Современная практика православного благочестия

Источник: https://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Pestov/sovremennaja-praktika-pravoslavnogo-blagochestija-tom-1/#header

Душа человеческая. (Том I. Часть 2.)

Ум и разум. (Глава 2)

А мы имеем ум Христов. (1Кор. 2, 16)

Так говорит апостол Павел. Отсюда можно заключить, что можно иметь и другой какой-то ум. И действительно, надо различать три проявления или, скажем условно, три вида ума.

Первый вид – ум «инстинктивный», которым обладают и животные и которым преимущественно живут неразвитые духовно люди и дикари. Он занят исключительно задачей сохранения жизни и удовлетворения потребностей тела.

Он может быть хорошо развит – «заострен», и тогда его называют хитростью, пронырливостью и т. д. И в самом совершенном состоянии этот вид ума не облагораживает человека.

Если только им живет человек, то он не возвышается над животными и роняет человеческое достоинство. В этом случае все мысли человека заняты заботами о сохранении жизни, пропитании, одежде, жизненном комфорте и т. п. Этот вид ума вложен в животный мир Богом как средство самозащиты и поддержания жизни тела.

Второй вид ума – это ум логики и науки. Его нет у животных. С помощью его человеком строится наука, двигается прогресс техники, сплетаются научные теории и философские системы. Господом он дан человеку для постижения Его творений и премудрости Самого Творца вселенной.

Он дан также для облегчения жизни тела человека, лишенного той физической силы и выносливости, которые дарованы Богом многим из животных. Этим умом человечество зачаровано, гордится им и считает в каком-то дурмане, что некогда он приведет все человечество к счастью и чуть ли не к бессмертию.

Если ум инстинктивный свойственен всему человечеству, то развитие и пользование умом логики и науки является уделом уже сравнительно узкого круга людей.

Однако и не этот вид ума является главным даром человеку от Бога. Этот ум несовершенен, о чем свидетельствует хотя бы философия, которая состоит из множества постоянно меняющихся и противоречащих одна другой систем и теорий.

Человеческая логика также небезупречна, и натренированный софист может с успехом защищать как тезис, так и антитезис. Обладая только этим умом, человечество может подняться лишь на степень цивилизованных животных, истребляющих друг друга при помощи способов и орудий, доведенных до высокого технического совершенства.

Главным, ценнейшим даром человечеству является третий вид ума – мы назовем его условно благодатным разумом. Как пишет митрополит Вениамин:

«У души есть свой, более глубокий разум, истинный разум, интуиция, внутреннее восприятие истины».

Благодатным разумом и верой постигается существование Бога – Творца мира, Его непостижимая премудрость, связь мира с Божеством – промысел и любовь Бога к Своему творению, целесообразность всех законов природы и закономерность явлений в судьбах всего человечества, народов и отдельных личностей. Лишь благодатный разум веры может постигать в какой-то мере гармонию мира и невыразимую красоту Самого Божества и примирять в душе все те кажущиеся противоречия и недоумения, перед которыми бессилен ум науки и логики.

Как пишет митрополит Вениамин, человеку, обладающему благодатным разумом, «совсем не нужно бояться тайн и непостижимости вообще, а в особенности в вере.

Для этого разума не существует бессмысленности в антиномиях религии.

Он постигает невидимое в видимом, для него нет ни «проклятых» вопросов, ни «неразрешимых» проблем и загадок мироздания.

Он не смущается от таких антиномий, как единство Бога при троичности Лиц; единство во Христе Бога и человека; совмещение свободы воли человека с предопределением его судьбы у Бога, сочетание Божией справедливости с милосердием Бога и т. п.

И именно благодатный разум, а не ум, поистине обогащает человека. Этот разум есть «ум Христов», который имеется в человеке лишь при сопребывании в нем Святого Духа Божия и развивается в душе по мере Его «стяжания"".

Как пишет А. С. Хомяков:

«Дух Божий, глаголющий Священными Писаниями, поучающий и освящающий Священным Преданием Вселенской Церкви, не может быть постигнут одним человеческим разумом. Он доступен только полноте человеческого духа под наитием благодати. Попытка проникнуть в область веры и в ее тайны, преднося перед собою один светильник разума (человеческого), есть дерзость в глазах христианина, не только преступная, но в то же время безумная. Только свет, с неба сходящий и проникающий всю душу человека, может указать ему путь; только сила, даруемая Духом Божиим, может вознести его в те неприступные высоты, где является Божество».

