Огольцовский фронт» рязанских коммунистов: повстанческое движение в Ряжском уезде Рязанской губернии в конце Гражданской войны. 

 

Пылькин В.А.

 

История крестьянского повстанчества периода Гражданской войны с конца 80-х гг. находится в центре внимания отечественных исследователей. Однако, что касается ряда губерний Центра России, в том числе Рязанской, то, данная тема не получила должного освещения. Одним из повстанческих движений в Рязанской губернии в конце Гражданской войны была т.н. «огольцовщина», охватившая ряд волостей Ряжского уезда. В советский период исследователи касались истории этого движения лишь в связи с рассмотрением других тем. Одно из первых упоминаний содержится в работе «10 лет Советов в Рязанской губернии», вышедшей в 1927 году в Рязани в связи с десятилетием Советской власти. В ней «огольцовщина» только упомянута в предисловии наряду с налетом Мамонтова, голодом и крестьянскими восстаниями, которые ставили перед трудящимися массами ответственейшие задачи[1]. Однако история самого движения не рассматривалась в работе. В работах советских историков последующего времени движение обычно даже не упоминается. Например, в вышедших в 1974 г. «Очерках истории Рязанской организации КПСС» есть упоминание про крестьянские ноябрьские восстания 1918 г., про налет Мамонтова в 1919 г., но про «огольцовщину» не сказано ни слова[2].          

С конца 80-х гг. начинается новый этап в разработке проблем, связанных с крестьянским протестом на территории Советской Республики. В 1990 году была опубликована работа «Города и районы Рязанской области: Историко–краеведческие очерки», в которой авторы очерка о п.г.т. Ухолово и Ухоловском районе коснулись «огольцовщины»[3]. Отряды Огольцова и Никушина были названы кулацко-эсеровскими бандами[4]. Указывалось, что банды поддерживали кулаки, которые надеялись на восстановление старых порядков. Такая оценка была характерна для работ советских историков 60 – 80-х гг. По мнению авторов очерка на митинг собранный Огольцовым в с. Ухолово в июне 1920 г. явилось только 20 человек[5].

В 90-е годы прошлого и в начале XXI века в Рязани и области публикуется большое число различных энциклопедий, в некоторых из них упоминается об «огольцовщине». Например, в Рязанской энциклопедии, изданной в середине 90-х гг. в статье, посвященной гражданской войне можно прочитать следующую оценку «огольцовщины»: «Особенно зверствовала в пределах Ряжского уезда банда некоего Огольцова, действия которого вскоре приняли и политический характер»[6]. Некоторые отдельные факты из истории начального этапа борьбы с бандой Огольцова можно встретить в монографии Сапожковского историка и краеведа И.А. Кузнецова[7]. Также упоминание об «огольцовщине» содержится в монографии, вышедшей в 2000 году под редакцией П.В. Акульшина «История одной губернии: очерки истории Рязанского края 1778 – 2000 гг.»[8]. С начала 2000-х годов в Рязани выходит ряд исследований по истории крестьянского протеста в Рязанской губернии в годы гражданской войны. При этом было предпринято несколько попыток нарисовать более полную картину выступления Огольцова[9]. 

Источники по Огольцовскому повстанческому движению представляют собой главным образом документы центральных и местных органов власти, большая часть из них находится в Государственном архиве Рязанской области (ГАРО). Ряд документов содержится в других центральных и местных архивах. Некоторые из документов попали в сборник «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД»[10]. В основном эти документы отражают крестьянские настроения региона, отношение населения к повстанцам, процесс развития движения и борьбы с ним, карательные мероприятия власти. В материалах дела об Огольцовской шайке Рязанского губернского революционного трибунала есть ряд документов, принадлежащих повстанцам. Большой интерес представляет дневник, предположительно написанный Огольцовым[11]. Ценная информация содержится в сборнике воспоминаний старых партийных деятелей Рязанской области, который вышел в 1960 году. В одной из статей ряжский деятель И. Агеев вспоминает о борьбе с «огольцовщиной», указывает на связи Ряжских повстанцев с антоновцами, приводит ряд интересных фактов, пересказывает эпизод с пленением одного из главарей ряжских повстанцев - Никушина[12]. 

