Глава 61. Гениальная сволочь

Теряясь в глубокой синеве небесного шатра, прощально мигая огоньками, улетевшая стрекоза исчезала в ночи, превращаясь в далекую светящуюся точку.

— Не могу поверить, что это со мной… с нами происходит.

Перед глазами еще стояла убаюканная сумерками земля в золотистой колыбели из огней-паутинок.

Очарованный нереальностью происходящего, Г. Дж. в немом восторге смотрел на широкие воды пролива. Разгоряченное лицо овевал ветер — прохладный, порывистый и влажный. Бриз Ла-Манша, как фривольный француз, шутливо трепал холодными пальцами волосы, забирался за воротник и обещал неведомые радости, наполняя сердце чем-то подозрительно похожим на счастье. Жадно раздувая ноздри, не в силах насытиться, Гарри вдыхал, пил благословенный воздух, пахнущий морем и приключениями.

Темные волны пролива, усеянные пенными барашками, шептали глухим прибоем под обрывами высоких меловых скал. Говорливая у подножья горы вода затихала вдали, простилаясь мерцающим полотном куда хватало глаз — до тонущего в лиловом мареве горизонта. Уходя к невидимым французским берегам, таяли вдали огоньки паромов, растворяясь в тронутой тревожным закатом туманной дымке. Приветствуя моряков и странствующих романтиков воздетой к небу каменной рукой, из утеса поднимался одинокий маяк с красным глазом на вершине.

— «На островах надежды есть причалы», — пробормотал Гарри.

— Мыс Семи Сестер. Излюбленное место самоубийц, — стоящий за спиной Северус обнял его за плечи и прижал к себе, окутав теплом. — Холодно сегодня, Scheis-s-s.

Гарри попятился, всем телом оттесняя непрошенного гида подальше от края скалы.

— Умеешь ты романтику перегадить, Шатц. Пошли отсюда. Где твой дом?

«Черт! Который час? Еще немного, и…»

Мысль о том, что Северус вот-вот «выключится», окончательно разрушила очарование пахнущего морем волшебства.

— Это не мой дом. Твой. Если хочешь, — Северус стиснул Гарри еще крепче, не давая повернуться в плену сильных рук.

Взъерошив носом и без того истерзанные ветром вихры на макушке Г. Дж., он поцеловал его голову и зарылся лицом в растрепанные волосы.

— Verzeih mir, Liebling, — прошептал он. — Bitte verzeih mir!..

— За что фэцай? — бездумно спросил Гарри, озабоченный мыслью о предстоящей «смене фазы». Не разрывая объятий, они продолжали медленно пятиться от обрыва, рискуя поскользнуться и шлепнуться на задницы: скала поросла влажной пожухлой травой — бородой на скулах каменного великана.

Выгнувшись в руках Северуса, Г. Дж. запрокинул голову, пытаясь поймать его губы своими. Губы заполучить не удалось, зато взгляд наткнулся на странное и потерянное выражение блестящих темных глаз.

«Началось?..»

Не без усилия он извернулся в тисках-объятиях и вгляделся в лицо Северуса.

— За что прости, Шатц? — Гарри отвел трепещущую на ветру прядь его волос, проверяя, на месте ли пластырь, и погладил белеющую в сумерках скулу, очертив пальцами упрямый подбородок.

«Мы приземлились, было семь часов! Сейчас начнется Альберт-Холл!» — подумал он, силясь скрыть охватившее его волнение — как будет реагировать человек, потерявший сознание в Лондоне и очнувшийся на берегу Ла-Манша, он не мог себе и представить.

Северус прижал его к себе еще крепче, впившись пальцами в плечи. Пару раз открыл и закрыл рот, глотнул воздух, но так и не сказал ничего.

— Шатц! — глаза Гарри мимо воли наполнились слезами. — Тебе плохо? Ты… Идем быстрее, где чертов дом, там?..

Он мотнул головой в сторону убегающей вверх по пустынной местности белой тропинки.

На верху холма, затаившись среди паутины качающихся деревьев, горел фонарь, бросая призрачный свет на черный хребет крыши. Кроме этого одинокого и потерянного светлячка среди продуваемых ветрами просторов не было видно ничего, лишь россыпь далеких огоньков. Увы, цивилизованный Истборн не был точным местом назначения: красиво проплыв под гудящим брюхом стрекозы, город остался позади — дом отца Северуса затерялся в скалах побережья. (Ни от каких Снейпов ждать открытости не приходилось).

— Да… Там, — пробормотал Северус. — Я… м-м… просто хотел показать тебе… Показать…

«Началось».

— Показать пролив, — подсказал Гарри и, крепко схватив его под руку, потащил вверх по каменистой тропинке.

Северус покорно ускорил шаг.

— Я просил там убрать, — он споткнулся, и Гарри крепче прижал к себе его локоть. — Надеюсь, с водой все в порядке, это… то, что меня беспокоит… Да. Вода. И продукты. И вода.

«Черт, да что с ним? Я последний идиот, что согласился на эту гребаную поездку!» — в отчаянии подумал Г. Дж.

