Глава XII. Отплытие Русской эскадры из севастополя в константинополь в 1798 году и пребывание ее там

 

13 августа 1798 года вице‑адмирал Ушаков оставил Севастопольский рейд и направился к Константинополю, послав туда предварительно лейтенанта Тизенгаузена на авизо «Панагия Апотуменгана», под почтовым флагом, для предуведомления русского посланника господина Томары, согласно с высочайшим повелением и секретными наставлениями, полученными от графа Кушелева.

Флотских штаб– и обер‑офицеров находилось 1364; гардемарин из Николаевского флотского училища – 35. В числе команд состояло 1700 солдат Черноморских батальонов, полковников Скипора, Бреммера и Боаселя[66]. Относительно снаряжения и качества самих судов Ушаков и на этот раз не был счастливее, чем в предшествовавшую Турецкую войну: они были большей частью старые и неспособные для зимнего плавания, до того слабые, что ни один крепкий ветер не проходил без повреждений; были дурные ходоки, не обшитые медью и требовавшие частых килеваний.

«Долгом поставляю к сведению вашему донести, – писал Ушаков графу Кушелеву, – что корабли и фрегаты в прошлую войну строились с великой поспешностью – только чтобы поспевали на военное дело, и от такого поспешного построения не так крепки, а часто и многие гнилости уже в членах показываются. Артиллерия на всей эскадре весьма тяжелая, посему всегда, когда хожу я на море, стараюсь, для сохранения судов, избегать крепких ветров и уходить в закрытие к берегам».

Перед отправлением эскадры в эту продолжительную кампанию она провела в крейсерстве около трех месяцев, часто подвергаясь бурным погодам; поэтому, снаряженная почти наскоро для заграничного плавания, имела во многом недостаток.

В состав ее назначены еще были два новых 74‑пушечных корабля, не совсем тогда готовые, под начальством контр‑адмирала Пустошкина, имевшего повеление поспешить соединением своим с главнокомандующим; и сверх того, особая резервная эскадра из четырех фрегатов, под начальством контр‑адмирала Овцына, должна была крейсировать у крымских берегов и находиться в готовности выйти из Черного моря для подкрепления Ушакова, если надобность потребует.

На третий день после выхода в море задул крепкий, риф‑марсельный ветер от SSW, с большим волнением, и на всех почти судах открылась сильная течь; на корабле «Св. Троице» и на фрегате «Св. Николае» повредились рули. Когда стихло, адмирал приказал всей эскадре стать на якорь у Тарханкутского маяка, для осмотра повреждений[67], которые на корабле «Св. Троице» (под флагом контр‑адмирала Овцына, пересевшего при этом на другой корабль) и авизе «Св. Ирина» требовали исправлений в порту, посему суда эти были отправлены в Севастополь 18‑го числа; остальные же пошли к Константинопольскому проливу в трех колоннах.

Два дня эскадра держалась у входа в ожидании уведомления от посланника, и 25‑го, обменявшись салютами с крепостями, стала на якорь в Буюк‑Дере, в линии и вдоль берега, при многочисленном стечении народа, покрывавшего европейский и азиатский берега.

Порта с большим нетерпением ожидала этой помощи и, узнав о скором прибытии эскадры, немедленно (22 августа) объявила войну Франции, заключив посланника ее Рюфена в Семибашенный замок; раздраженная чернь столицы сожгла тогда его дом[68] и схватила всех французов. Известия об успехах французской армии в Египте, полученные незадолго до того времени, еще более послужили к радостной и почетной встрече адмирала Ушакова.

Победитель турок, за шесть лет перед тем наводивший ужас на самый Царьград, теперь, по воле монарха своего, подавал руку помощи давнишним и упорным врагам России. В самый день его прибытия драгоман верховного визиря поднес ему, по восточному обычаю, плоды и цветы, в знак самого дружеского приветствия, и к вечеру того же дня султан, переодетый в боснийское платье, чтобы не быть узнанным, ездил в каике вокруг эскадры, желая собственными глазами удостовериться в числе и могуществе полученной им морской защиты, которая служила также залогом нового союза его с русским императором.

На другой день, 26 августа, первый драгоман Порты, князь Ипсиланти, при встрече с адмиралом в доме русского посольства вручил ему от имени султана золотую табакерку, богато украшенную бриллиантами, за скорый приход с флотом, и две тысячи турецких червонцев (6 тысяч рублей) для раздачи нижним чинам.