 Рязанская губерния была земледельческой губернией Центра России с небольшим процентом городского населения. Свыше 80 % жителей принадлежало к крестьянству. В социально-экономической сфере долго сохранялись крепостнические пережитки, большое количество земли принадлежало помещикам. В годы первой русской революции 1905 – 1907 гг. и в годы «общинной» революции 1917 – 1918 гг. губерния входила в число наиболее бунтарских по числу крестьянских выступлений и накалу социальной борьбы в сельской местности. При этом самыми неспокойными были южные более плодородные уезды – Данковский, Раненбургский, Ряжский, Сапожковский. В годы гражданской войны и «военного коммунизма» Рязанская губерния, наряду с Тамбовской и некоторыми другими губерниями Центра, становятся главными поставщиками продовольствия для Советской Республики. Вследствие этого, а также ряда других факторов, на Рязанщине нередко вспыхивали крестьянские восстания, которые, вследствие близости к столице и промышленным центрам, довольно быстро подавлялись властью. Однако недовольство значительной части крестьянского населения политикой Советского государства и ее проведением на местах сохранялось на протяжении всего периода гражданской войны. В сводке секретного отдела ВЧК за 15 – 22 февраля 1920 г. по Рязанской губернии констатировалось: «Настроение масс подавленное и отношение к Советской власти глухо неприязненное благодаря обострившемуся с наступлением зимы продовольственному и топливному кризису»[13]. Также указывалось на плохую постановку работы в местных органах власти, в частности слабую связь и контроль уездных исполкомов за работой волостных и сельских Советов. 

На местах на уровне уезда и волости картина иногда была еще более удручающей. В Ряжском и ряде других уездов продработники не соблюдали даже принципы продразверстки, которая и так вызывало недовольство крестьянского населения. Излишки хлеба собирались со всей общины, часто выгребалось все найденное. Как заявляли делегаты Никольской волости Ряжскому уездному съезду Советов в мае 1920 г. у продовольственных работников «создалось убеждение, что все граждане хлеб прячут, поэтому обычно отбирается весь оказавшийся налицо хлеб, а гражданину на его вопль отвечают: «ты себе отроешь из земли»[14]. При этом они указывали, что политика по сбору излишков привела к тому, что хлеб прячут все крестьяне, даже те, кому нужно додать до нормы. В результате, по мнению докладчиков, «прятать начинают в поле, оттуда похищают друг у друга, в результате ссоры, нарекания, недовольство, а на почве их вырастает тот чертополох, который именуется огольцовщиной»[15].

Еще одним фактором, который способствовал протестным настроениям сельчан  являлись мобилизации в Красную армию. В 1919 г. в губернии получает большой размах дезертирство, которое, хотя и сократилось в 1920 г., но являлось по-прежнему массовым явлением. Именно дезертиры составляли основную часть повстанческого движения, которое развернулось в южных уездах. Тот факт, что власть не сразу ликвидировала банду Огольцова, тоже сыграл определенную роль в распространении движения. Полное бездействие местных властей названо в информационной сводке секретного отдела ВЧК одной из главных причин движения[16]. 

