадке сердца, либо писать завещание. Некоторым пациентам назначали капельницы с препаратами, увеличивающими силу сердечных сокращений, но препараты эти были ужасно коварны. Инотропы – так они называются – на самом деле ускоряют смерть пациента, вызывая тяжелые аритмии, хотя, конечно, и приносят облегчение людям, измученным сердечной недостаточностью. В среднем пациенты с тяжелой сердечной недостаточностью проживали, кажется, около шести месяцев после того, как им назначались инотропы для поддержания адекватного кровообращения.

И вдруг среди резидентов поползли слухи. В несколько палат одного из отделений, куда никогда не брали резидентов, начали госпитализировать пациентов с имплантированными ВЖУ. Вот как эти аппараты работают: кровь поступает в насос из левого желудочка, а затем нагнетается в аорту ниже аортального клапана, который не допускает обратного тока крови из аорты в левый желудочек. Покрытый пластиковой изоляцией кабель соединяет насос ВЖУ с аккумулятором, который пациенты, как правило, носят на поясе. ВЖУ успешно берет на себя насосную функцию сердца, но ранние аппараты были еще слишком громоздкими, чтобы долго служить пациенту.

У всех этих аппаратов был один недостаток: их стремились сделать слишком похожими на человеческое сердце. Инженеры пытались разработать пульсирующие насосы, которые бы подавали в сердце кровь рывками. Человеческий организм, как и организм любого другого млекопитающего, привычен к волнообразному движению крови, при котором сердце колотится, как пташка, а не гудит на одной ноте, как безостановочно крутящиеся лезвия блендера.

Но при попытках воспроизвести устройство человеческого сердца ученые осознали, что схожий аппарат должен быть очень большим и иметь тонну подвижных деталей, которые будут подвержены сильному износу из-за бурного тока крови через них, и что имплантировать его будет очень трудно, а поддерживать его работу – еще труднее. Поэтому после нескольких опытных моделей они отказались от идеи пульсирующих насосов в пользу аппарата, больше напоминающего постоянно включенную турбину, способную накачивать от восьми до десяти литров крови в минуту[480]. Наконец, ВЖУ стали настолько хороши, что перестали использоваться лишь как промежуточный вариант перед трансплантацией. В 2010 г. FDA одобрило применение ВЖУ в качестве самостоятельного метода лечения, то есть теперь ВЖУ стали сами по себе окончательным средством решения проблемы, постоянным спутником пациента до его последнего дня. Благодаря этому изменению число пациентов с ВЖУ в груди начало расти в геометрической прогрессии.

Люди, которым был установлен ВЖУ, вынуждены вести особенный образ жизни. Они привязаны к своим аппаратам и оставшемуся заряду в их аккумуляторах. Если вы испытываете беспокойство, когда у вас опасно разряжается смартфон, а розетки поблизости не видно, представьте, каково пациентам, у которых от полноты заряда и близости источника питания зависит вообще вся жизнь. Для многих перебои с электричеством лишь временное неудобство, но для человека с ВЖУ это уже вопрос жизни и смерти. Недавно, когда Северная Каролина оказалась под ударом ураганов «Флоренс» и «Майкл», мы до смерти боялись за всех наших пациентов с ВЖУ, которые могли бы оказаться без электричества. Но даже в этих обстоятельствах один из них, вместо того чтобы позаботиться о себе, спасал пожилых людей из их затопленных домов.

Для пациентов с ВЖУ даже самые обыденные вещи могут представлять серьезную угрозу. Каждые 11 секунд в отделениях неотложной помощи всей страны оказываются пожилые люди после падений. Помню, как один пациент с ВЖУ тоже как-то упал и потерял сознание. Он не ушибся головой и не получил никаких серьезных повреждений, но за время, пока он лежал без сознания, его ВЖУ полностью разрядился, что привело к необратимому поражению мозга. Больше он уже не очнулся.

ВЖУ очень эффективно улучшают состояние пациентов с сердечной недостаточностью, но им сопутствует целый набор серьезных осложнений. У таких пациентов чрезвычайно велик риск кровотечений, поскольку насос разрушает факторы свертывания. Кроме того, этим пациентам приходится неукоснительно принимать разжижающие кровь препараты, чтобы предотвратить образование тромбов внутри насоса – еще одно осложнение, которое может привести к инсульту. Питающий кабель по-прежнему остается ахиллесовой пятой устройства, поскольку является лазейкой для патогенных бактерий из окружающей среды во внутреннее стерильное пространство организма. Отсюда очень высокий риск инфицирования.

Если вы посмотрите по телевизору или в кино какую-нибудь фантастику в духе сериала «Мир Дикого Запада», вы убедитесь, что авторы сценариев по-прежнему задаются вопросом, какой будет жизнь человека в будущем. Однако ВЖУ – доказательство того, что нескорое слияние человека и машины, которое они нам пророчат, уже происходит. Жизнь пациента с ВЖУ буквально зависит от исправности его устройства. И по мере того, как аппараты становятся все меньше и меньше, а технологии – все эффективнее, эти вспомогательные устройства могут стать более надежными и долговечными, чем трансплантированное сердце.

Возможно, ВЖУ, принимающее на себя функции самого трудолюбивого органа нашего тела, который сокращается по сотне тысяч раз на дню, станет первым шагом к успешному созданию искусственных органов, что позволит надолго продлить отпущенный нам природой срок жизни. Личный опыт пациентов с ВЖУ не только приоткрывает нам окно в мир, где человеческое сердце уже не считается необходимой деталью, но и позволяет предположить, как в будущем изменится наше понимание того, что вообще есть человек.

Наверное, в этом контексте очень закономерно то, что мое представление о жизни пациентов с ВЖУ сформировалось не столько под влиянием моей работы с ними в больницах, сколько благодаря моему присутствию в группе на Facebook, где они делятся друг с другом радостным и трагическим опытом и где с одинаковой частотой появляются сообщения о днях рождения и смертях. Вступив в эту группу, я точно понял, каким может быть будущее человечества.

 

Врачи и медсестры часто обращаются с пациентами несправедливо. «Раньше я была очень толстой, а потом сбросила 50 с лишним килограмм, – рассказала мне одна коллега. – Но до этого мне было неприятно ходить к врачу, потому что она меня все время осуждала».

Как и пациенты, медики прячутся за тонкой обезличивающей завесой, и на то, чтобы отбросить ее, требуется время. К кому же обратиться пациентам, когда им нужно поговорить о вещах, которые врачи оставляют без внимания, и поделиться опытом, доступным лишь нескольким избранным в этом мире?

Если вы заглянете в мир пациентов с ВЖУ в какой-то из их групп на Facebook, вроде LVAD Warriors или LVAD Friends, то вы поймете, что эти сообщества дают им то, что не могут дать ни врачи, ни медсестры, ни друзья, ни родные.

Будучи в этих группах лишь молчаливым наблюдателем, я вижу яркую картину мира тех людей, жизнь которых отмечена как героическими всплесками радости, так и падениями в бездну отчаяния. У каждого члена сообщества есть ощущение, что он как будто обхитрил смерть, что он жив лишь благодаря технологии, доступной далеко не всем в мире и ставшей возможной лишь несколько лет назад. ВЖУ позволили им жениться, завести детей, дожить до выпуска детей и внуков из вузов и т. д. Наряжаясь к какому-нибудь празднику или вечеринке, они выкладывают в группу свое фото, чтобы показать остальным, что их жизнь еще продолжается.

Но за все это назначена цена, которая кому-то покажется неподъемной. Жизнь с ВЖУ требует постоянного, беспрерывного ухода за аппаратом. Нужно смириться с выходящим из тела кабелем, с необходимостью закрывать его от окружающей среды, бесконечно заряжать батарейку, проверять, нормально ли работает насос, и прочее. В одиночку никто со своим ВЖУ не справится, и заручиться перед его установкой мощной общественной поддержкой просто необходимое условие.

Потребность такого пациента в почти ежеминутной помощи и поддержке может тяжким бременем лечь на плечи родственников, многие из которых, по моим наблюдениям, были вынуждены сменить место жительства или работы, а иногда и уволиться, чтобы быть в состоянии выполнять эту труднейшую задачу. Когда в семье появляется человек с ВЖУ, становятся явными все ее внутренние проблемы и противоречия. Очень многие пациенты выкладывают истории о болезненных разводах, случившихся на фоне всех связанных с ВЖУ трудностей.

Жить с ВЖУ порой все равно что быть заложником собственного организма. «Иногда я просыпаюсь по утрам, вспоминаю, какая у меня жизнь, и на какое-то мгновение просто не могу поверить, что это все правда, – написала одна женщина. – Такая жизнь не для слабых… но каждый день оставаться бойцом трудно». Другая женщина рассказала, как однажды зашла со своим ВЖУ в бар провинциального отеля, и все замолчали. «Когда мы вышли, я сказала мужу, что эти фермеры, возможно, подумали, что у меня пояс смертницы или какое-то специальное оружие, – написала она. – Если бы они спросили, я бы сказала, что прилетела из будущего».

Некоторые в одном предложении выражали противоборствующие чувства глубокой признательности и тоски: «С ВЖУ я почувствовал себя наполовину роботом… Смешно!.. Я бы не пожелал такой судьбы и злейшему врагу… но я рад, что у меня была эта возможность… но я справлюсь, я боец, мое оружие – ВЖУ». Когда один особенно подавленный пациент попросил группу быть честными и признать, что все они ненавидят свои ВЖУ, другой ответил ему: «Не воюй с ним. Надери ему задницу и сделай своей сучкой».

Даже в этой закрытой группе существует своя иерархия, даже практически кастовая система. К высшей касте относятся те, для кого ВЖУ служит промежуточным этапом перед трансплантацией. У них есть надежда, что однажды это все закончится и они получат свой «дар» – то есть новое сердце. Когда кому-то делают пересадку, в группе выкладываются фотографии и публикуются поздравления, и возникает чувство, что теперь этот человек может выйти из сообщества в большой мир. Многие в качестве прощального жеста перед своим освобождением отдают другим участникам все вспомогательные материалы, необходимые для поддержания работы ВЖУ.

У тех же, для которых ВЖУ стал спутником до гроба, взгляды на жизнь и свой аппарат совсем иные. Для них других вариантов уже не будет, и им приходится свыкаться со своим ВЖУ до такой степени, до которой пациенты, ожидающие трансплантации, не доходят никогда. Я встречал людей, которые живут с ВЖУ уже по восемь лет, – и во многих случаях качество их жизни несравнимо выше того, что было при сердечной недостаточности. Некоторые так сживаются с аппаратом, что даже отказываются от возможности встать в очередь на трансплантацию. Многие пациенты считают самым большим неудобством то, что им приходится носить пояс с батареей, но один мой старший коллега, своими глазами видевший, как трансформировалось лечение сердечной недостаточности, как-то предложил пациенту взглянуть на эту ситуацию под другим углом.

«Раньше мы и не думали, что такие пациенты доживут до того дня, когда станут жаловаться на размер аккумуляторов», – сказал мне однажды мой коллега доктор Джо Роджерс.

У очень небольшого числа пациентов с ВЖУ возникает совершенно необыкновенная реакция: их собственное сердце восстанавливает свои функции. Крошечный процент больных восстанавливается до такой степени, что ВЖУ можно убирать[481]. Один пациент объявил о своем освобождении от ВЖУ, просто выложив рентгеновский снимок своей груди, на котором не видно насоса. Для некоторых единственным напоминанием о ВЖУ остается маленький рубиновый подшипник, который они носят как кулон в знак того, что им пришлось пережить.

ВЖУ – самый наглядный признак того процесса, который изменит само наше представление о человеческой природе, и процесс этот начинается с массового производства суррогатных органов. Кардиологи оказались первыми, кому довелось имплантировать механические устройства в человеческое тело. Это не только ВЖУ, но и кардиостимуляторы и дефибрилляторы, контролирующие каждое сердечное сокращение пациента. Мы можем установить человеку в артерии мониторы, которые будут постоянно измерять давление у него в сердце, следить, как быстро у него течет кровь и не ухудшились ли симптомы сердечной недостаточности. В отличие от цифровых часов, которые считают пульс, эти устройства требуют инвазивной процедуры установки и извлечения, а также, как любой другой компьютеризованный девайс, могут подвергаться хакерским атакам.

Такие технологии превратили поход к врачу в техосмотр. И порой, когда у людей возникают серьезные проблемы, им нужен не столько доктор, сколько инженер. Долговечные имплантируемые устройства для сердечно-сосудистой системы – это только начало. Технологии, которые могут встроиться в наше тело и взять на себя функции наших органов, уже не кажутся выдумкой Айзека Азимова или Артура Кларка – над ними уже трудятся ученые всего мира.

Древние представляли сердце как орган, который начинает жить первым, а умирает последним. Но это больше не так. Человеческое тело может жить еще долго после того, как сердце откажет. И так же, как ВЖУ повлияли на наше восприятие жизни, они повлияли – возможно, даже сильнее – на понимание того, что есть ее отсутствие. Я понял это, как и многие другие очень важные вещи, в три часа ночи. На протяжении почти всей нашей истории жизнь или смерть определяло сердцебиение. Но пациент с ВЖУ может умереть даже при том, что аппарат исправно работает на полную мощность, а ЭКГ показывает нормальный сердечный ритм. Жить с LVAD может быть очень трудно, но порой умереть с ним еще труднее.

 

Когда его ВЖУ сломался, разрушилась и вся его жизнь. Он становился все угрюмее и озлобленнее, и его группа поддержки – разношерстная компания из друзей и бывших подружек – потихоньку рассыпалась, пока он не очутился в больнице в компании одних лишь врачей и медсестер. По пути туда он также подхватил серьезную инфекцию, которая проникла в организм через кабель устройства. Многочисленные попытки хирургическим путем устранить инфекцию в области кабеля не помогли полностью истребить бактерии, которые прочно обосновались в его теле. Каждые несколько дней эти бактерии проникали в кровь, из-за чего начинался сепсис. На этом этапе антибиотики были для него так же необходимы, как и LVAD.

Инфекция истощила и изменила пациента до неузнаваемости. Он съежился, как сухой финик, и, несмотря на все усилия, мы не могли замедлить его уход. Он боролся, но в конце концов решил, что не хочет никаких аппаратов ИВЛ и лишних поездок в реанимацию – когда наступит его время, мы должны будем просто дать ему уйти.

И вот однажды мне поступил звонок. Звонила медсестра: она хотела, чтобы я подошел к этому пациенту.

На самом деле никто не посвящает больным с ВЖУ столько времени и не понимает их так хорошо, как медсестры. Так что представьте мое удивление, когда я дошел до палаты и увидел, что весь младший персонал стоит там, словно застыв, с выражением полной растерянности на лицах. Им показалось, что он умер, но они не были уверены.

Он перестал дышать и двигаться, но вот в чем вопрос: как может человек умереть, если ВЖУ все еще неистово гоняет кровь по его жилам? В тишине замершей комнаты жужжание ВЖУ нашего пациента было хоть и негромким, но вполне различимым.

Когда большинство людей умирают, первым отказывает, как правило, сердце, из-за чего в мозг перестает поступать кислород, и он тоже неизбежно погибает. В других случаях первым умирает мозг – как, например, при сильном кровоизлиянии или передозировке героином, которая вызывает временную остановку дыхания, – и тогда врачи констатируют смерть пациента, хотя его сердце продолжает биться.

Медсестры видели все, что бывает с пациентами с ВЖУ, но никогда не видели, как они умирают, – и я тоже. Я включил монитор ЭКГ в надежде, что прямая линия развеет мои сомнения, но он показал регулярный сердечный ритм.