Тогда же предъявлена ему была декларация, подписанная за несколько дней перед тем в Буюк‑Дере, по предложению русского посланника – покуда окончательный договор между обеими державами не будет постановлен. Условия эти состояли в том, что эскадре Ушакова предоставлялось беспрепятственное возвращение в свои порты по первому требованию двора своего, в случае, если бы договор между Россией и Портой не состоялся; также всем русским эскадрам, военным судам и транспортам дозволялось свободное плавание из Черного моря в Средиземное и обратно, во все время военных действий против французов.

Положено было немедленно выдавать беглых с русской эскадры, и равным образом всех турецких подданных, укрывшихся на русских судах. Начальники турецких портов, арсеналов и прочих военных и гражданских ведомств получили приказание принимать все распоряжения русского адмирала относительно избранных им предосторожностей от чумы и других заразительных болезней и оказывать судам его всякую помощь и уважение.

Вместе с тем турецкое правительство предписало тогда всем пашам, в том числе Али Янинскому и Мустафе Скутарскому, исполнять без отлагательства все требования русского начальника, содействовать ему сухопутными войсками и в Морее заготовлять провиант для его флота. Шесть пунктов этой декларации, утвержденной потом государем, помещены были также в союзный договор, вскоре после того окончательно заключенный (23 декабря 1798 года) на восемь лет, и по которому Турция обязалась, на время настоящей войны, не пропускать в Черное море судов никаких наций без исключения, кроме русских, и довольствовать русскую эскадру на свой счет; Россия же обещала помогать ей флотом и 80 тысячами сухопутного войска, на иждивении Турции, для действий против Франции или подавления возмущений в собственных владениях султана.

 

 

[1] Это жизнеописание составлено первым биографом прославленного русского адмирала Ростиславом Карповичем Скаловским (1811–1873) – генерал‑майором флота, теоретиком пароходного дела и главным редактором журнала «Морской сборник».

 

[2] Сведения о месте рождения Ушакова у Скаловского даны неверно. Ушаков родился 13 февраля 1745 г. в сельце Бурнаково (ныне Рыбинский район Ярославской области), крещен в церкви «Богоявления на острову» в селе Хопылево. Отцом его был Федор Игнатьевич Ушаков (1710–1781), сержант лейб‑гвардии Преображенского полка в отставке, а дядей – старец Феодор Санаксарский.

 

[3]  Ревизская душа – единица учета мужского населения Российской империи XVIII–XIX вв.

 

[4] В списке произведения в мичмана 4 мая 1766 г. первыми тремя были: Федор Калугин, Яков Бухарин, подпрапорщик Федор Путятин. Капрал Федор Ушаков идет четвертым.

 

[5]  Пинка – парусное коммерческое судно в Северной Европе. В XVIII в. пинки использовались на Балтийском море в качестве военных судов.

 

[6]  Дубель‑шлюпка – небольшое парусно‑гребное военное судно, появившееся на вооружении русского флота в 1737 г. (в правление Анны Иоанновны), когда фельдмаршал Миних готовился в Очаковский поход. Могли иметь от 9 до 20 пар весел, длиной были от 17 до 25 м, шириной 4,5–6 м, осадкой до 2 м. Водоизмещение не превышало 50 тонн, экипаж – до 50 человек. На борту было до 15 орудий (фальконеты, единороги, гаубицы, пушки).

 

[7] До 1772 г. все суда Дунайской флотилии были трофейными (призовыми). Собственные суда стали строить после того, как командование флотилией принял заслуженный английский офицер на русской службе адмирал Ноульс. По его проектам было построено четыре двенадцатипушечных шхуны (длиной около 30 м, шириной 8 м и глубиной 3,63 м), а позднее – другие суда, но уже для Азовской флотилии.

 

[8] Так в те времена было принято называть группу греческих островов в Эгейском море: Эвбея, Хиос, Крит и др.

 

[9] Речь идет о герое русско‑турецких войн XVIII в. князе Алексее Петровиче Щербатове (1750–1796). За покорение Арабата он был произведен в секунд‑майоры, а генерал‑майором стал только в 1796 г.

 

[10] Первым русским военным судном, пересекшим Черное море, стал в 1772 г. 12‑пушечный призовой турецкий галиот под командой лейтенанта Вельяшева; вторым – 8‑пушечная дубель‑шлюпка, под начальством лейтенанта Баскакова; третьим – галиот «Перемириеносец», под начальством капитана 2 ранга Кинсбергена, привезший известие А. Н. Сенявину от графа Румянцева о заключении перемирия с Портой. (Прим. автора)

 

[11] По спискам Азовской флотилии, корабль «Модон» имел 20 пушек. (Прим. автора)

 

[12] Заслуженный морской офицер, известный обширными познаниями своими и искусством, принят был в службу нашу из английской и принес много пользы русскому флоту. (Прим. автора)

 

[13] Василий Яковлевич Чичагов (1726–1809) – прославленный российский мореплаватель, адмирал (с 1782 г.), командовавший Балтийским флотом против шведского в 1789 г.

