Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Турция — неоосманский синдром. Часть XXV
В Сомали джааматы «Братьев-мусульман»* появились в 1960-х годах, после объединения постколониальных северного (британского) и южного (итальянского) Сомали и объявления независимости нового государства. Причем «ихваны»* с самого начала конкурировали с исторически укоренными в регионе джамаатами суфийских тарикатов (братств) кадирийя, салихийя, идрисийя и дандаравийя.
При этом, поскольку значительная часть этнических сомалийских племен осталась на территориях соседних Эфиопии и Кении, Сомали сразу оказалось охвачено внешними ирредентистскими конфликтами. Пришедший к власти в результате военного переворота генерал Мохаммед Сиад Барре, объявивший курс на строительство в стране социализма с исламской спецификой, в 1977 году внезапно объявил своей целью создание «Великого Сомали» и напал на Эфиопию с целью отторгнуть от нее населенную в основном сомалийскими племенами провинцию Огаден. Однако потерпел сокрушительное поражение.
В результате в Сомали начался острейший политический кризис и затем — гражданская война. В 1981 году Барре был свергнут, страна погрузилась в полный хаос множества конфликтующих регионов, слабо контролируемых десятками племенных и клановых полевых командиров. Основная часть бывшего Британского Сомали на севере выделилась в независимую республику Сомалиленд, а большинство других регионов в результате распада социально-политической и экономической инфраструктуры охватил сильнейший голод, от которого погибло более 300 тыс. человек.
В декабре 1992 года в страну были введены миротворцы ООН, но после гибели в 1993 году 18 американских солдат президент США Клинтон отозвал американские войска, а к 1995 году из Сомали ушли и другие «миротворцы».
В последующие годы различные внутренние и внешние группы (прежде всего под влиянием Эфиопии) пытались установить в Сомали какую-либо стабильную власть. При этом влияние БМ*, которые создали политическую партию «Харакат аль-Ислах» (Движение за реформы), возрастало постольку, поскольку на фоне социально-экономического хаоса у населения вызывала доверие и симпатии их «благотворительная» деятельность.
В 2004 году в Сомали было, наконец, создано Переходное федеральное правительство (ПФП), которое, при поддержке ООН, Африканского союза и США, взяло под контроль почти весь юг страны. Но в ПФП почти сразу начались межфракционные племенные и клановые конфликты. И вскоре на главную политическую сцену в Сомали вышел возникший еще в середине 1990-х годов так называемый Союз исламских судов (СИС) с участием «ихванов»* и местных суфийских шейхов, но одновременно с достаточно мощными вооруженными формированиями появившихся в стране боевиков из «Аль Каиды на Аравийском полуострове»*. СИС очень быстро навел относительный порядок на юге страны (в 7 из 10 южных регионов) и получил широкую и массовую низовую поддержку.
В конце 2006 года армия Эфиопии и полевые командиры ПФП при поддержке США (которые заявили, что руководство СИС находится под контролем «Аль-Каиды»*) провели масштабную военную операцию, полностью разгромили военные формирования СИС и поставили в столице Могадишо правительство Юсуфа Ахмеда. После чего призвали Африканский союз развернуть в Сомали крупный военный контингент для поддержки ПФП.
Однако вскоре выяснилось, что правительство Ахмеда совсем не в силах контролировать страну. В 2008 году президент Юсуф Ахмед подал в отставку, в 2009 году эфиопские войска из Сомали ушли, президентом Сомали был избран лидер умеренных исламистов из «ихванов»* («Харакат аль-Ислах») Шейх Ахмед Шариф, который объявил в стране верховенство законов шариата.
Но вскоре реальной силой, в основном контролирующей страну, стала выделившаяся из Союза исламских судов и родственная «Аль-Каиде»* радикальная исламистская группировка «Аш-Шабааб» — уже без суфиев и «ихванов»*. Фактически оказалось, что правительство Шарифа контролирует — и то лишь благодаря поддержке миротворцев Африканского союза из Уганды и Бурунди — только несколько столичных кварталов.