По сути, имело смысл просто не брать сердце в расчет – как будто его нет, поэтому я решил сосредоточить внимание на мозге и его основных задачах. Пациент не дышал, и, когда я коснулся уголка его глаза пальцем в перчатке, он не моргнул – то есть его мозг не выполнял свои самые базовые функции. Я подтвердил, что он действительно мертв, и, когда я оглядел палату, по всем лицам было видно одно: все понимали, что только что перешагнули в новую эру и узрели лик смерти, который нам не доводилось видеть раньше. ВЖУ продолжал работать, что несколько смущало, поэтому я набрал номер одной из наших медсестер, которая уже много лет работала именно с такими пациентами.

Как сотрудник техподдержки в сфере цифровых технологий, который рассказывает вам по телефону, что делать с барахлящей техникой, она объяснила мне, как найти в выпадающем меню ВЖУ строчку выключения аппарата. Я огляделся по сторонам, все еще сомневаясь в том, правильно ли я все делаю, и нажал на кнопку – и после громкого обратного отсчета ВЖУ отключилось. Я своими руками выключил человека.

Больше 10 % кардиологов считают выключение ВЖУ эквивалентом эвтаназии, а почти две трети полагают, что ВЖУ можно деактивировать только тогда, когда пациент уже фактически умер – то есть, по сути, это значит, что, получив ВЖУ, пациент становится заложником технологии и единственный выход для него – это смерть[482].

Очень трудно решить, что делать с сердцем, которое не собирается останавливаться, пока его об этом не попросят. Это меняет восприятие жизни не только у нас, врачей, но и у пациентов. Однажды я занимался пациентом, которому во время установки ВЖУ занесли такую жуткую инфекцию, что грудина у него так и не зажила и через нее была видна часть поверхности аппарата, жужжащего внутри. Естественно, через этот дефект его организм постоянно атаковала инфекция, и та, с которой нам пришлось на этот раз столкнуться, оказалась такой вирулентной, что в итоге он очутился на искусственной вентиляции легких под анестезией.

Наша команда сомневалась, что в таком состоянии он долго протянет. Его грудь была настолько заражена, что едва ли мы смогли бы уничтожить инфекцию. Я надеялся, что, когда он очнется – если это вообще произойдет, – я смогу спросить его, не лучше ли нам свернуть лечение и позволить ему провести еще какое-то время дома с семьей.

Когда он все же пришел в себя, он сказал мне с решительным видом: «Док, я хочу жить вечно, а потом еще немного».

К сожалению, после того, как, несмотря на все старания нам не удается улучшить качество жизни пациента, мы крайне редко задаем ему самые важные вопросы: не только о том, как бы он хотел прожить остаток дней, но и о том, как бы он хотел умереть.

Однажды мне встретился человек по имени Клайд – мужчина 70 с лишним лет, ставший одним из первых пациентов, которым ВЖУ установили на постоянной основе. Операцию ему провели семь лет назад, и он, вероятно, пережил большинство других пациентов с ВЖУ своего поколения. Но, несмотря на столь продолжительный срок, его жизнь с аппаратом складывалась негладко. Его с десяток раз госпитализировали – то из-за внутреннего кровотечения, то для того, чтобы электрическим разрядом купировать опасные аритмии, включая желудочковую тахикардию.

Но на этот раз все было еще хуже. После многочисленных и длительных реанимационных мероприятий, когда его состояние относительно стабилизировалось, я спросил его, чем мы можем ему помочь.

«Я хочу домой».

Клайд прожил всю жизнь на ферме и теперь скучал по знакомым местам. Все, чего бы ему хотелось, – еще разок проехаться на своем тракторе. Он знал, что его земные дни сочтены, но был удивлен, что за все долгие годы его болезни никто не спрашивал его о том, чего бы ему хотелось. Мы связались с бригадой паллиативной помощи и попросили их помочь нам подобрать курс лечения, ориентированный на одну-единственную цель: чтобы Клайд почувствовал себя получше и смог осуществить свои желания. Вопреки распространенному мнению, паллиативная помощь может продлить жизнь некоторых пациентов, которым в противном случае были бы назначены процедуры или курсы лечения с серьезными побочными эффектами, способными оборвать их жизнь гораздо раньше[483].

ВЖУ Клайда не могло само по себе обеспечить его необходимой поддержкой, поэтому нам пришлось назначить ему капельницу с препаратом, который бы помог его сердцу биться сильнее и поддерживать в сосудах нужный уровень давления, чтобы кровь достигала всех жизненно важных органов. Он хотел вернуться домой, поэтому мы договорились со службой, которая обеспечивает уход за такими безнадежными пациентами на дому. Однако выяснилось, что сотрудникам этой службы трудно управляться с капельницами, поэтому они попросили нас рассмотреть вариант ее отмены.

Самым важным для Клайда было вернуться домой. В тот момент это было его единственным желанием, единственной надеждой, за которую он еще цеплялся. Мы отменили лекарство, но у него тут же упало давление, и через несколько часов он умер. Прошло более 2000 дней с тех пор, как ему установили ВЖУ, и всего четыре дня после нашего разговора. Хуже всего, однако, то, что мы не смогли исполнить его последнее и самое важное для него желание.

Клайд далеко не единственный пациент с сердечно-сосудистым заболеванием, которому выпала, по мнению многих, плохая смерть. За прошедшее столетие мы очень преуспели в том, чтобы улучшить и продлить жизнь больных с сердечно-сосудистыми заболеваниями[484]. Однако неизбежность смерти остается одной из неотъемлемых составляющих человеческого существования. И хотя мы с нетерпением ждем, когда в кардиологии появятся новые достижения, которые позволят еще больше облегчить жизнь пациентам с сердечно-сосудистыми заболеваниями, – например, препараты, способные растворять атеросклеротические бляшки, или новое поколение ВЖУ с возможностью беспроводной зарядки, что позволило бы избавиться от кабеля, – нужно также озаботиться и тем, как помочь этим пациентам легче умирать[485].

 

После выхода моей предыдущей книги «Современная смерть» (Modern Death) мне выпала уникальная возможность: дать интервью моему кумиру Терри Гросс для ее радиошоу. Интервью было запланировано на раннее утро, а накануне ночью я должен был дежурить в больнице. Я мог, конечно, поменяться сменами и приехать на интервью бодрым и полным сил, но я решил, что депривация сна сделает мои ответы даже более честными.

В ночь перед интервью мне позвонил один мой друг, тоже работающий в кардиологии. «Хайдер, мне нужна твоя помощь. У меня тут пациентка, которую мы реанимируем», – сказал он мне, поэтому я отправился к ним в отделение интенсивной терапии[486]. Придя туда, я застал толпу врачей и медсестер: они вводили пациентке препараты, делали компрессии грудной клетки и то и дело выкрикивали команды друг другу. Пациенткой была женщина средних лет – они проводили ей сердечно-легочную реанимацию уже без малого полтора часа, что намного дольше большинства попыток реанимации, которые мне доводилось наблюдать.

Мой коллега сделал все верно, рассмотрел все возможные причины остановки сердца и перебрал все существующие варианты помощи. Я нужен был ему не для того, чтобы поделиться еще каким-то тайным, лишь мне доступным знанием. Он вызвал меня для того, чтобы я сказал, можно ли уже остановиться.

На мой взгляд, эта история, которую я рассказал Терри в состоянии какого-то гипнотического транса, вызванного звуками ее голоса и моим недосыпанием, передает всю суть современной кардиологической помощи. За последнее столетие мы добились результатов, которые казались современникам этого процесса чем-то невообразимым, и если взглянуть на такие новшества, как ВЖУ, то становится ясно, что золотой век все еще в самом разгаре. Технологический прогресс и не думает замедляться, а с появлением «больших данных» неограниченных возможностей коммуникации и глобализации биомедицинских инноваций он может лишь ускориться.

Мы знаем, когда и что делать пациенту с сердечно-сосудистым заболеванием. Нет пульса? Делаем сердечно-легочную реанимацию! Подъем сегмента ST на ЭКГ? Едем в лабораторию катетеризации! В легких полно жидкости? Даем диуретики и инотропы! Запредельный холестерин, несмотря на здоровое питание? Вот вам статины!

Но вот понять, когда пора остановиться, нам трудно. Пациенты с сердечно-сосудистыми заболеваниями редко доходят до терминального состояния: такие хронические болезни, как сердечная недостаточность, гипертония, сахарный диабет и им подобные, тянут их на дно беспрестанно, порой жесткими рывками, а порой лишь мягко подталкивая. Как это влияет на их судьбу?

Из-за этого пациенты с сердечно-сосудистыми заболеваниями гораздо чаще умирают в больнице, чем дома, – а умереть дома желает большинство людей, в отличие от пациентов с другими болезнями, такими, как, например, онкология[487]. И паллиативная помощь, которая способна повысить качество жизни пациентов с неизлечимыми болезнями, в их случае почти не используется.

Даже когда пациентов с сердечно-сосудистым заболеванием отправляют домой под патронаж хосписа, приходящие к ним медсестры зачастую не могут ничего сделать, кроме как наблюдать за их мучениями. В проведенном мной опросе, который был опубликован в Journal of Palliative Medicine , одна медсестра рассказала, что была вынуждена несколько дней смотреть на то, как пациент тонул в отеках до тех пор, пока не умер. Некоторых пациентов приходится возвращать в больницу, что подрывает саму идею паллиативной помощи. Недавно я занимался пациентом, которого передали хоспису, но потом были вынуждены снова вернуть в больницу. Несмотря на все наши усилия, он ужасно страдал и часто во весь голос молил Бога, чтобы тот его поскорее забрал. Всего за день до своей смерти он попросил привести ему среди ночи пастора, потому что не мог ни сидеть, ни стоять, ни дышать.

Многим пациентам имплантированы дефибрилляторы, призванные купировать опасные нарушения ритма. Однако для смертельно больных людей сбой сердечного ритма может стать простым, безболезненным способом отойти в мир иной, поскольку при нем человек теряет сознание и затем тихо умирает. И порой вообще это случается во сне. Но если у пациента установлен дефибриллятор, то при его разряде человек испытывает удар, сравнимый по силе с ударом лошадиного копыта. Хотя считается гуманным деактивировать эти устройства, когда становится ясно, что скорый конец неизбежен, в одной пятой части случаев больные с дефибрилляторами переносят их разряды в последние недели жизни, а один из десяти – в ее самые последние минуты[488]. Безусловно, кому-то разряд дефибриллятора может спасти жизнь, но для умирающего человека это лишь пытка. Многим пациентам даже не говорят о том, что имплантированное устройство можно выключить, потому что врачам зачастую даже не приходит на ум об этом предупреждать[489].

Неизбежность смерти и делает жизнь прекрасной и бесценной, а ежедневный труд врачей и медсестер – столь важным. Мы проходим свой бренный путь, обладая сознанием, для которого небытие хуже, чем огонь преисподней.

Наш современный образ жизни особенно тяжек для сердца: наш рацион, малоподвижность и стресс, которому мы себя подвергаем, бросили вызов эволюционным механизмам, созданным миллионы лет назад для выживания в мире, полном бессчетных угроз.

Но даже несокрушимое, вечное сердце не может дать нам бессмертие. Сердце лишь одна часть организма, состоящего из множества взаимосвязанных деталей. Возможно, наступит день, когда инженеры создадут сердце, способное биться вечно даже после того, как все остальное уже отказало. Но эта идея лишь напоминает мне о пациенте, после смерти которого насос все еще проталкивал кровь по его мертвым сосудам к еще более мертвым органам.

Заглядывая сейчас в будущее, нужно осознавать тот факт, что следующий большой прорыв в нашей извечной войне с сердечно-сосудистыми заболеваниями, инновация, которая, быть может, спасет миллионы людей и еще большему числу дарует лучшую жизнь, возможно, вовсе не требует еще десятков лет работы – вполне вероятно, что все необходимое мы уже и так имеем. Возможно, это те самые препараты, которые у нас уже есть, изменения рациона, о пользе которых мы уже знаем, упражнения, которые были придуманы уже давно. Если прошлый век был посвящен разработке основ современной науки, то за следующий нужно донести эти знания не только до всех самых отдаленных уголков планеты, но и до всех пригородов и поселков в таких богатых странах, как США.

Социальное неравенство усиливается, и при нынешних темпах эта пропасть будет только расти и расти: богатые будут становиться богаче, а на долю бедных будет выпадать непропорционально большое число несчастий[490]. По мере удорожания медицинской помощи цена становится одним из главных аргументов за то, чтобы к этой помощи не прибегать. Очень многие вообще не могут ее себе позволить, как, например, мой пациент с трансплантатом, который не мог купить себе иммуносупрессивные препараты, а те, кто все же за ней обращается, получают потом неподъемные счета. Производители техники и лекарств будут все время выпускать новые товары по все большим ценам и уверять нас, что они работают лучше прежних. Как и с iPhone и PlayStation, тут всегда будут появляться новые игрушки – еще более навороченные, чем предыдущие поколения. Но, на мой взгляд, в следующем веке нам нужно будет инвестировать средства не только в больницы, но и в школы, потому что только так мы сможем сузить существующий разрыв между наиболее состоятельными и образованными людьми, с одной стороны, и наиболее нуждающимися и необразованными – с другой.

Вместо того, чтобы тратить огромные суммы денег на продление дней тех, кто уже при смерти, мы могли бы с легкостью направить эти средства на предотвращение развития серьезных сердечно-сосудистых заболеваний и, возможно, добавить, таким образом, людям еще годы здоровой жизни. Операции и другие инвазивные методы лечения, конечно, выглядят круто – не зря все врачи в телесериалах только ими и занимаются, но в реальности нам больше нужны врачи, которые бы скучно и нудно давили болезни в зародыше.

Хотя сейчас все внимание сосредоточено на лечении сердечно-сосудистых заболеваний, в будущем, возможно, надо бы заняться тем, чтобы сердце вообще изначально не заболевало. Как мы уже знаем, стоит сердечной мышце получить повреждение и превратиться в рубец – обратного пути не будет. Но помимо того, что у нас в арсенале уже есть множество средств для минимизации риска возникновения сердечно-сосудистых заболеваний, мы вот-вот получим подкрепление. Уже сейчас существуют препараты под названием «ингибиторы PCSK9», способные истреблять в нашем организме плохой холестерин[491]. Однако эти препараты могут стоить десятки тысяч долларов, так что для большей части населения они недоступны. Сейчас также разрабатываются другие лекарства, которые нужно будет принимать всего один или два раза в год, и они будут служить чем-то вроде вакцины от атеросклероза[492]. Возникает только один вопрос: сможем ли мы сделать так, чтобы эти препараты, благодаря которым сердечно-сосудистые заболевания могут навсегда кануть в прошлое, как оспа, стали доступными для всех слоев населения? Если нам не удастся распространить эти средства лечения по всему миру – и по богатым странам, таким как США, и по всем остальным, – сердечно-сосудистые заболевания будут так же, как, например, недостаточность питания, все теснее связываться с экономическими условиями. Неравенство растет не только в финансовом плане – оно проявляется и в том, насколько разным оказывается исход сердечно-сосудистых заболеваний у богатых и бедных[493]. В следующем веке здоровье сердца должно стать правом, а не привилегией.

Степень защищенности от сердечно-сосудистых заболеваний будет все сильнее зависеть не только от финансового положения, но и от расовой и этнической принадлежности. Афроамериканцы, к примеру, не только чаще страдают от гипертензии, диабета, инсульта, кардиомиопатии и атеросклеротического поражения сосудов, но и реже получают необходимую при этих состояниях медицинскую помощь. Одна из причин в социально-экономическом неравенстве: очень многие афроамериканцы в США относятся к экономически неблагополучным группам граждан. Однако не менее важны биологические причины и те условия, в которых проживает афроамериканское население. Биология играет еще более важную роль в отношении выходцев из Южной Азии, таких как я: в будущем у нас есть риск составить половину всех больных сердечно-сосудистыми заболеваниями. И, если мы не начнем лучше понимать биологические и генетические причины таких различий и не будем целенаправленно проверять эффективность средств, снижающих риски развития сердечно-сосудистых заболеваний, на представителях этнических и расовых подгрупп, этот разрыв будет только увеличиваться.

