Искусствоведческие и историко-культурные исследования в области садовой культуры

 

Раннему периоду развития пейзажного стиля садово-паркового искусства в России посвящена книга немецкого искусствоведа Маркуса Кёлера. Заслуга этого исследования, выполненного в рамках кандидатской диссертации и опубликованного ранее под другим названием, заключается в том, что автору удалось впервые реконструировать профессиональный путь немецкого садового мастера Иоганна Буша, расцвет деятельности которого, как известно, связан с садово-парковым ансамблем Царского села. В первой половине монографии дается представление о деятельности Буша как садового мастера и торговца растениями на фоне особенностей садоводства в северной Германии и европейского рынка растений второй половины XVIII в. Особое внимание при этом уделяется внедрению дендрологических новшеств, сопровождавших распространение формальных принципов пейзажного, так называемого английского садостроения в Германии. Вторая половина книги посвящена новому поприщу Иоганна Буша, переехавшего летом 1771 г. из Лондона в Петербург и получившего должность интенданта Царского села, которую он разделял со старшим садовым мастером Трифоном Ильиным. Интересные, хотя и не бесспорные рассуждения Кёлера представлены в главах, посвященных переустройству царскосельского садово-паркового ансамбля в пейзажном стиле. В этой связиисследователь утверждает наличие «конгениального сотрудничества» между коронованной владелицей резиденции и ее новым садовником. К этому выводу, на котором в основном построен анализ «русского» периода работы Буша, исследователь приходит на основании одной недатированной записки, хранящейся в РГИА, в которой, предположительно со слов Екатерины II, выражено требование к Бушу составить список трав. Найденный счет за покупку Бушем одной книги об искусстве садостроения дает автору повод утверждать, что между императрицей и садовником имели место не только многочисленные личные разговоры во время утренних прогулок по перестраиваемому саду (вопреки этикету!), но и беседы о садово-парковом искусстве вообще. Важной частью этого «сотрудничества» является самостоятельная садостроительная деятельность императрицы, которую Кëлер демонстрирует в отдельной главе на примере Гатчины и Павловска. Влиянию наследия Буша на развитие ряда других императорских садово-парковых ансамблей посвящена заключительная часть книги. Следует отметить очевидные достоинства книги, связанные с вниманием ее автора к обычно недостаточно освещенной исследователями ботанической стороне садово-паркового искусства, но Кëлер увлекается и, явно переоценивая возможности одного садового мастера, возводит Буша в «ментора нового стиля». Монография впечатляет массой использованных архивных материалов из немецких, английских, российских и итальянских архивов. Усилия Кёлера, затраченные на разыскания материалов в фондах российских архивов, безусловно заслуживают уважения, несмотря на то, что поиски документов нередко заканчивались неудачами. В результате исследователь в ряде случаев опирается на косвенные свидетельства, что противоречит сформулированному им самим требованию четкой, научно выверенной аргументации. Специфика работы в архивах и возможные затруднения, связанные с неоднократными преобразованиями российских архивов, известны исследователям русской культуры XVIII - XIX вв. Автор книги, однако, не стремится облегчить доступ к находившимся в его распоряжении материалам, в том числе и опубликованным. Кёлер использует в своем труде англоязычную транслитерацию русских источников, которая существенно расходится с принятой в немецкоязычных публикациях норме. Можно предположить, что вследствие этого, казалось бы лишь формального, недостатка, затрудняющего библиографическую идентификацию используемой литературы, в книге возникла и путаница в именах исторических лиц и названиях отдельных садово-парковых ансамблей.

Развитие пейзажного стиля садово-паркового искусства в России находится и в центре научных интересов Д. О. Швидковского. Среди тем, объединяющих российского исследователя и полемизирующего с ним упомянутого выше немецкого искусствоведа, можно назвать вопросы англо-русских связей, садостроительную деятельность Екатерины II и поиск новых материалов, связанных с русским садово-парковым искусством второй половины XVIII в., Швидковский, однако концентрируется на личности архитектора Чарльза Камерона и реализации его проектов в пространстве дворцово-парковых ансамблей Царского села и Павловска.

Многочисленные публикации исследователя затрагивают вопросы неоклассического, готического и восточного стилей в архитектуре усадебного и городского строительства. Особое значение отводится анализу элементов просветительского классицизма в пространстве русских садов второй половины XVIII в. Швидковский выступил редактором одного сборника, интересного для данного обзора заявленным стремлением к поиску новых путей изучения садово-паркового искусства, связанных с исследованиями молодых специалистов. Статьи данного сборника, выполненные историками-искусствоведами, демонстрируют обновленный подход к опробованному в искусствознании опыту обращения к произведениям литературы для изучения стилей садово-паркового искусства, таким как философская и мемуарная литература, переписка вокруг Екатерины II. Особый интерес в этом плане представляет статья Н. Грязновой о нравственных категориях в садово-парковом пространстве Александровой дачи, этого знаменитого своей литературной историей парка.

Датская исследовательница Маргрете Флориан опубликовала книгу, целью которой стал подробный анализ эстетики, семантики и специфики использования русских увеселительных садов второй половины XVIII в. Благодаря этому исследованию у западных искусствоведов, неспециалистов по русской культуре, впервые появилась возможность подробно ознакомиться с этим периодом истории русского садово-паркового искусства. Исходя их того, что интерес к устройству пейзажных парков сопровождался у современников увлечением природоописательной поэзией, исследовательница обрисовывает широкий спектр поэтического творчества от панегирической поэзии, воспевающей сады, до поэтических текстов, сопровождающих культ дружеских и интимных посланий. Ряд ярких примеров из лирических произведений Г. Р. Державина, Н. М. Карамзина, Н. А. Львова и В. А. Жуковского составляет основу размышлений автора книги. Тема текста и сада развивает тезис о том, что сад сам по себе обладает текстом. Текст в саду представляют разнообразные надписи, нанесенные на памятниках и колоннах (текст в его мемориальной функции) или на павильонах и храмах (адресованные посетителю или указывающие на философские или этические идеи). Как специфическую особенность русских садовых надписей исследовательница отмечает их краткость.

Среди работ последних двух десятилетий одну из первых попыток осознанного, дифференцирующего подхода к широкому спектру садовой литературы представляет собой неопубликованная диссертация О. В. Докучаевой. Эта монография посвящена изучению пейзажного парка в России второй половины XVIII в. как самостоятельного явления. Работу отличает широкий охват проблематики, благодаря включению историко-культурного и источниковедческого анализа. Цель - воссоздать образ пейзажного сада «на уровне сознания современников, его модель в присущих ей внутренних закономерностях, мировоззренческих, художественно-стилевых и функциональных аспектах». Здесь же намечена проблема прагматического различия текстов о садах, касающегося в частности теории, практики или художественного образа сада. Исследование Докучаевой нацелено на комплексный подход к садово-парковому вопросу и представляет собой тем самым пример искусствоведческой работы, параллельной литературоведческому исследованию Лихачева, отправным пунктом которого служила критика традиционных архитектуроведческих исследований, низводящих феномен сада до статуса «зеленой архитектуры».

Таким образом можно сделать вывод о том, что существуют различные научные подходы к осмыслению образа сада в русской и европейской культуре. Например, междисциплинарный подход к осмыслению феномена сада, который заключается во взаимодействии дисциплин, рассматриваемых образ сада. В контексте филологических дисциплин образа сада рассматривается чаще всего как элемент природоописания.

В рамках семиотической методологии гуманитарная наука рассматривает сад как определенный знак в тексте, а также рассмотрение его в контексте культуры, диктующей его семиотику.