 

[14] Фрегат «Северный Орел» куплен был в Англии в 1770 г., и вместе с эскадрой контр‑адмирала Арфа присоединился к флоту Спиридова в Архипелаге. (Прим. автора)

 

[15] В июле 1770 г. ко флоту адмирала Спиридова в Архипелаге были присоединены фрегаты, купленные в Триесте и Анконе: «Победа», «Слава», «Парос» и «Св. Павел». «Констанция» же в 1771 г. обращен в фрегат из рагузинского [построенного в городе Рагузе] судна. (Прим. автора)

 

[16] В особенности предписано было не заходить в Лиссабон. Когда в предшествовавшем 1780 г. эскадры Борисова и Палибина были там, то посланник наш, граф Нессельроде, уведомил, что португальцы недовольны, потому что было более шести судов, как положено условием со всеми дружественными державами. (Прим. автора)

 

[17] Число больных возросло до 700 человек, и было много умерших. Находили, что чрезмерная жара препятствовала выздоровлению; зима же была необыкновенно холодна и сурова. (Прим. автора)

 

[18] Участник первой Архипелагской экспедиции Г. А. Спиридова Федот Алексеевич Клокачёв (1739–1783) в 1776 г. был произведен в контр‑адмиралы и назначен командующим Азовской флотилией и портами. За время его командования на Дону были заложены Новохоперская и Гнилотоновская верфи, где началось строительство 44‑пушечных фрегатов. Клокачев стал первым кавалером ордена св. Георгия среди русских моряков.

 

[19] Граф Марк Войнович (1750–1807) – уроженец Черногории, поступивший на русскую службу во время пребывания нашего флота в Архипелаге под начальство адмирала Спиридова. В 1771 г. командовал фрегатом «Слава».

 

[20] Титул самый почетный, даваемый знаменитейшим военачальникам и равнявшийся императорскому. (Прим. автора)

 

[21] На корабле «Св. Мария Магдалина» потеряны были все мачты и бушприт; оба якоря сорваны с бортов, разломаны корма и руль, переломлен румпель и в трюме было 41 футов воды. Капитан Тиздель, носимый в этом положении по морю шесть дней и увлекаемый в Константинопольский пролив, решился наконец потопить корабль со всем экипажем, когда увидел невозможность избавиться от плена; но офицеры не согласились на это предложение, и корабль, достигнув Буюк‑Дере, отдался во власть неприятеля. (Прим. автора)

 

[22] 50‑пушечные фрегаты назывались тогда кораблями. (Прим. автора)

 

[23] Джон Пол Джонс – известный американский герой, сражавшийся за независимость Штатов и прославленный в романах Фенимора Купера. Он был рекомендован императрице Екатерине II французским правительством, вступил на русскую службу в начале 1788 г. и оставил ее в начале 1790 г. (Прим. автора)

 

[24] Фрегат «Николай» (капитан‑лейтенант Данилов), подойдя к 64‑пушечному турецкому кораблю, ставшему на мель, вскоре заставил его спустить флаг, но в это время принц Нассау, недовольный тем, что корабль сдается парусному фрегату, а не его гребной флотилии, приказал снова открыть пальбу и этим привел турок в такое отчаяние, что они предпочли умереть, но не сдаваться, почему мы вынуждены были зажечь корабль брандерными шлюпками. Другой, корабль паши, ставший на мель, видя это, также не решился сдаться и был зажат нашими судами. Таким образом потеряны были для нас два хороших корабля. (Прим. автора)

 

[25] «С наветра» и «с подветра» – морские термины, указывающие направления относительно корабля, соответственно, то, откуда ветер дует, и то, куда он дует.

 

[26] «Я сам удивляюсь проворству и храбрости моих людей, – писал Ушаков, – они стреляли в неприятельский корабль не часто и с такой сноровкой, что, казалось, каждый учится стрелять по цели… Прошу наградить команду, ибо всякая их ко мне доверенность совершает мои успехи; равно и в прошедшую кампанию одна только их ко мне доверенность спасла мой корабль от потопа, когда штормом носило его по морю…» (Прим. автора)

 

[27] За успешное выполнение этого поручения Д. Н. Сенявин получил из рук Потемкина орден Св. Владимира 4‑й степени с бантом, и был первым, получившим этот орден с присоединением к нему банта. (Прим. автора)

 

