Алан лайтман. «сны эйнштейна»

В литературе»

 аннотированный список литературы.

2021 год

10 литературных произведений о науке и учёных.                                                        Мы уже говорили о том, как важно научное мышление. И давали советы, как начать во всём сомневаться и полюбить науку. А вот поразмыслить о красоте и несовершенстве знания, о смелости научного поиска, о любви к истине и ответственности за свои открытия, да и вообще о границах могущества учёных — в этом поможет художественная литература из нашей небольшой подборки.

АЛАН ЛАЙТМАН. «СНЫ ЭЙНШТЕЙНА»

Алан Лайтман — учёный-физик, профессор MIT, причём в области и естественных, и гуманитарных наук. Алан Лайтман, обладая писательским талантом, сделал внутреннюю кухню теоретической физики гораздо понятнее тем, кому литературный язык ближе языка формул.

И если вы хотите постичь теорию относительности хотя бы образно, «Сны Эйнштейна» — для вас. Это коллаж из зарисовок, в которых главная переменная — время.

Молодой учёный Эйнштейн видит сны, в каждом сне оно разное: циклическое, идущее вспять, недвижимое, беспамятное, альтернативное. И в зависимости от господствующего времени складываются сюжеты причудливых сновидений.                                                                         Кто после этого скажет, что научное и художественное восприятие мира — вещи несоединимые?

Кому лучше приходится в этом мире прерывистого времени? Тем, кто видел будущее и прожил только одну жизнь? Или тем, кто не видел будущего и мешкает начинать жизнь? Или, наконец, тем, кто отвернулся от будущего и прожил две жизни?

 

 

                                                                -1-

АПОСТОЛОС ДОКСИАДИС. «ДЯДЯ ПЕТРОС И ПРОБЛЕМА ГОЛЬДБАХА»

«В математике, как в искусстве — и в спорте, кстати, — если ты не лучший, то ты вообще никакой». Герой книги Доксиадиса, Петрос Папахристос, всю жизнь посвящает великой проблеме, достойной великого математика: проблеме Гольдбаха. Любое чётное число, начиная с 4, можно представить в виде суммы двух простых чисел. Эмпирически в этом может убедиться любой неленивый, а вот доказать математически не может никто с середины XVIII века.

В характере дядюшки Петроса соединяются жажда открытия, тщеславие, искренняя преданность науке и равнодушие к мирским успехам («В каждой семье есть чёрная овца», — говорит о нём повествователь в самом начале книги). Но роман даже не о дядюшке, он — о математике. Той, которая как искусство.

Возможно, книга заставит вас достать свои старые конспекты по высшей математике, чтобы вспомнить вкус радости интеллектуальных преодолений, или пожалеть о том, что у вас никогда таких конспектов не было.

Настоящая математика не имеет ничего общего ни с приложениями, ни с вычислениями, которым тебя учат в школе. Она изучает абстрактные интеллектуальные построения, которые — по крайней мере, пока математик ими занят — не имеют никакого отношения к миру физическому, ощущаемому.

ПОЛЬ ДЕ КРЮИ. «ОХОТНИКИ ЗА МИКРОБАМИ»

История микробиологии по напряжению и драматизму не уступает голливудским фильмам. Болезнетворные микробы — это вам не «Чужие», «Хищники» и прочие фантастические враги человечества. Они здесь, рядом, и охота за ними далеко не всегда имеет счастливый конец.

 

                                                     -2-

Книга Поля де Крюи увидела свет в 1926 году. Строго говоря, художественной она не является: никакого вымысла, только факты. В лёгкой манере приключенческого романа она рассказывает о самых ярких открытиях в микробиологии с XVII века по начало XX. И хотя с момента написания «Охотников за микробами» учёные шагнули далеко вперёд (ведь даже первый антибиотик, пенициллин, был открыт в 1928), эта книга даёт очень живое представление о том, что такое научный поиск, эксперимент, открытие.

Победа над дифтерией, обуздание сифилиса, спасение человечества от жёлтой лихорадки — вот лишь несколько из увлекательных сюжетов, которые читаются, как детектив.

Истина — это величайшая ветреница. Никогда не следует слишком страстно её домогаться, ибо она чаще и охотнее отвечает на холодное равнодушие. Она часто ускользает, будучи почти уже пойманной, и в то же время приходит сама, чтобы отдаться терпеливому ожиданию.