До цели осталось всего ничего. Гарри уже видел серые стены маленького коттеджа и похожие на горбы каминные трубы над черепичной крышей — дом отца Северуса казался одиноким, отставшим от каравана верблюдом, застрявшим в холмах Сассекса, как бактриан в песках пустынь.

— Не знаю, что они там купильи… — с возрастающим акцентом сказал Северус, глядя себе под ноги. — Город недалеко, и… Можно на пароме… nach Frankreich… во Францью.

— Разве ты не хотел в Вену? — не выдержал Гарри. — Какого черта ты дал мне биле… — он остановился, обхватил за шею Странного Зверя, заглянул в его глаза и поразился их выражению.

Виноватому. Почти испуганному.

— В Вину? — исковеркал английский Северус. — Нет. Oh nein! Verzeih mir, mein Lieber, — прошептал он, глядя в расширившиеся зрачки Г. Дж.

Глаза Большого Зверя черными углями лихорадочно блестели в полутьме.

— Прости, Liebling, — повторил он. — Если можешь. За Альберт-Халль, за проклятую комьедию в больнице, за амнезию, за всё! Помнишь, я однажды пошутил про амнезию, после того, как поцеловал тебя на улице? Тогда, когда упал этот… эта… как это Scheiße для рекламы называется? — Северус говорил быстро, его губы дрожали, как от холода.

— Потом, когда я это вспоминал… То подумал…

Под взглядом сурово молчащего Г. Дж. его акцент стал еще заметней.

— Liebling! Я не предполагал, что ты… Будешь так сильно переживать… Так страдать. Мне в голову не пришло, потому что никто до тебя… Никогда… Я нье хотел причинить тебе боль, Liebes! Es war eine schlechte Idee, — Северус быстро глянул на Гарри и зажмурился. — Самый плохой из фсьех моих планов.

Он замолчал. Его лицо лишилось красок, напоминая цветом меловые горы Сассекса. Блестящие неровные зубы вонзились в побелевшую нижнюю губу.

Задыхаясь от рвущих сердце чувств, клокочущих у горла непролитым криком, Гарри схватил Северуса за воротник пальто и дернул на себя с такой силой, что треснула ткань.

— Комедия? — прохрипел он. — Значит, это все-таки была комедия?

Северус медленно кивнул, по-прежнему не открывая глаз.

— Я нье стою твоих чувств, Liebling, — пробормотал он. — Играть еще месяц? С ТОБОЙ? Нет. Довольно. Nein. Genug.

Это было последней каплей.

Взорвавшись в застившем весь свет огне ярости, Гарри размахнулся и что было силы впечатал кулак в его скулу.

Северус пошатнулся, но не упал — Г. Дж. вновь дернул его на себя.

— Сволочь! — дикий хриплый вопль одиноко и отчаянно разнесся над залитым лунным светом холмами. — Гад! Комедия! Слава богу!

Не помня себя, Гарри толкнул гнусного обманщика в грудь и на сей раз преуспел — тот повалился в траву, попытался подняться и мгновенно был прижат к земле бешеным броском.

— Скотина! — Гарри с размаху ударил его в плечо, еще и еще. — Подлец! Шатци-и-и!!! — взвыл он.

Молотя кулаками куда придется, он рычал и визжал, не зная, целует или кусает бледное лицо с разметавшимися по земле волосами. Поверженный злодей и не думал протестовать. Неожиданно перехватив стукнувший его в очередной раз кулак, он прижал к губам запястье с судорожно натянутыми струнками жил. Гарри перестал дергаться и стих, все еще глухо подвывая и трясясь всем телом. Горячие слезы облегчения хлынули из глаз так, что он почти ослеп, и, похоже, оглох от собственных воплей.

— Как ты мог, — давясь рыданиями, Гарри перестал махать руками и теперь бился лбом о плечо Северуса. — Я чуть не рехнулся! Ты не просто жестокий, ты псих! Ни х…я себе план Барбароссы! Ты! Ты!..

Грудь сдавил знакомый отвратительный спазм. Отцепившись от своей жертвы, Гарри испуганно дернул воротник куртки, царапая ногтями отказывающееся дышать горло.

— O nein!

В ту же секунду лежащий под ним Зверь взвился на ноги, одним рывком вернув обоих в вертикальное положение.

Не успел Гарри и моргнуть, как его куртка, взвизгнув оторванной молнией, оказалась разодрана на груди. Северус сгреб его за волосы и встряхнул так, что мотнулась голова. Его измазанное грязью лицо исказило безумие.

— Дыши! — заорал он. — Дыши, Гарри!

В легкие Г. Дж. обжигающим потоком ударила волна кислорода.

— Дыши, ты должен!..

Г. Дж. послушно дышал. Быстро и жадно.

Вонзившись гипнотическим горящим взглядом в его глаза, Северус дышал в одном ритме с ним.

— Ja! Los! Los!

— Я дышу! Для тебя, ради тебя, сволочь!

Гарри протянул трясущуюся руку стереть грязь со щеки сволочи и застыл, ощутив под пальцами липкое и теплое.