По мере того, как мы будем все успешнее ограждать ничего не подозревающих граждан от когтей сердечно-сосудистых заболеваний, будет усиливаться и борьба против фактов и науки – и в сфере кардиологии особенно. Число людей, перенесших инфаркт миокарда, уже сейчас намного ниже, чем когда-либо раньше, а усовершенствование диагностических и профилактических методов снизит вероятность возникновения инфарктов и других опасных проявлений сердечно-сосудистых заболеваний в еще большей степени. И поскольку наглядных примеров сердечно-сосудистых заболеваний будет становиться все меньше, война против классических, проверенных средств лечения вроде статинов разгорится такая же, как против вакцин. Посему, чтобы выиграть битву за сердце, придется сначала выиграть битву за умы.

Мы уже проследили весь путь сердца, которое на протяжении большей части человеческой истории обретало все большую значимость, приближаясь к статусу важнейшего из органов, а потом вновь «спустилось с небес на землю», когда эффективное медикаментозное и хирургическое лечение сделало его потенциально заменимым. Но теперь нам нужно не только сделать лечение доступным для всех, кому оно необходимо, но и суметь отстоять весь тот научный прогресс, что был описан на этих страницах. Люди слишком часто акцентируют внимание на результатах, будь то польза или вред от стентов, эффективность диеты для здоровья сердца и так далее, – но забывают о достоверности тех научных данных, которые позволили достичь этих результатов. При этом нельзя игнорировать и тот факт, что в науке мало что остается неизменным: в ней очень мало таких истин, которые невозможно опровергнуть последующими исследованиями. А значит, по мере развития науки половина того, что написано в этой книге, может оказаться заблуждением. Возможно, однажды какой-нибудь историк будет ехидно цитировать мои слова, чтобы показать, каким дремучим было человечество раньше и какой путь оно проделало с тех пор. Эта мысль меня несказанно радует, потому что чем раньше мы разрушим неприкосновенных идолов современности, чем раньше избавимся от застарелых догм, тем скорее сможем полностью сосредоточиться на функциях всей совокупности органов, которая и является нашим телом.

 

[1] Roth G. A., Forouzanfar M. H., Moran A. E., et al. Demographic and Epidemiologic Drivers of Global Cardiovascular Mortality. New England Journal of Medicine. 2015;372:1333–41.

 

[2] Benjamin E. J., Virani S. S., Callaway C. W., et al. Heart Disease and Stroke Statistics-2018 Update: A Report From the American Heart Association. Circulation. 2018;137: e67-e492.

 

[3] Van Norman G. A. Overcoming the Declining Trends in Innovation and Investment in Cardiovascular Therapeutics: Beyond EROOM’s Law. JACC: Basic to Translational Science. 2017;2:613–25.

 

[4] Fordyce C. B., Roe M. T., Ahmad T., et al. Cardiovascular Drug Development: Is It Dead or Just Hibernating? Journal of the American College of Cardiology. 2015;65:1567–82.

 

[5] Stockmann C., Hersh A. L., Sherwin C. M., Spigarelli M. G. Alignment of United States Funding for Cardiovascular Disease Research with Deaths, Years of Life Lost, and Hospitalizations. International Journal of Cardiology. 2014;172: e19–21.

 

[6] Berry T. R., Stearns J. A., Courneya K. S., et al. Women’s Perceptions of Heart Disease and Breast Cancer and the Association with Media Representations of the Diseases. Journal of Public Health (Oxford). 2016;38: e496-e503.

 

[7] Gunderman R. Illness as Failure. Blaming Patients. Hastings Center Report. 2000;30:7–11.

 

[8] Vaughan A. S., Ritchey M. D., Hannan J., Kramer M. R., Casper M. Widespread Recent Increases in County-Level Heart Disease Mortality Across Age Groups. Annals of Epidemiology. 2017;27:796–800.

 

[9] Van der Linde D., Konings E. E., Slager M. A., et al. Birth Prevalence of Congenital Heart Disease Worldwide: A Systematic Review and Meta-Analysis. Journal of the American College of Cardiology. 2011;58:2241–7.

 

[10] Hoffman J. I., Kaplan S. The Incidence of Congenital Heart Disease. Journal of the American College of Cardiology. 2002;39:1890–900.

 

[11] National Wildlife Foundation. Animals Really Do Have Heart. http://blog.nwf.org/2013/02/amazing-animal-hearts/.

 

[12] Woods H. A., Lane S. J., Shishido C., Tobalske B. W., Arango C. P., Moran A. L. Respiratory Gut Peristalsis by Sea Spiders. Current Biology. 2017;27: R638–9.

 

[13] Ross J., Jr., Braunwald E. Aortic Stenosis. Circulation. 1968;38:61–7.

 

[14] Cribier A., Savin T., Saoudi N., Rocha P., Berland J., Letac B. Percutaneous Transluminal Valvuloplasty of Acquired Aortic Stenosis in Elderly Patients: An Alternative to Valve Replacement? Lancet. 1986;1:63–7.

 

[15] Cribier A., Eltchaninoff H., Bash A., et al. Percutaneous Transcatheter Implantation of an Aortic Valve Prosthesis for Calcific Aortic Stenosis: First Human Case Description. Circulation. 2002;106:3006–8.

 

[16] Osler W. The Evolution of Modern Medicine. New Haven: Yale University Press; 1921.

 

[17] Sprunt W. H. Imhotep. New England Journal of Medicine. 1955;253:778–80.

 

[18] Haas L. F. Papyrus of Ebers and Smith. Journal of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry. 1999;67:578.

 

[19] Sprunt. Imhotep.

 

[20] Willerson J. T., Teaff R. Egyptian Contributions to Cardiovascular Medicine. Texas Heart Institute Journal. 1996;23:191–200.

 

[21] Boisaubin E. V. Cardiology in Ancient Egypt. Texas Heart Institute Journal. 1988;15:80–5.

 

[22] Saba M. M., Ventura H. O., Saleh M., Mehra M. R. Ancient Egyptian Medicine and the Concept of Heart Failure. Journal of Cardiac Failure. 2006;12:416–21.

 

[23] Heberden W. Some Account of Disorder of the Breast. Medical Transactions. The Royal College of Physicians of London. 1772;2:59–67.

 

[24] Hajar R. Coronary Heart Disease: From Mummies to 21st Century. Heart Views. 2017;18:68–74.

 

[25] Saba, Ventura, Saleh, Mehra. Ancient Egyptian Medicine.

 

[26] Ritner RK. The Cardiovascular System in Ancient Egyptian Thought. Journal of Near Eastern Studies. 2006;65:99–109.

 

[27] Arikha N. Passion and Tempers: A History of the Humors. New York: Ecco; 2007.

 

[28] Ranhel A. S., Mesquita ET. The Middle Ages Contributions to Cardiovascular Medicine. Brazilian Journal of Cardiovascular Surgery. 2016;31:163–70.

 

[29] Masic I. On Occasion of 800th Anniversary of Birth of Ibn al-Nafis – Discoverer of Cardiac and Pulmonary Circulation. Medical Archives. 2010;64:309–13.

 

[30] Abdel-Halim R. E. The Role of Ibn Sina (Avicenna)’s Medical Poem in the Transmission of Medical Knowledge to Medieval Europe. Urology Annals. 2014;6:1–12.

 

[31] Loukas M., Lam R., Tubbs R. S., Shoja M. M., Apaydin N. Ibn al-Nafis (1210–1288): The First Description of the Pulmonary Circulation. American Surgeon. 2008;74:440–2.

 

[32] West J. B. Ibn al-Nafis, the Pulmonary Circulation, and the Islamic Golden Age. Journal of Applied Physiology. 2008;105:1877–80.

 

[33] Aird W. C. Discovery of the Cardiovascular System: From Galen to William Harvey. Journal of Thrombosis and Haemostasis. 2011;9 Suppl 1:118–29.

 

[34] Там же.

 

[35] Osler W. Tercentenary of the Death of William Harvey 1. The Growth of Truth. British Medical Journal. 1957;1:8 1–1263.

 

[36] Lubitz S. A. Early Reactions to Harvey’s Circulation Theory: The Impact on Medicine. Mount Sinai Journal of Medicine. 2004;71:274–80.

 

[37] French R. William Harvey’s Natural Philosophy. Cambridge, UK: Cambridge University Press; 1994.

 

[38] Lubitz. Early Reactions.

 

[39] Erickson R. The Language of the Heart, 1600–1750. Philadelphia, PA: University of Pennsylvania Press 1997.

 

[40] Benjamin E. J., Virani S. S., Callaway C. W., et al. Heart Disease and Stroke Statistics-2018 Update: A Report From the American Heart Association. Circulation. 2018;137: e67-e492.

 

[41] President Eisenhower’s $14 Billion Heart Attack. 2016. www.ozy.com/flashback/president-eisenhowers-14-billion-heart-attack/65157.

 

[42] Lasby C. G. Eisenhower’s Heart Attack: How Ike Beat Heart Disease and Held On to the Presidency. Lawrence, KS: University Press of Kansas; 1997.

 

[43] Bentzon J.F, Otsuka F., Virmani R., Falk E. Mechanisms of Plaque Formation and Rupture. Circulation Research. 2014;114:1852–66.

 

[44] Strong J. P., Malcom G. T., McMahan C.A., et al. Prevalence and Extent of Atherosclerosis in Adolescents and Young Adults: Implications for Prevention from the Pathobiological Determinants of Atherosclerosis in Youth Study. Journal of the American Medical Association. 1999;281:727–35.

 

[45] Giuseppe Zoccai, Mariangela Peruzzi, Enrico Romagnoli. Is the Pathophysiology of Plaque Injury in Acute MI Changing? Revisiting Plaque Erosion vs. Rupture. 2016. www.acc.org/latest-in-cardiology/articles/2016/02/26/09/34/is-the-pathophysiology-of-plaque-injury-in-acute-mi-changing.

 

[46] Stefanadis C., Antoniou C. K., Tsiachris D., Pietri P. Coronary Atherosclerotic Vulnerable Plaque: Current Perspectives. Journal of the American Heart Association. 2017;6.

 

[47] Milton K. Back to Basics: Why Foods of Wild Primates Have Relevance for Modern Human Health. Nutrition. 2000;16:480–3.

 

[48] Pijl H. Obesity: Evolution of a Symptom of Affluence. Netherlands Journal of Medicine. 2011;69:159–66.

 

[49] Fish J. L., Lockwood C. A. Dietary Constraints on Encephalization in Primates. American Journal of Physical Anthropology. 2003;120:171–81.

 

[50] The Oldest Homo Sapiens Yet. Economist. June 10, 2017.

 

[51] Neel J. V. Diabetes Mellitus: a “Thrifty” Genotype Rendered Detrimental by “Progress”? American Journal of Human Genetics. 1962;14:353–62.

 

[52] Stern M. P. Diabetes and Cardiovascular Disease. The “Common Soil” Hypothesis. Diabetes. 1995;44:369–74.

 

[53] Fernandez-Real J.M., Ricart W. Insulin Resistance and Inflammation in an Evolutionary Perspective: The Contribution of Cytokine Genotype/Phenotype to Thriftiness. Diabetologia. 1999;42:1367–74.

 

[54] Wells J. C. Ethnic Variability in Adiposity and Cardiovascular Risk: The Variable Disease Selection Hypothesis. International Journal of Epidemiology. 2009;38:63–71.

 

[55] Warraich H. J., Javed F., Faraz-Ul-Haq M., Khawaja F.B, Saleem S. Prevalence of Obesity in School-Going Children of Karachi. PLOS ONE. 2009;4: e4816.

 

[56] Thomas G.S, Wann L.S, Allam A. H., et al. Why Did Ancient People Have Atherosclerosis?: From Autopsies to Computed Tomography to Potential Causes. Global Heart. 2014;9:229–37.

 

[57] Keller A., Graefen A., Ball M., et al. New Insights into the Tyrolean Iceman’s Origin and Phenotype as Inferred by Whole-Genome Sequencing. Nature Communications. 2012;3:698.

 

[58] Ruffer M. A. On Arterial Lesions Found in Egyptian Mummies (1580 BC-525 AD). Journal of Pathology and Bacteriology. 1911;15.

 

[59] Thompson R.C, Allam A.H, Lombardi G. P., et al. Atherosclerosis Across 4000 Years of Human History: The Horus Study of Four Ancient Populations. Lancet. 2013;381:1211–22.

 

[60] Death Rates for 1911 in the United States and its Large Cities. Boston Medical and Surgical Journal. 1912; CLXVI:63–4.

 

[61] Gurven M., Stieglitz J., Trumble B., et al. The Tsimane Health and Life History Project: Integrating anthropology and biomedicine. Evolutionary Anthropology. 2017;26:54–73.

 

[62] Packard R. R., Libby P. Inflammation in Atherosclerosis: From Vascular Biology to Biomarker Discovery and Risk Prediction. Clinical Chemistry. 2008;54:24–38.

 

[63] Shaharyar S., Warraich H., McEvoy J.W., et al. Subclinical Cardiovascular Disease in Plaque Psoriasis: Association or Causal Link? Atherosclerosis. 2014;232:72–8.

 

[64] Hemkens L. G., Ewald H., Gloy V. L., et al. Colchicine for Prevention of Cardiovascular Events. Cochrane Database of Systematic Reviews. 2016: CD011047.

 

[65] De Vecchis R., Baldi C., Palmisani L. Protective Effects of Methotrexate Against Ischemic Cardiovascular Disorders in Patients Treated for Rheumatoid Arthritis or Psoriasis: Novel Therapeutic Insights Coming from a Meta-Analysis of the Literature Data. Anatolian Journal of Cardiology. 2016;16:2–9.

 

[66] Ridker P. M., Everett B. M., Thuren T., et al. Antiinflammatory Therapy with Canakinumab for Atherosclerotic Disease. New England Journal of Medicine. 2017;377:1119–31.

 

[67] Lerner B. H. Crafting Medical History: Revisiting the “Definitive” Account of Franklin D. Roosevelt’s Terminal Illness. Bulletin of the History of Medicine. 2007;81:386–406.

 

[68] Bruenn H. G. Clinical Notes on the Illness and Death of President Franklin D. Roosevelt. Annals of Internal Medicine. 1970;72:579–91.

 

[69] Pinals R. S., Smulyan H. The death of President Warren G. Harding. American Journal of the Medical Sciences. 2014;348:232–7.

 

[70] Chen G., Levy D. Contributions of the Framingham Heart Study to the Epidemiology of Coronary Heart Disease. JAMA Cardiology. 2016;1:825–30.

 

[71] Mahmood S. S., Levy D., Vasan R. S., Wang T. J. The Framingham Heart Study and the Epidemiology of Cardiovascular Disease: A Historical Perspective. Lancet. 2014;383:999–1008.

 

[72] Dawber T. R., Moore F. E., Mann G. V. Coronary Heart Disease in the Framingham Study. American Journal of Public Health and the Nation’s Health. 1957;47:4–24.

 

[73] Kannel W. B., Dawber T. R., Kagan A., Revotskie N., Stokes J., 3rd. Factors of Risk in the Development of Coronary Heart Disease – Six Year Follow-Up Experience. The Framingham Study. Annals of Internal Medicine. 1961;55:33–50.

 

[74] Rakotz M. K., Townsend R. R., Yang J., et al. Medical Students and Measuring Blood Pressure: Results from the American Medical Association Blood Pressure Check Challenge. Journal of Clinical Hypertension (Greenwich), 2017;19:614–9.