На этом фоне безвластия в Могадишо и почти всевластия «Аш-Шабааб» на остальной территории — в правительстве менялись премьер-министры и министры с двойным американо-сомалийским и британско-сомалийским гражданством, получившие образование на Западе. Разрушение инфраструктуры и засухи привели к новому тяжелому голоду в стране. По данным ООН, в 2010–2012 годах в Сомали было более 260 тысяч голодных смертей, хотя некоторые эксперты считают, что одной из дополнительных причин смертей стала начавшаяся в октябре–ноябре 2011 года новая интервенция в страну армий Кении и Эфиопии для уничтожения боевиков «Аш-Шабааб».
В это же время в Сомали в войне с «Аш-Шабааб» резко активизировалось суфийское (тарикатское) военизированное движение «Ахль ас-Сунна валь-Джамаа» (Приверженцы Сунны и Джамаата), возмущенное разрушением своих общин и тарикатского образа жизни радикалами из «Аш-Шабааб». К концу 2012 года усилиями эфиопской и кенийской армий, а также внутренних сил «ихванов»* и суфийских тарикатов, «Аш-Шабааб» была фактически разгромлена и отчасти оттеснена в Кению. Президентом Сомали после нескольких раундов политических конфликтов стал Хасан Шейх Махмуд — бизнесмен и преподаватель, создавший собственную «Партию мира и развития», хотя сторонники лидера «ихванов»* Ахмеда Шарифа заняли сильные позиции в правительстве.
Новое правительство начало создавать в стране относительно устойчивую власть. Однако «Аш-Шабааб» довольно быстро восстановила свои силы и влияние в среде сомалийских беженцев и мусульман Кении, и уже в 2015 году начала отвоевывать у правительства Махмуда часть утраченных сомалийских территорий.
В этот момент Турция, давно вовлеченная в ситуацию в Сомали, вмешалась в нее довольно решительно — и политически, и своими военными «прокси». И уже в начале 2016 года зам. главы МИД Турции Эмель Темкин заявил, что с Сомали подписано соглашение о создании в стране турецкой военно-тренировочной базы, которая станет главным центром подготовки военных кадров не только для сомалийской армии, но в дальнейшем и для других стран Африки.
В 2017 году президента Хасана Шейха Махмуда сменил ставленник «ихванов»* Мохамед Абдуллахи Мохамед, учившийся в США в Университете Буффало и защищавший там же магистерскую диссертацию по истории, далее работавший первым секретарем посольства Сомали в США, затем, в 2010–2011 годах, бывший премьер-министром Сомали, а также имеющий двойное гражданство Сомали и США.
И в том же 2017 году Турция создала вблизи Могадишо свою крупнейшую зарубежную военную базу «ТУРКСОМ», где могут одновременно обучаться более полутора тысяч солдат и офицеров. Кроме того, Турция фактически взяла под управление центральный аэропорт в Могадишо и главный морской порт страны Кисмайо. В том же 2017 году США ввели в Сомали «для борьбы с терроризмом» свой военный контингент численностью около 1000 человек.
Новый кризис — и сепаратистский, и политический, и военно-террористический — охватил Сомали в конце 2020 года. На исходе президентского срока Мохаммеда Абдуллахи Мохаммеда оказалось, что лидеры регионов страны не могут договориться ни о формате выдвижения кандидатов от регионов, ни о составе избирательных комиссий, ни о составе коллегий выборщиков, ни о самой процедуре выборов. Особенно проблемными оказались граничащий с Кенией южный штат Джубаленд (в значительной мере базовый для «Аш-Шабааб») и северный Пунталенд.
Со стороны альянса лидеров оппозиции начались обвинения президента Мохаммеда в том, что он продвигает своих сторонников в Национальную независимую избирательную комиссию и намеренно манипулирует подготовкой к выборам «с целью удержаться на президентском посту на неопределенный срок». Уже в середине декабря 2020 года, понимая, куда развивается ситуация в Сомали, президент США Дональд Трамп распорядился к началу 2021 года вывести из Сомали почти все войска США, и заявил, что часть этих войск будет размещена в Кении и Джибути.