Одним из лидеров повстанцев, по фамилии которого все движение было названо «огольцовщиной», был крестьянин д. Щурово, Ясеновской волости Ряжского уезда, Федор Семенович Афанасьев (1896 г.р.), по-деревенски Огольцов (Агальцов). Бедняк по имущественному положению, до первой мировой войны он работал пастухом. Затем был призван на военную службу в артиллерийскую часть в г. Орел. На фронте он не был, после революции 1917 г., вооруженный шашкой и револьвером, вернулся в родные места. Огольцов был лидером крестьян при разгроме помещичьих и хуторских хозяйств в 1917 – 1918 гг. Таким образом, его можно назвать одним из местных лидеров «общинной революции» 1917 – 1918 гг. на Рязанской земле. В отчете Ряжского уездного военного комиссара по ликвидации банды, Огольцов называется еще «дореволюционным бандитом»[17]. В годы Советской власти ему несколько раз удавалось избежать призыва в Красную армию. Зимой 1919 г. он с бандой дезертиров производил ограбление проезжавших через волость спекулянтов. Ее костяк составляли дезертиры – М. Иванов, А. Иванов, В. Тихонов, А. Кузнецов (Горюнов), А. Емельянов, П. Кобозев, В. Поляков и другие. При этом один из братьев Ивановых был бывшим офицером, а другой из братьев - бывшим учителем[18]. Сельский сход арестовал несколько человек из банды и передал их милиции, но та отпустила их[19]. Летом 1919 г. в Княжовской волости близ скита о. Сафрония был убит красный офицер А.Ф. Полубояринов. Огольцов был вновь арестован, но опять почти сразу отпущен. Среди крестьян установилось мнение, что он связан с властью, и сельское общество перестало его арестовывать. Отец одного из главных бандитов М. Иванова Ф.Ф. Иванов считал, что его сын совершенно отбился от дома, говорил, что сам был бы рад поймать его и передать в руки правосудия[20]. По его мнению, Огольцов был человек «темный». Летом - осенью 1919 г. банда Огольцова оперировала в Княжовской и Ясеновской волостях. Там она терроризировала ряд деревень, совершая кражи и ограбления крестьян. В этой части Ряжского уезда между реками Мостье и Ранова сохранились значительные сосновые и березово-осиновые леса, где «зеленые» и отряд Огольцова могли всегда найти укрытие. 

В октябре 1919 г.  против банды был послан Ряжский уездный партизанский отряд, созданный во время рейда Мамонтова по тылам Красной армии. Однако поймать банду не удалось. Местные власти не проявляли должного рвения в поимке шайки. Скорее всего, в начале 1920 гг. к Огольцову присоединяется Иван Михайлович Киселев, который играл в отряде особую роль. И.М. Киселев (1893 г.р.) происходил из крестьян с. Ухолово, работал учителем, по партийной принадлежности был левым эсером. Киселев был делегатом Всероссийского съезда крестьянских депутатов (Москва, 11 декабря 1917), участником Ряжского уездного съезда Советов крестьянских депутатов (23 декабря 1917), с мая по июль 1918 г. занимал должность комиссара народного образования Ряжского уезда[21]. В отряде Огольцова он выступал на митингах, так как лучше всех ориентировался в политике. Советские работники в документах называли его правым эсером. Именно Киселев являлся главным идеологом движения, которое с весны 1920 г. приобретает политический характер. При этом, как указывалось в чекистских сводках, пропаганда под руководством Киселева велась в правоэсеровском направлении[22]. Также по документам, к Огольцову примкнул бывший комиссар просвещения Ряжского уезда Суровцев. По слухам, циркулировавшим среди крестьян, он похитил крупную сумму денег, примкнул к отряду и играл в нем заметную роль[23].

Еще одним лидером повстанцев был Сергей Кузьмич Никушин (1888 г.р.), который отделился от Огольцова в конце 1919 г., работал на Веревкинских лесных разработках, потом снова присоединился к повстанцам. Он происходил из крестьян с. Кипчаково Княжовской волости, окончил сельскую школу. В годы первой мировой войны воевал на австрийском фронте в чине старшего унтер-офицера, в 10-м уланском Одесском полку. Был кавалером трех Георгиевских крестов 4 – 2-й степеней и Георгиевской медали 4-й степени[24]. В 1918 г. был комиссаром Княжовской волости и первым председателем Княжовского волостного Совета. С осени 1918 г. он перестает играть какую-либо роль в Княжовском волисполкоме. Он присоединился в Огольцову и был одним из руководителей военных операций отряда.   