 

[75] Frieden T. R. Shattuck Lecture: The Future of Public Health. New England Journal of Medicine. 2015;373:1748–54.

 

[76] Sotos J. G. President Taft’s Blood Pressure. Mayo Clinic Proceedings. 2006;81:1507–8.

 

[77] Menger R. P., Storey C. M., Guthikonda B., Missios S, Nanda A, Cooper JM. Woodrow Wilson’s Hidden Stroke of 1919: The Impact of Patient-Physician Confidentiality on United States Foreign Policy. Neurosurgical Focus. 2015;39: E6.

 

[78] Steinberg D. President Franklin D Roosevelt (1882–1945) and Doctor Frank Howard Lahey’s (1880–1953) Dilemma: The Complexities of Medical Confidentiality with World Leaders. Journal of Medical Biography. 2016;24:50–60.

 

[79] Osler W. An Address on High Blood Pressure: Its Associations, Advantages, and Disadvantages: Delivered at the Glasgow Southern Medical Society. British Medical Journal. 1912;2:1173–7.

 

[80] White P. D. Heart Disease. 2nd ed. New York: MacMillan Co; 1937:326.

 

[81] Hay J. A British Medical Association Lecture on the Significance of a Raised Blood Pressure. British Medical Journal. 1931;2:43–7.

 

[82] Fisher J. W. The Diagnostic Value of the Sphygmomanometer in Examinations for Life Insurance. Journal of the American Medical Association. 1914;63:1752–54.

 

[83] Society of Actuaries. Blood Pressure: Report of the Joint Committee on Mortality of the Association of Life Insurance Medical Directors and the Actuarial Society of America. New York:1925.

 

[84] Dawber, Moore, Mann. Coronary Heart Disease.

 

[85] Kannel W. B., Dawber T. R., Cohen M. E., McNamara P. M. Vascular Disease of the Brain – Epidemiologic Aspects: The Framingham Study. American Journal of Public Health and the Nation’s Health. 1965;55:1355–66.

 

[86] Kannel W. B. Bishop Lecture. Contribution of the Framingham Study to Preventive Cardiology. Journal of the American College of Cardiology. 1990;15:206–11.

 

[87] Kolata G. Lower Blood Pressure Guidelines Could Be “Lifesaving,” Federal Study Says. New York Times. September 11, 2015.

 

[88] Muntner P., Carey R. M., Gidding S., et al. Potential US Population Impact of the 2017 ACC/AHA High Blood Pressure Guideline. Circulation. 2018;137:109–18.

 

[89] Frieden. Shattuck Lecture.

 

[90] Bruenn. Clinical Notes.

 

[91] Morris M. J., Na E. S., Johnson A. K. Salt Craving: The Psychobiology of Pathogenic Sodium Intake. Physiology & Behavior. 2008;94:709–21.

 

[92] Tekol Y. Salt Addiction: A Different Kind of Drug Addiction. Medical Hypotheses. 2006;67:1233–4.

 

[93] Mozaffarian D., Fahimi S., Singh G. M., et al. Global Sodium Consumption and Death from Cardiovascular Causes. New England Journal of Medicine. 2014;371:624–34.

 

[94] United Nations Office on Drugs and Crime, World Drug Report 2017 (ISBN: 978–92–1–148291–1, eISBN: 978–92–1–060623–3, United Nations publication, Sales No. E.17.XI.6).

 

[95] Campbell NRC, Train E. J. A Systematic Review of Fatalities Related to Acute Ingestion of Salt. A Need for Warning Labels? Nutrients. 2017;9.

 

[96] Hedouin V., Revuelta E., Becart A., Tournel G., Deveaux M., Gosset D. A Case of Fatal Salt Water Intoxication Following an Exorcism Session. Forensic Science International. 1999;99:1–4.

 

[97] Ofran Y., Lavi D., Opher D., Weiss T. A., Elinav E. Fatal Voluntary Salt Intake Resulting in the Highest Ever Documented Sodium Plasma Level in Adults (255 mmol L-1): A Disorder Linked to Female Gender and Psychiatric Disorders. Journal of Internal Medicine. 2004;256:525–8.

 

[98] Draft Guidance for Industry: Voluntary Sodium Reduction Goals: Target Mean and Upper Bound Concentrations for Sodium in Commercially Processed, Packaged, and Prepared Foods. June 2016. www.fda.gov/Food/GuidanceRegulation/GuidanceDocumentsRegulatoryInformation/ucm494732.htm.

 

[99] Jackson S. L., King S. M., Zhao L., Cogswell M. E. Prevalence of Excess Sodium Intake in the United States-NHANES, 2009–2012. Morbidity and Mortality Weekly Report. 2016;64:1393–7.

 

[100] American Heart Association Sodium Reduction Initiative Team. The Salty Six – Surprising Foods that Add the Most Sodium to our Diets. 2014. https://sodiumbreakup.heart.org/salty-six-surprising-foods-add-sodium-diets/.

 

[101] Mente A., O’Donnell M., Rangarajan S., et al. Associations of Urinary Sodium Excretion with Cardiovascular Events in Individuals with and without Hypertension: A Pooled Analysis of Data from Four Studies. Lancet. 2016;388:465–75.

 

[102] Has Salt Gotten an Unfair Shake? September 3, 2017. www.npr.org/sections/healthshots/2017/09/03/547827356/has-salt-gotten-an-unfair-shake-sodium-partisanssay-yes.

 

[103] Jerusalem Talmud, Horeyot 3:5.

 

[104] Berman LB. Harry Goldblatt: 1891–1977. Journal of the American Medical Association. 1977;238:1846.

 

[105] Downey P. Profile of Sérgio Ferreira. Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America. 2008;105:19035–7.

 

[106] Patlak M. From Viper’s Venom to Drug Design: Treating Hypertension. FASEB Journal. 2004;18:421.

 

[107] Johns E. J., Kopp U. C., DiBona G. F. Neural Control of Renal Function. Comprehensive Physiology. 2011;1:731–67.

 

[108] Barnett H. J., Jackson M. V., Spaulding W. B. Thiocyanate Psychosis. Journal of the American Medical Association. 1951;147:1554–8.

 

[109] Newcombe C. P., Shucksmith H. S., Suffern W. S. Sympathectomy for Hypertension; Follow-Up of 212 Patients. British Medical Journal. 1959;1:142–4.

 

[110] Symplicity HTNI, Esler M. D., Krum H., et al. Renal Sympathetic Denervation in Patients with Treatment-Resistant Hypertension (The Symplicity HTN-2 Trial): A Randomised Controlled Trial. Lancet. 2010;376:1903–9.

 

[111] Bhatt D. L., Kandzari D. E., O’Neill W.W., et al. A Controlled Trial of Renal Denervation for Resistant Hypertension. New England Journal of Medicine. 2014;370:1393–401.

 

[112] Nes W. D. Biosynthesis of Cholesterol and Other Sterols. Chemical Reviews. 2011;111:6423–51.

 

[113] Rifkind B. Drug Treatment of Hyperlipidemia. Boca Raton, FL: CRC Press; 1991.

 

[114] Thoraco-Abdominal Aorta: Surgical and Anesthetic Management. Edited by Roberto Chiesa, Germano Melissano, Alberto Zangrillo. Milan: Springer Science & Business Media, 2011.

 

[115] Stamler J. Lectures on Preventive Cardiology. New York: Grune & Stratton, Inc.; 1967.

 

[116] Virchow R. Cellular Pathology as Based Upon Physiological and Pathological Histology. Philadelphia: JB Lippincott; 1863.

 

[117] Benlian P. Genetics of Dyslipidemia. Milan: Springer Science & Business Media; 2001.

 

[118] Konstantinov I. E., Mejevoi N., Anichkov N. M. Nikolai N. Anichkov and His Theory of Atherosclerosis. Texas Heart Institute Journal. 2006;33:417–23.

 

[119] Vanitallie T. B. Ancel Keys: A Tribute. Nutrition & Metabolism (London). 2005;2:4.

 

[120] Brozek J. Bibliographical Note on Behavioral Aspects: On the Margin of the 50th Anniversary of the Minnesota Starvation-Nutritional Rehabilitation Experiment. Perceptual Motor Skills. 1995;81:395–400.

 

[121] Keys A. Human Atherosclerosis and the Diet. Circulation. 1952;5:115–8.

 

[122] Keys A. Coronary heart disease in seven countries. 1970. Nutrition. 1997;13:250–2; discussion 49, 3.

 

[123] Marmot M. G., Syme S. L. Acculturation and Coronary Heart Disease in Japanese-Americans. American Journal of Epidemiology. 1976;104:225–47.

 

[124] Dayton S., Pearce M. L., Goldman H., et al. Controlled Trial of a Diet High in Unsaturated Fat for Prevention of Atherosclerotic Complications. Lancet. 1968;2:1060–2.

 

[125] Miettinen M., Turpeinen O., Karvonen M. J., Elosuo R., Paavilainen E. Effect of Cholesterol-Lowering Diet on Mortality from Coronary Heart-Disease and Other Causes. A Twelve-Year Clinical Trial in Men and Women. Lancet. 1972;2:835–8.

 

[126] Demaret K., Weinraub, J. Dr. George Mann Says Low Cholesterol Diets Are Useless, but the “Heart Mafia” Disagrees. People. January 22, 1979.

 

[127] Mann G. V. Diet-Heart: End of an Era. New England Journal of Medicine. 1977;297:644–50.

 

[128] Dietary Fat and Its Relation to Heart Attacks and Strokes. Report by the Central Committee for Medical and Community Program of the American Heart Association. Journal of the American Medical Association. 1961;175:389–91.

 

[129] McMichael J. Fats and Atheroma: an Inquest. British Medical Journal. 1979;1:173–5.

 

[130] Steinberg D. The Pathogenesis of Atherosclerosis. An Interpretive History of the Cholesterol Controversy, Part IV: The 1984 Coronary Primary Prevention Trial Ends It – Almost. Journal of Lipid Research. 2006;47:1–14.

 

[131] The Lipid Research Clinics Coronary Primary Prevention Trial Results. II. The Relationship of Reduction in Incidence of Coronary Heart Disease to Cholesterol Lowering. Journal of the American Medical Association. 1984;251:365–74.

 

[132] Mann G. Coronary Heart Disease–“Doing the Wrong Thing.” Nutrition Today. 1985:12–4.

 

[133] Endo A. A Historical Perspective on the Discovery of Statins. Proceedings of the Japan Academy Series B – Physical and Biological Sciences. 2010;86:484–93.

 

[134] Там же.

 

[135] Stossel T. P. The Discovery of Statins. Cell. 2008;134:903–5.

 

[136] Pedersen T. R., Kjekshus J., Berg K., et al. Randomized Trial of Cholesterol-Lowering in 4444 Patients with Coronary Heart Disease: the Scandinavian Simvastatin Survival Study (4S). Lancet. 1994;344:1383–9.

 

[137] Tang J. L., Armitage J. M., Lancaster T., Silagy C. A., Fowler G. H., Neil HAW. Systematic Review of Dietary Intervention Trials to Lower Blood Total Cholesterol in Free-Living Subjects. British Medical Journal. 1998;316:1213–9.

 

[138] Bhattarai N., Prevost A. T., Wright A. J., Charlton J., Rudisill C., Gulliford MC. Effectiveness of Interventions to Promote Healthy Diet in Primary Care: Systematic Review and Meta-Analysis of Randomised Controlled Trials. BMC Public Health. 2013;13.

 

[139] Collins R., Reith C., Emberson J, et al. Interpretation of the Evidence for the Efficacy and Safety of Statin Therapy. Lancet. 2016;388:2532–61.

 

[140] Salami JA, Warraich H., Valero-Elizondo J, et al. National Trends in Statin Use and Expenditures in the US Adult Population From 2002 to 2013 Insights from the Medical Expenditure Panel Survey. JAMA Cardiology. 2017;2:56–65.

 

[141] Warraich H. J., Salami J. A., Khera R., Valero-Elizondo J, Okunrintemi V, Nasir K. Trends in Use and Expenditures of Brand-Name Atorvastatin After Introduction of Generic Atorvastatin. JAMA Internal Medicine. 2018;178:719–21.

 

[142] Warraich H. The Measles Outbreak Coming Near You. Wall Street Journal. December 3, 2014.

 

[143] Collins, Reith, Emberson, et al. Interpretation of the Evidence.

 

[144] Cohen J. D., Brinton EA, Ito MK, Jacobson TA. Understanding Statin Use in America and Gaps in Patient Education (USAGE): An Internet-Based Survey of 10,138 Current and Former Statin Users. Journal of Clinical Lipidology. 2012;6:208–15.

 

[145] Bruckert E, Hayem G, Dejager S., Yau C., Begaud B. Mild to Moderate Muscular Symptoms with High-Dosage Statin Therapy in Hyperlipidemic Patients – The PRIMO Study. Cardiovascular Drugs Therapy. 2005;19:403–14.

 

[146] Finegold J. A., Manisty CH, Goldacre B, Barron AJ, Francis DP. What Proportion of Symptomatic Side Effects in Patients Taking Statins Are Genuinely Caused by the Drug? Systematic Review of Randomized Placebo-Controlled Trials to Aid Individual Patient Choice. European Journal of Preventative Cardiology. 2014;21:464–74.

 

[147] Gupta A., Thompson D., Whitehouse A., et al. Adverse Events Associated with Unblinded, but Bot with Blinded, Statin Therapy in the Anglo-Scandinavian Cardiac Outcomes Trial-Lipid-Lowering Arm (ASCOT-LLA): A Randomised Double-Blind Placebo-Controlled Trial and Its Non-Randomised Non-Blind Extension Phase. Lancet. 2017;389:2473–81.

 

[148] Price D. D., Finniss D. G., Benedetti F. A Comprehensive Review of the Placebo Effect: Recent Advances and Current Thought. Annual Review of Psychology. 2008;59:565–90.

 

[149] Kaptchuk T. J., Miller F. G. Placebo Effects in Medicine. New England Journal of Medicine. 2015;373:8–9.

 

[150] Simpson S. H., Eurich D. T., Majumdar S. R., et al. A Meta-Analysis of the Association Between Adherence to Drug Therapy and Mortality. British Medical Journal. 2006;333:15.

 

[151] Kam-Hansen S., Jakubowski M., Kelley J. M., et al. Altered Placebo and Drug Labeling Changes the Outcome of Episodic Migraine Attacks. Science Translational Medicine. 2014;6:218ra5.

 

[152] Colloca L. Nocebo Effects Can Make You Feel Pain. Science. 2017;358:44.

 

[153] Barron A. J., Zaman N, Cole G. D., Wensel R, Okonko D. O., Francis D. P. Systematic Review of Genuine versus Spurious Side-Effects of Beta-Blockers in Heart Failure Using Placebo Control: Recommendations for Patient Information. International Journal of Cardiology. 2013;168:3572–9.

 

[154] Yusuf S. Why Do People Not Take Life-Saving Medications? The Case of Statins. Lancet. 2016;388:943–5.

 

[155] Serban M. C., Colantonio L. D., Manthripragada A. D., et al. Statin Intolerance and Risk of Coronary Heart Events and All-Cause Mortality Following Myocardial Infarction. Journal of the American College of Cardiology. 2017;69:1386–95.

 

[156] Selva-O’Callaghan A., Alvarado-Cardenas M., Pinal-Fernandez I., et al. Statin-Induced Myalgia and Myositis: An Update on Pathogenesis and Clinical Recommendations. Expert Review of Clinical Immunology. 2018;14:215–24.

 

[157] Levy A. Pill Culture Pops. New York. June 9, 2003.

 

[158] Warraich H. J., Schulman K. A. Health Care Tax Inversions – Robbing Both Peter and Paul. New England Journal of Medicine. 2016;374:1005–7.

 

[159] Warraich, Salami, Khera, Valero-Elizondo, Okunrintemi, Nasir. Trends in Use.

