Религиозные праздники и мистерии

 

 

Хоровода песни для Аполлона милы

И пляски хора.

Тяжкие стоны и плач — Аида доля.

 

Стесихор. Фрагменты [40]

 

 

Религиозные праздники. — Античный календарь. — Общеэллинские праздники. — Олимпийские игры. — Пифийские игры. — Истмийские игры. — Немейские игры. — Афинские праздники: Панафинеи, Анфестерии, Дионисии и др. — Праздники Пелопоннеса. — Беотийские праздники. — Дельфийские праздники. — Праздники островов Эгейского моря. — Праздники городов Малой Азии. — Праздники западных колоний. — Римские праздники. — Мистерии. — Элевсинские мистерии. — Самофракийские мистерии. — Критские мистерии. — Орфическое учение. — Мистерии Митры.

 

В своей повседневной жизни, как государственной, так и частной, эллины очень часто обращались к богам с молитвами, жертвоприношениями и другими религиозными обрядами. Но кроме таких религиозных актов, обусловленных теми или другими ближайшими причинами, наиболее уважаемым божествам посвящались особые, периодически повторявшиеся (ежегодно или раз в несколько лет) дни, в которые в честь их для отвращения их гнева или снискания милости, совершались различные религиозные обряды и в которые люди чувствовали себя в ближайшем общении с данным божеством, чествовали и прославляли его торжественными процессиями, разными зрелищами и т. п. Такие дни назывались у эллинов εορταί. Уже в гомеровские времена, по-видимому, были правильно повторяющиеся праздники; но у Гесиода встречается только упоминание о счастливых и несчастных днях и о посвящении божествам некоторых отдельных дней. В исторические времена количество праздников было весьма значительно. Разумеется, не все праздники совершались одинаково торжественно и не все дни, в которые тем или другим божествам совершались жертвоприношения, считались праздничными, подобно тому как и у нас богослужение совершается и в будни. Значительная часть праздников, в особенности древнейшего происхождения, была посвящена богам, как господствующим в природе силам, от которых зависели перемены времен года, фазы небесных светил, атмосферные явления, урожаи или неурожаи, одним словом, все благоприятные или неблагоприятные для человека явления природы. В других праздниках боги чествовались как устроители и покровители общественного и нравственного порядка, а иногда почитались и вместе в том и другом значении, так как в тех же силах природы древние видели и нравственные существа, то милостивые, то немилостивые к человеку. Далее совершались праздники в воспоминание исторических событий, в которых боги, как казалось, особенно наглядным образом проявили свою силу. Наконец, вследствие общего верования, что умершие люди, пребывая в подземном царстве, имели притязание не только на почетную память в потомстве, но и на дары и жертвы, кроме частных поминок в среде отдельных родов, совершались в память усопших и общественные праздники, при которых, конечно, не были забываемы и боги, правившие в подземном царстве.

Все праздники, имевшие отношение к переменам времен года или состояний погоды и к другим правильно повторявшимся явлениям природы, совершались в такие времена, которые соответствовали их значению. Так, весной почитались божества света и воскресающей жизни природы, преимущественно Аполлон и сестра его Артемида; в следующие затем летние месяцы господствующий в южных широтах Европы зной подавал повод к богослужебным установлениям, имевшим целью отвратить его губительное влияние от людей, животных и полевых плодов; жатва и посев сопровождались празднествами в честь Деметры и других богов-покровителей земледелия, при этом прославлялись благодеяния земледелия и связанной с ним цивилизации; сбор винограда и разные фазы виноделия подавали повод к праздникам в честь Диониса, культу которого, таким образом, была посвящена преимущественно поздняя осень и зима. Каждое отдельное явление сельской, пастушеской или мореходной жизни также сопровождалось религиозными обрядами; а так как эти явления во многих случаях были тесно связаны с определенными временами года (например, начало и конец мореплавания, выгон стад на летний корм и т. п.) и были общими более или менее значительному кругу людей, то и из этих обрядов могли возникать праздники, приуроченные к определенным пунктам в году. Празднества, связанные с мифами или прозваниями божеств, имевшими отношение к явлениям природы, совершались в то время, когда эти явления происходили под греческим небом; праздники, установленные в воспоминание исторических событий, совершались или в самый день события, или в ближайшее к нему время и т. д. Таким образом, время каждого праздника избиралось не по произволу, а определялось теми или другими вескими причинами. Само собою разумеется, что у эллинов случались, кроме того, экстраординарные празднества, не повторявшиеся периодически, а совершавшиеся только однажды, например по поводу победы, получения благоприятных известий и т. п.; особенно много поводов к ним подавали различные радостные события в частной жизни, как, например, рождение, наступление возмужалости, брак, благополучное возвращение из продолжительного путешествия, избавление от серьезной опасности и т. п.

Число государственных праздников в разных государствах Эллады было различно; в Афинах, по свидетельству самих древних, было вдвое больше праздников, нежели в других государствах. Впрочем, и про Тарент говорят, что в эпоху его процветания в нем было более праздников, нежели будней (Страбон).