1 апреля 1920 г. Уполгубчека по Ряжскому уезду Агеев в телеграмме в соседний Сапожковский уезд указывал: «довожу до вашего сведения, что оперирующая банда Огольцова в Ряжском уезде за последнее время приняла серьезный характер и перешла на почву антисоветской власти, с которой в Ряжске уже были столкновения… В последнее время в Ряжский уезд прибыли другие силы против Огольцовой банды, а поэтому Огольцов по данным разбился временно на части и скрывается. Сам же Огольцов и братья Ивановы… находятся в Сапожковском уезде в Можарах или в Песочной»[25].

В мае 1920 г. Огольцов с отрядом начинает организовывать массовое повстанческое движение. 14 мая повстанцы собираются в Гродневском лесу, откуда они направились в Веревкинскую контору лесных разработок, которая располагалась при Александро-Невском монастыре в лесу между селами Княжое, Богдановка, Щурово и Кипчаково. На разработках работали около 300 «слабовольных» дезертиров. На митинге Киселев и Огольцов призывали присоединяться к их отряду, обвиняли Советскую власть в реквизициях продовольствия и обещали прекратить их и дать защиту всем обираемым. Тем, кто не желал вступать в отряд, предназначались угрозы[26]. В результате половина рабочих присоединилась к Огольцову. Отряд вырос в числе, и заявил о себе в уезде. Выступление повстанцев совпало с объявлением 14 мая в Рязанской губернии военного положения.

Численность отряда в мае, по официальным данным, насчитывала от 150 до 400 человек. Основную часть составляли дезертиры и местные молодые крестьяне, которые после нападений и грабежей расходились по домам. Движение охватывало Ухоловскую, Покровскую, Ясеновскую, Княжевскую и Кораблинскую волости Ряжского уезда. В соседних Спасском и Сапожковском уездах, также в значительной степени покрытых лесами, в это время существовали отряды «зеленых» разного количества, и, скорее всего с некоторыми из них огольцовцы поддерживали связь. По воспоминаниям одного из старых партийных работников Рязанской области, Огольцов через одного из командиров тамбовских повстанцев «Карася» (В.В. Никитина-Королева) был связан с А.С. Антоновым и тамбовскими повстанцами, от которых получал оружие[27]. Кроме того, с Антоновым встречался также и один из лидеров ряжских повстанцев Никушин[28].

Отряд Огольцова совершил несколько нападений на села Ухолово, Кораблино, Пехлец, Покровское. Также производились грабежи мельниц, совхозов, конторы ЭМПО, отдельных граждан. Повстанцы намеривались идти на Ряжск, где они планировали захватить много оружия[29]. Возле Ухолово были взяты в плен 17 красноармейцев из отряда Мамушкина. В самом селе повстанцы разгромили здание волостного исполкома и забрали винтовки в военном комиссариате. Затем по набату собрали народ, устроили митинг, на котором проводили антисоветскую агитацию, говорили о свободной торговле и призывали присоединяться к ним. При этом Киселев распространял провокационные слухи и говорил, что уже «подымается Москва», которая занята белогвардейцами[30].

В ходе налетов повстанцы обычно не трогали представителей власти и старались не обижать местное население. В с. Кораблино повстанцы искали в церкви начальника заградительного отряда, но, найдя его, отпустили, не причинив вреда. Также в этом селе жители уговорили их не жечь вокзал. В с. Покровское повстанцы схватили коммуниста Шерухина. Его односельчанин Киселев спросил его риторически: «Что ограбили людей?». После этих слов Шерухина отпустили[31]. Крестьянам, за то что отвезли часть отряда в с. Ухолово, были выданы по 2000 рублей и выданы расписки о выполнении наряда по гужповинности[32]. Такие действия огольцовцев не могли не вызывать симпатий у местного населения. Также если красноармейцы не оказывали сопротивления, их тоже не трогали. В сентябре 1920 г. в с. Лесуново были обезоружены красноармейцы, расположившиеся на постое. При этом дома, в которых расположились солдаты, показали представители местной власти. Красноармейцев не тронули и выдали им расписку об отобрании винтовок за подписью Никушина и секретаря Жоржика[33]. Будучи дезертирами из Красной армии, повстанцы понимали, что значительная часть красноармейцев – это мобилизованные крестьяне, которые не горят желанием воевать против них. Во время одного боя с красными возле с. Ясенок Киселев пытался уговорить красноармейцев не воевать с ними. Часть красноармейцев разбежалась, однако некоторые все же продолжили бой[34]. Таким образом, можно сделать вывод, что представление о зверствах повстанцев, которое встречается в ряде исследований, нуждается в уточнении.

