Оперативное время 0 часов 59 минут

 

В тот день опять давали рис с карри.

Проклятая пища, приготовленная индусами, – рис с карри. Говорят, приготовлением пищи для солдат Ее Величества занята целая фабрика, на которой работают одни индусы, и главный повар, придумывающий там рецептуры, тоже индус. Пища поступает сюда в виде мешков с рисом, к ним прикреплены небольшие мешочки со смесью специй. Господи, если раньше принц ненавидел говяжьи бифштексы, поставляемые ко двору Ее Величества какими-то там фермерами, добрые, сочные куски мяса из йоркширских быков, то теперь он был готов убить кого угодно за такой бифштекс. Мясо тоже сюда поставляли, но его было немного, и оно все было обезвожено, потому что слишком много проблем с транспортировкой нормального мяса. А обезвоженное мясо… это даже не мясо, вкус у него, будто у жевательной резинки.

Кстати, какой-то идиот придумал производить жевательные резинки со вкусом бифштекса, пива и других типичных для Британии блюд. Вот умора…

Вместе со всеми принц принял пищу, бросил в мойку свой поднос с углублениями – питались здесь именно с такого подноса, а не с тарелок, вышел из столовой, переговариваясь с Тимом Хендриксом, парнем, с которым у него оказалось много общих интересов и они подружились, и… был перехвачен прямо на выходе майором Мак-Клюром. Несмотря на то что на сегодня ничего не намечалось – майор был в полном боевом снаряжении, лицо у него было более чем серьезным.

– Капрал, за мной! – не теряя времени на ерунду, приказал он.

Принц уже научился различать настроение своих бодигардов и знал, что если тот же Мак-Клюр называет его просто капралом, значит, дело дрянь, что-то случилось. Хлопнув Тима по подставленной ладони, капрал, он же принц королевской крови Николас, направился следом за майором.

И тут же яростно зазвенел звонок, похожий на школьный – сигнал общей боевой тревоги.

В комнате, куда майор привел принца, все были в боевой готовности. Бородач с мрачным видом крепил коробку с пулеметной лентой к своему пулемету, Уорхол чистил свой карабин. На одной из кроватей лежала форма… это была не его форма, но подходящая ему по росту и весу. Судя по эмблемам – форма полка герцога Йоркского.

– Что происходит?

– То, что самое время уносить ноги отсюда… – отозвался Мак-Дугал.

Принц повернулся к Мак-Клюру. Звонок продолжал звенеть, действуя на нервы – это слышно было даже здесь, в отведенной САС комнатушке.

– Сэр?

– Приказано передислоцироваться отсюда в Чахлалу. Немедленно. Самолет будет в течение получаса.

– Сэр, я не двинусь с места, пока не узнаю, что происходит!

Мак-Клюр переглянулся с Мак-Дугалом каким-то беспомощным взглядом – и именно по этому взгляду принц понял, что дело – серьезнее некуда.

– Отвечайте, Мак-Клюр. Перед вами – принц королевской крови.

– Сир, приказ эвакуироваться пришел из Главного штаба лорда-протектора Индии. Похоже, русские решили напасть. Вам известен смысл сигнала «Колокол»?

Принцу он был известен – в британских военных училищах обучали хорошо.

– Нападение неизбежно, произойдет в течение следующих двадцати четырех часов?

– Именно. В том-то и дело.

– Сэр, я настаиваю на том, чтобы остаться здесь. Я капрал армии Ее Величества и по уставу обязан…

– Сынок, про устав расскажешь мне в другое время и в другом месте, – отозвался Мак-Клюр, – и про свои королевские регалии, до которых тебе еще надо дожить – тоже. Перед отправкой сюда я имел беседу с самим фельдмаршалом, сэром Антоном Карвером, думаю, ты знаешь, кто это. И он мне сказал: при малейшей опасности хватайте этого молодого сукина сына за задницу и убирайтесь оттуда, а решать, правы вы или нет, будем потом. Погибнуть за Родину – просто, гораздо сложнее сделать так, чтобы твой враг погиб за свою родину. Силами этой базы мы русских не остановим… а они уже бомбят. Одевайтесь, сэр, времени совсем нет, а они могут знать про вас и выбросить сюда спецназ… кое-кого я уже видел недавно совсем недалеко отсюда, возможно, эти парни до сих пор где-то здесь и прибыли по вашу душу. И, черт побери мою старую шотландскую задницу, если я предпочту приказам фельдмаршала приказы капрала!