Смяв в объятьях Большого Зверя, он горестно взвыл, вжавшись лицом в его мокрое пальто.

— Я не хотел, Шатц!

Вместо ответа Северус вдруг оторвал его от земли, закинул обмякшее тело на плечо и быстрыми шагами пошел к дому.

* * *

Щелкнул выключатель. Отделанную шпоном прихожую с полосатой кушеткой, креслом и ведущей наверх деревянной лестницей залил свет маленьких настенных рожков. Унылый интерьер деревенского дома разнообразило зеркало — вернее, отражение в нем.

Два грязных истерзанных существа, перемазанных кровью, молча таращились на вошедших.

Существо покрупней и погрязней тряхнуло гривой, от чего на пол посыпался песок.

— Scheißdreck! Я хотел сказать — добро пожаловать.

Пнув ногой кушетку и буркнув «дом, милый дом», большое существо скрылось за зеркальной рамой, унося на плече маленькое и дикое, с виноватыми зелеными глазами.

* * *

— Завел опекуна на свою голову.

Северус перехватил добрую руку Гарри с зажатым в пальцах кубиком льда, конфисковал ледышку и принялся водить тающим кубиком по сбитым костяшкам пальцев руки благодетеля.

Лед таял слишком быстро — потрепанные Звери залегли в горячую ванну, маленькую и узкую. Малый Зверь расселся на бедрах Большого, вода едва доставала ему до пояса.

— Отдай! — Гарри попытался вырвать остатки похищенного льда из пальцев Северуса; отвоеванный кубик выскользнул и нырнул в воду. — Черт! Это последний был, Шатц!

— Бог с ним, — Северус обнял любителя криотерапии, утягивая того под воду. — Придется давиться теплым мартини.

— Какой мартини! На твой нос льда не хватило! — Малый Зверь распластался на Большом, обвив его шею руками и горестно разглядывая следы своего злодейства: на скуле Северуса наливался спелым багрянцем загадочный синяк в форме полумесяца, чуть менее яркие отметины буйства украшали плечо, шею пересекали три широких царапины — как Гарри ухитрился нанести такое ранение своими обкусанными до мяса ногтями, он не знал и сам.

— Не удивительно, — фыркнул Северус. — На мой нос надо бы пару ведерок… А на твою пуговицу хватило бы и снежинки.

Раненый Зверь подтянул его поближе, плеснув волной за борт, и поцеловал кончик огорченно шмыгающего носа.

— Liebling-Li, — прошептал он, нежно стискивая его бедрами. — Я с тобой, как чертов лед в ванне. Таю и растворяюсь.

— Твои мозги так точно подтаяли, — пробурчал Гарри, счастливо ворочаясь в его руках. — Как можно было такую гадость придумать, амнезию? Получше ничего изобрести не мог?

Северус поцеловал его в плечо, пощипал губами шею и добрался до уха.

— Что, например? Переломать ноги, чтобы ты покатал меня на инвалидной коляске? — он шутливо укусил Гарри за ухо. — Моя работа не предполагает физической активности. Начальству ничего не нужно, кроме моей головы. Пришлось вывести из строя то единственное, что их интересует. Заодно и тебя прихватить в опекуны. Откровенно говоря, в последнем я не был уверен, может, ты хочешь остаться в «Хоге»? Моя болезнь тем и хороша, что можно выздороветь в любой момент.

Гарри бурно вырвался из его объятий, взметнув фонтан брызг.

— Нет, ты точно ненормальный, Шатц! — на пол щедро плеснуло. — Какой «Хог», я там торчал ради тебя одного! С первых дней понял, что не мое это дело, я бы там все к черту разнес и возненавидел, не будь тебя!

— Не лги себе, Liebster, — мягко сказал Северус, опять укладывая его себе на грудь. (Г. Дж. не особо возражал). — Ты неплохо справлялся. Я тебя только отвлекал. Как и ты меня, впрочем. Вместо того, чтобы праведно трудиться, мистер Поттер, вы гуляли по балкону в любую погоду, дефилируя мимо моего окна. Задумчиво глядели вдаль, опершись на перила и оттопырив зад. Хм!.. Думаете, можно работать в таких условиях? Сказать вам, сколько ошибок я понаделал из-за вас, шеф?

— Я не оттопыривал зад! — не слишком искренне возмутился Гарри. — У вас больное воображение, мистер Снейп! Я просто с балкона смотрел, да!

Он провокационно просунул кончик языка между начавших было возражать губ и тут же забыл, о чем говорил.

Северус не целовал его, а, казалось, священнодействовал, лаская его рот с тихой нежностью, так мягко, медленно и неторопливо, будто собрался посвятить этому остаток жизни.

От легких любовных касаний языков, влажного скольжения в тепле чувственного рта, родного дыхания Зверя на своем лице Гарри разомлел, тихо взвыл и замер, устыдившись собственного воя.

На смену мысли «Шатци-ша, никто не умет целоваться ТАК», пришла другая, пугающая. Гарри оторвался от чудных губ и и взволнованно уставился в прикрытые от удовольствия темные глаза.

— Шатц! Мы говорили о таких вещах… Ты уверен, что здесь… Что вместе с пакетами еды сюда не принесли еще кое-чего?