«Только тот может понять пророка, кто сам пророк», – говорит св. Григорий Чудотворец. – Только само Божество может уразуметь Бога и бесконечность Его премудрости. Только тот, кто носит в себе живого Христа, может приблизиться к Его престолу, не уничтожившись перед той славой, перед которою самые чистые силы духовные повергаются в радостном трепете».

Этот вид познания, в отличие от первых двух видов ума, святые апостолы называли «мудростию». Ап. Иаков для характеристики ее перечисляет следующие ее свойства: «Мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна» (Иак. 3, 17).

Эту духовную мудрость св. отцы называют «духовным разумом» или «духовным ведением», а различные писатели – «высшим разумом», «большим разумом».

Про этот разум так говорила мудрая старица Ардалиона (из Усть-Медведицкого монастыря): «Ум, умерший своему мудрованию, становится проводником тайн Божиих, ему открывается ведение судов Божиих и Его всесвятой воли».

Обычный человеческий ум и благодатный разум очень часто находятся в противоречии друг с другом: повеления одного не согласуются с пожеланием другого. С точки зрения ума требования этого разума могут казаться «безумием».

Этим объясняется требование ап. Павла от христиан «безумства». Он пишет коринфянам (1Кор. 3, 18): «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым». И часто мудрость благодатного разума будет для ума логики и для инстинкта только безумием. Поэтому мир обычно зовет людей, всецело живущих этим разумом, «ненормальными». И они действительно таковы, потому что отвергают обязательность для себя той «нормы» лжи и греха, которая неотъемлемо присуща всем обычным «нормальным» людям.

Нельзя думать, что благодатный разум может развиться путем одного обогащения человека отвлеченной богословской наукой, как бы ценна она ни была сама по себе.

Богатство богословскими знаниями еще не преображает души – не открывает человеку путей к Царству Небесному, если он будет пренебрегать очищением сердца от страстей и стяжанием благодати Святого Духа. Про это так пишет схиархимандрит Софроний:

«Частое явление, что религиозная жизнь у человека сосредоточивается в мозгу как отвлеченное понимание. Пребывая в этом состоянии, он нередко мнит себя обладателем духовного ведения, не разумея, что подобное отвлеченное понимание, хотя бы и предваренное чтением Священного Писания, по существу остается для него «книгой, запечатанной семью печатями» (Откр. 5, 1). Прояснение ума – зарождение благодатного разума и полнота развития его под действием Святого Духа Божия – такое же редкое явление, как и святость. Сам Господь говорил, что «немногие находят путь, ведущий в жизнь» (Мф. 7, 14)».

Грех настолько затуманил человеческий ум, что для человека, даже стремящегося к истине, нелегко ее найти. Как пишет схиархимандрит Софроний:

«Наличие несовершенства в человеческом добре, с одной стороны, и неизбежное наличие доброго предлога во зле – с другой, делает различие добра и зла очень трудным. Всякое зло, совершаемое свободными тварями, по необходимости паразитивно живет на теле добра; ему необходимо найти себе оправдание, предстать облеченным в одежду добра, и нередко высшего добра. Зло всегда и неизбежно смешивается с некоторой долею положительного по форме искания, и этой своей стороной прельщает человека. Свой положительный аспект зло стремится представить человеку как ценность настолько важную, что ради достижения ее дозволены все средства».

Схиархимандрит Софроний на основе учения старца Силуана дает такой критерий истины – способ различать в мире зло и добро:

«Старец Силуан считал, что зло всегда действует обманом, прикрываясь добром; но добро для своего осуществления не нуждается в содействии зла, и потому там, где появляются недобрые средства (лукавство, ложь, насилия и подобное), там начинается область, чуждая духу Христову. Добро злыми средствами не достигается, и «цель не оправдывает средств». Добро, недобро сделанное, – не есть добро. Это завет нам от апостолов и святых отцов».

Мысли. (Глава 3)

Что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте. (Флп. 4, 8).

Наш ум или разум проявляются в наших мыслях, которые, как непрерывный поток, текут в нашем сознании, не прекращаясь даже в течение сна.

Как пишет еп. Феофан Затворник:

«Чаще всего наши мысли толкутся в нашей голове подобно стае мошек, однообразно, беспорядочно, бестолково и бесплодно».

Что является источником этих мыслей и что влияет на их ход и направление?