А после срыва выборов, которые должны были состояться 8 февраля 2021 года, в Могадишо развернулись массовые протестные акции оппозиции. Запрет этих акций 23 февраля правительством по причине роста числа заражений COVID-19 и ужесточения «коронавирусного карантина» скачком обострил политическую и террористическую ситуацию. В силовые столкновения власти и оппозиции сразу включились боевики «Аш-Шабааб». Террористические атаки в Могадишо с десятками жертв происходят каждую неделю. 9 марта 2021 года подвергся мощному минометному обстрелу лагерь в столице Сомали, где расквартированы вооруженные силы Африканского союза и расположены диппредставительства стран Запада.
Местные эксперты считают, что страна вновь находится на грани гражданской войны, и что сейчас из внешних сил во внутрисомалийском конфликте наиболее заметную роль играют ОАЭ и Турция. Причем Эмираты явно поддерживают региональных лидеров и оппозицию, а Турция — президента Мохаммеда и столичный регион Банадира. 25 марта 2021 года местное издание Radio Dalsan сообщило, что не менее сотни сомалийских политиков высшего эшелона власти уже имеют турецкое гражданство, и что семьи примерно половины состава сегодняшнего кабмина Сомали уже сейчас живут в Стамбуле.
Некоторые эксперты допускают, что Турция, чтобы переломить военную ситуацию, может попытаться импортировать из Сирии в Сомали своих радикальных «прокси»-боевиков, наследников «Аль-Каиды»**. Однако большинство аналитиков убеждены, что это исключено, поскольку такие сирийские силы скорее примкнут к родственной по идеологии «Аш-Шабааб», чем к защищающим столицу «ихванам»*.
В Алжире джамааты «Братьев-мусульман»* появились после обретения страной независимости в 1962 году, причем это были, как и в других странах Магриба, в основном интеллигенты-беглецы из Египта, а затем еще из Сирии, Ирака, Судана. Многие из этих беглецов-«ихванов»* стали школьными учителями и университетскими преподавателями. В начале 1990-х годов, когда в стране была учреждена многопартийность, они создали «Партию общественного движения за мир», или «Хамас», которую возглавил Махфуд Нахна.
При этом алжирские БМ* в большинстве своем отказались присоединяться к гораздо более радикальному «Исламскому фронту спасения» (ИФС), который выиграл выборы 1991 года, а после этого был распущен и запрещен в результате военного переворота в 1992 году. БМ* не участвовали и в восстании против переворота (то есть армии и спецслужб), которое начали ИФС и сформированная радикальной оппозицией с активным участием «Аль-Каиды»* так называемая «Вооруженная исламская группа» (ВИГ). «Ихваны»* в ходе развернувшейся в Алжире гражданской войны — напротив, постоянно призывали к мирному разрешению внутриалжирского конфликта и возврату страны к демократии.
В результате алжирские «ихваны»* после поражение восстания сохранили статус легальной организации, с представительством в парламенте и правительстве. В 1995 году глава «ихванов»* Нахна даже баллотировался на пост президента Алжира и набрал более 25% голосов, заняв второе место после избранного президентом Ламина Зеруаля.
Партия «Хамас» подчеркивает уважение к берберскому населению и его культуре как неотъемлемой части алжирского общества, признает право на самоопределение наций по вопросам их политического будущего, требует активной борьбы с коррупцией, расширения прав женщин в их роли для семьи, общества и государства, улучшения системы образования, доверия к демократическим формам правления и выборам, глубоких экономических реформ. Кроме того, алжирские «ихваны»* последовательно заявляют о поддержке права палестинского народа на собственную независимую государственность.
После 2003 года преемник Нахны на посту лидера «Хамас» Боуджерра Солтани полностью выдерживал ту же линию партии на «неконфронтационную и конструктивную» оппозицию власти. В частности, в течение всех 2000-х годов «Хамас» была устойчивым членом трехпартийной властной коалиции, поддерживающей президента Алжира Абдельазиза Бутефлику.
Однако далее «Хамас» стала быстро терять электоральную поддержку. В частности, на это сильно повлияли события «арабской весны», в ходе которых симпатии «исламской улицы» явно разворачивались в сторону партий и организаций, настроенных на радикальную (в том числе вооруженную) борьбу с властью.