Среди местных работников аппарата власти некоторые были связаны с повстанцами. По официальным данным, ряд работников Кораблинского и Княжовского волостных Советов были связаны с отрядом Огольцова. Двое членов уездного военного комиссариата Голосов и Минерский были арестованы за связь с «бандитами»[35]. Кроме того, Огольцов получал оружие из Ряжского гарнизона, в котором служили местные крестьяне. Весной 1920 г. село Петрово получило письмо с угрозами в адрес местных коммунистов, которое было написано от имени отряда Огольцова дезертирами и которое было подписано «Союз 666»[36]. Председатель Совета Ф.П. Злобин, смеясь, передал это письмо одному из коммунистов со словами: «вот тебе подарок для праздника… вот как с вами хотят расправиться»[37]. Другой представитель местной власти - председатель Совета д. Борисовка Ясеновской волости Макаров Ф.В. во время выступления ходил по своей деревне и выгонял всех дезертиров на помощь Огольцову[38].    

Власть оценила опасность, которая исходила от «огольцовщины» и начала кампанию по ликвидации движения и ее питательной среды – дезертирства. 16 мая были опубликованы два приказа Президиума Ряжского Исполкома. В первом из них приказывалось сдать все оружие в пятидневный срок. Во втором говорилось: «1) Всякие сборища, митинги, собрания на площадях, увеселения в городе, а также и в уезде без ведома Ряжского Отдела Управления Уисполкома воспрещаются… будут предаваться суду Военно-Революционного Трибунала лица, уличенные в следующих преступных деяниях, совершаемых на территории Ряжского уезда: а) Принадлежность к контрреволюционной организации и участие в заговоре против Советской власти. б) Государственная измена, шпионаж, укрывательство изменников и шпионов… г) Умышленное истребление или повреждение железнодорожных путей, мостов и других сооружений… д) бандитизм… пособничество и укрывательство… 4) Всем дезертирам немедленно явиться в недельный срок со дня сего объявления»[39].

Прошла волна борьбы с дезертирами. С 24 мая по 1 июня 1920 г. объявлялась неделя добровольной явки дезертиров. Всего в Ряжском уезде в июне было задержано и явилось добровольно 1468 человек, в июле – 871, в августе – 1646, в сентябре – 625, в октябре – 599[40]. В итоге к осени существенно уменьшилось число дезертиров в уезде.

В Ряжской газете «Наш путь» была усилена агитация против «огольцовщины». Огольцова и его соратников называли «ничем иным, как лишь бандитами»[41]. Было объявлено о создании третьего фронта – «Огольцовского», после фронта штыка и фронта труда. Для подавления движения в Ряжский уезд прибыли несколько отрядов ВОХР и оперативный штаб во главе с Андроновым. 22 мая отряд Огольцова был рассеян, его число уменьшилось, часть повстанцев сдалась. Однако благодаря поддержке местного населения и наличию лесов, костяк повстанцев сумел скрыться. 25 мая оперативный штаб ВОХР был отправлен в Рязань, была оставлена только 2 рота 81-го батальона ВОХР под командованием Милованова. Вскоре эта часть тоже была отозвана. Дело преследования повстанцев было возложено на Ряжскую караульную роту. Она состояла из местных жителей, часть из них были бывшие дезертиры, которые имели связи с Огольцовым. По свидетельству советских работников, это факт сыграл отрицательную роль в последующей борьбе с повстанцами.