В основном это будут пожелания сердца и стремления человека, о которых будет речь ниже. При господстве инстинктивного вида ума, т. е. на низших ступенях развития души, мысли будут направляться преимущественно потребностями тела.

При развитии ума логики и науки человеком будут владеть умственные интересы, которые в этом случае займут соответствующее место в потоке мыслей.

При наличии благодатного разума – «ума Христова» – мысли по преимуществу будут касаться области духовной – Бога, религии, покаяния, веры, христианских добродетелей и постижения духовных тайн мироздания. При этом для огромного большинства людей – людей, пораженных грехом, – нельзя говорить о какой-то цельности в направлении помышлений.

Как пишет схиархимандрит Софроний:

«Чем дальше отстоит человек от Бога, тем раздробленнее его мышление, тем неопределеннее и беспокойнее его духовные (душевные) переживания; и наоборот – чем ближе человек к Богу, тем уже круг его мыслей, сосредоточиваясь в конце на единой бесстрастной мысли, которая уже не есть мысль, но особое невыражаемое ведение или чувство ума…»

Самым существенным моментом в аскетическом искусстве является «хранение ума» – т. е. не отдавать ума суете мира и извне навязываемым впечатлениям и мыслям.

Самое важное в «хранении ума» – это постоянная память о Боге. Об этом говорят следующие слова прп. Исаака Сириянина:

«Что случается с рыбой, вынутой из воды, то бывает с умом, оставившим памятование Бога и блуждающим в воспоминаниях мира сего».

Проследив обычный ход наших мыслей, мы можем определить, какой вид ума господствует в нашем сознании.

На ход мыслей естественно влияют и внешние явления и среда – общество, события, обстановка и т. п. Они могут отвлекать мысль от господствующего и свойственного человеку направления мыслей.

Отсюда среда может в значительной мере противодействовать или способствовать основным стремлениям и потребностям души.

Но не только внешний мир и пожелания сердца влияют на ход мыслей. Как учат Священное Писание и св. отцы, источником мысли в значительной мере является и космический потусторонний мир – мир духов. В Евангелии от Иоанна мы читаем: «Диавол вложил в сердце Иуды предать Его» (Ин. 13, 2).

А когда ап. Петр, исповедывал Божество Господа Иисуса Христа, то Господь сказал ему: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах» (Мф. 16, 17).

В жизнеописании святителя Иоанна Златоуста рассказывается, что когда святитель писал толкования на послания ап. Павла, тот в это время стоял возле Иоанна и шептал ему на ухо свои мысли. Это наблюдал в течение трех ночей подряд келейник святителя – св. Прокл (впоследствии сам ставший Константинопольским патриархом).

Таким образом, самое авторство толкования следует приписывать не только св. Иоанну, но и самому апостолу Павлу, поскольку в толкование вкладывались и мысли апостола.

Если внимательно наблюдать за собой, то можно заметить, как часто поток мыслей, занятых определенным предметом, прерывается, и в ум как бы залетает новая мысль – совершенно не связанная с предыдущими и ни с какой внешней причиной.

Так, например, я внимательно читаю молитву, кругом тишина. Вдруг откуда-то падает мысль: не пришло ли время будить сына? Кто это, властно прервавший поток моих мыслей и заставивший меня думать о других?

Или я, глубоко задумавшись, иду по улице и дохожу до перекрестка. Занятый своими мыслями, я начинаю переходить улицу, не смотря по сторонам. Вдруг кто-то опять прерывает мои мысли и говорит: «Посмотри налево». И если слева мчится автомобиль, то этому голосу я обязан спасением своей жизни.

Итак, на основе Священного Писания и мнения св. отцов можно считать, что многие появляющиеся у нас мысли идут из космического потустороннего мира – от Бога, ангелов и святых или от наших врагов – сатаны и бесов.

О. Иоанн С. пишет:

«В обыкновенном нашем положении все светлые мысли – от ангела хранителя и от Духа Божия; тогда как, напротив, нечистые, темные – от нашего поврежденного существа и от диавола».

Поэтому св. отцы всегда предлагают разбираться во вновь появившихся мыслях: из какого источника они текут – от нашего ангела или от лукавого духа?

