Многом нацелен в Сталина и даже разоблачает его. То есть, говоря

Другими словами, коммунистический бог перед смертью

Прозрел, разглядев в своем ближайшем соратнике истинного

Люцифера. При этом не учитывается простой вопрос: кому

Выгодна подобная трактовка?

Посмотрим на возникшую после второго инсульта ситуацию

Не со стороны угасающего вождя или Троцкого, или Сталина,

А со стороны неожиданно сложившегося нового информационно-

Административного центра. Этим центром стало

Ближайшее окружение Ленина: его жена Н. К. Крупская, сестра

М. И. Ульянова, отчасти — секретари Фотиева, Гляссер, Воло-

Дичева. Они определяли, какие документы надо докладывать

Больному, а какие — нет. Более того, Крупская вполне оправ-

184

Данно считала, что она как жена никем не может быть ограничена

В своем стремлении обеспечить мужу наиболее адекватные

Условия жизни и деятельности. И никакое Политбюро и

Никакой генеральный секретарь не могут указывать, что можно,

А что нельзя. И кто может обвинить Крупскую в неподчинении

Партийному решению?

Тут быстро начал зарождаться конфликт «семейного» лидера

И партийного, Крупской и Сталина. До нас дошло только

Одно свидетельство о кризисе в их отношениях. На самом деле

Повседневная жизнь всегда полна мелких подробностей, из которых

Она и состоит, — не зафиксированные очевидцами и

Участниками эти подробности тем не менее формируют настроения

И, накапливаясь, создают новые качества исторического

Процесса.

Поэтому накопление проблемных фактов в отношении

Сталина шло в течение всего 1922 года, включая «грузинское

Дело» и вопрос о монополии внешней торговли. В этом вопросе

Ленин обратился за поддержкой к Троцкому, так как Сталин

Не видел большого резона передавать все полномочия Внешторгу

Из-за бесхозяйственности последнего.

Крупская лишь добавила эмоций. Вот ее письмо, которое

Раскрывает картину со стороны «семьи».

«Н. К. Крупская — Л. Б. Каменеву

XII

Лев Борисыч, по поводу коротенького письма, написанного

Мною под диктовку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин

Позволил себе вчера по отношению ко мне грубейшую выходку.

Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни

От одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии

И Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен

Максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить

С Ильичом, я знаю лучше всякого врача, т. к. знаю, что его

Волнует, что нет, и, во всяком случае, лучше Сталина. Я обращаюсь

К Вам и к Григорию (т. е. Зиновьеву. — Н. К.), как более

Близким товарищам В. И., и прошу оградить меня от грубого

Вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз.

В единогласном решении Контрольной комиссии, которой

Позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет

Ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую

Склоку. Я тоже живая и нервы напряжены у меня до крайности.

Н. Крупская» 1 1 3.

Непосредственной причиной конфликта явилось письмо

Ленина Троцкому о монополии внешней торговли, надиктованное

Крупской. То, что она нарушила запрет врачей и предписание

ЦК, было очевидно.

185

Могли Сталин смолчать и признать, что бессилен исполнить

Возложенную на него ответственность оберегать покой больного?

Тем более письмо было адресовано Троцкому.

Наверное, мог. Вернее, мог поговорить с Крупской как-то

Уважительнее, миролюбивее. Однако, по свидетельству

М. И. Ульяновой, он вызвал ее к телефону и жестко указал,

Чтобы она, согласно указанию врачей, не разговаривала с Лениным

О политике, в противном случае ее вызовут в Центральную

Контрольную комиссию.

Крупская была потрясена. Видимо, действительно ее нервы

Были напряжены до крайности: она разрыдалась, повалилась

На пол и стала кататься, потеряв над собой контроль.

На следующий день Сталин снова позвонил ей и постарался

Загладить свою резкость. К тому времени Крупская уже успокоилась,