 

[160] Jack J. L. Triumph of the Heart: The Story of Statins. Oxford, UK: Oxford University Press; 2009.

 

[161] Salami J. A., Warraich H. J., Valero-Elizondo J., et al. National Trends in Nonstatin Use and Expenditures Among the U. S. Adult Population From 2002 to 2013: Insights From Medical Expenditure Panel Survey. Journal of the American Heart Association. 2018;7.

 

[162] Fredrickson D. S., Altrocchi, P.H., Avioli, L.V, Goodman, D, Goodman, HS. Tangier Disease: Combined Clinical Staff Conference at the National Institutes of Health. Annals of Internal Medicine. 1961:1016–31.

 

[163] Gordon D. J., Probstfield J. L., Garrison R. J., et al. High-Density Lipoprotein Cholesterol and Cardiovascular Disease. Four Prospective American Studies. Circulation. 1989;79:8–15.

 

[164] Forey B. A., Fry J. S., Lee P. N., Thornton A. J., Coombs K. J. The Effect of Quitting Smoking on HDL–Cholesterol – A Review Based on Within-Subject Changes. Biomarker Research. 2013;1:26.

 

[165] Kodama S., Tanaka S., Saito K., et al. Effect of Aerobic Exercise Training on Serum Levels of High-Density Lipoprotein Cholesterol: A Meta-Analysis. Archives of Internal Medicine. 2007;167:999–1008.

 

[166] Berryman C. E., Fleming J. A., Kris-Etherton P. M. Inclusion of Almonds in a Cholesterol-Lowering Diet Improves Plasma HDL Subspecies and Cholesterol Efflux to Serum in Normal-Weight Individuals with Elevated LDL Cholesterol. Journal of Nutrition. 2017;147:1517–23.

 

[167] Investigators A.-H., Boden W. E., Probstfield J.L, et al. Niacin in Patients with Low HDL Cholesterol Levels Receiving Intensive Statin Therapy. New England Journal of Medicine. 2011;365:2255–67.

 

[168] Group HTC, Landray M. J., Haynes R., et al. Effects of Extended-Release Niacin with Laropiprant in High-Risk Patients. New England Journal of Medicine. 2014;371:203–12.

 

[169] Marz W., Kleber M. E., Scharnagl H., et al. HDL Cholesterol: Reappraisal of Its Clinical Relevance. Clinical Research in Cardiology. 2017;106:663–75.

 

[170] Group HTRC, Bowman L., Hopewell J. C., et al. Effects of Anacetrapib in Patients with Atherosclerotic Vascular Disease. New England Journal of Medicine. 2017;377:1217–27.

 

[171] Voight B. F., Peloso G. M., Orho-Melander M., et al. Plasma HDL Cholesterol and Risk of Myocardial Infarction: A Mendelian Randomisation Study. Lancet. 2012;380:572–80.

 

[172] Khera A. V., Cuchel M., de la Llera-Moya M., et al. Cholesterol Efflux Capacity, High-Density Lipoprotein Function, and Atherosclerosis. New England Journal of Medicine. 2011;364:127–35.

 

[173] Pew Research Center. Public Trust in Government Remains Near Historic Lows as Partisan Attitudes Shift. May 2017. www.people-press.org/2017/05/03/publictrust-in-government-remains-near-historic-lows-as-partisan-attitudes-shift/.

 

[174] Gallup. Americans’ Trust in Mass Media Sinks to New Low. September 2016. https://news.gallup.com/poll/195542/americans-trust-mass-media-sinks-newlow.aspx.

 

[175] Pew Research Center. Public Confidence in Scientists Has Remained Stable for Decades. April 2017. www.pewresearch.org/fact-tank/2017/04/06/public-confidence-in-scientists-has-remained-stable-for-decades/.

 

[176] Huffington Post. People Who Have Sex Four or More Times a Week Make More Money. August 2013. www.huffingtonpost.com/2013/08/14/more-sex-higherwages_n_3755271.html.

 

[177] Moyer M. W. It’s Not Dementia, It’s Your Heart Medication: Cholesterol Drugs and Memory. Scientific American. September 2010.

 

[178] Yusuf S. Why Do People Not Take Life-Saving Medications? The Case of Statins. Lancet. 2016;388:943–5.

 

[179] Are Statins a Key to Preventing Alzheimer’s Disease? December 2016. www.cnn.com/2016/12/12/health/statins-alzheimers-disease/index.html.

 

[180] Canetto S. S., Sakinofsky I. The Gender Paradox in Suicide. Suicide and Life-Threatening Behavior. 1998;28:1–23.

 

[181] Spurious Correlations. www.tylervigen.com/spurious-correlations.

 

[182] Norton B. J. Karl Pearson and Statistics: The Social Origins of Scientific Innovation. Social Studies of Science. 1978;8:3–34.

 

[183] Kalantar-Zadeh K., Block G., Horwich T., Fonarow G. C. Reverse Epidemiology of Conventional Cardiovascular Risk Factors in Patients with Chronic Heart Failure. Journal of the American College of Cardiology. 2004;43:1439–44.

 

[184] Ravnskov U., Diamond D. M., Hama R., et al. Lack of an Association or an Inverse Association Between Low-Density-Lipoprotein Cholesterol and Mortality in the Elderly: A Systematic Review. British Medical Journal. Open 2016;6: e010401.

 

[185] Collier R. Legumes, Lemons and Streptomycin: A Short History of the Clinical Trial. Canadian Medical Association Journal. 2009;180:23–4.

 

[186] Zetterstrom R. Nobel Prize 1937 to Albert von Szent-Gyorgyi: Identification of Vitamin C as the Anti-Scorbutic Factor. Acta Paediatrica. 2009;98:915–9.

 

[187] Moffet H. H. Sham Acupuncture May Be as Efficacious as True Acupuncture: A Systematic Review of Clinical Trials. Journal of Alternative and Complementary Medicine. 2009;15:213–6.

 

[188] Haygarth J. Of the Imagination as a Cause and as a Cure of Disorders of the Body. Bath, UK: R. Cruttwell; 1800.

 

[189] DiMasi J.A., Grabowski H. G., Hansen R. W. Innovation in the Pharmaceutical Industry: New Estimates of R&D Costs. Journal of Health Economics. 2016;47:20–33.

 

[190] Spitz V. Doctors from Hell: The Horrific Account of Nazi Experiments on Humans. Boulder, CO: Sentient Publications; 2005.

 

[191] Berger R. L. Nazi Science – The Dachau Hypothermia Experiments. New England Journal of Medicine. 1990;322:1435–40.

 

[192] Bachrach S. In the Name of Public Health – Nazi Racial Hygiene. New England Journal of Medicine. 2004;351:417–20.

 

[193] Emanuel E. J. The History of Euthanasia Debates in the United States and Britain. Annals of Internal Medicine. 1994;121:793–802.

 

[194] Beecher H. K. Ethics and Clinical Research. New England Journal of Medicine. 1966;274:1354–60.

 

[195] Там же.

 

[196] Там же.

 

[197] Editorial. Sterilization and Its Possible Accomplishments. New England Journal of Medicine. 1934;211:379–80.

 

[198] Brandt A. M. Racism and Research: The Case of the Tuskegee Syphilis Study. Hastings Center Report. 1978;8:21–9.

 

[199] Heller J. Syphilis Victims in U. S. Study Went Untreated for 40 Years. New York Times. July 26, 1972.

 

[200] Kaplan S. Dr. Irwin Schatz, the First, Lonely Voice against Infamous Tuskegee Study, Dies at 83. Washington Post. April 20, 2015.

 

[201] Nanna M. G., Navar A. M., Zakroysky P… et al. Association of Patient Perceptions of Cardiovascular Risk and Beliefs on Statin Drugs with Racial Differences in Statin Use: Insights From the Patient and Provider Assessment of Lipid Management Registry. JAMA Cardiology. 2018.

 

[202] Pitt B, Pfeffer MA, Assmann S. F., et al. Spironolactone for Heart Failure with Preserved Ejection Fraction. New England Journal of Medicine. 2014;370:1383–92.

 

[203] de Denus S., O’Meara E., Desai A. S., et al. Spironolactone Metabolites in TOPCAT New Insights into Regional Variation. New England Journal of Medicine. 2017;376:1690–2.

 

[204] Chavalarias D., Wallach J. D., Li A. H., Ioannidis J. P. Evolution of Reporting P Values in the Biomedical Literature, 1990–2015. Journal of the American Medical Association. 2016;315:1141–8.

 

[205] The Lipid Research Clinics Coronary Primary Prevention Trial Results. II. The Relationship of Reduction in Incidence of Coronary Heart Disease to Cholesterol Lowering. Journal of the American Medical Association. 1984;251:365–74.

 

[206] Sumner P., Vivian-Griffiths S, Boivin J, et al. The Association Between Exaggeration in Health Related Science News and Academic Press Releases: Retrospective Observational Study. British Medical Journal. 2014;349: g7015.

 

[207] Benjamin D. J., Berger J. O., Johannesson M., et al. Redefine Statistical Significance. Nature Human Behaviour. 2018;2:6–10.

 

[208] Baker M. 1,500 Scientists Lift the Lid on Reproducibility. Nature. 2016;533:452–4.

 

[209] Ioannidis J. P. Contradicted and Initially Stronger Effects in Highly Cited Clinical Research. Journal of the American Medical Association. 2005;294:218–28.

 

[210] Is Watching Sports Bad for Your Health? Here’s What New Research Says. October 2017. www.reuters.com/article/us-health-sleep-heart/too-little-sleep-or-toomuch-linked-to-risk-of-heart-disease-idUSKCN11P2DU.

 

[211] Too Little Sleep, or Too Much, Linked to Risk of Heart Disease. September 2016. www.reuters.com/article/us-health-sleep-heart/too-little-sleep-or-too-muchlinked-to-risk-of-heart-disease-idUSKCN11P2DU.

 

[212] Statins “May Be a Waste of Time:” Controversial Report Claims There’s NO Link Between “Bad Cholesterol” and Heart Disease. June 2016. www.dailymail.co.uk/health/article-3638162/Statins-waste-time-60s-Row-controversial-report-saysno-link-bad-cholesterol-heart-disease.html.

 

[213] Phillips D. P., Kanter E. J., Bednarczyk B., Tastad P. L. Importance of the Lay Press in the Transmission of Medical Knowledge to the Scientific Community. New England Journal of Medicine. 1991;325:1180–3.

 

[214] Selvaraj S., Borkar D. S., Prasad V. Media Coverage of Medical Journals: Do the Best Articles Make the News? PLOS ONE. 2014;9: e85355.

 

[215] Dumas-Mallet E., Smith A., Boraud T., Gonon F. Poor Replication Validity of Biomedical Association Studies Reported by Newspapers. PLOS ONE. 2017;12: e0172650.

 

[216] Там же.

 

[217] Wang M. T., Bolland M. J., Grey A. Reporting of Limitations of Observational Research. JAMA Internal Medicine. 2015;175:1571–2.

 

[218] Dumas-Mallet, Smith, Boraud, Gonon. Poor Replication Validity.

 

[219] Sumner, Vivian-Griffiths, Boivin, et al. Association Between Exaggeration.

 

[220] Study: Half of the Studies You Read About in the News Are Wrong. March 2017. www.vox.com/science-and-health/2017/3/3/14792174/half-scientific-studiesnews-are-wrong.

 

[221] Caspi A., Sugden K., Moffitt T. E., et al. Influence of Life Stress on Depression: Moderation by a Polymorphism in the 5-HTT Gene. Science. 2003;301:386–9.

 

[222] Blendon R. J., Benson J. M., Hero J. O. Public Trust in Physicians – U. S. Medicine in International Perspective. New England Journal of Medicine. 2014;371:1570–2.

 

[223] Newman D. Hippocrates’ Shadow: Secrets from the House of Medicine. New York: Scribner; 2009.

 

[224] Emergency Physicians Monthly. Practicing Medicine in Hippocrates’ Shadow. January 2009. http://epmonthly.com/article/practicing-medicine-in-hippocratesshadow/.

 

[225] “What I Did Was Awful and Disgusting”: Ex-Mt. Sinai Doctor Sentenced to 2 Years for Sexually Abusing Patients. January 2017. http://gothamist.com/2017/01/24/mt_sinai_doctor_prison.php.

 

[226] Klein M. Officials Find NYC Hospitals Riddled with Shocking Violations. New York Post. February 10, 2018.

 

[227] Rosenberg R. Prison for Doctor Who Drugged, Sexually Assaulted Patient. New York Post. January 23, 2017.

 

[228] Omer S. B., Amin A. B., Limaye RJ. Communicating About Vaccines in a Fact-Resistant World. JAMA Pediatrics. 2017;171:929–30.

 

[229] Mergler M. J., Omer S.B, Pan W. K., et al. Are Recent Medical Graduates More Skeptical of Vaccines? Vaccines (Basel). 2013;1:154–66.

 

[230] Johnson S. B., Park H. S., Gross C. P., Yu J. B. Complementary Medicine, Refusal of Conventional Cancer Therapy, and Survival Among Patients with Curable Cancers. JAMA Oncology. 2018.

 

[231] Hyland M., Birrell J. Government Health Warnings and the “Boomerang” Effect. Psychological Reports. 1979;44:643–7.

 

[232] Nyhan B., Reifler J., Richey S., Freed G. L. Effective Messages in Vaccine Promotion: A Randomized Trial. Pediatrics. 2014;133: e835–42.

 

[233] Amin A. B., Bednarczyk R. A., Ray C. E., et al. Association of Moral Values with Vaccine Hesitancy. Nature Human Behaviour. 2017;1:873–80.

 

[234] Warraich H. J., Benson C. C., Khosa F., Leeman D. E. Diagnosis of Acute Myocardial Infarction on Computed Tomography Angiogram. Circulation. 2014;129:272–3.

 

[235] Procacci P., Maresca M. Historical Considerations of Cardiac Pain. Pain. 1985;22:325–35.

 

[236] Mitchell S. W. Characteristics. New York: Century; 1891.

 

[237] De Moulin D. A Historical-Phenomenological Study of Bodily Pain in Western Man. Bulletin of the History of Medicine. 1974;48:540–70.

 

[238] Caton D. The Secularization of Pain. Anesthesiology. 1985;62:493–501.

 

[239] De Moulin. Historical-Phenomenological Study.

 

[240] Buytendijk F. Over de pijn (About the Pain). 3rd ed. Utrecht-Antwerp: Aula Books; 1957.

 

[241] Stephenson J. Veterans’ Pain a Vital Sign. Journal of the American Medical Association. 1999;281:978.

 

[242] Jackson M. Pain: The Fifth Vital Sign: The Science and Culture of Why We Hurt. New York: Crown; 2002.

 

[243] Fauber J. 9 of 19 Experts on Pain Panel Tied to Drug Companies. Milwaukee-Wisconsin Journal Sentinel. June 25, 2014.

 

[244] Vila H., Jr., Smith R. A., Augustyniak M. J., et al. The Efficacy and Safety of Pain Management Before and After Implementation of Hospital-Wide Pain Management Standards: Is Patient Safety Compromised by Treatment Based Solely on Numerical Pain Ratings? Anesthesia & Analgesia. 2005;101:474–80, table of contents.

 

[245] Krebs E. E., Gravely A., Nugent S., et al. Effect of Opioid vs Nonopioid Medications on Pain-Related Function in Patients with Chronic Back Pain or Hip or Knee Osteoarthritis Pain: The SPACE Randomized Clinical Trial. Journal of the American Medical Association. 2018;319:872–82.

 

[246] Levy N., Sturgess J., Mills P. “Pain as the Fifth Vital Sign” and Dependence on the “Numerical Pain Scale” Is Being Abandoned in the US: Why? British Journal of Anaesthesia. 2018;120:435–8.