Как пишет прп. Петр Дамаскин:

«Все помыслы бывают трех устроений (происхождения) – человеческого, демонского и ангельского. Человеческий помысел связан с каким-либо воспоминанием. Демонский же помысл бывает сложный – из мыслей и страстей (пристрастий, ненависти, злопамятности, осуждения и т. п.). Ангельский же помысл есть бесстрастное ведение вещей, т. е. истинное знание, охраняющее ум и сохраняющее его от крайностей – средоточие, которому ангелы научают людей, умерших для мира, чтобы ум их был бесстрастен и видел вещи должным образом: не возвышался и не унижался; не уклонялся бы в отвращении от вещи ненавистью, но и не предавался бы неразумной привязанности, т. е. пристрастию; по лености не оставался бы в неведении, но и не уклонялся бы в неразумном старании, в многопопечительности и т. п.»

При этом очевидно, что к людям, подверженным греху, порокам и страстям, стоит ближе злой дух и преимущественно он-то и будет всевать в таких людей свои чувства (страсти) и мысли. И наоборот, святые будут слушать мысли ангелов и Бога.

Так, прп. Серафим говорил о себе, что он считал от Бога лишь первую мысль, появившуюся в его голове (по поводу какого-либо дела). Если же он отвергал ее по человеческому рассуждению, то замечал, что его последующие рассуждения ума потом оказывались ошибочными.

Другой же святой – преподобный Варсонофий Великий – достиг такой меры духовности, что дерзновенно утверждал, что его мысли шли от Самого Господа Бога. В его ответах инокам встречаются такие утверждения:

«Напиши слова мои, точнее же сказать – слова Божии» (ответ 31).

«Через меня, малейшего, говорит тебе Бог» (ответ 226).

«Через меня, малейшего, говорит тебе Бог»

Той же меры достиг и старец Зосима из Троице-Сергиевской Лавры, который так говорил про себя:

«Я просил Господа, чтобы Он вошел в меня, чтобы я ничего сам не смел говорить, а говорил лишь то, что повелит мне сказать Господь. И бывает иногда благоговейно страшно мне внутри себя ощущать силу и голос Божий. Знаю, что больно иногда словом моим делаю людям, а иногда Бог утешает словом моим, но я обязан говорить им то, что внушает мне сказать Бог. Своего я никогда не говорю теперь ничего, ничего. И сбывается всегда слово Божие, потому что оно есть Истина и Жизнь. Иной раз я говорю совершенно неожиданно для себя нечто такое, чему и сам иной раз дивлюсь. Я предал и уста и сердце свое и душу Спасителю и Господу нашему Иисусу Христу, и что Он внушает, то говорю и то делаю. Нет у меня своих слов, нет у меня своей воли».

Примером для этого может служить и рассказ одного недавно почившего благочестивого и скромного служителя Церкви Христовой – о. Константина Равинского:

«Выйдя из дома врача, я увидел на улице тележку с сидящей на ней больной женщиной и стоящего около мужчину. Не знаю, что со мной случилось, но я подошел к ним и сказал мужчине: «Вам не у земного врача надо искать помощи. Больной нужно прежде всего идти в церковь и принести покаяние. Ведь она загубила жизнь четырех младенцев, от чего и болеет теперь тяжко. Лишь после покаяния она может поправиться от телесного недуга». Мужчина был изумлен моими словами. Я более не стал ничего говорить и ушел от них. Через неделю я вызвал к себе электромонтера, чтобы починить испортившуюся проводку. Им оказался тот самый муж больной женщины. Он обрадовался, увидев меня, и сказал, что они послушались моего совета: жена его покаялась на исповеди в совершенных ею грехах, причастилась, и теперь ее здоровье поправляется. Он горячо меня благодарил за наставление».

Конечно, говорить о принятии мыслей от Бога и ангелов могли лишь святые и подвижники благочестия. На людей же, находящихся в стадии очищения, влияют и ангел и лукавый дух.

В этом случае душа человека является ареной борьбы добрых и злых духов за свое влияние. Ф. М. Достоевский писал: «Сатана с Богом борется, а поле битвы – сердца людей».

Мы обычно не обращаем внимания, откуда появилась новая мысль, отчего зародилось желание. Нам не приходит в голову, что мы в это время являемся объектом воздействия извне. А ведь так важно это понять и тотчас же определить, кто является субъектом, забросившим в наш разум мысль или зародившим в сердце желание: шло ли оно «справа» – от ангела хранителя, или «слева» – от лукавого духа?