Примерно через полчаса на базе «Баграм» приземлился старый, но надежный «Шортс Андовер», сманеврировав тягой моторов, он развернулся – и навстречу выброшенному легкому трапу побежали пять человек, выскочившие из подземной крепости «Баграм». Погрузка была закончена в считанные секунды – после чего легкий десантный самолет, взревев моторами, пробежался по бетонке и взмыл в небо.

Лететь ему осталось недолго…

 

18

 

Над Афганистаном

«Леди Дракон»

Июля 2002 года

 

На следующий день капитан ВВС САСШ Борн проснулся ровно в 4 часа 30 минут утра по местному времени. Вставшие еще раньше члены специальной группы ВВС САСШ, 9-й эскадрильи уже работали – и все они работали в данный момент сейчас на него, на пилота «Леди Дракон» под номером «33».

Один из механиков принес ему завтрак, тосты, мед и кофе на ужасном подносе из армейской столовки – в нем были углубления, и пищу накладывали прямо туда, в углубления подноса. Еще двое ждали его с костюмом, который походил на костюм астронавта и имел автономную систему кондиционирования на земле – ярко желтый чемоданчик со шлангом, который следовало носить с собой до тех пор, пока ты не поднимешься в самолет и не подключишься к его системе жизнеобеспечения.

Процесс одевания был противным, но привычным, хотя в процессе приходилось перегибаться пополам. С помощью механиков капитан Борн надел свои доспехи рыцаря аэрокосмического века, один из механиков отрегулировал подачу охлажденного, кондиционированного воздуха в скафандр. Забрало шлема пока было открыто – сделанное из поляризационного стекла, оно почти не пропускало солнечный свет.

– Сломайте ногу, сэр, – традиционно пожелал один из механиков.

– Пошли на хрен! – не менее традиционно отозвался Борн.

Сопровождаемый механиками, он вышел на площадку перед ангаром – пилота должны были подвезти к «птице» на электротележке, но он традиционно отказался от нее и решил проделать этот путь пешком – на удачу. Противоперегрузочный костюм был не столь тяжелым, сколь неудобным, ноги не гнулись в коленях, и походка получалась ходульной.

База освещалась прожекторами, но вдали, у самого горизонта уже шла война, война дня с ночью. Ночь была еще сильна, еще поблескивали холодным светом рассыпанные по черному бархату ночного неба бриллианты звезд, еще светила отстраненно полная луна. Но у самой кромки горизонта, в бесконечной дали, там, где небо встречается с землей, уже светлела, расширяясь, тонкая полоска, обещая скорое наступление нового дня.

Никто и не подумал фотографировать пилота или самолет – тоже дурная примета. Здесь был Никополис, был Джесс Торнтон, еще один пилот «драконихи», который будет контролировать его взлет, и, как ни странно, – была Карина, хотя до этого капитан не слышал, чтобы она хоть кого-то провожала в полет.

Никополис шагнул вперед, протянул планшет с заданием. Он был мрачен, в свете прожекторов это было особенно заметно.

– Не делай глупостей, – сказал он.

– Так точно, сэр. Джесс, сегодня ты ведешь?

– Именно. Отправлю тебя в лучшем виде.

– А сам когда?

– Дня три погуляю еще…

Третьей к пилоту шагнула Карина, долгим взглядом посмотрела в глаза. У нее были какие-то сумасшедшие глаза, возможно, они так расширились от яркого света прожекторов.

– Жаль, что «дракониха» не двухместная, – негромко сказала она.

– У меня есть друг на «Боевом Соколе» [450] – спарке. Может уступить мне место, – еще тише ответил капитан Борн.

– Заметано!

Неуклюже подхватив планшет – это было чистой формальностью, на высоте двадцать тысяч нет ни времени, ни возможности его рассматривать, – капитан Борн заковылял к легкой алюминиевой лестнице, открывающей путь в кабину.

Кабину «Леди Дракон» во время последней модернизации заметно освежили – теперь россыпь приборов заменяли два многофункциональных экрана. Капитан установил связь с вышкой, отправляющей его в полет, потом на память прочитал «Библию» – карту предполетного контроля. Потом, выставив обороты на минимум, начал выводить самолет на полосу, зная, что Джесс на «Камаро» следует за ним, готовый поправить его при малейшей оплошности. Крылья такого размаха, как на «Леди Дракон», причиняли неудобства как на земле, так и в воздухе.