В июне повстанческий отряд вновь собирается. Власти арестовали жену и брата Огольцова в качестве заложников и провели серию мер по ликвидации движения. С этого времени лидеру «зеленых» больше не удавалось собрать многочисленный отряд. В ночь на 1-е июля Огольцов с отрядом ограбил Благодатновскую контору. Высланная из с. Княжое разведка в 25 человек наткнулась на след в лесу, оставленный благодаря росе. Выследив отряд Огольцова в 5-7 человек, разведка начала стрелять по спавшим бандитам. Однако в ходе боя часть разведки разбежалась. Были убиты двое повстанцев – Огольцов и Поляков, один красноармеец и две лошади. Оставшиеся повстанцы скрылись, забрав раненых. Красноармейцы не стали их преследовать, так как боялись, что те вернуться, вместо этого они обыскали трупы и забрали деньги, драгоценности и ценные вещи. Все что осталось, они сдали следствию, заявив, что денег у бандитов не было. 

Источники рисуют положительное отношение местного населения к отряду Огольцова в период наивысшего подъема движения - весной – в начале лета 1920 г. Многие крестьяне поддерживали повстанцев, помогали им продовольствием, указывали расположение отрядов Красной армии. Огольцова они считали защитником крестьянских интересов, избавителем от реквизиций хлеба и «защитником в отношении религии»[42]. Повстанцы обещали крестьянам вернуть отобранный продотрядами хлеб.    

Учителя с. Кораблино считали, что Огольцов несет «массам новый строй» и «улучшение экономической и продовольственной разрухи»[43]. По мнению инструктора из города Е.Веселовой, педагоги в этом селе были крайне религиозны и видели в Советской власти нечто «ужасное и антихристианское». В уездном Ряжске жители не считали его ни избавителем, ни бандитом, как представляла его власть. Таким образом, отношение сельского населения к Огольцову становится положительным после того, как в деятельности его отряда появляется политический момент борьбы против власти и ее политики. Сам он предстает как борец за интересы крестьянства. 

После того как отряд Огольцова был разбит в июне – начале июля, немногочисленные повстанцы скрылись в лесах. Они уже не нападали на продотряды, Советы и совхозы, но совершили целый ряд грабежей отдельных крестьян. У крестьян им все больше приходилось изымать продовольствие и лошадей силой. Дневник, приписываемый Огольцову, содержит ряд упоминаний о грабежах мельниц и отдельных граждан. Постепенно увеличивалось число крестьян, обиженных повстанцами. Также сказались и пропагандистские мероприятия власти. Огольцова все больше теперь называли на селе разбойником, бандитом, жуликом и вором[44]. Однако, личность Огольцова еще долго была популярна среди детей и подростков, его образ наделялся чертами легендарного героя. В частности дети из деревни Соловачево рассказывали, что Огольцов одет в латы, обвешан бомбами, его не берет пуля, и он никого не боится. Лошадь его тоже ничего и никого не боится, «прямо ползет на человека и растопчет его»[45].

К настоящему времени найдено немного материалов, которые освещают политические настроения и лозунги повстанцев. Главной объединяющей идеей повстанцев было неприятие власти и ее политики. Подобные настроения проявлялись в действиях, в частности при нападении на с. Ухолово 14 мая, где был разгромлен волостной исполком, огольцовцы сорвали в помещении портреты Ленина и оборвали провода на телефонной станции[46]. Также они выступали против хлебной монополии и продовольственной политики. Присутствовал лозунг Учредительного собрания[47]. Среди документов, после убийства Огольцова, была найдена в нескольких экземплярах программа конституционно-демократической партии (кадетов). Однако не известно насколько кадетские идеи были близки повстанцам. Роль идеолога у повстанцев, большинство из которых, скорее всего, слабо ориентировалась в политике, играл бывший учитель М.И. Киселев.