Как распознать, откуда идет мысль? На этот вопрос прп. Варсонофий Великий дает такой ответ:

«Помыслы, приходящие от демонов, прежде всего бывают исполнены смущения и печали и влекут вслед себя скрыто и тонко: ибо враги одеваются в одежды овечьи и прельщают сердца незлобивых тем, что кажется хорошо, а на самом деле зловредно. Что ни услышишь, или помыслишь, или увидишь и при этом хотя на волос смутится твое сердце – все это от бесов».

В другом месте преподобный говорит:

«Всякий помысел, которому не предшествует тишина смирения, не от Бога происходит, но явно от левой стороны. Господь наш приходит с тихостью; все же вражеское бывает со смущением и мятежом».

Ангел-"пастырь" так объяснил св. Ерму действие двух ангелов:

«Добрый ангел тих, скромен, кроток, мирен. Когда он войдет в сердце, то будет внушать тебе справедливость, целомудрие, чистоту, ласковость, снисходительность, любовь и благочестие… Злой же ангел злобен, гневлив и безрассуден… Когда приступит к тебе гнев или досада, знай, что он в тебе; также, когда взойдет на сердце твое пожелание многих дел разных: роскошных явств и питий, чужих жен, гордость, хвастовство, надменность и т. п. – тогда знай, что с тобой злой ангел».

Однако как прп. Варсонофий, так и другие св. отцы, предупреждают, что совсем нелегко без большого духовного опыта различать, откуда приходят мысли-помыслы. Схиархимандрит Софроний так пишет об этом:

«Внешняя форма, в которую облекается помысел, очень часто не дает возможности понять, откуда он. Часто помысел приходит тихо и осторожно, и первая словесная форма его может показаться не только вполне естественной, но и мудрою, и даже святою; и, однако, иногда достаточно одного легчайшего прикосновения такого помысла, чтобы произвести глубокие изменения в душе. Суждение о природе помысла, можно сказать, никогда не должно исходить из его внешней формы, и только опыт приводит к познанию того, какой силы и вместе тонкости могут достигать демонские внушения. Возможны самые разнообразные виды последних. Даже когда помысел по природе своей добр, в него может быть привнесено нечто чуждое и тем существенно изменены его духовное содержание и действие».

Итак, способность к различению мыслей является достоянием уже зрелых в духовной жизни, а новоначальным в ней следует прибегать к советам опытных духовно людей, а за отсутствием таковых – к молитве. Чаще всего мы являемся игрушками в нашем мысленном море, над которым господствует лукавый и кидает нас в нем по своему произволу из одного мысленного искушения к другому.

Как пишет старец Силуан:

«Любовь к земному опустошает душу, и тогда она бывает унылая и дичает и не хочет молиться Богу. Враг же, видя, что душа не в Боге, колеблет ее и свободно влагает в ум, что хочет, и перегоняет душу от одних помыслов к другим, и та целый день проводит в этом беспорядке и не может чисто созерцать Господа».

Преодолевать обычный ход мыслей – для человека настолько трудное дело, что старец Оптинский Варсонофий говорит, что «борьбу с помыслами Господь принимает за мученичество».

Учитывая все вышеизложенное и нашу слабость в отношении господства над своим мысленным морем; чаще всего неспокойным или даже бушующим, нам необходимо начать борьбу за усиление этого господства и за предохранение себя от мыслей, идущих из темной стороны мистического космоса. Это достигается более всего приучением себя к непрестанной молитве, о которой речь будет ниже.

Как говорил старец Парфений Киевский:

«Стяжавший молитву не имеет времени и подумать о чем-либо земном; уму тяжелы и беседы, и видения людей, и все, отвлекающее его от Бога».

В отдельных же случаях, когда нам надо быстро найти для чего-либо верное решение, а мысли раздваиваются, или мы не можем что-либо вспомнить, или мы боимся своей забывчивости для какого-либо момента или случая жизни, – нам надо усердно, внимательно, от всего сердца попросить нашего ангела хранителя прийти к нам на помощь и подсказать нам необходимую мысль или вовремя напомнить нам что-либо.

А когда получим просимое, то конечно, надо тотчас же мысленно поблагодарить ангела хранителя.

Как говорил Макарий Великий:

«Как тело от видимого греха, так и душу и ум должно хранить от непотребных помыслов: ибо душа – невеста Христова».

Однако одна грешная мысль, или «прилог» (по терминологии св. отцов), еще не вменяется в грех человеку как всеянная извне, если только она не вызвала в нем «сочетания» (по терминологии св. отцов), т. е. сочувствия к пролетевшей мысли сердца человеческого.