Северус злодейски брызнул воды ему в лицо.

— Надо же, спохватился, девяносто девятый с половиной. Вместе с пакетами тут побывал эксперт. Помимо амнезии, диагноза «идиотизм» в моей карте пока нет.

Гарри тряхнул волосами, как мокрый щенок.

— Я с тобой теряю бдительность, — буркнул он.

К его негодованию, Северус вдруг возмутительно громко расхохотался, запрокинув голову, так, что даже стукнулся затылком о бортик ванной.

— Бдительный ты мой, оh mein Go-o-ott, — простонал он.

С шумным всплеском Гарри бросился на его вызывающе торчащий подбородок и с тайным удовольствием укусил.

— А я бы вписал «идиотизм» в твою карту, — пробормотал он, мелко кусаясь. — Что за христианские пожертвования этим гадам Шанпайкам? Ты что, сдурел, Шатц? Я уже шел к нему в палату морду бить! Пусть бы меня арестовали, оштрафовали, я его размазать по стенке хотел! Но там уже размазывать нечего было.

Северус перестал смеяться и уставился на него с удивленно-озадаченным видом.

— So was aber… — он стер ладонью мокрые капли с раскрасневшегося лица Г. Дж. и с минуту молчал, разглядывая его со странной задумчивостью.

Гарри сердито сопел, перебирая его волосы и размышляя, как их теперь мыть, и что будет, если пластырь отклеится, шампунь попадет на ранку и… И будь проклят Шанпайк.

— У Стэна двое детей, — Северус обнял его и вздохнул с явным удовольствием. — И жена. В чем их вина? Его посадят по обвинению в государственной измене, а это не шутки. На материальную компенсацию семье можно не рассчитывать. Мои деньги — так, чепуха.

— И ты мне говорил, что ты злой?

Северус посмотрел на Г. Дж. одним из непонятных взглядов из своего тяжелого черного арсенала.

— Разве я говорил, что добр, как младенец Иисус? — заломил бровь он. — А если я поступил так по другой причине? Например, потому что знаю, лучший способ обезоружить врага — сделать ему доброе дело? Я никогда не поступаю так, как мне не выгодно, Liebling.

Гарри нахмурился, пытаясь понять, серьезен ли Северус или насмехается. И вдруг ехидно прищурился.

— Не ври, Шатц! — он не без удовольствия пощекотал возлюбленные подмышки; боящийся щекотки Зверь дернулся, перехватил его руки и пригвоздил своими ладонями к бортикам ванны, успев мстительно укусить Г. Дж. за сосок.

— Ты десять лет помогал Барбаре и ее мужу, она мне сказала! — Гарри наклонился грудью к его губам, подставляя на расправу второй сосок. — Я не говорю про деньги на лечение Джимми! Думаешь, я считать не умею? Стоимость проданных тобой акций — полный эквивалент суммы, вложенной тобой в «Волкодав» плюс перечисленные на счет реабилитационного центра! Ладно, ты получаешь проценты с «Волкодава», но от Джимми какая выгода, а? Когда ты имел право на один звонок, ты позвонил Кричеру, из-за запертого в квартире щенка. Может, вдобавок ко всему прочему, ты тайный член общества защиты животных?

— А как же, — буркнул Северус, жадно облизывая его розовые от купанья соски. — М-м… Всё, как в комиксах про супергероев, спасающих на досуге щенков и котят. Поддерживаю имидж.

— Шатц, я понимаю, Джимми — брат Адама, поэто…

— Хватит! — рявкнул Северус. — Лучше бы и впрямь ретроградную амнезию заработал!

Не успел Гарри и моргнуть, как Зверь вылил себе на голову хорошую дозу шампуня и энергично запустил пальцы в волосы, взбивая пену.

— Шрам! — завопил Гарри и, забыв о разговоре, ринулся спасать многострадальную голову и труды хирурга.

* * *

Вода в ванне, уже третьего по счету залива, безбожно остыла. Гарри посмотрел на кончики своих пальцев — кожа противно собралась гармошкой.

— Северус, — прошептал он. — Шатц. Ты думаешь о том, о чем и я?

Они уже не лежали, а сидели, ноги Гарри обвивали бедра Северуса, их члены соприкасались под водой — одинаково мягкие. «Как водоросли», — мрачно определил Гарри.

— Тебе правду сказать? — Северус сосредоточенно рисовал мылом узоры вокруг сосков Г. Дж.

— Я понял, — буркнул Гарри. — Ладно я, но ты?..

Губы Северуса раздраженно дернулись.

— Меня сегодня хорошо подлечили, — пробормотал он. — М-м… ну ты видел.

— Что они сделали? — испуганно прошептал Гарри, тщетно ловя ускользающий взгляд черных глаз.

Северус быстро глянул на него и опять уставился на свои мыльные художества.