[28] Гвильйомо Лоренцо был до того времени мальтийским корсаром в течение четырех‑пяти лет и известен как непримиримый враг турок и греков, которых всегда считал собаками. Ненависть его к грекам простиралась до того, что в прошлую войну, по приказанию графа Орлова, он был пойман и содержался в цепях за пиратство на греческих водах. (Прим. автора)

 

[29] Лоренцо командовал фрегатом «La Fama», а один из корветов, «La parfaite Alliance», был под командой графа Георгия Войновича, родного брата графа Марка Войновича. (Прим. автора)

 

[30] Переделанный в Херсоне из пленной турецкой галеры, взятой флотилией на Лимане 1 июля 1788 г. (Прим. автора)

 

[31] На учреждении в Николаеве адмиралтейства и верфи последовало высочайшее соизволение в следующем 1790 году, и тогда же учрежден в нем уезд и присутственные места. Вскоре после того поблизости города, в Витовке и Богоявленске, открыта Земледельческая школа под управлением профессора Леванова. (Прим. автора)

 

[32] Потемкин в особенности чтил имя угодника, в день которого покорен был Очаков, и потому вблизи Николаева он основал монастырь, назвав его Спасо‑Николаевским; в Очакове замок Гассан‑паши переименовал в Николаевский, и вновь сформированному полку в своей армии дал название «Свято‑Николаевского». (Прим. автора)

 

[33] В архиве Николаевского порта хранится собрание подлинных писем Князя Потемкина к строителю этого города статскому советнику Михаилу Леонтьевичу Фалееву, из которых заимствуем эти строки.

 

[34]  Репетичное судно – судно, состоящее при флоте или эскадре для репетования, т. е. повторения, сигналов вслед за флагманским кораблем во время боя. Для этого репетичное судно держалось вне линии кораблей, на виду у всех. Обычно репетичное судно было достаточно крупным, с хорошей мореходностью и достаточно высоким рангоутом. Типичный репетичный корабль XVIII в. – русский «Полоцк».

 

[35] Черкесами в XVIII – начале XIX в. называли жителей Украины.

 

[36] 46‑пушечные корабли были с большими орудиями. (Прим. автора)

 

[37] 50‑пушечные корабли построены были на вид фрегатов. (Прим. автора)

 

[38] Корабль «Св. Георгий» настиг один из турецких кораблей, более прочих упавший за русскую линию, и имел возможность завладеть им, но большая часть неприятельского флота начала спускаться к нему на помощь. (Прим. автора)

 

[39] Корабль этот был лучший во флоте по своей постройке, артиллерии и легкости хода. (Прим. автора)

 

[40] Саит‑бей до того рассчитывал на помощь своего флота, что, прибыв на корабль русского адмирала, в первых же словах выразил негодование на робость и малодушие капудан‑паши Гуссейна. (Прим. автора)

 

[41] Совершенно новый корабль этот в первый только раз вышел тогда в море; он имел всю артиллерию медную, и в нижнем деке были у него 38‑фунтовые, а в верхнем – 18‑фунтовые орудия. (Прим. автора)

 

[42] Храбрый Саит‑бей за избавление свое от неминуемой гибели обязан был пленным русским матросам, находившимся на его корабле, которые, увидев турецкого адмирала в опасности, успели, сквозь дым и пламень, вывести его на верхнюю палубу, и закричали уже отвалившим шлюпам нашим, чтобы они возвратились для принятия почетного пленника. (Прим. автора)

 

[43] Суда эти были совершенно новые, и два из них только в том году спущены на воду. (Прим. автора)

 

[44] Флот составляли следующие суда. Корабли: «Рождество Христово», «Мария Магдалина», «Св. Владимир» (флагманские), «Св. Павел», «Преображение Господне», «Леонтий Мученик», «Александр Невский», «Св. Георгий», «Св. Андрей», «Иоанн Богослов», «Петр Апостол», «Навархия» («Вознесение Господне»), «Царь Константин» и «Федор Стратилат». Фрегаты: «Иероним», «Нестор Преподобный», «Макроплия Св. Марка» и «Григорий Великия Армении»; брандер один, репетичных кораблей – четыре, бомбардирское – одно, и крейсерских – 17. (Прим. автора)

 

[45]  Гатишериф – султанский указ.