 

[247] Blanchflower DG, Oswald A. Unhappiness and Pain in Modern America: A Review Essay, and Further Evidence, on Carol Graham’s Happiness for All? National Bureau of Economic Research Working Paper Series 2017; No. 24087.

 

[248] Harvey W. The Works of William Harvey Volume 7 (translated from Latin by Robert Willis). London: Sydenham Society; 1847.

 

[249] Haneveld GT. [“A Sad and Painful Heart”–Andreas Vesalius as Cardiologist]. Verhandelingen – Koninklijke Academie voor Geneeskunde van België. 1993;55:683–99.

 

[250] Eslick G D. Chest Pain: A Historical Perspective. International Journal of Cardiology. 2001;77:5–11.

 

[251] Herrick J. An Intimate Account of My Early Experience with Coronary Thrombosis. American Heart Journal. 1944;27:1–18.

 

[252] Pagliaro P., Gattullo D., Penna C. Nitroglycerine and Sodium Trioxodinitrate: From the Discovery to the Preconditioning Effect. Journal of Cardiovascular Medicine (Hagerstown). 2013;14:698–704.

 

[253] Fye W. B. T. Lauder Brunton and Amyl Nitrite: A Victorian Vasodilator. Circulation. 1986;74:222–9.

 

[254] Steinhorn B.S, Loscalzo J., Michel T. Nitroglycerin and Nitric Oxide – A Rondo of Themes in Cardiovascular Therapeutics. New England Journal of Medicine. 2015;373:277–80.

 

[255] Ghofrani H. A., Osterloh I. H., Grimminger F. Sildenafil: From Angina to Erectile Dysfunction to Pulmonary Hypertension and Beyond. Nature Reviews Drug Discovery. 2006;5:689–702.

 

[256] Osterloh I. How I Discovered Viagra. Cosmos. April 2015.

 

[257] Herrick J. Intimate Account.

 

[258] Herrick J. B. Landmark Article (JAMA 1912). Clinical Features of Sudden Obstruction of the Coronary Arteries. By James B. Herrick. Journal of the American Medical Association. 1983;250:1757–65.

 

[259] Moore B. J., Stocks C, Owens PL. Trends in Emergency Department Visits, 2006–2014. HCUP Statistical Brief #227. Agency for Healthcare Research and Quality, Rockville, MD. www.hcup-us.ahrq.gov/reports/statbriefs/sb227-Emergency-Department-Visit-Trends.pdf. September 2017.

 

[260] Amsterdam E. A., Kirk J. D., Bluemke D. A., et al. Testing of Low-Risk Patients Presenting to the Emergency Department with Chest Pain: A Scientific Statement from the American Heart Association. Circulation. 2010;122:1756–76.

 

[261] Obermeyer Z., Cohn B., Wilson M… Jena A. B., Cutler D. M. Early Death After Discharge from Emergency Departments: Analysis of National US Insurance Claims Data. British Medical Journal. 2017;356: j239.

 

[262] Ahmed A., Sorajja P., Pai A., et al. Prospective Evaluation of the Eyeball Test for Assessing Frailty in Patients with Valvular Heart Disease. Journal of the American College of Cardiology. 2016;68:2911–2.

 

[263] Christenson J., Innes G., McKnight D., et al. A Clinical Prediction Rule for Early Discharge of Patients with Chest Pain. Annals of Emergency Medicine. 2006;47:1–10.

 

[264] Fanaroff A. C., Rymer J. A., Goldstein S. A., Simel D. L., Newby L. K. Does This Patient with Chest Pain Have Acute Coronary Syndrome?: The Rational Clinical Examination Systematic Review. Journal of the American Medical Association. 2015;314:1955–65.

 

[265] Obrastzow W. P., Straschesko N. D. Zur Kenntnis der Thrombose der Koronararterien des Herzens (To Note the Thrombosis of the Coronary Arteries of the Heart). Zeitschrift für klinische Medizin. 1910;71:116–32.

 

[266] Yeh R. W., Sidney S., Chandra M., Sorel M., Selby J. V., Go AS. Population Trends in the Incidence and Outcomes of Acute Myocardial Infarction. New England Journal of Medicine. 2010;362:2155–65.

 

[267] Там же.

 

[268] Parsons T. The Sick Role and the Role of the Physician Reconsidered. Milbank Memorial Fund Quarterly: Health and Society. 1975;53:257–78.

 

[269] Galdas P., Cheater F., Marshall P. What Is the Role of Masculinity in White and South Asian Men’s Decisions to Seek Medical Help for Cardiac Chest Pain? Journal of Health Services Research & Policy. 2007;12:223–9.

 

[270] French D. P., Cooper A., Weinman J. Illness Perceptions Predict Attendance at Cardiac Rehabilitation Following Acute Myocardial Infarction: A Systematic Review with Meta-Analysis. Journal of Psychosomatic Research. 2006;61:757–67.

 

[271] Chen S.L, Tsai. J.C., Chou KR. Illness Perceptions and Adherence to Therapeutic Regimens Among Patients with Hypertension: A Structural Modeling Approach. International Journal of Nursing Studies. 2011;48:235–45.

 

[272] Beck R. S., Daughtridge R, Sloane P. D. Physician-Patient Communication in the Primary Care Office: A Systematic Review. Journal of the American Board of Family Practice. 2002;15:25–38.

 

[273] Egbert L. D., Battit G. E., Welch C. E., Bartlett M. K. Reduction of Postoperative Pain by Encouragement and Instruction of Patients. A Study of Doctor-Patient Rapport. New England Journal of Medicine. 1964;270:825–7.

 

[274] Alpert J. S., Thygesen K., Antman E., Bassand J. P. Myocardial Infarction Redefined – A Consensus Document of the Joint European Society of Cardiology/American College of Cardiology Committee for the Redefinition of Myocardial Infarction. Journal of the American College of Cardiology. 2000;36:959–69.

 

[275] Rahman A., Broadley S. A. Review Article: Elevated Troponin: Diagnostic Gold or Fool’s Gold? Emergency Medicine Australasia. 2014;26:125–30.

 

[276] Autier P., Boniol M., Koechlin A., Pizot C., Boniol M. Effectiveness of and Overdiagnosis from Mammography Screening in the Netherlands: Population-Based Study. British Medical Journal. 2017;359: j5224.

 

[277] Ilic D., Neuberger M. M., Djulbegovic M., Dahm P. Screening for Prostate Cancer. Cochrane Database of Systematic Reviews. 2013: CD004720.

 

[278] Yudkin J. S., Montori V. M. The Epidemic of Pre-Diabetes: The Medicine and the Politics. British Medical Journal. 2014;349: g4485.

 

[279] Moynihan R. Caution! Diagnosis Creep. Australian Prescriber. 2016;39:30–1.

 

[280] Than M., Herbert M., Flaws D., et al. What Is an Acceptable Risk of Major Adverse Cardiac Event in Chest Pain Patients Soon After Discharge from the Emergency Department?: A Clinical Survey. International Journal of Cardiology. 2013;166:752–4.

 

[281] Moynihan R. N., Cooke G. P., Doust J. A., Bero L., Hill S., Glasziou P. P. Expanding Disease Definitions in Guidelines and Expert Panel Ties to Industry: A Cross-Sectional Study of Common Conditions in the United States. PLOS Medicine. 2013;10: e1001500.

 

[282] Там же.

 

[283] Upchurch C. T., Barrett E. J. Clinical Review: Screening for Coronary Artery Disease in Type 2 Diabetes. Journal of Clinical Endocrinology and Metabolism. 2012;97:1434–42.

 

[284] Reed S, Pearson S. ICER. Choosing Wisely Recommendation Analysis: Prioritizing Opportunities for Reducing Inappropriate Care. Preoperative Stress Testing. 2016.

 

[285] George Lakoff and Mark Johnson. Metaphors We Live By. 1st ed. Chicago, IL: University of Chicago Press; 2003.

 

[286] Goff S. L., Mazor K. M., Ting H. H., Kleppel R., Rothberg M. B. How Cardiologists Present the Benefits of Percutaneous Coronary Interventions to Patients with Stable Angina: A Qualitative Analysis. JAMA Internal Medicine. 2014;174:1614–21.

 

[287] The Widow Maker Heart Attack. January 2015. https://myheart.net/articles/thewidowmaker/.

 

[288] Al-Lamee R., Thompson D., Dehbi H. M., et al. Percutaneous Coronary Intervention in Stable Angina (ORBITA): A Double-Blind, Randomised Controlled Trial. Lancet. 2018;391:31–40.

 

[289] Badawy M. K., Deb P., Chan R., Farouque O. A Review of Radiation Protection Solutions for the Staff in the Cardiac Catheterisation Laboratory. Heart, Lung and Circulation. 2016;25:961–7.

 

[290] CABG напоминает написанием слово cabbage – капуста.

 

[291] Menzoian J. O., Koshar A. L., Rodrigues N. Alexis Carrel, Rene Leriche, Jean Kunlin, and the History of Bypass Surgery. Journal of Vascular Surgery. 2011;54:571–4.

 

[292] Head S. J., Kieser T. M., Falk V., Huysmans HA, Kappetein AP. Coronary Artery Bypass Grafting: Part 1–The Evolution over the First 50 Years. European Heart Journal. 2013;34:2862–72.

 

[293] JD R. New Surgery for Ailing Hearts. Reader’s Digest. 71:70 1957.

 

[294] Cobb L. A., Thomas G. I., Dillard D. H., Merendino K. A., Bruce R. A. An Evaluation of Internal-Mammary-Artery Ligation by a Double-Blind Technic. New England Journal of Medicine. 1959;260:1115–8.

 

[295] Shroyer A. L., Grover F. L., Hattler B., et al. On-Pump versus Off-Pump Coronary-Artery Bypass Surgery. New England Journal of Medicine. 2009;361:1827–37.

 

[296] ElBardissi A.W., Aranki S. F., Sheng S., O’Brien S.M., Greenberg C. C., Gammie J. S. Trends in Isolated Coronary Artery Bypass Grafting: An Analysis of the Society of Thoracic Surgeons Adult Cardiac Surgery Database. Journal of Thoracic and Cardiovascular Surgery. 2012;143:273–81.

 

[297] Forssmann W. Experiments on Myself. Memoirs of a Surgeon in Germany. New York: St. Martin’s; 1974.

 

[298] Forssmann W. Die Sondierung des rechten Herzens. Klinische Wochenschrift. 1929;8:2085–7.

 

[299] Heiss H. W. Werner Forssmann: A German Problem with the Nobel Prize. Clinical Cardiology. 1992;15:547–9.

 

[300] Ryan T. J. The Coronary Angiogram and Its Seminal Contributions to Cardiovascular Medicine Over Five Decades. Circulation. 2002;106:752–6.

 

[301] Sheldon W. C. F. Mason Sones, Jr. – Stormy Petrel of Cardiology. Clinical Cardiology. 1994;17:405–7.

 

[302] Shrager J. B. The Vineberg Procedure: The Immediate Forerunner of Coronary Artery Bypass Grafting. Annals of Thoracic Surgery. 1994;57:1354–64.

 

[303] Sheldon. F. Mason Sones.

 

[304] Hurst J. W., King S. B., 3rd, Greene L. In Memory of Andreas Roland Gruentzig and Margaret Anne Thornton Gruentzig. American Journal of Cardiology. 1986;57:333–6.

 

[305] Там же.

 

[306] Barton M., Gruntzig J., Husmann M., Rosch J. Balloon Angioplasty – The Legacy of Andreas Gruntzig, M.D. (1939–1985). Frontiers in Cardiovascular Medicine. 2014; 1:15.

 

[307] Hurst J. W. The First Coronary Angioplasty as Described by Andreas Gruentzig. American Journal of Cardiology. 1986;57:185–6.

 

[308] Byrne R..A., Capodanno D., Mylotte D., Serruys P. W. State of the Art: 40 Years of Percutaneous Cardiac Intervention. EuroIntervention. 2017;13:621–4.

 

[309] Gruntzig A. Transluminal Dilatation of Coronary-Artery Stenosis. Lancet. 1978;1:263.

 

[310] Meier B. The First Patient to Undergo Coronary Angioplasty-23-Year Follow-Up. New England Journal of Medicine. 2001;344:144–5.

 

[311] International Trade Administration. Department of Commerce. 2016 Top Markets Report: Medical Devices. Overview and Key Findings. www.trade.gov/topmarkets/pdf/Medical_Devices_Executive_Summary.pdf.

 

[312] Psaty B. M., Boineau R., Kuller L. H., Luepker R. V. The Potential Costs of Upcoding for Heart Failure in the United States. American Journal of Cardiology. 1999;84:108–9, A9.

 

[313] Coding in the Anti-Fraud Era. Skirt the Upcoding Spotlight. Hospital Peer Review. 1997;22:141–3.

 

[314] Desai N. R., Bradley S. M., Parzynski C. S., et al. Appropriate Use Criteria for Coronary Revascularization and Trends in Utilization, Patient Selection, and Appropriateness of Percutaneous Coronary Intervention. Journal of the American Medical Association. 2015;314:2045–53.

 

[315] Gupta A., Yeh R. W., Tamis-Holland J.E., et al. Implications of Public Reporting of Risk-Adjusted Mortality Following Percutaneous Coronary Intervention: Misperceptions and Potential Consequences for High-Risk Patients Including Nonsurgical Patients. JACC Cardiovascular Interventions. 2016;9:2077–85.

 

[316] Boden W. E., O’Rourke R.A., Teo K. K., et al. Optimal Medical Therapy with or without PCI for Stable Coronary Disease. New England Journal of Medicine. 2007;356:1503–16.

 

[317] Sedlis S. P., Hartigan P. M., Teo K. K., et al. Effect of PCI on Long-Term Survival in Patients with Stable Ischemic Heart Disease. New England Journal of Medicine. 2015;373:1937–46.

 

[318] Al-Lamee, Thompson, Dehbi, et al. Percutaneous Coronary Intervention.

 

[319] Carrozza J. P., Levin T. Periprocedural Complications of Percutaneous Coronary Intervention. UpToDate. Last updated February 8, 2018.

 

[320] Fornell D. Tempering the Bioresorbable Stent Euphoria Following FDA Clearance of the Absorb. August 2016. www.dicardiology.com/content/blogs/tempering-bioresorbable-stent-euphoria-following-fda-clearance-absorb.

 

[321] De Rosa R., Silverio A., Varricchio A., et al. Meta-Analysis Comparing Outcomes After Everolimus-Eluting Bioresorbable Vascular Scaffolds Versus Everolimus-Eluting Metallic Stents in Patients with Acute Coronary Syndromes. American Journal of Cardiology. 2018;122:61–8.

 

[322] Lenzer J. When Is a Point of View a Conflict of Interest? British Medical Journal. 2016;355: i6194.

 

[323] de Alencar Neto J. N. Morphine, Oxygen, Nitrates, and Mortality Reducing Pharmacological Treatment for Acute Coronary Syndrome: An Evidence-Based Review. Cureus. 2018;10: e2114.

 

[324] Gouda P., Bainey K., Welsh R. The Demise of Morphine Oxygen Nitroglycerin Aspirin (MONA). Canadian Journal of Cardiology. 2016;32:1578 e7.

 

[325] Hayes S. N., Kim E. S.H., Saw J., et al. Spontaneous Coronary Artery Dissection: Current State of the Science: A Scientific Statement From the American Heart Association. Circulation. 2018;137: e523-e57.

 

[326] Lerner D. J., Kannel W. B. Patterns of Coronary Heart Disease Morbidity and Mortality in the Sexes: A 26-Year Follow-Up of the Framingham Population. American Heart Journal. 1986;111:383–90.