— Если играть, то играть до конца, — шевельнул бровью он. — Важной частью спектакля было утверждение, что я здоров. Начались предсказуемые беседы на тему «Мы не сможем вас вылечить, пока вы не признаете, что у вас есть проблема», — Северус криво улыбнулся. — Я потребовал новую комиссию, поскольку… Неважно. У меня была особая на то причина, Liebling. Новая бригада — коллеги с другого берега. Я любезно предоставил им возможность убедиться в собственном профессионализме. Надо же, какая удача, удалось выбить из строптивого пациента чистосердечное признание: да, он притворщик и симулянт, его диагноз записан на стене и на рукаве пижамы, пациент знает о своих проблемах с краткосрочной памятью. Разоблаченный симулянт взмолился о помощи — да, он болен, но как же дальше жить, а главное, РАБОТАТЬ с дырявой памятью? Помогите, ради бога, сделайте что угодно! Окрыленные успехом, господа психиатры решили бороться с недугом радикально. В частности, предложили метод ЭСТ.

— Это еще что? — с подозрением спросил Гарри.

— Электрошок.

— Идиот? — Гарри стремительно вскочил на ноги, окатив Северуса фонтаном воды. — Псих?

— Не прыгай, Liebster, — Северус подхватил его под коленки и ловко утянул в воду, не дав шлепнуться филейной частью о кафель.

— Только не говори, что вспомнил фильм «Полет над гнездом кукушки».

— Именно это и вспомнил! — опять подпрыгнул Гарри и был упрямо возвращен на место, вернее, на бедра к Северусу.

— Этот момент и впрямь был достоин кинокамеры, — блеснул злой улыбкой тот. — Доктора обступили меня, мудро кивая головами и изображая участие. Откровенно говоря, я чуть было не попался. На электрошок нужно добровольное согласие пациента или родственников, не верь фильмам, Liebster. Отказ однозначно поколебал бы уверенность психиатров в моем искреннем желании вернуть память, и, соответственно, вернуться к работе. Я прекрасно понимал, чем может обернуться такое лечение в моем случае. Самое меньшее — настоящей амнезией. Только ретроградной.¹ Честно сказать — тут я струсил. И едва не отказался, испортив красивую игру.

— Красивую игру? — взвился Гарри. — Ты действительно болен, Шатц, или не ту профессию выбрал! Только не говори, что согласился на электрошок!

Северус мрачно улыбнулся.

— Видишь ли, Liebes, я слишком хорошо знаком с таким понятием, как провокация. Меня проверяли. Думали, я не знаю, в каких случаях используют электрошок мозга? — фыркнул он. — В какой-то момент я действительно решил, кому-то хочется добиться необратимых изменений моей памяти. Но толку? Загодя я приложил определенные усилия к тому, чтобы моя смерть, исчезновение, а также любого рода инвалидность были бы… м-м… мягко говоря, невыгодны некоторым влиятельным лицам. И когда я посмотрел в лживые глаза добрых лекарей души, понял, что никакого электрошока не будет. И тогда я… согласился. Natürlich, оказался прав.

Гарри молчал, загипнотизированно глядя в бездонную глубину его зрачков, где под блеском насмешки пряталась грусть и усталость.

— Шатц, ты не человек, а непостижимая головоломка какая-то, — пробормотал он, с трудом переварив услышанное. — Тогда почему ты дохлый был, когда я пришел?

Северус недовольно вздохнул.

— ЭСТ — не кино «Над гнездом кукушки», — сказал он. — Электрошок — удовольствие под наркозом. Чертов наркоз меня и доконал, слишком много дерьма за последние дни. Не смотри так, Liebling, меня просто оставили спать. Играли по правилам.

— Ты в любом случае рисковал! — возмутился Гарри. — Что значит, «посмотрел в лживые глаза»? Доверился интуиции? Это хрень! Я бы побоялся на твоем месте!

— Mein Liebling, разница между моей и твоей интуицией в том, что к своей я подхожу, как биолог к лягушке, только вместо скальпеля препарирую ее логикой. Каждая эмоция имеет логическое объяснение. Есть корни у всякого растения. Интуиция без логики есть именно то, что ты сказал — хрень. Работает через раз. Интуиция или нет, но что-то подсказывает мне, мы сейчас окончательно растворимся и уплывем в водосток.

Северус резко встал и чуть не упал обратно в ванну.

— So ein Mist, — пробормотал он, скользнув ладонью по стене.

Гарри выпрыгнул из воды и наверняка бы свалился тоже, если бы не вцепился в Северуса — от передозировки водных процедур кружилась голова.

— Мы раскисли, — констатировал он.

Северус отяжелевшим зверем выбрался из ванны и не без труда вытянул из воды осоловевшего и размякшего Г. Дж.

Гарри счастливо повалился на его теплую мокрую грудь и тут же попал в плен большого махрового полотенца.

— Интуиция подсказывает, что мы с тобой импотенты, Шатц, — пробурчал он, отдаваясь во власть рук Хозяина Полотенца.

— Логика говорит, что это чушь, — Северус поцеловал его в губы, сгреб в охапку и поволок в комнату.