БОРИС БОНДАРЕНКО. «ПИРАМИДА»

Если вы любите фильм «9 дней одного года», то вам должен понравиться роман Бориса Бондаренко. Эта история о молодых советских физиках-атомщиках, приправленная изрядной долей юмора и тонких житейских наблюдений, начинается со студенческой скамьи и продолжается в лабораториях НИИ. Главное здесь — атмосфера научного поиска, когда глаза горят, море по колено, а великое открытие вот-вот случится, нужно только ещё полжизни принести на алтарь науки. А где-то рядом есть семья, коллеги по работе и даже злопыхатели. Со страниц так и сыплются фразы, готовые стать эпиграфом к любому эссе о науке…

Сам автор, надо сказать, во время написания книги был практически ровесником своих главных героев — молодых учёных, — и тоже окончил физический факультет МГУ. Через какое-то время после окончания университета он работал в одном из институтов наукограда Обнинска. Этот город очень похож на Долинск, в который автор помещает действие.

                                                     -3-

Персонажи книги — вымышленные, а вот научный контекст, в котором они существуют — документальный. Поэтому вы встретите множество фамилий реальных учёных и узнаете чуть больше о физике элементарных частиц.

Познание — это не прямая линия и даже не кривая! Это чудовищно разветвлённое дерево с бесконечным множеством ветвей и веточек, и где-то там, на вершине, — Ольф мощным жестом простёр руку к небу, — то самое драгоценное яблоко, которое нам надо сорвать!

СИНКЛЕР ЛЬЮИС. «ЭРОУСМИТ»

Между наукой и властью всегда непростые отношения, при любом политическом строе, да ещё если речь идёт о власти денег! Герой этого романа — Мартин Эроусмит, врач-бактериолог со стандартным набором проблем «Учёный и реальная жизнь». Он умеет упорно работать, но часто оказывается беспомощен перед бытовыми проблемами, дрязгами между коллегами и счетами. В чём он силён — так это в своей чистой любви к науке, для которой корыстные сиюминутные интересы слишком низменны.

                                                     -5-

Его охватило омерзение перед крикливой непотребной тварью, именуемой Успехом и требующей от человека, чтоб он оставил спокойную работу и отдал себя на растерзание слепым поклонникам, которые задушат его лестью, и слепым врагам, которые его забросают грязью.

АРКАДИЙ И БОРИС СТРУГАЦКИЕ. «ЗА МИЛЛИАРД ЛЕТ ДО КОНЦА СВЕТА»

В этой повести человечеству угрожает не собственная порочность, а неведомые силы: конкуренты? неземные цивилизации? А может, само Мироздание?

Несколько учёных из разных областей науки подходят, каждый по-своему, к крупным открытиям, способным привести к настоящей научной революции. Но с каждым из них начинают происходить таинственные и опасные события, которые никак не способствуют работе: конфликты, взрывы и даже смерть. Кто-то явно не хочет, чтобы человек приближался к глубинным тайнам природы. Сможет ли опасность остановить учёных в их поисках?

«Рукопись, найденная при странных обстоятельствах» (таков подзаголовок повести) не старается быть понятной читателю. Читатель остаётся со всеми вопросами один на один.

— Кто у тебя? — спросил я, понизив голос.
— Никого, — ответил он. — Нас двое. Мы и Вселенная.

                                                     -7-

В литературе»

 аннотированный список литературы.

2021 год

10 литературных произведений о науке и учёных.                                                        Мы уже говорили о том, как важно научное мышление. И давали советы, как начать во всём сомневаться и полюбить науку. А вот поразмыслить о красоте и несовершенстве знания, о смелости научного поиска, о любви к истине и ответственности за свои открытия, да и вообще о границах могущества учёных — в этом поможет художественная литература из нашей небольшой подборки.

АЛАН ЛАЙТМАН. «СНЫ ЭЙНШТЕЙНА»

Алан Лайтман — учёный-физик, профессор MIT, причём в области и естественных, и гуманитарных наук. Алан Лайтман, обладая писательским талантом, сделал внутреннюю кухню теоретической физики гораздо понятнее тем, кому литературный язык ближе языка формул.