 

[327] Mehta L. S., Watson K. E., Barac A., et al. Cardiovascular Disease and Breast Cancer: Where These Entities Intersect: A Scientific Statement From the American Heart Association. Circulation. 2018;137: e30-e66.

 

[328] Mosca L., Hammond G., Mochari-Greenberger H., et al. Fifteen-Year Trends in Awareness of Heart Disease in Women: Results of a 2012 American Heart Association National Survey. Circulation. 2013;127:1254–63, e1–29.

 

[329] Pope J. H., Aufderheide T. P., Ruthazer R., et al. Missed Diagnoses of Acute Cardiac Ischemia in the Emergency Department. New England Journal of Medicine. 2000;342:1163–70.

 

[330] Bugiardini R., Ricci B., Cenko E., et al. Delayed Care and Mortality Among Women and Men with Myocardial Infarction. Journal of the American Heart Association. 2017;6.

 

[331] Zwas D. R. Redressing the Red Dress: Rethinking the Campaign. Circulation. 2018;137:763–5.

 

[332] Kragholm K., Halim S. A., Yang Q., et al. Sex-Stratified Trends in Enrollment, Patient Characteristics, Treatment, and Outcomes Among Non-ST-Segment Elevation Acute Coronary Syndrome Patients: Insights From Clinical Trials Over 17 Years. Circulation: Cardiovascular Quality and Outcomes. 2015;8:357–67.

 

[333] Rosenman R. H., Brand R. J., Jenkins D., Friedman M., Straus R., Wurm M. Coronary Heart Disease in Western Collaborative Group Study. Final Follow-Up Experience of 8 1/2 Years. Journal of the American Medical Association. 1975;233:872–7.

 

[334] Keys A., Taylor H. L., Blackburn H., Brozek J., Anderson J. T., Simonson E. Coronary Heart Disease Among Minnesota Business and Professional Men Followed Fifteen Years. Circulation. 1963;28:381–95.

 

[335] Chapman J. M., Massey F. J., Jr. The Interrelationship of Serum Cholesterol, Hypertension, Body Weight, and Risk of Coronary Disease. Results of the First Ten Years’ Follow-up in the Los Angeles Heart Study. Journal of Chronic Diseases. 1964;17:933–49.

 

[336] Chen G., Levy D. Contributions of the Framingham Heart Study to the Epidemiology of Coronary Heart Disease. JAMA Cardiology. 2016;1:825–30.

 

[337] Epstein F. H., Ostrander L. D., Jr., Johnson bc, et al. Epidemiological Studies of Cardiovascular Disease in a Total Community – Tecumseh, Michigan. Annals of Internal Medicine. 1965;62:1170–87.

 

[338] Merkatz R. B., Temple R., Subel S., Feiden K, Kessler DA. Women in Clinical Trials of New Drugs. A Change in Food and Drug Administration Policy. The Working Group on Women in Clinical Trials. New England Journal of Medicine. 1993;329:292–6.

 

[339] McCormick K.M., Bunting S. M. Application of Feminist Theory in Nursing Research: The Case of Women and Cardiovascular Disease. Health Care of Women International. 2002;23:820–34.

 

[340] Albrektsen G., Heuch I., Lochen M. L., et al. Lifelong Gender Gap in Risk of Incident Myocardial Infarction: The Tromso Study. JAMA Internal Medicine. 2016;176:1673–9.

 

[341] Berg J., Bjorck L., Nielsen S., Lappas G., Rosengren A. Sex Differences in Survival After Myocardial Infarction in Sweden, 1987–2010. Heart. 2017;103:1625–30.

 

[342] Ricci B., Cenko E., Vasiljevic Z., et al. Acute Coronary Syndrome: The Risk to Young Women. Journal of the American Heart Association. 2017;6.

 

[343] Wyckoff J. Heart Disease: Points Every Nurse Should Know About It. American Journal of Nursing. 1924;24:529–32.

 

[344] White P. D. Important Clues in Cardiovascular Diagnosis. New England Journal of Medicine. 1942;227:980–4.

 

[345] Hamilton B. E. The Care of a Cardiac Patient During Pregnancy. American Journal of Nursing. 1927;27:173–7.

 

[346] Upton N. B. Home Adjustments in Chronic Heart Disease. New England Journal of Medicine. 1929;200:5–7.

 

[347] Jones R. L. A Case Study: Mitral Stenosis with Auricular Fibrillation. American Journal of Nursing. 1938;38:1151–6.

 

[348] Chinn P. L., Wheeler C. E. Feminism and Nursing. Nursing Outlook. 1985;33:74–7.

 

[349] Nichols FH. History of the Women’s Health Movement in the 20th Century. Journal of Obstetric, Gynecologic, & Neonatal Nursing. 2000;29:56–64.

 

[350] Miller CL, Kollauf CR. Evolution of Information on Women and Heart Disease 1957–2000: A Review of Archival Records and Secular Literature. Heart & Lung. 2002;31:253–61.

 

[351] King K. M., Paul P. A Historical Review of the Depiction of Women in Cardiovascular Literature. Western Journal of Nursing Research. 1996;18:89–101.

 

[352] Thomas JL, Braus PA. Coronary Artery Disease in Women. A Historical Perspective. Archives of Internal Medicine. 1998;158:333–7.

 

[353] Pope TP. Maternal Instinct Is Wired into the Brain. March 2008. https://well.blogs.nytimes.com/2008/03/07/maternal-instinct-is-wired-into-the-brain/.

 

[354] AARP. National Alliance for Caregiving and AARP. Caregiving in the U.S. www.caregiving.org/wp-content/uploads/2015/05/2015_CaregivingintheUS_Final-Report-June-4_WEB.pdf.2015.

 

[355] Adelman R. D., Tmanova L. L., Delgado D., Dion S., Lachs M. S. Caregiver Burden: A Clinical Review. Journal of the American Medical Association. 2014;311:1052–60.

 

[356] Granger BB, Ekman I, Granger CB, et al. Adherence to Medication According to Sex and Age in the CHARM Programme. European Journal of Heart Failure. 2009;11:1092–8.

 

[357] Pilgrim T., Heg D., Tal K., et al. Age-and Gender-Related Disparities in Primary Percutaneous Coronary Interventions for Acute ST-Segment Elevation Myocardial Infarction. PLOS ONE. 2015;10: e0137047.

 

[358] Swaminathan R. V., Feldman D. N., Pashun R. A., et al. Gender Differences in In-Hospital Outcomes After Coronary Artery Bypass Grafting. American Journal of Cardiology. 2016;118:362–8.

 

[359] Hinohara TT, Al-Khalidi HR, Fordyce CB, et al. Impact of Regional Systems of Care on Disparities in Care Among Female and Black Patients Presenting with ST-Segment-Elevation Myocardial Infarction. Journal of the American Heart Association. 2017;6.

 

[360] Singh JA, Lu X, Ibrahim S, Cram P. Trends in and Disparities for Acute Myocardial Infarction: An Analysis of Medicare Claims Data from 1992 to 2010. BMC Medicine. 2014;12:190.

 

[361] O’Keefe-McCarthy S. Women’s Experiences of Cardiac Pain: A Review of the Literature. Canadian Journal of Cardiovascular Nursing. 2008;18:18–25.

 

[362] Hart P. L. Women’s Perceptions of Coronary Heart Disease: An Integrative Review. Journal of Cardiovascular Nursing. 2005;20:170–6.

 

[363] Kirchberger I., Heier M., Wende R., von Scheidt W., Meisinger C. The Patient’s Interpretation of Myocardial Infarction Symptoms and Its Role in the Decision Process to Seek Treatment: The MONICA/KORA Myocardial Infarction Registry. Clinical Research in Cardiology. 2012;101:909–16.

 

[364] Bugiardini, Ricci, Cenko, et al. Delayed Care.

 

[365] Davis L. L. A Qualitative Study of Symptom Experiences of Women with Acute Coronary Syndrome. Journal of Cardiovascular Nursing. 2017;32:488–95.

 

[366] Там же.

 

[367] From A. M., Prasad A., Pellikka P.A, McCully R. B. Are Some False-Positive Stress Echocardiograms a Forme Fruste Variety of Apical Ballooning Syndrome? American Journal of Cardiology. 2009;103:1434–8.

 

[368] Fitzgerald B. T., Scalia W. M., Scalia G. M. Female False Positive Exercise Stress ECG Testing-Fact Verses Fiction. Heart, Lung and Circulation. 2018.

 

[369] Canto J. G., Rogers W. J., Goldberg R. J., et al. Association of Age and Sex with Myocardial Infarction Symptom Presentation and In-Hospital Mortality. Journal of the American Medical Association. 2012;307:813–22.

 

[370] Lichtman J. H., Leifheit E. C., Safdar B., et al. Sex Differences in the Presentation and Perception of Symptoms Among Young Patients with Myocardial Infarction: Evidence from the VIRGO Study (Variation in Recovery: Role of Gender on Outcomes of Young AMI Patients). Circulation. 2018;137:781–90.

 

[371] Galdas P. M., Johnson J. L., Percy M. E., Ratner P. A. Help Seeking for Cardiac Symptoms: Beyond the Masculine-Feminine Binary. Social Science & Medicine. 2010;71:18–24.

 

[372] Там же.

 

[373] Canto, Rogers, Goldberg, et al. Association of Age and Sex.

 

[374] Abstract of the Bill of Mortality for the Town of Boston. New England Journal of Medicine and Surgery. 1812:1:320–1.

 

[375] Arias E., Heron M., Xu J. United States Life Tables, 2014. National Vital Statistics Reports. 2017;66:1–64.

 

[376] Amos A., Haglund M. From Social Taboo to “Torch of Freedom”: The Marketing of Cigarettes to Women. Tobacco Control. 2000;9:3–8.

 

[377] McCormick, Bunting. Application of Feminist Theory.

 

[378] Там же.

 

[379] Manson J. E., Martin K. A. Clinical Practice. Postmenopausal Hormone-Replacement Therapy. New England Journal of Medicine. 2001;345:34–40.

 

[380] Stampfer M. J., Colditz G. A., Willett W. C., et al. Postmenopausal Estrogen Therapy and Cardiovascular Disease. Ten-Year Follow-Up from the Nurses’ Health Study. New England Journal of Medicine. 1991;325:756–62.

 

[381] Effects of Estrogen or Estrogen/Progestin Regimens on Heart Disease Risk Factors in Postmenopausal Women. The Postmenopausal Estrogen/Progestin Interventions (PEPI) Trial. The Writing Group for the PEPI Trial. Journal of the American Medical Association. 1995;273:199–208.

 

[382] Hodis H. N., Mack W. J., Lobo R. A., et al. Estrogen in the Prevention of Atherosclerosis. A Randomized, Double-Blind, Placebo-Controlled Trial. Annals of Internal Medicine. 2001;135:939–53.

 

[383] Muka T., Oliver-Williams C., Kunutsor S., et al. Association of Age at Onset of Menopause and Time Since Onset of Menopause with Cardiovascular Outcomes, Intermediate Vascular Traits, and All-Cause Mortality: A Systematic Review and Meta-Analysis. JAMA Cardiology. 2016;1:767–76.

 

[384] Hulley S., Grady D., Bush T., et al. Randomized Trial of Estrogen Plus Progestin for Secondary Prevention of Coronary Heart Disease in Postmenopausal Women. Heart and Estrogen/Progestin Replacement Study (HERS) Research Group. Journal of the American Medical Association. 1998;280:605–13.

 

[385] Rossouw J. E., Anderson G. L., Prentice R. L., et al. Risks and Benefits of Estrogen Plus Progestin in Healthy Postmenopausal Women: Principal Results from the Women’s Health Initiative Randomized Controlled Trial. Journal of the American Medical Association. 2002;288:321–33.

 

[386] Ioannidis J. P. Contradicted and Initially Stronger Effects in Highly Cited Clinical Research. Journal of the American Medical Association. 2005;294:218–28.

 

[387] Gooren L. J., Wierckx K., Giltay E. J. Cardiovascular Disease in Transsexual Persons Treated with Cross-Sex Hormones: Reversal of the Traditional Sex Difference in Cardiovascular Disease Pattern. European Journal of Endocrinology. 2014;170:809–19.

 

[388] Kannel W. B., D’Agostino R.B., Wilson P. W., Belanger A. J., Gagnon D. R. Diabetes, Fibrinogen, and Risk of Cardiovascular Disease: The Framingham Experience. American Heart Journal. 1990;120:672–6.

 

[389] Anand S. S., Islam S., Rosengren A., et al. Risk Factors for Myocardial Infarction in Women and Men: Insights from the INTERHEART Study. European Heart Journal. 2008;29:932–40.

 

[390] Puymirat E., Simon T., Steg P. G., et al. Association of Changes in Clinical Characteristics and Management with Improvement in Survival Among Patients with ST-Elevation Myocardial Infarction. Journal of the American Medical Association. 2012; 308:998–1006.

 

[391] Lenz W. A Short History of Thalidomide Embryopathy. Teratology. 1988;38:203–15.

 

[392] Watts G. Frances Oldham Kelsey. Lancet. 2015;386:1334.

 

[393] Elkayam U., Goland S., Pieper P. G., Silverside C. K. High-Risk Cardiac Disease in Pregnancy: Part I. Journal of the American College of Cardiology. 2016;68:396–410.

 

[394] Arany Z., Elkayam U. Peripartum Cardiomyopathy. Circulation. 2016;133:1397–409.

 

[395] Bennett M. R. Development of the Concept of Mind. Australian and New Zealand Journal of Psychiatry. 2007;41:943–56.

 

[396] Jackson M. The Stress of Life: A Modern Complaint? Lancet. 2014;383:300–1.

 

[397] English Mechanic and World of Science. No. 366. Increase of Heart-Disease. London: Mechanics; March 29, 1872.

 

[398] Jackson. The Stress of Life.

 

[399] Beck J. “Americanitis”: The Disease of Living Too Fast. Atlantic. March 2016.

 

[400] Jackson. The Stress of Life.

 

[401] Osler W. Lectures on Angina Pectoris and Allied States. New York: D. Appleton and Company; 1897.

 

[402] Keys, Taylor, Blackburn, Brozek, Anderson, Simonson. Coronary Heart Disease.

 

[403] Huffman J. C., Pollack M. H., Stern T. A. Panic Disorder and Chest Pain: Mechanisms, Morbidity, and Management. Primary Care Companion to the Journal of Clinical Psychiatry. 2002;4:54–62.

 

[404] Demiryoguran N. S., Karcioglu O., Topacoglu H., et al. Anxiety Disorder in Patients with Non-Specific Chest Pain in the Emergency Setting. Emergency Medicine Journal. 2006;23:99–102.

 

[405] Warraich H. J., Buxton A. E., Kociol R. D. Macroscopic T-Wave Alternans in a Patient with Takotsubo Cardiomyopathy and QT Prolongation. Heart Rhythm. 2014;11:1848–9.

 

[406] Sato T. H., Uchida T., Dote K., Ishihara M. Takotsubo-Like Left Ventricular Dysfunction Due to Multivessel Coronary Spasm. In: Kodama K, Haze K, Hori M, eds. Clinical Aspect of Myocardial Injury: From Ischemia to Heart Failure. Tokyo, Japan: Kagakuhyoronsha Publishing Co:56–64. 1990.

 

[407] Wallstrom S., Ulin K., Maatta S., Omerovic E., Ekman I. Impact of Long-Term Stress in Takotsubo Syndrome: Experience of Patients. European Journal of Cardiovascular Nursing. 2016;15:522–8.

 

[408] Nesse R. M., Young E. A. Evolutionary Origins and Functions of the Stress Response. In: Encyclopedia of Stress. Amsterdam: Elsevier; 2000.

 

[409] Kim N. H., Lee G., Sherer N. A., Martini K. M., Goldenfeld N., Kuhlman T. E. Real– Time Transposable Element Activity in Individual Live Cells. Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America. 2016;113:7278–83.