* * *

Облаченный в белый пушистый халат, невесть откуда взявшийся среди пакетов с провизией, Гарри разгуливал по дому, с любопытством заглядывая в каждый угол. Из кухни мучительно вкусно пахло жареным мясом — Северус пресек попытки Г. Дж. приготовить ужин и взялся за дело сам. Гарри возражать не стал — он едва шевелился после купанья. Откуда взялись силы у Большого Зверя, было неведомо.

Несмотря на отдых в ванне и ледяные процедуры, Северус с синяком во всю скулу выглядел пугающе. Гарри возблагодарил богов, что не сломал ему нос — как бы там Северус не шутил о крепости и размерах клюва, крови пролилось немало.

«Сроду никого не бил, — отстраненно размышлял Г. Дж., озираясь по сторонам. — Дадли не в счет. Даже сдачи дать не умел. Почему я бросаюсь на тебя, Шатци-шатц? На тебя, тебя, тебя, самого-самого… Черт, что за скучный дом!»

Он озадаченно оглядел очередную комнату, пытаясь понять, что с ней не так. Стандартная мебель, шторы, ковер — все выглядело до странности унылым и безжизненным.

«Окей, пусть Северус тут не жил, но его отец?.. Ни одной безделушки, — почему-то подумал Гарри. — Ни единого признака человеческого присутствия. Черт возьми, что угодно, старые вещи, картинки, фотографии, мелочевка какая-то… Черт. Как так может быть? Старый дом отца?..»

«Безделушками» Гарри мысленно именовал всякие мелочи, начиная от бесполезных фигурок ангелов в теткином комоде, кончая годными к употреблению вещами вроде тетрадей, ручек и карандашей.

Дом над проливом был пуст, как нутро скалистого грота. Книг не было — ни одной. И это было странно, более, чем странно.

Одна из комнат, смежная со спальней, была заперта. Гарри безуспешно подергал-повертел ручку и двинулся дальше.

Жадно втянув носом доносящиеся из кухни ароматы, он поднялся на второй этаж по скрипучей лестнице. Увы, там экскурсанта ждало еще большее разочарование: четыре безликих комнаты с зачехленной мебелью. Похоже, по распоряжению Северуса вернули к жизни только первый этаж.

«Хуже, чем в гостинице», — подумал Гарри, поднимаясь на чердак и уже не лелея никаких надежд увидеть что-либо интересное.

Чердак, после долгих поисков источника освещения, встретил Г. Дж. тишиной, пустотой и кое-где зависшей паутиной, противно подрагивающей от сквозняка. Кроме картонных коробок, любопытному исследовательскому глазу зацепиться было не за что.

Проклятый чердак был гол, пуст и скучен. Гарри вспомнил родные пенаты: чердачные залежи Дурслей осчастливили бы дюжину старьевщиков.

Дом на горе Семи Сестер не имел лица.

Гарри огорченно пнул ногой какой-то ящик. Что-то сдвинулось внутри — не слишком тяжелое. Оживившись, Г. Дж. распахнул картонные створки и через секунду уже держал в руках добычу — фотографию с расколотым стеклом в перекосившейся рамке.

С черно-белого снимка на Гарри смотрела кудрявая блондинка, смахивающая на Мерилин Монро, и обнимающий ее русоволосый мужчина в военной форме.

«Точно, отец!» — Гарри вгляделся в волевое жесткое лицо на фотографии. Несмотря на русые волосы и светлые глаза, между Северусом и человеком на снимке было неуловимое сходство — тот же упрямый подбородок, линия бровей и знакомая морщина между ними, тот же красивый изгиб ироничных и чувственных губ.

— Вау, фашист, — пробормотал Гарри, раздумывая, что за «Монро» рядом с военным.

За спиной раздалось злое фырканье.

— Бросай фашиста, идем ужинать, — сказал Северус, бесшумно подкравшийся сзади.

Гарри покраснел и прижал к груди пыльную рамку.

— Я не имел в виду… В смысле… У него волосы светлые и… А кто это с ним?

— Любовница, — буркнул Северус, отнял фотографию и метко швырнул в коробку.

Г. Дж. сердито ткнул его кулаком в плечо.

— Нельзя так с родителями! — возмутился он. — Не нравится любовница, ну так отрезать можно, а отца…

— Лучше бы отрезать отца, — Северус подтолкнул его к выходу. — Идем, Liebling, пока я не съел все сам.

— Подожди, — уперся Гарри. — Почему ты так к нему относишься? Ну ладно, он вас бросил, но ты хотя бы в детстве с ним был, это лучше, чем совсем без отца, как я. У меня от папы ничего не осталось, кроме фотографий.

Северус поерошил его волосы.

— Тебе повезло, Liebster, — вздохнул он. — Мне от своего чего только не досталось. Даже профессию унаследовал.

Гарри вытаращил глаза.

— Честно? — ошеломленно спросил он. — Он что, тоже… «эльф» был?

— Угу, — буркнул Северус. — Эльф. Тот, что получил свободу.

—?..

— Агентура «Штази».

* * *

Халаты, торопливо сорванные, валялись на полу.

— Как ты хочешь? — пощекотал ухо теплый шепот. — Как ты сейчас хочешь?

— Всё сразу, — пробормотал Гарри, дрожа от прикосновений чутких рук. — Ты во мне, а я в тебе.