В 2012 году «Хамас» отказалась от поддержки президента Бутефлики, а ее лидер Солтани заявил, что «если власть не начнет немедленные политические реформы, то революционная волна накроет Алжир». В 2014 году новый лидер алжирских «ихванов»* Абдерразак Макри отказался выставлять свою кандидатуру на президентских выборах, заявив, что причина — «отсутствие реальных возможностей политических реформ, непрозрачность выборов и монополия власти на их результаты».
В 2017 году «Хамас» отказалась от коалиций и пошла на выборы самостоятельно, но набрала всего 6% голосов. Этот провал «ихваны»* объяснили подтасовкой результатов. Но даже некоторые члены партии признали, что причины — и в том, что «Хамас» не предлагает радикальных решений проблем страны и общества, и в том, что избиратели (особенно молодежь) в Алжире и в других странах Магриба всё чаще оглядываются на более радикально-исламистские салафистские силы. Силы, не склонные, в отличие от «Хамас», к компромиссам с властью.
В январе 2019 года Макри поначалу заявил о готовности участвовать в президентских выборах, однако затем отказался. Позднее «Хамас», наряду с другими оппозиционными партиями, поддержал протесты против Бутефлики и его правительства.
На президентских выборах 2019 года победил в первом туре с результатом 58,15% голосов бывший премьер-министр Алжира Абдельмаджид Теббун. Но массовые протесты в Алжире продолжились, поскольку для большинства алжирцев он остался «чиновником из окружения Бутефлики». Хотя в ноябре 2020 года Теббун провел общенациональный референдум по поправкам в конституцию, ограничивающий нахождение президента у власти двумя сроками, страну это не успокоило, и протестная волна продолжается.
Отметим, что алжирские «ихваны»* эту протестную волну не только не возглавили, но находятся «в стороне и как бы в ожидании». Эксперты предполагают, что это либо ожидание ясных шагов от власти, означающих приглашение БМ* к ее поддержке, либо подготовка к смене политики «Хамас» в сторону более радикального антивластного курса.
В Марокко «Братья-мусульмане»* появились в 1960-х годах, хотя только в 1998 году вошли в политику королевства под названием «Партия справедливости и развития» (ПСР). В 2007 году на выборах в парламент ПСР заняла второе место с 46 местами в нижней палате представителей, уступив только национал-консервативной партии «Истикляль» (с 52 местами в нижней палате).
Но в 2011 году, в ходе «арабской весны», «ихваны»* под руководством Абделилы Бенкирана возглавили протестное «Движение 20 февраля» с лозунгом «Люди против Конституции для рабов» и требованиями провести демократические выборы, сформировать новое правительство путем всеобщего голосования, а также провести «демократизирующую» реформу образования. В марте 2011 года король Мухаммед VI объявил поправки к Основному закону страны, главная из которых обязывала короля назначать премьер-министром представителя (лидера) партии, завоевавшей большинство на выборах.
В итоге на выборах 2011 года в парламент (вопреки надеждам короля на победу привычной «Истикляль») победила ПСР, получившая в парламенте 107 мест из 395, а Бенкиран занял пост премьер-министра. Далее ПСР предложила понизить налоги для бизнеса и за счет этого обеспечить дополнительное финансирование социальных программ для бедных. Результатом этих действий, очень позитивно воспринятых социальным большинством, стала победа ПСР и на следующих выборах 2016 года. Причем партия получила в парламенте дополнительно 18 мест, и Бенкиран сохранил пост премьер-министра.
В итоге такого сложившегося симбиоза королевской власти и власти «ихванов»* Марокко вполне благополучно прошла через перипетии «арабской весны» и является в Магрибе чуть ли не образцом политической стабильности. Причин несколько.
Во-первых, страна изначально является исламским конституционным королевством, в котором принято шариатское законодательство, и в этом вопросе у власти и оппозиции расхождений нет. Причем правящая династия Алауитов возводит свое происхождение к потомкам Хасана, внука Пророка Мухаммада, и находится у власти в Марокко уже более трех веков, что в традиционном исламском обществе определяет ее очень высокий авторитет.