       Следствие по делу банды Огольцова продолжалось до конца 1920 г. Следственный материал составил 4 тома. В период работы по делу было изобличено 100 человек бандитов, укрывателей и соучастников. Были составлены списки участников банды. В числе арестованных были 19 главных бандитов, которые составляли костяк отряда Огольцова. Один из главных участников движения 20-ти летний М.С. Тихонов попытался скрыться, поступил в Ряжский Инженерный батальон, а затем на Московские военно-технические курсы, где даже вступил в партию. Однако его нашли и там. Многие прошли по делу как соучастники. Например, Секачева Т.Ф., которая сообщала Огольцову разные сведения, снабжала бельем и продуктами, а также получала от бандитов награбленное продовольствие[48]. Хуторяне Вилковы кормили повстанцев и использовались как разведчики. Крестьянин Богданов Е.Н. укрывал у себя раненного бандита Иванова и перевозил его к Разоренову. Фельдшер Разоренов обвинялся в том, что лечил Иванова[49]. Еще многие обвинялись в получении продуктов от повстанцев, укрывательстве, помощи, разведке. В ходе подавления движения в с. Ухолово прилюдно было расстреляно 5 видных повстанцев. Часть повстанцев и соучастников были приговорена к тюремному заключению на разные сроки, многие бывшие дезертиры были возвращены в строй, однако многие отделались штрафом и подпиской о невыезде. 

После разгрома отряда Огольцова в Рязанской губернии больше не появлялось движений подобного масштаба. Однако, бандитизм сохранялся во второй половине 1920 и последующие годы. Местная власть долго не могла поймать брата Огольцова и одного из руководителей повстанцев – Никушина. В августе Ряжский уздный исполком уполномочил трех советских работников – Агеева, Левина и Баранова ликвидировать остатки «огольцовщины». Для борьбы с бандами было решено сформировать особый отряд в 30 человек. В конце июля 1920 г. в Пронском уезде была замечен отряд из 9-ти конных с повозками. Прохожим они говорили, что будут разделываться с коммунистами. Также они добавляли, что «насчет Пехлеца и Ухолово не раз отомстим и возьмем что нужно. Народу у нас хватит»[50]. Руководителем этого отряда, по мысли чекистов, был Белкин из Скопинского уезда. Летом 1920 г. в соседней Тамбовской губернии активизируется повстанческое движение, получившее название «антоновщины», слухи о котором доходили и до населения Рязанской губернии. 26 августа в секретной телеграмме военному следователю Пашкевичу сообщалось: «в северных волостях Козловского уезда появилась банда до 500 человек под командованием бывшего офицера Шувалова; были случаи расстрелов военкоматов в восставших волостях; у банды имеется вооружение: винтовки и пулеметы и 24 всадника»[51]. В связи с этим губернский военный комиссар приказал привести в боевую готовность все военные части и всем уездным военным руководителям войти друг с другом в связь.

В ноябре 1920 г. согласно сводкам, настроение и отношение крестьян к Советской власти и РКП (б) в Рязанской губернии характеризовалось как «неудовлетворительное в связи с реквизицией продуктов, скота и пр. при нынешнем неурожайном годе»[52]. Однако власть сумела удержать ситуацию под контролем. Была проведена неделя добровольной явки бандитов в честь трехлетия Октябрьской революции. К этому времени в губернии не было крупных повстанческих отрядов, но сохранялись мелкие банды. В октябре была разгромлена банда братьев Бакаевых в Ряжском уезде[53]. Сподвижник Огольцова С. Никушин был схвачен в больнице, где он лечился от ранения. При этом в его опознании в больнице принимал участие агент уголовного розыска его двоюродный брат Вышегородцев. В первой половине 1921 гг. в губернии появлялись отряды тамбовских повстанцев. В мае 1921 г. в Сапожковском уезде были замечены антоновские агенты, однако, как сообщалось в официальной сводке, крестьяне относились к ним враждебно[54]. В Ряжский и Раненбургский уезды «заходили» отряды антоновцев, в частности отряд Гришки Лобана[55]. В Сапожковском и соседних уездах также оперировал отряд Попова-Алексинского[56]. Эти отряды проводили «реквизиции», что естественно вызывало недовольство местного населения. Рязанское крестьянство не поднялось на крестьянскую войну, которая полыхала в соседней Тамбовской губернии, и этому было несколько  причин. Одной из них было то, что после разгрома огольцовщины в губернии не было повстанческих формирований, которые могли бы стать костяком массового крестьянского  движения.