— Двойника завести, как Альбус, или сделать пластическую операцию? — мурлыкнуло где-то у затылка.

Северус целовал его шею под волосами, забавно разгребая их носом. Г. Дж. и не подозревал, что имеет столь чувствительные места — от мягкого прикосновения губ к затылку по позвоночнику побежали мурашки возбуждения.

Большой Зверь разгадывал загадки его тела и искал тайные секреты со страстью исследователя новых земель. Впрочем, тело уже давно перестало быть собственным — Г. Дж. мысленно отдал его во власть Большому Зверю.

— Что ты сказал? — до Г. Дж. дошел смысл сказанного. — Черт, и ты говоришь, я фантазер?

Он извернулся в ласкающих руках и уставился в черные глаза, упиваясь их мягким взглядом — Северус, ошалевший от желания, был ДРУГИМ, особенным Северусом. В глубине души Гарри почти завидовал, Большой Зверь терял голову, попросту плевал на всякие приличия и не имел барьеров. «Умоляю, Liebling, не купайся». Глупый Зверь жадно дышал его потом, исступленно целовал немытые ноги. Смущенному Г. Дж. казалось, чем он грязнее и противнее, тем больше Северус заводится.

— Понимаю, Liebling — прошептал Северус ему в рот. — Потому что Ich fühle das gleiche… чувствую так же. Хочу так же, так же, тааак… ах, черт!

Его бедра, крепко прижатые к паху Г. Дж., возбужденно дрожали. От проклятой чувственной дрожи по всему телу разливалось нарастающее чувство желания, тянущего, острого. Прикосновения теплых ладоней к ягодицам сводило с ума, как и выражение лица хозяина ласковых рук — за эти глаза, туманные, почти глупые от страсти, Гарри продал бы душу дьяволу.

— Да, да, — он прижался крепче, хмелея от наслаждения. — Ты был прав… Насчет ло-о… Логики.

Из горла вырвался непроизвольный стон.

— Надо было поспорить на… на десять фу…

Северус перехватил его руку и обернул ладонь вокруг своего члена, горячего и выгнутого в сладострастной агонии.

— Zehn Pfund… А-а!

Задыхаясь от восторга, лаская жаркий пульсируюший ствол, Гарри жадно смотрел, как его живот окропляют тонкие густые струйки. Впившись пальцами в его бедра, Зверь запрокинул голову и выгнулся, весь дрожа.

Стон, хриплый, почти рычащий, был последней каплей.

Не выпуская из ладони чудесного Зверя, Г. Дж. прильнул к его бедру, и, едва успев сомкнуть пальцы на собственной пылающей плоти, взорвался с бесстыдным воплем удовольствия.

— Северус, Ша-а-атццц!

Очнувшийся Зверь пожирал его горящим взглядом.

— Умираю от твоих звуков, — восхищенно прошептал он. — О мeine Seele!

— Логика победила, — пробормотал Гарри. — А я уже думал, нам капут.

Они разглядывали друг друга, глупо и бессмысленно улыбаясь, целуясь взглядами.

Северус тихо гладил его лицо кончиками пальцев. Г. Дж. рисовал узоры на его животе — блестящем бог знает от чего, следы смешались.

— Майн херц, правильно?

— Ja-а, — Северус прижался лбом к его плечу. — Mein Herz.

* * *

— Шатц… Не ври, ты плачешь?

— Nein. Не выдумывай.

— А что?

— Что-то в глаз попало.

— Шатци-ша.

— Liebling-Li. Все хорошо. Oh, мeine Seele?.. Ты, ты?..

— Нет-нет, я просто… Тоже в глаз что-то… Черт.

— Liebes?..

— Просто потому, что ты… Что я так… Так ужасно люблю тебя.

— Маленький фантазер.

— Их либе тебя, гад, подлец, актер! Гениальная сволочь! Хочешь правду? Я так счастлив, что ты меня… всех надурил.

— М-м?… Dann… komm zu mir.

— Ты приставучий, знаешь? Их комэ, Ша. Слушай, а бывают ароматические галлюцинации?

—?..

— Елкой пахнет. Ты не чувствуешь?

— Нет. Рождественская паранойя.

_____________________________________________________________________________________________

1) Метод ЭСТ (электросудорожной терапии) используется при патологических изменениях сознания, в основном для лечения депрессий. Порой приводит к непредсказуемым результатам. Есть риск заработать настоящую ретроградную амнезию после сеанса.

* * *

Глава 62. Сердце Рыцаря

Коллаж ЯROSTЬ

Глухо урча мотором и взбивая пену за бортом, большой пароход с протяжным стоном отплывал от причала Истборна. Пахло лесом и хвоей: на судне везли свежеспиленную древесину. Приложив руку козырьком к глазам, Г. Дж. Поттер всмотрелся в туманные дали, досадуя, что никак не может различить на горизонте относительно недалекие берега Франции.

Вместо французских ландшафтов глаз выхватил обнаженные ягодицы штурмана: совершенно голый (не считая фуражки) покоритель морей невозмутимо стоял у штурвала, небрежно отставив в сторону босую ногу. Взамен положенной моряку трубки штурман дымил «Gitanes», сбивая на палубу пепел — до боли знакомым жестом.