 

[410] Koolhaas J. M., Bartolomucci A., Buwalda B., et al. Stress Revisited: A Critical Evaluation of the Stress Concept. Neuroscience & Biobehavioral Reviews. 2011;35:1291–301.

 

[411] Pelliccia F., Kaski J. C., Crea F., Camici P. G. Pathophysiology of Takotsubo Syndrome. Circulation. 2017;135:2426–41.

 

[412] Wittstein IS, Thiemann DR, Lima JA, et al. Neurohumoral Features of Myocardial Stunning Due to Sudden Emotional Stress. New England Journal of Medicine. 2005;352:539–48.

 

[413] Ghadri JR, Sarcon A, Diekmann J, et al. Happy Heart Syndrome: Role of Positive Emotional Stress in Takotsubo Syndrome. European Heart Journal. 2016;37:2823–9.

 

[414] Saposnik G., Baibergenova A., Dang J., Hachinski V. Does a Birthday Predispose to Vascular Events? Neurology. 2006;67:300–4.

 

[415] Ghadri, Sarcon, Diekmann, et al. Happy Heart Syndrome.

 

[416] Gross M. Chronic Stress Means We’re Always on the Hunt. Current Biology. 2014;24: R405–8.

 

[417] Foss B., Dyrstad S. M. Stress in Obesity: Cause or Consequence? Medical Hypotheses. 2011;77:7–10.

 

[418] Hu B., Liu X., Yin S., Fan H., Feng F., Yuan J. Effects of Psychological Stress on Hypertension in Middle-Aged Chinese: A Cross-Sectional Study. PLOS ONE. 2015;10: e0129163.

 

[419] Kelly S. J., Ismail M. Stress and Type 2 Diabetes: A Review of How Stress Contributes to the Development of Type 2 Diabetes. Annual Review of Public Health. 2015; 36:441–62.

 

[420] Roohafza H., Kabir A., Sadeghi M., et al. Stress as a Risk Factor for Noncompliance with Treatment Regimens in Patients with Diabetes and Hypertension. ARYA Atherosclerosis. 2016;12:166–71.

 

[421] Hu, Liu, Yin, Fan, Feng, Yuan. Effects of Psychological Stress.

 

[422] Yusuf S., Hawken S., Ounpuu S., et al. Effect of Potentially Modifiable Risk Factors Associated with Myocardial Infarction in 52 Countries (the INTERHEART Study): Case-Control Study. Lancet. 2004;364:937–52.

 

[423] Vaccarino V., Sullivan S., Hammadah M., et al. Mental Stress-Induced-Myocardial Ischemia in Young Patients with Recent Myocardial Infarction: Sex Differences and Mechanisms. Circulation. 2018;137:794–805.

 

[424] Chang S. C., Glymour M., Cornelis M., et al. Social Integration and Reduced Risk of Coronary Heart Disease in Women: The Role of Lifestyle Behaviors. Circulation Research. 2017;120:1927–37.

 

[425] Selye H. The Evolution of the Stress Concept. American Scientist. 1973;61:692–9.

 

[426] Buccheri D., Zambelli G. The Link Between Spontaneous Coronary Artery Dissection and Takotsubo Cardiomyopathy: Analysis of the Published Cases. Journal of Thoracic Disease. 2017;9:5489–92.

 

[427] Jagsi R., Biga C., Poppas A., et al. Work Activities and Compensation of Male and Female Cardiologists. Journal of the American College of Cardiology. 2016;67:529–41.

 

[428] Derose K. P., Hays R. D., McCaffrey D.F., Baker D. W. Does Physician Gender Affect Satisfaction of Men and Women Visiting the Emergency Department? Journal of General Internal Medicine. 2001;16:218–26.

 

[429] Phillips M. D., Lowe M. J., Lurito J. T., Dzemidzic M., Mathews V. P. Temporal Lobe Activation Demonstrates Sex-Based Differences During Passive Listening. Radiology. 2001;220:202–7.

 

[430] Aloysio Luigi Galvani (1737–1798) Discoverer of Animal Electricity. Journal of the American Medical Association. 1967;201:626–7.

 

[431] Sengupta B., Stemmler M. B. Power Consumption During Neuronal Computation. Proceedings of the IEEE 2014;102:738–50.

 

[432] Could You Charge an iPhone with the Electricity in Your Brain? August 2015. https://gizmodo.com/could-you-charge-an-iphone-with-the-electricity-inyour-1722569935.

 

[433] Fye W. B. A History of the Origin, Evolution, and Impact of Electrocardiography. American Journal of Cardiology. 1994;73:937–49.

 

[434] Fye W. B. Disorders of the Heartbeat: A Historical Overview from Antiquity to the Mid-20th Century. American Journal of Cardiology. 1993;72:1055–70.

 

[435] Goldberger Z. D., Whiting S. M., Howell J. D. The Heartfelt Music of Ludwig van Beethoven. Perspectives in Biology and Medicine. 2014;57:285–94.

 

[436] Perman E. Successful Cardiac Resuscitation with Electricity in the 18th Century? British Medical Journal. 1978;2:1770–1.

 

[437] Kite C. An Essay on the Recovery of the Apparently Dead. London: C. Dilly; 1788.

 

[438] Nuland S. How We Die: Reflections of Life’s Final Chapter. New York: Knopf; 1994.

 

[439] Beck C. S., Pritchard W. H., Feil H. S. Ventricular Fibrillation of Long Duration Abolished by Electric Shock. Journal of the American Medical Association. 1947;135:985.

 

[440] Cohen S. I. Resuscitation great. Paul M. Zoll, M.D. – The Father of “Modern” Electrotherapy and Innovator of Pharmacotherapy for Life-Threatening Cardiac Arrhythmias. Resuscitation. 2007;73:178–85.

 

[441] Cohen S. Paul Zoll, MD: The Pioneer Whose Discoveries Prevent Sudden Death. Salem, NH: Free People Publishing; 2014.

 

[442] Zoll P. M., Linenthal A. J., Gibson W., Paul M. H., Norman L. R. Termination of Ventricular Fibrillation in Man by Externally Applied Electric Countershock. New England Journal of Medicine. 1956;254:727–32.

 

[443] Cakulev I., Efimov I. R., Waldo A. L. Cardioversion: Past, Present, and Future. Circulation. 2009;120:1623–32.

 

[444] Cuculich P. S., Schill M. R., Kashani R., et al. Noninvasive Cardiac Radiation for Ablation of Ventricular Tachycardia. New England Journal of Medicine. 2017;377:2325–36.

 

[445] Desai N. R., Bourdillon P. M., Parzynski C. S., et al. Association of the U. S. Department of Justice Investigation of Implantable Cardioverter-Defibrillators and Devices Not Meeting the Medicare National Coverage Determination, 2007–2015. Journal of the American Medical Association. 2018;320:63–71.

 

[446] Shen L., Jhund P. S., Petrie M. C., et al. Declining Risk of Sudden Death in Heart Failure. New England Journal of Medicine. 2017;377:41–51.

 

[447] Kober L., Thune J. J., Nielsen J. C., et al. Defibrillator Implantation in Patients with Nonischemic Systolic Heart Failure. New England Journal of Medicine. 2016;375:1221–30.

 

[448] Goldstein NE, Lampert R, Bradley E, Lynn J, Krumholz HM. Management of Implantable Cardioverter Defibrillators in End-of-Life Care. Annals of Internal Medicine. 2004;141:835–8.

 

[449] Goldstein N. E., Mehta D., Siddiqui S., et al. “That’s Like an Act of Suicide” Patients’ Attitudes Toward Deactivation of Implantable Defibrillators. Journal of General Internal Medicine. 2008;23 Suppl 1:7–12.

 

[450] Zoll P. M. Resuscitation of the Heart in Ventricular Standstill by External Electric Stimulation. New England Journal of Medicine. 1952;247:768–71.

 

[451] Pycroft L., Aziz T. Z. Security of Implantable Medical Devices with Wireless Connections: The Dangers of Cyber-Attacks. Expert Review of Medical Devices. 2018; 15:403–6.

 

[452] Dyer O. Abbott Laboratories Offers Fix for 745 000 Pacemakers Vulnerable to Hacking. British Medical Journal. 2017;358: j4190.

 

[453] de Moor J. S., Mariotto A. B., Parry C., et al. Cancer Survivors in the United States: Prevalence Across the Survivorship Trajectory and Implications for Care. Cancer Epidemiology, Biomarkers & Prevention. 2013;22:561–70.

 

[454] Drake N. When Hubble Stared at Nothing for 100 Hours. National Geographic. April 2015.

 

[455] Jaiswal S., Fontanillas P., Flannick J., et al. Age-Related Clonal Hematopoiesis Associated with Adverse Outcomes. New England Journal of Medicine. 2014;371:2488–98.

 

[456] Stockmann C., Hersh A. L., Sherwin C. M., Spigarelli M. G. Alignment of United States Funding for Cardiovascular Disease Research with Deaths, Years of Life Lost, and Hospitalizations. International Journal of Cardiology. 2014;172: e19–21.

 

[457] Okwuosa T. M., Anzevino S., Rao R. Cardiovascular Disease in Cancer Survivors. Postgraduate Medical Journal. 2017;93:82–90.

 

[458] Steele C. B., Thomas C. C., Henley S. J., et al. Vital Signs: Trends in Incidence of Cancers Associated with Overweight and Obesity-United States, 2005–2014. Morbidity and Mortality Weekly Report. 2017;66:1052–8.

 

[459] Friedenreich C. M., Shaw E., Neilson H. K., Brenner D. R. Epidemiology and Biology of Physical Activity and Cancer Recurrence. Journal of Molecular Medicine. (Berlin). 2017;95:1029–41.

 

[460] Holmes M. D., Chen W. Y., Feskanich D., Kroenke C. H., Colditz G. A. Physical Activity and Survival After Breast Cancer Diagnosis. Journal of the American Medical Association. 2005;293:2479–86.

 

[461] Hua X., Phipps A. I., Burnett-Hartman AN, et al. Timing of Aspirin and Other Nonsteroidal Anti-Inflammatory Drug Use Among Patients with Colorectal Cancer in Relation to Tumor Markers and Survival. Journal of Clinical Oncology. 2017;35:2806–13.

 

[462] Omer Z. B., Hwang E. S., Esserman L. J., Howe R., Ozanne E. M. Impact of Ductal Carcinoma In Situ Terminology on Patient Treatment Preferences. Journal of the American Medical Association. Internal Medicine. 2013;173:1830–1.

 

[463] Pentagon Gets ISIS Metaphor Wrong, Critics Say. January 2016. www.npr.org/2016/01/26/464399975/how-to-keep-isis-from-spreading-is-still-up-for-debate.

 

[464] Greene S. J., Butler J., Albert N. M., et al. Medical Therapy for Heart Failure with Reduced Ejection Fraction: The CHAMP-HF Registry. Journal of the American College of Cardiology. 2018;72:351–66.

 

[465] Warraich H. Failing Heart Failure Patients. New York Times. August 2015.

 

[466] Thomson J. G. Provisional Report on the Autopsy of L. W. (Louis Washkansky). South African Medical Journal. 1967;41:1277–8.

 

[467] Kirklin J. K., Pagani F. D., Kormos R. L., et al. Eighth Annual INTERMACS Report: Special Focus on Framing the Impact of Adverse Events. Journal of Heart and Lung Transplantation. 2017;36:1080–6.

 

[468] Warraich H. J., Kaltenbach L. A., Fonarow G. C., Peterson E. D., Wang TY. Adverse Change in Employment Status After Acute Myocardial Infarction: Analysis From the TRANSLATE-ACS Study. Circulation: Cardiovascular Quality and Outcomes. 2018;11: e004528.

 

[469] Cooley D. A. Some Thoughts About the Historic Events That Led to the First Clinical Implantation of a Total Artificial Heart. Texas Heart Institute Journal. 2013;40:117–9.

 

[470] Altman L. The Feud. New York Times. 2007.

 

[471] Maugh T. Denton Cooley, Texas Surgeon Who Performed First Successful Heart Transplant in U.S., Dies at 96. Los Angeles Times. 2016.

 

[472] A Bitter Feud: Two Great Surgeons at War over the Human Heart. Life. April 1970.

 

[473] Cooley. Some Thoughts About the Historic Events.

 

[474] Altman L. The Feud.

 

[475] Там же.

 

[476] Dr. Denton Cooley at 95: The Legend Speaks in a Video Interview. July 2016. www.houstonchronicle.com/local/prognosis/article/Cooley-at-95-Some-tidbits-froman-interview-8387536.php.

 

[477] Cooley D. 10,000 Hearts: A Surgeon’s Memoir. Austin: Briscoe Center for American History, University of Texas; 2012.

 

[478] Dr. Denton Cooley at 95.

 

[479] Maugh T. Denton Cooley, Texas Surgeon.

 

[480] Miller L. W., Rogers J. G. Evolution of Left Ventricular Assist Device Therapy for Advanced Heart Failure: A Review. JAMA Cardiology. 2018;3:650–8.

 

[481] Jakovljevic D. G., Yacoub M. H., Schueler S., et al. Left Ventricular Assist Device as a Bridge to Recovery for Patients with Advanced Heart Failure. Journal of the American College of Cardiology. 2017;69:1924–33.

 

[482] McIlvennan C.K., Wordingham S. E., Allen L. A., et al. Deactivation of Left Ventricular Assist Devices: Differing Perspectives of Cardiology and Hospice/Palliative Medicine Clinicians. Journal of Cardiac Failure. 2017;23:708–12.

 

[483] Diop M. S., Rudolph J. L., Zimmerman KM, Richter M. A., Skarf L. M. Palliative Care Interventions for Patients with Heart Failure: A Systematic Review and Meta-Analysis. Journal of Palliative Medicine. 2017;20:84–92.

 

[484] Warraich H. J., Hernandez A. F., Allen L. A. How Medicine Has Changed the End of Life for Patients with Cardiovascular Disease. Journal of the American College of Cardiology. 2017;70:1276–89.

 

[485] Warraich H. J., Mentz R. J., Hernandez A. F. Paving a Better Path for Patients Dying of Heart Disease. Circulation. 2018;137:1216–7.

 

[486] Doctor Considers the Pitfalls of Extending Life and Prolonging Death. January 2017. www.npr.org/sections/health-shots/2017/01/30/512426568/doctorconsiders-the-pitfalls-of-extending-life-and-prolonging-death.

 

[487] Warraich, Hernandez, Allen. How Medicine Has Changed the End.

 

[488] Goldstein N.E, Lampert R., Bradley E., Lynn J., Krumholz H. M. Management of Implantable Cardioverter Defibrillators in End-of-Life Care. Annals of Internal Medicine. 2004;141:835–8.

 

[489] Goldstein N. E., Mehta D., Siddiqui S., et al. “That’s Like an Act of Suicide” Patients’ Attitudes Toward Deactivation of Implantable Defibrillators. Journal of General Internal Medicine. 2008;23 Suppl 1:7–12.

 

[490] Singh G. K., Siahpush M., Azuine R. E., Williams S. D. Widening Socioeconomic and Racial Disparities in Cardiovascular Disease Mortality in the United States, 1969–2013. International Journal of MCH and AIDS. 2015;3:106–18.

 

[491] Rosenson R. S., Hegele R. A., Fazio S., Cannon CP. The Evolving Future of PCSK9 Inhibitors. Journal of the American College of Cardiology. 2018;72:314–29.

 

[492] Ray K. K., Landmesser U., Leiter L. A., et al. Inclisiran in Patients at High Cardiovascular Risk with Elevated LDL Cholesterol. New England Journal of Medicine. 2017;376:1430–40.

 

[493] Singh, Siahpush, Azuine, Williams. Widening Socioeconomic and Racial Disparities.