– Полегче, – раздалось в наушниках, когда он выруливал на полосу, – прими немного вправо. Вот так…

Капитан немедленно сделал то, что подсказал ему сослуживец – Джессу из машины виднее, как стоят шасси. «Леди Дракон» остановилась в самом начале полосы.

– «Уай-тридцать три» рулежку закончил, исходную занял, – доложил он.

– «Тридцать три-дубль» вышел на исходную, к сопровождения готов, – доложил и Джесс на своей «Камаро».

– Вас поняла, «Уай-тридцать три», на полосе южный ветер примерно пять футов в секунду. Эшелон свободен, взлет разрешаю.

– «Уай-тридцать три» начинает взлет!

Рука передвинула на максимум сектор тяги, тяжелогруженый самолет на секунду замешкался, но тут же тронулся вперед. При разгоне самолет чуть покачивало, сказывалось велосипедное шасси и скверная центровка – значительная доля веса самолета приходилась на крылья. Управлять самолетом при взлете было сложно, но если ты поставил его правильно на полосу и не делаешь резких движений, он взлетит как бы сам по себе.

– Как идет?

– Хорошо идет, хорошо! – отозвался мчащийся следом по полосе сопровождающий.

Когда самолет набрал достаточную для взлета скорость – «Леди дракон» взлетает удивительно быстро, это единственный самолет в мире, которому для взлета нужно в три раза меньше места, чем для посадки, – капитан принял штурвал на себя и почувствовал, как «дракониха» медленно отрывается от земли…

– Давай, будь послушной, девочкой… – прошептал он.

Что-то едва слышно стукнуло.

– Есть отрыв, шасси сброшено! Идешь нормально!

– Принял, спасибо!

– Удачи…

Слегка довернув самолет на курс, отработав педалями, капитан Борн начал медленный и долгий набор высоты, уже над морем. Он летел вдогонку за отступающей ночью…

Примерно через двадцать минут – можно было бы и быстрее, но не стоило насиловать самолет – капитан занял «рабочие» 19 000 метров. Можно было бы и выше, но не стоило рисковать, 19 000 – нормально, в самый раз для работы приборов разведки. Его путь пролегал совсем близко от земель России и Священной Римской Империи Германской Нации – и он совсем не хотел видеть их перехватчиков. Только не сегодня. Нет, его не сбили бы, такое не было принято, но нервы бы потрепали. Как-то раз пилоты с «Цеппелина», германского авианосца – видимо, разозлились на что-то, – поймали снижающуюся «дракониху» и всласть поиздевались. Этот самолет чувствителен даже к ветру, они это знали – и устроили конкурс, кто пройдет на реактивном истребителе ближе всего от бедной «Леди Дракон», да еще и на полной скорости. Прибывшая группа истребителей с британского «Илластриес» отогнала наглецов, но самолет удалось выровнять лишь у самой земли, а потом еще и ремонтировать.

Сегодня в полете ничего особенного не было, только то и дело принимался сигнализировать датчик облучения – знак того, что расположенные внизу РЛС принимают самолет на сопровождение. На всякий случай капитан решил подняться чуть повыше, заняв эшелон 20 000. И сделал он это вовремя – когда он облетал Аравийский полуостров, с такой высоты на фоне разгорающегося пожара дня тот выглядел темно-бурым, совсем как в сервисе Обзор Карты [451] – глянув вниз, Борн увидел приближающуюся к нему в плотном строю тройку истребителей. Большие, хищные, по-своему изящные, в отличие от тяжеловесных, угловатых североамериканских, русские машины шли стандартной тройкой, один двухместный истребитель и два одноместных. Капитан Борн начинал как раз истребителем и знал, что это один из любимых фокусов русских – выход к цели предельно плотным строем, при этом работает только станция разведки на двухместном истребителе, наводя и распределяя цели. Девять из десяти операторов наведения на АВАКС ошибутся и опознают цель как одиночный истребитель. Когда же доходит до дела – перед тобой оказывается не один истребитель, а три. Это имело и обратную сторону – подозревая такую тактику, оператор АВАКС может выдать пилотам не одну, а три цели, втрое превысив реальное количество самолетов противника и отвлекая против них намного бóльшие силы, чем это необходимо.