«Северус, сдурел?» — хотел крикнуть Гарри и не смог: изо рта не вырвалось ни звука.

Наглый штурман отщелкнул окурок за борт и приналег на штурвал; тот заскрипел и заскрежетал сильнее. Гарри поморщился от неприятного звука и… провалился в новый сон.

Свежее виденье было не менее нелепым. С минуту Г. Дж. наблюдал все те же бледные ягодицы, но в еще более знакомом ракурсе.

«Обожаю твои яйца, Шатц, — туманно пронеслось в сонной голове. — Большие, тяжелые, краси…»

Внезапно он очнулся и вытаращил глаза.

Ракурс был тот же. Наклонившись и вцепившись руками в деревянную кадку, голый в чем мать, Северус волок в комнату крупную разлапистую елку. Тяжелый ящик с землей скрипел по старым половицам, елка шелестела ароматными веточками.

Окончательно проснувшийся Г. Дж. впился зубами в одеяло, трясясь от едва сдерживаемого хохота.

Дотащив явно тяжелое дерево до середины спальни, Северус разогнулся, раздраженно отряхнул руки и беззвучно выругался.

Не выдержав, Гарри придушенно хрюкнул.

— Шааатц!

Одним прыжком Большой Зверь оказался на постели.

— Сюрприз не удался, — огорченно пробормотал он, хватая губами смеющиеся губы Г. Дж. — Проспал. Хотел встать пораньше…

Гарри сдавил его руками так, что едва не удушил.

— Удался! — задыхаясь от восторженного хохота, простонал он. — Еще как! О-о Шаатци!..

Он набросился на удивленно приоткрытые губы Северуса — похоже, тот не ждал столь бурной реакции.

— Что с тобой? Надеюсь, это от смеха? — Северус стер пальцем влагу с его скулы и сунул палец в рот.

— Наверное, — растерянно пробормотал Гарри. Объяснить, что чувствует, было невозможно. Щурясь и моргая, он вглядывался в лицо Северуса — почему-то пропала резкость. Г. Дж. быстро вытер кулаком черт знает от чего мокрые глаза.

— Не знаю, Шатци. Но это… Это самый лучший сюрприз в моей жизни.

Северус откинул одеяло и, превратившись в более чем достойную замену по весу и по жаркости, налег сверху.

— Я не особо праздную Рождество, — пробормотал он. — Откровенно говоря, я вообще ничего не пра…

Гарри впился в его рот так, будто вздумал съесть и губы, и их хозяина.

— Всю жизнь ненавидел Рождество, — наконец оторвавшись, сказал он. — До сегодняшнего дня!

Большой Зверь смотрел на него во все глаза, растерянно улыбаясь.

Все еще хлюпая носом от непонятного накатившего чувства, Гарри обрисовал кончиками пальцем его скулу — увы, еще более страшную, чем вчера.

— Ша, — пробормотал он. — Ты меня простил?

Северус непонимающе моргнул.

— За что, Liebster? Это ты меня прости.

Наклонившись, скользнув по его щеке волосами, он прижался губами к его губам и вздохнул.

— Шатц, как она пахнет… — счастливо обняв голого теплого Зверя, Гарри жадно втянул носом запах хвои, заполонивший спальню. — Ага, вот что было за закрытой дверью, черт! Э-э… послушай, а разве елку не в гостиную ставят?

— Что за бред, — буркнул Северус. — Куда хотят, туда и ставят. В кухне или в ванной тоже было бы неплохо, но не в этом чертовом маленьком доме.

Гарри расхохотался.

— Знаешь, Гермиона права, ты и вправду похож на мистера Хиггинса! Не сердись, Шатц, — пробормотал он, приглаживая его волосы и бессмысленно заправляя за ухо. — Оу, а игрушки есть? Ну, для елки, — пояснил он, наткнувшись на недоуменный взгляд.

— Блестящие глупости? — нахмурился Северус. — А-а, Weihnachtsschmuck…¹ Scheiße… Идиот! Решил, что все продумал… Nein, Liebling. Шариков нет.

Гарри втиснул руку ему между ног.

— Да ну. Есть, — нагло сказал он, сжав пальцами нежную теплую плоть. — Мне других не надо.

«Вайнахтсшмук, чтоб я сдох!»

Северус скептически дернул бровью.

— И куда же мне их повесить? — вежливо поинтересовался он.

— Вайнах… Тьфу. Сейчас покажу, — деловито сказал Г. Дж. и пополз жадно открытыми губами по его животу.

 

Коллаж ЯROSTЬ

* * *

Северус был прав — в гостиную они даже не совались, выбираясь только в ванную и кухню. Елка, не срезанная, а живая, наполнила спальню запахом соснового леса. В ответ на вялое неискреннее предложение прокатиться на пароме во Францию Северус заработал укус в плечо.

— Ша-атц, — Гарри провел ладонью по его груди, наслаждаясь упругостью мышц и одновременно нежностью кожи: Зверь казался про