Старец Варсонофий Оптинский так пояснял безгрешность одного прилога мысли:

«Если зимой ветер откроет дверь и в комнату с вьюгой налетит снег, то хозяин не виноват в этом. Так нет вины и в том, когда у нас возникнут недолжные помыслы. Но как хозяин комнаты должен и дверь закрыть, и комнату прибрать – так и нам надо немедленно начать молиться, чтобы Господь защитил нас от той темной силы, которая внушала нам эти помыслы».

При этом старец рекомендовал в этих случаях прибегать к Иисусовой молитве.

В одном монастыре жил инок, у которого заметили некоторую странность. Когда он шел один, то часто поворачивался в левую сторону и вполголоса говорил: «Отрекаюсь».

Инока спросили, что значит это постоянно произносимое им слово. Инок ответил: «Мне часто приходят в голову разные недобрые и греховные мысли. Но мое сердце не расположено к ним как к мыслям, всеваемым в меня лукавым. Я не хочу отвечать за них как за чужие мысли, и отказываюсь от них перед лицом Господа, произнося: «Отрекаюсь"".

Этот инок хорошо понимал разницу между стремлениями своего сердца и потоком мыслей в голове, в который вплетались мысли и образы из глубин мистически-темного космического мира. И он мудро поступал, пресекая темные прилоги словом «отрекаюсь».

Как пишет архиеп. Варлаам (Ряшенцев):

«Счастлив тот, кто убежит от омута бесовских помыслов и бросит бесплодное и отрешенное от духовной действительности течение мыслей, будет жить не мечтами, а живой действительностью и живым общением с предметами духовного мира… Счастлив тот, кто познал ложь помыслов наших (не деловых), не беседует с ними, и у кого мышление не мечтательное».

Но если за случайные (всеваемые в нас) мысли (прилоги) мы не несем ответственности, то за желания мы ответственны.

И те мысли, на которых отозвалось желание сердца человека, могут быть уже очень опасны для него.

Как пишет архиепископ Иоанн:

«Одним волоском-помыслом, как паутина тонким, от человека может заволокнуться все небо».

О значении для души мыслей человека так пишет о. Иоанн С:

«Мысли человека имеют крайне сильное влияние на состояние и расположение его сердца и действий; потому, чтобы сердце было чисто, добро, покойно, а расположение воли доброе и благочестивое, надо очищать свои мысли молитвою, чтением Священного Писания и творений св. отцов, размышлением о тленности и исчезновении земных удовольствий».

Приложения к главе 3-й

Не будем думать, что мы в какой-то мере владеем нашими мыслями. Мы в тяжком плену у них. И если мы захотели бы владеть ими, как владели ими святые подвижники, то мы сразу же заметили бы и свое бессилие, и те великие трудности, которые преодолевали подвижники благочестия. Об этом так пишет схиархимандрит Софроний:

«Подвижник, делатель умного безмолвия, в своем отвлечении от всего внешнего, в стремлении в течение дня и ночи довести число приходящих извне впечатлений до последнего возможного минимума, удаляясь для этого от любопытного смотрения на внешний мир, от слышания посторонних бесед, от чтения книг, всею силою сосредоточивается на своем внутреннем бытии и там вступает в единоборство с помыслом. Только при этом условии можно познать его род и силу, иногда колоссальную. Недостаточно внимательный внутренне человек весьма легко подпадает влиянию помысла и становится его рабом. Через склонение своей воли к помыслу человек уподобляется духовно и даже отождествляется с тем духом, энергия которого заключена в помысле. Принимая душою страстный помысел, который очень часто есть результат демонического влияния, человек через то становится орудием демонического действия. Внутреннее умное внимание с молитвою в сердце дает христианину возможность видеть помысел прежде, чем он войдет в сердце. Ум, безмолвным вниманием стоящий в сердце, видит, как помысел приближается извне, пытаясь проникнуть в сердце, и молитвою отгоняет его».

Старец Зосима из Троице-Сергиевой Лавры некоторым из своих духовных детей велел молиться о том, чтобы Господь Сам влагал мысли в их ум и Сам действовал через них. Как говорил старец:

«Для этого надо молиться так: «Господи, Сам во мне живи, Сам говори, Сам действуй!» И когда говорит Господь через уста человеческие, то все слова того человека действенны бывают, все сказанное им исполняется. И дивится сему и сам говорящий. Только надо твердую веру иметь и отдать Господу и сердце и уста. Только тогда мудрствовать нельзя, мудрость свою надо отдать Господу, все, все надо Ему передать и жизнь надо вести такую, чтобы Господу дать доступ, чтобы Он мог, что хочет, творить с тобою».