Самолеты Северского могли забраться за 20 000, но на форсаже, а форсаж уменьшает ресурс двигателя на порядок, и капитан Борн знал, что за необоснованное использование форсажа русских пилотов наказывают. Поэтому он предположил, что те не будут соревноваться с ним, тем более что если они попытаются лететь на высоте 20 000 с той же скоростью, что и «дракониха», то неминуемо сорвутся в штопор. Поэтому он продолжал лететь своим курсом, не зная, что системы «Элинт» и «Коминт» на его самолете уже вышли из строя, забитые помехами. Двухместный самолет нес не станцию разведки, а станцию постановки помех, два одноместных самолета выполняли учебное задание по прикрытию «спарки». Обосновавшись на максимально комфортной для них высоте – 15 000, – русские истребители принялись ходить широкими кругами, не пытаясь сравняться скоростью с «драконихой», но и не упуская ее из виду.

Потом, уже над Персией, у русских подошло к концу топливо, и они начали снижаться, рассчитывая приземлиться на одной из местных баз. Капитан снова остался один, уже совсем рассвело, и фонарь кабины автоматически потемнел от бьющих в него солнечных лучей. «Дракониха» взяла курс на северо-восток, очень опасный курс, ведущий прямиком к русской границе. Во избежание преждевременного обнаружения капитан не выходил ни с кем на связь, он вывел на монитор показания системы навигации и напряженно следил за ними, готовый в любую минуту скорректировать педалями курс. Высоту и скорость автоматически поддерживал автопилот, в его действия можно было вмешиваться лишь в самом крайнем случае. Обычно в горах бывает облачно, но этот день был на удивление солнечным. Пустынный пейзаж юга Афганистана уплывал под крыло 20 000 метров ниже, очень далеко впереди уже высились острые пики отрогов Гиндукуша…

 

Мое имя – О’Джелли,

Проверен я в деле

Прошагал я в шинели

В самый Лахор. [452]

 

На втором многофункциональном мониторе в кабине «драконихи» капитан Борн вывел данные, поступающие от фотокамеры, расположенной в носу самолета – он помнил данные разведки и хотел удостовериться, что за русскую границу он прогулялся не зря и снял все, что нужно. Еще он хотел знать, когда русские истребители начнут охоту за ним – они не смогут атаковать сверху, они должны будут подниматься к нему, и он их заметит благодаря камере с панорамным обзором. Если заметит – надо будет что-то предпринимать.

Это и острый глаз летчика-наблюдателя позволили ему засечь несколько черных точек у самой земли. Это произошло, когда он уже пересек русскую границу и готовился к повороту на 180 градусов. Точки были похожи на истребители, но какой-то странной, треугольной формы. Он был уверен, что у русских таких истребителей нет.

Фотокамера снимала происходящее в автоматическом режиме, поэтому он был уверен, что заснял странные объекты, и потом аналитики разберутся, что это такое. Истребителей-перехватчиков русских почему-то не было видно (на самом деле они были оттянуты на север, создавая сплошную завесу, и не рискнули идти вперед, опасаясь создать помехи для беспилотников), но задание было выполнено, вовсю работала система предупреждения об облучении локатором, и в любой момент с земли могла взлететь ракета. Поэтому капитан Борн настолько резко, насколько это возможно, начал разворачивать самолет на новый курс, готовясь лететь в сторону Британской Индии…

«Дракониха», как всегда, нехотя поддалась управляющим командам штурвала, угрожающе накренившись вправо, но капитан знал за ней такую особенность и моментально отпарировал крен коротким и резким воздействием на педали, создав нечто вроде контркрена, толчка, заставляющего самолет выпрямиться. Поворот не был таким резким, но надо было дать самолету успокоиться и потом довернуть еще, ложась на выверенный курс. Отсчитав до десяти, капитан снова, стараясь действовать как можно нежнее, сработал педалями и штурвалом – и самолет снова сразу же взбрыкнул. Но снова выправился…

Да что за черт?