 

[46] Тогда был праздник Рамазан‑байрам, и почти все турецкие матросы беспечно веселились на берегу. Капудан‑паша приведен был в такое замешательство быстрым движением русского флота и выгодою выигранной им наветренной позиции, что, не успев даже собрать с берега всех матросов своих, приказал судам отрубить канаты и вступить под паруса. (Прим. автора)

 

[47] Адмирал сначала сделал сигнал прибавить парусов, а потом – нести все возможные паруса. (Прим. автора)

 

[48] Это были варварийские [африканские] суда. Саит‑али, видя нерешительность капудан‑паши, отделился от него, вышел вперед и начал строить новую линию. (Прим. автора)

 

[49] При повороте его, корабль «Рождество Христово» подошел к нему под самую корму и, действуя продольными выстрелами, требовал сдачи; но другие суда неприятельские успели заслонить пашу Саит‑али. (Прим. автора)

 

[50] Когда суда эти подошли на помощь кораблю «Рождество Христово», последний имел против левого своего борта два неприятельские фрегата; вице‑адмиральский корабль, выдвинувшись вперед, стрелял по нему из кормовых пушек, а другой корабль находился по другую его сторону, так что положение русского адмирала было некоторое время весьма опасное. (Прим. автора)

 

[51] Брюнн Сент‑Катерин Старший впоследствии вступил на русскую службу, в которой достиг звания генерал‑лейтенанта и инспектора корпуса корабельных инженеров. (Прим. автора)

 

[52] Первый корабль в Черноморском флоте, скрепленный медными болтами и обшитый медью, был 74‑пушечный «Правый», построенный в Херсоне в 1805 г. (Прим. автора)

 

[53] Тогда же устроена была землечерпательная машина, посредством которой, для опыта, углублена до 45 футов, на 40 сажен в длину и 1 сажень в ширину, двухсотсаженная банка, находившаяся в Ингуле. (Прим. автора)

 

[54]  Камели – плоскодонные суда при верфях и гаванях, предназначенные для проводки судов с большой осадкой через мелкие участки. 4–6 камелей окружали и плотно сжимали корабль, набирали насосами воду в себя, погружались под корабельные бока, затем спускали воду, всплывая и поднимая корабль так, что он мог пройти через мелкое место. Когда корабль снова оказывался на глубоком месте, камели отводили.

 

[55] В исходе 1793 года высочайше повелено корабли, имеющие 50 пушек и менее, именовать фрегатами. (Прим. автора)

 

[56] Одна из гор вблизи Севастополя до сих пор называется его именем. (Прим. автора)

 

[57] Главная пристань в Севастополе, начатая Ф. Ф. Мекензи и законченная Войновичем, в память последнего названа была Графской. (Прим. автора)

 

[58] Высочайшим указом от 20 февраля 1797 г. повелено было: «Штабы от генералитетов отобрать и им более не быть»; вследствие чего адъютант Ф. Ф. Ушакова, лейтенант Ушаков, был от него отчислен. (Прим. автора)

 

[59] Найдено, что порох не только не терял силы своей в пещерах этих от близости к воде, но приобретал еще большую силу, вероятно, от селитры, в изобилии заключающейся в тех горах. (Прим. автора) С 1787 по 1826 г. Севастополь назывался Ахтиаром.

 

[60] В ноябре 1797 г. высочайше повелено было: «Все места, в Крыму находящиеся, называть прежними их именами». (Прим. автора)

 

[61] Известный филантроп, англичанин Джон Говард, проездом в Константинополь оказался в Херсоне во время этой болезни и принимал самое деятельное участие в оказании помощи страждущим; но, посещая ежедневно больницы, тюрьмы, остроги и пр., он вскоре сам стал жертвой эпидемии и похоронен близ Херсона, где ему поставлен памятник. (Прим. автора)

 

[62] Фрегат «Царь Константин» возвратился в Севастополь в апреле 1797 г. (Прим. автора)

 

[63] Высочайшим повелением от 11 апреля 1797 г. запрещено было всем пограничным начальникам дозволять иностранцам въезд в Россию без особого высочайшего разрешения. (Прим. автора)

 

[64] Вскоре место Вильсона занял контр‑адмирал Кумани. (Прим. автора)

 

[65] Сигналы, «сочиненные» Ушаковым для эскадры своей на предстоящую кампанию, равно и «сигналы для опознания», препровождены были предварительно на рассмотрение адмирала Мордвинова и им вполне одобрены. (Прим. автора)

 

[66] Указом 31 октября 1798 г. повелено было все армейские гарнизонные полки и батальоны именовать фамилиями их шефов. (Прим. автора)

 

[67] Назначенная комиссия донесла, что корабль «Св. Петр», построенный три года тому назад, хотя и требует килевания, но еще в поход идти может; прочие же все суда могут быть починены своими средствами. (Прим. автора)

 

[68] В доме его найдено было несколько полевых орудий и до 7000 ружей, сабли и пр. (Прим. автора)