Бывают случаи, когда христианин подвергается нападению так называемых хульных мыслей.

Вот как пишет об этом архимандрит Борис (Холчев):

«Среди многих мыслей есть такие мысли, которые носят явно диавольский характер. И эти мысли многие из христиан испытывали на себе. Об этих мыслях мы встречаем много указаний в творениях отцов – это хульные мысли. Человек молится – у него на душе спокойно, и вдруг, как стрела, в его сознании появляются эти хульные мысли: какие-нибудь оскорбительные мысли по отношению к Богу, или сомнение в таких истинах, в которых человек убежден, сомнения в бытии Бога, в спасении, совершаемом Господом Иисусом Христом. Или бывают хульные мысли по отношению к Пречистой Деве Марии и святым угодникам Божиим. Бывает так, что человек взглянет на икону, а в это время в его сознании, как стрела, возникают какие-нибудь хульные мысли. Об этих помыслах св. отцы говорят, что это – диавольское искушение. Некоторые люди, испытывая хульные мысли, впадают в отчаяние. Они думают, что они виноваты, перестают молиться, боятся приступить к Святым Тайнам. А св. отцы говорят, что человек не виноват в таких мыслях. Эти мысли вкладывает в душу человека диавол, и он будет отвечать за эти мысли. В одной святоотеческой книге рассказывается: один богобоязненный инок страдал тяжкими хульными мыслями. И диавол довел его до отчаяния. Он думал, что он погиб. Он обращался ко многим другим подвижникам, но они не могли оказать ему помощь. Он пришел к одному великому, опытному в духовной жизни старцу, но стыдился рассказать старцу о мыслях, которые охватывают его душу по отношению к Богу, Матери Божией и Святым Тайнам Божиим. Поэтому он написал на бумаге и передал старцу. Когда старец прочел, то он положил свою руку на шею инока и сказал: «Не бойся, чадо, ты не виноват в этих мыслях, всю вину в этих мыслях я беру на себя. В этом виноват диавол». И когда старец сказал это, то инок почувствовал величайшее облегчение. Как гора свалилась с его души.3 В этих мыслях человек не виноват. Человек виноват бывает в том случае, если он задерживается на этих мыслях, если он вступает в разговор с этими мыслями, тогда он виноват. Это один из видов сетей диавольских».

Следует упомянуть, что старцы предлагают в качестве наиболее действенного средства для борьбы с нападением хульных мыслей частое причащение Святых Христовых Таин. В наиболее тяжелых случаях они предлагают причащаться каждый день.

Следует упомянуть и еще о средстве освобождения от хульных и нечистых мыслей.

Одного инока, преуспевшего в творении Иисусовой молитвы, спросили: кто его ей научил?

«Бесы», – отвечал инок.

"Как так?"

Инок отвечал: «Меня часто беспокоили от бесов хульные и нечистые мысли. Как только приходили они, я и начинал творить Иисусову молитву. Так я и привык к ней».

Восполнение слабой человеческой воли и разума Божией благодатью. (Глава 6)

Благодатию вы спасены. Еф. 2, 5

Господи, пошли благодать Твою в помощь мне… аще и ничтоже благо сотворих пред Тобою, но даждь ми по благодати Твоей положити начало благое. Господи, окропи в сердце моем росу благодати Твоея. Из молитвы св. Иоанна Златоустого из вечернего правила

Благодать есть Бог, ощущаемый в сердце. Паскаль

Недостаточность разума и воли человеческой, при ее стремлении к добру может быть восполнена содейством благодати Божией, проявляющейся как следствие покаяния и молитв к Богу. Как говорит св. Максим Исповедник:

«Человек имеет два крыла: свободу и благодать… Добродетели влагает в нас Бог; Он вкладывает их в человеческое сердце, а человеку принадлежат "труд и пот".

История Церкви Христовой и опыт душ христианских свидетельствуют о силе и действенности благодати Божией. Слабы часто и разум и воля человека, не по силам ему бороться с грехом. Но через начало покаяния, выполнение заповедей и молитву его воля укрепляется благодатию, и тогда он побеждает грех. То же действие производит и молитва за него ближних.