Не желая отвлекаться на наблюдение за панелью приборов, за данными системы навигации, капитан взглянул вверх, пытаясь понять, куда он летит, по положению солнца, и…

Точка…

Сначала он не поверил своим глазам – точка была выше него, выше его самолета! Ни разу он не видел самолет, который летел бы выше, чем летает «дракониха». Но что это тогда такое – высотный метеорологический шар? Какой-то высотный дирижабль – быть не может, слишком мал. Капитан еще чуть довернул на сей раз удивительно послушно отозвавшийся на его действия самолет, лег на курс перехвата.

Минут через семь он подлетел настолько близко, чтобы посмотреть и убедиться, с чем он имеет дело. Это был не высотный шар и не дирижабль. Примерно на две тысячи метров выше и на тысяч пять метров левее от «драконихи» летело это. Сначала капитан подумал, что это «B2 Spirit», новейший стратегический бомбардировщик ВВС САСШ, но потом понял, что пропорции крыльев немного другие, да и нечего здесь было делать «Духу». Но факт оставался фактом – перед ним было что-то, похожее на толстый черный бумеранг с размахом крыльев больше, чем у его «драконихи», намного больше. И это что-то, не обращая на него никакого внимания, преспокойно летело в сторону Британской Индии. Даже не так – оно словно плыло в небе, не было видно ни струй выхлопных газов, ни пламени из сопел двигателей. Зато около этого – как-то странно, в виде едва заметной дымки колыхался предельно разреженный воздух. На такой высоте он не мог колыхаться, тут совершенно нечему было колыхаться, но капитан видел это именно так. Воздух колыхался, и машина плыла в едва заметном прозрачном коконе.

На «драконихе» не было стандартного истребительного поискового радиолокатора, а если бы он был, то капитан, взглянув на его показания, удивился бы еще больше. Он бы не увидел на нем отметки от самолета, находящегося в пределах визуального обнаружения. Все дело было в плазменном генераторе радионевидимости – он работал сейчас, включенный на полную мощность, и ни один человек, кроме капитана Джея Борна, не знал о беспилотном бомбардировщике, неумолимо приближающемся к цели.

Капитан понял, что перед ним либо стратегический разведчик, либо, что еще хуже – стратегический бомбардировщик, прорывающийся к цели. И никто не знает о приближающейся опасности и не может ей помешать. Только он.

Конечно – это опасность для британцев, у Североамериканских соединенных штатов здесь нет своей земли. Но все равно – капитан Борн чувствовал себя обязанным перед британцами хотя бы за три дня, проведенных на Кипре, и за Клару. Британия была другом и союзником страны, которой он служил, а этот самолет летел с севера, и дураку было понятно, откуда он вылетел. Поэтому капитан Борн включил экстренную связь с землей – у Британии и у САСШ она была общей…

– Вызывает «Уай-тридцать три», – капитан справился со списком позывных, – имею срочное сообщение для «Кей-двадцать семь». Срочное сообщение для «Кей-двадцать семь».

«Кей-двадцать семь» был позывным штаба авиации региона в Равалпинди. Передача шла через спутник.

– «Уай-тридцать три», это «Кей-двадцать семь», подтверди свой статус.

Вероятно, диспетчер даже не понял, с кем он имеет дело. О пролете «драконихи» предупреждали, но чаще всего диспетчеры задвигали «дракониху» как можно дальше, потому что у дежурного диспетчера хватало проблем и без нее.

– К черту процедуру опознания! «Птица» летит к вам!

До того, как пересесть на «дракониху», капитан Борн какое-то время летал в составе особо подготовленной группы перехвата, которая встречала и сопровождала над нейтральными водами русские и римские самолеты, разведывательные, патрульные, стратегов системы сдерживания. «Птица летит» – любой пилот из его эскадрильи понял бы по этим словам, что дело дрянь. Бомбардировщик прорвал завесу перехватчиков над морем и приближается к континенту с неясными намерениями. Но эти чертовы томми, похоже, и в ус не дули.

– Э… «Уай-тридцать три», ты не мог бы повторить сказанное? У нас тут проблемы, старина…

Это типичное британское «старина» подействовало на капитана, как спичка, брошенная в лужу разлившегося авиационного керосина.

– Значит, так, сукин ты сын! Я «Уай-тридцать-три», ВВС САСШ, выполняю разведывательный полет, нахожусь над территорией Афганистана, курс девяносто пять, высота двадцать тысяч. А совсем рядом со мной находится нечто, похожее на стратегический бомбардировщик русских, причем такой, какого я никогда не видел. Это чертовски здоровенная птица, у нее размах крыльев не меньше двухсот футов. Эта птица находится на высоте двадцать две тысячи и идет в вашу сторону! И я не могу поручиться, что у нее добрые намерения.