Во-вторых, король очень аккуратно использует свою «священную и неприкосновенную» (по конституции) власть, чутко реагируя на возникающие запросы оппозиции и масс, включая и запросы на модернизацию (реформы избирательной системы и социальных институтов), и запросы на развитие исламского образования (создание Института подготовки имамов имени Мухаммеда VI, а также Фонда африканских «улемов» для содействия развитию умеренного ислама).
В-третьих, значимая оппозиция в Марокко (и «ихваны»* не исключение) никоим образом не посягает на прерогативы королевской власти. Как заявил один из аналитиков, «ПСР в Марокко определяет вектор демократии, но играет по правилам королевского дворца и является частью системы, но не внесистемной силой».
Наконец, и результаты такого «совместного управления» для масс достаточно показательны — дефицит бюджета Марокко сократился в сравнении с 2011 годом почти в два раза (с 7,2% ВВП до 3,7% ВВП в 2019 году). В стране довольно активно развиваются социальные программы поддержки неимущих семей, растут льготы для инвалидов и матерей-одиночек. По данным независимого опроса населения, проведенного в 2017 году, 62% марокканцев удовлетворены экономической ситуацией в стране, а примерно треть опрошенных считает, что она после 2011 года улучшилась.
Разумеется, радикальная исламистская оппозиция из Марокко никуда не исчезла. По данным ЦРУ за 2015 год, число завербованных в «Исламское государство»* марокканских террористов достигло 1500 человек, причем некоторые из них учились в Европе, а подавляющее большинство оказались завербованы через очень популярный в стране Facebook. Однако на социально-политической ситуации в самой стране, где власть короля, «ихванов»* и умеренных провластных светских и националистических партий оказывается полностью определяющей, факт наличия в Марокко сторонников ИГ* никак не сказывается.
В Мавритании, одной из самых слаборазвитых и беднейших стран мира, «Братья-мусульмане»* появились в начале 1960 годов, после обретения страной независимости. И сразу столкнулись — несмотря на то, что почти всё население Мавритании мусульмане, — с очень проблемной социально-экономической и политической ситуацией.
Главные факторы этой проблемности — тяжелейшая, часто буквально голодная бедность и рабство, причем во вполне средневековых типологиях. Хотя законом рабство отменялось дважды — в 1981 и 2007 годах, — в реальности оно является одним из устойчивых фактов социальной структуры общества и процветает до сих пор. Причем это рабство в основном совсем архаичное, когда нередко хозяин и раб примерно одинаково бедные и одинаково трудятся не покладая рук, но иногда не в силах полноценно прокормить даже себя самих и собственных детей.
Потому привычные для других стран механизмы социального внедрения «ихванов»* — через массовую проповедь в создаваемых мечетях, образование и благотворительность, средства на которые собираются с зажиточных слоев населения, — как правило, в Мавритании работали не очень успешно.
Следующий фактор проблемности ситуации в Мавритании — расовая, племенная и клановая конкурентная разобщенность общества, при которой почти невозможно о чем-то договориться на основе компромисса по каким-либо общим интересам.
Основными расовыми группами Мавритании являются светлокожие арабо-берберы («белые мавры, бейдани») и чернокожие негро-мавританцы («черные мавры, хартины»). Исторически бейдани были основными носителями классического арабского языка и культуры и много веков господствовали над хартинами. Хартины, происходящие в основном из Африки южнее Сахары, говорят на особом диалекте арабского языка и до сих пор в основном сохраняют рабовладельческий социальный строй.
Объединяющая роль ислама в таких условиях нередко оказывается совершенно недостаточной для социального и политического согласия.
Еще одни фактор проблемности ситуации в Мавритании для действий БМ* — это крайняя неустойчивость постколониальной власти. По сути вплоть до середины 2000-х годов политическая история Мавритании представляла собой (несмотря на формальную организацию политики в виде исламской президентско-парламентской республики) почти непрерывную череду военных переворотов.
Накануне парламентских выборов 2018 года президент Мавритании Абдель-Азиз активно призывал граждан не голосовать за «ихванов»*. Он заявил, что «это экстремисты в галстуках, которые очень быстро берутся за оружие, когда не могут получить своего демократическим путем... Они уже развалили несколько арабских государств, гораздо более сильных и стабильных, чем Мавритания...»
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-07-18; просмотров: 42; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.129.249.105 (0.053 с.) |