Как пишет Ф.:

«Несовершенство наше не есть препятствие к получению небесных даров. Благодать Божия не идет только к тому, кто ее не ищет».

С первых же минут понуждения себя на тесном пути благодать приходит на помощь. Ее нельзя домогаться, но ради нее надо трудиться. Исполнение заповедей есть начало, это то движение, которое делает неумеющий плавать, бросаясь в глубокую воду. Благодать тут же поднимает из водной бездны мужественную душу, и начальная глубина страха и холода становится затем покоем, теплом и свободой.

По существу, начало подвига (или исполнение заповедей) и благодатная помощь сливаются, но Господь хочет увидеть наше мужество и нашу к Нему любовь. Он хочет, чтобы мы, как бы не зная о Его помощи, первые бросились в воду. Он хочет нашей любви и воли. «Если заповеди Мои соблюдете – пребудете в любви Моей» (Ин. 15, 10).

Вот почему святые отцы учат: чающий получить действенность Святого Духа прежде делания заповедей, подобен купленному за деньги рабу, который в то же время, как его только купили, ждет, чтобы вместе с уплатой за него денег, подписали ему и свободу. Раб должен прежде всего начать свой труд, но он одновременно должен знать, что впереди его ждет свобода. Итак, благодать Божия всегда готова поддержать и помочь. Но Бог ждет, чтобы человек проявил подвиг веры и сам смело вступил на трудный путь покаяния и подвига. Здесь как бы надо взойти на высоту в 5 километров, а у человека силы только на 1 километр. Пусть он все же дерзает идти – на все остальные 4 километра вознесет его Божья благодать.

В дальнейшем пути благодать будет уже постоянно поддерживать христианина и укреплять его на «тесном и узком» пути ко спасению.

Насколько необходима нам благодать Господня для восполнения нашей немощи и бессилия, говорят нижеследующие слова схимонахини Ардалионы из Усть-Медведицкого монастыря:

«При работе над своим внутренним человеком такая иногда чувствовалась немощь, недостаточность всех внешних подвигов, всех своих душевных сил, что не раз я приходила в уныние и некоторое безнадежие… Всею немощию души своей я сознавала, что ни на себя и ни на что свое я не могу надеяться, что ничто мне не поможет в моем спасении, ничто не спасет моей души от ее собственной нечистоты и несовершенства. Всем существом своим я верю, что Господь, один Господь и сила Его благодати может меня спасти, может просветить, очистить и усовершить мою душу; может дать силу ей внимать Его слову, разуметь Его и исполнять Его заповеди. И эта сила будет Его сила, во мне действующая, а не моя; я же и все мое навсегда остается немощным, безжизненным, беспомощным. И хорошо, что Бог один Силен, что Он один Живый, во всем действующий».

По существу, без промыслительной помощи Божией человек вообще не может сделать ничего доброго. Недаром сложилась благочестивая поговорка: без Бога не до порога. Человек всегда и во всем нуждается в помощи Божией: в укреплении и своей веры, и своей воли к добру.

Это укрепление будет проявляться в нижеследующем:

а) в благодатных переживаниях сердца (мир душевный, радость, умиление, благодатные слезы и т. д.);

б) в исполнении молитв и прошений;

в) в наблюдении над собой Промысла Божия в самых малых и великих делах;

г) наконец, в ряде случаев в усмотрении чудес, происходящих по милосердию Божию перед глазами христианина над ним и над его ближними.

Эти чудеса, впрочем, могут проявляться для избранных душ и до начала обращения при отсутствии веры и даже для гонителей Христа, если это гонение было по неведению. Здесь надо вспомнить хотя бы историю обращения апостола Павла (Деян. 9, 1–22).

Несколько других случаев чудесного обращения из современной жизни приводятся ниже (см. приложения к этой главе).

Чудеса являются, однако, редкими исключениями. Для всех же, кто ищет дара веры и своего спасения, остается всем нам доступный путь для привлечения благодати – путь глубокого покаяния, полноты смирения и посильного подвига. При наличии этого благодать Божия всегда снизойдет на искренне кающихся. Свидетельством этого является случай из практики одного благочестивого пастыря.

К нему на исповедь пришел молодой человек, по своему виду и поведению получивший отличное воспитание и образование. Незнакомец заявил пастырю, что он пришел не исповедываться, а побеседовать по вопросам религии.

Священник ответил, что он не берется философствовать на высокие темы, но с радостью примет покаяние пришедшего.