На той стороне возникло явное замешательство.

– «Уай-тридцать три», ты не мог бы сообщить координаты наблюдаемого объекта?

– Повторяю, на высоте двадцать две тысячи метров наблюдаю неизвестный самолет типа летающее крыло, очень похож на стратегический бомбардировщик, размах крыльев не меньше двухсот футов, скорость примерно 0,7 скорости звука, курс такой же, как у меня, девяносто пять. Вы меня видите?

– Минутку… Мы не видим наблюдаемый вами объект, «Уай-тридцать три». Вопрос – на двадцати тысячах находитесь вы?

– Положительно, «Кей-двадцать семь», я на двадцати тысячах, он совсем рядом со мной, двумя тысячами выше. Вопрос – вы его видите?

– Отрицательно, «Уай-тридцать три», мы его не видим.

Господи…

– «Кей-двадцать семь», я собираюсь передать вам визуальную информацию через спутник, вопрос – вы сможете ее принять?

– Э… Положительно, «Уай-тридцать три», мы сможем ее принять.

Теоретический потолок «драконихи» находился на двадцати четырех тысячах с небольшим, неизвестный самолет шел на двадцати двух, а заснять его и передать данные капитан Борн мог, только находясь выше него, потому что вся разведывательная аппаратура самолета была сориентирована вниз. Но двадцать четыре – это в теории, на самом деле на такую высоту не стоило лазать, это все равно, что пройтись по лезвию ножа, разрыв между предельной скоростью полета и скоростью сваливания составляет милю, не больше. Но иначе его не заснять, да и времени совсем не было. Потому капитан Борн аккуратно отработал ручкой управления, увеличив до девяноста пяти от максимальной тягу двигателей и направляя самолет ввысь, в бездонное, темнеющее небо.

– «Уай-тридцать три», вопрос – ты еще здесь?

– Положительно, «Кей-двадцать семь».

– Мы что-то видим рядом с тобой, но не можем понять, что – отметка очень нечеткая. Вопрос – ты не мог бы посмотреть, что происходит?

Капитан чуть «отпустил» цель, пристроился сзади, бросил взгляд на неизвестный самолет – и кровь застыла у него в жилах.

Два больших, странно выглядящих предмета выпали из самолета – почти мгновенно включились их разгонные двигатели, полосуя воздух хвостами пламени.

– Он выпустил ракеты! Повторяю – визуально наблюдаю две выпущенные крылатые ракеты! Они идут к вам! Две ракеты выпущены, прием!

– Тебя понял, «Уай-тридцать три», наводимся по твоей отметке…

Капитан даже не понял всю опасность услышанного – наводимся по твоей отметке – значит, именно его координаты передадут на ракетные посты…

И тут от брюха бомбардировщика еще что-то отделилось, стремительно уходя к земле.

– «Кей-двадцать семь», он еще что-то сбросил! Повторяю – он еще что-то сбросил!

Ракетный комплекс ПРО типа THAAD был разработан североамериканской оборонной компанией «Lockheed-Martin» как комплекс дальнего действия преимущественно для поражения боеголовок баллистических ракет. О том, что основной целью противоракет являются именно боеголовки, говорили хотя бы его уникальные параметры досягаемости – 150 километров по радиусу и 200 (!!!) по высоте, то есть он теоретически мог перехватывать боеголовки в ближнем космосе. Как обычно, разработчик несколько завысил тактико-технические характеристики этого комплекса – испытания проводились на устаревших боеголовках типа СКАД, современные же, да тем более с системами прорыва ПРО, перехватить было куда сложнее. Тем не менее – и САСШ, и ее давняя союзница Великобритания приняла эти комплексы на вооружение, желая прикрыть ими прежде всего места сосредоточения своих стратегических ядерных сил, оберегая их от первого, обезоруживающего удара.

Однако в отличие от САСШ, где для ПВО была разработана «связка» – THAAD как комплекс дальнего боя и «Patriot» RAC-3 как комплекс средней дальности – Великобритания использовала в качестве комплекса средней дальности собственную устаревшую, и с посредственными характеристиками «Рапиру». И только остров, метрополия был прикрыт зонтиком «Patriot».

Потому-то, выбирая средство поражения для висящего в небе бомбардировщика, уже собирающегося разворачиваться, британцы предпочли THAAD, потому что ничего другого у них просто не было, их «Рапиры» не смогли достать столь сложную для перехвата цель. Из-за ракетной атаки, а также из-за посредственных технических характеристик не были подняты в воздух истребители ПВО. Таким образом, все задачи по перехвату были возложены на батарею THAAD, стоящую дальше Пешавара.

Примерно в 10.45 по местному времени из задранных в небо контейнеров стартовала ракета-перехватчик, чуть попозже – еще одна. Сделав красивую петлю-вираж, они ринулись в направлении целей.

Но тут их поджидал сюрприз, приготовленный уже русскими инженерами-разработчиками. При исследованиях в области малозаметных летательных аппаратов они пришли к выводу, что сделать его малозаметным можно только до момента открытия бомболюков. Что доставка средств поражения на внешней подвеске, что открытие бомболюка любой конструкции – все это в той или иной степени увеличивает ЭПР самолета и делает его уязвимым перед средствами ПВО. Если с отражением лучей локатора от поверхности самолета справлялся генератор плазменной радионевидимости, поглощающий лучи, то раскаленный выхлоп от двигателей невозможно спрятать, и это создавало угрозу для самолета. В таком случае – надо было предпринять что-то, что позволило бы замаскировать выхлоп.

Проблему решили неожиданно просто. На самолет поставили дополнительные баки, в которые заливали смесь на основе жидкого азота. Эти баки имели собственные распылители – и они при необходимости выдвигались и выбрасывали смесь с температурой около минус 300 градусов Цельсия в реактивную струю самолета. Таким образом, ракета, наводящаяся на тепло, теряла цель.

А именно так наводилась THAAD. После отработки двигателя первой ступени первая ступень отбрасывалась и в дело вступала вторая, имевшая маневровый двигатель. Боеголовка ракеты была кинетической и наводилась в цель одними лишь ИК-датчиками, потому что при перехвате в ближнем космосе можно наводиться только по теплу – идущая на цель боеголовка раскалена, как входящий в атмосферу метеор. Приближаясь к району предполагаемого нахождения цели, ИК-датчики ракет произвели поиск и наткнулись лишь на один (!!!) концентрированный источник тепла, второй был выше и совершенно не соответствовал параметрам возможной цели по интенсивности и характеристикам. На него и навелась первая ракета, а вторая, посчитав, что цель уничтожена – самоликвидировалась.

В конце концов – это был не британский самолет.

Капитан Борн как раз прошел отметку «двадцать одна пятьсот» и продолжал подъем, он хотел запечатлеть странный самолет хотя бы для своих аналитиков. И тут истерично взвыла сирена, предупреждающая о приближающейся к самолету ракете – стандартное оборудование для всех «драконих». Капитан похолодел, но действия его были хладнокровными и четкими, он понимал, что максимум, что у него есть – это несколько секунд. Закрыв забрало шлема, он нажал кнопку, система придавила его ремнями к креслу – и через долю секунды мир померк у него перед глазами.

Когда вытяжной парашют стабилизировал падение катапультного кресла, и он понял, что все еще жив – капитан не удержался и посмотрел вверх. Там, где должна была находиться его «дракониха» – лишь едва заметное темное облачко, а совсем далеко, на пределе восприятия, он увидел черную точку. Неизвестный летательный аппарат уходил на север.

Катапультное кресло капитана падало с ускорением свободного падения, здесь было еще рано открывать парашют – и выбивающий сознание рывок парашютной системы еще ждал его. Он не знал, где он падает и куда должен приземлиться, но искренне надеялся, что не к кузенам. Про идиотов, которым он передал информацию и которые в благодарность за это сбили его, капитан ВВС САСШ Джей Борн не хотел даже слышать. И он искренне надеялся, что сброшенные с этого самолета бомбы и ракеты задали кузенам хорошую трепку.

 

Примерно на пяти тысячах капитан Борн увидел поднимающиеся с земли столбы густого черного дыма, по своему виду они напоминали грибы от ядерных бомб, только чуть поменьше. Или не меньше? В любом случае – выбора у капитана Борна не было. Он висел под парашютом, и парашют нес его севернее.

 

 

19