Еженедельного праздника, соответствовавшего воскресенью у христиан и субботе у евреев, у греков и римлян не было. Зато отдельные дни месяца у греков были специально посвящены тем или другим божествам, хотя не везде одним и тем же; эти дни не считались праздниками, но в них и государствами, и частными лицами совершались жертвоприношения (иногда, правда, очень незначительные) тем божествам, которым они были посвящены. Причиной посвящения были обыкновенно какие-либо события из жизни богов (например, рождение и пр.), связанные с данными днями. Первый день месяца был посвящен всем богам вообще, но кроме того, нескольким в отдельности, именно богу света Аполлону, богине луны Гекате и Гермесу; второй день посвящался, по крайней мере в Афинах, доброму демону, третий — Афине Тритогенее; ей же был посвящен пятнадцатый день; четвертый день был посвящен Гермесу или Гераклу, пятый — хтоническим божествам, шестой — Артемиде, как день ее рождения, а седьмой по той же причине Аполлону. Восьмой день принадлежал Посейдону, а в Афинах, кроме того, Тесею, девятый — Гелиосу и Рее, двадцатый — снова Аполлону. Последний день посвящался опять Гекате, в честь которой вечером этого дня выставляли так называемые Εκατη δείπνα на перекрестках, где стояли ее изображения или алтари. Три последних дня месяца были специально посвящены усопшим и подземным богам и считались в государственном и частном быту тяжелыми. В такие дни воздерживались по возможности от всяких дел и предприятий и все общественные дела приостанавливались; в Афинах в эти дни производился только суд по делам об убийствах. Кроме того, были и другие торжественные дни, иногда соединявшиеся с праздниками (например, в Афинах — Плинтерии). Указаний относительно посвящения божествам остальных дней месяца не сохранилось.

Праздничное время носило название «священномесячия», ίερομηνία, хотя бы продолжалось лишь несколько дней или даже один. В продолжение иеромении останавливались все государственные и частные дела, за исключением необходимейших или относившихся к самому празднику, для того чтобы ничто не нарушало всеобщего мира и праздничного настроения. Для таких праздников, которые были посещаемы иностранцами, как, например, для Олимпийского и других общеэллинских, объявлялось через особых вестников священное перемирие (εκεχειρία), иногда на довольно продолжительное время. Например, по свидетельству греческой надписи, перемирие для празднования великих и малых Элевсиний в Афинах продолжалось по 55 дней.

Способы празднования были различны, смотря по значению праздника. Вообще можно сказать, что главными актами, с которых начинался праздник, были жертвоприношения и другие богослужебные обряды, которыми люди исполняли свой долг относительно божества и которые сопровождались иногда песнями, процессиями, играми и т. п. Затем обыкновенно начиналось веселье, пляски и пиршества, при которых забывалась обыкновенная простота и скромность повседневной жизни; были, правда, печальные праздники, которые ознаменовывались только прекращением всех обыденных дел и даже постами и воздержанием от удовольствий; но таких было немного, в большинстве же случаев праздники были временем отдыха,[41] веселья и всевозможных удовольствий, в которых принимали участие и женщины, покидавшие затворничество своей будничной жизни; дети освобождались на праздники от учебных занятий, рабы избавлялись от работ, а в некоторые праздники даже пользовались равенством со своими господами или услугами со стороны последних; и, подобно тому как враждующие народы в дни общих праздников прекращали военные действия, так и по гражданским законам в такие дни узники освобождались от оков, должники — от судебного преследования со стороны кредиторов и т. п., для того чтобы никто не встречал препятствия к участию во всеобщей радости и веселье.

Праздники в честь богов, культ которых был признаваем государством, совершались за счет государственной казны и были урегулированы законами. Ближайшее заведование ими принадлежало магистратам (отдельным лицам или целым комиссиям), постоянным или временным.

С течением времени праздники у греков становились все многочисленнее и роскошнее, но эта внешняя роскошь далеко не может служить доказательством увеличения религиозности народа; напротив, на то, что не было непременной принадлежностью культа, а служило только к украшению праздника, стали смотреть как на главное и существенное, на праздники стали стекаться не ради почтения к божеству, а ради торжественных процессий, игр и других зрелищ или для участия в праздничных пиршествах. Собственно религиозных наставлений, проповедей и т. п. при праздниках, как вообще при всех религиозных актах, у эллинов не было, и все то, что приходилось видеть и слышать присутствующим на праздниках, имело скорее эстетическое влияние на них, нежели религиозное.

 

Древнейшая религия, состоявшая в обожении сил и явлений природы, должна была обращать большое внимание на течение небесных светил, особенно солнца и луны, на смену времен года и пр. и наблюдать, чтобы религиозные торжества происходили периодически именно в те времена года, с которыми они были связаны первоначально. Страх перед гневом богов требовал, чтобы жертвоприношения и другие богослужебные обряды совершались именно в те дни, в которые божества, по народному верованию, ожидали их, тем более что в каждом месяце определенные дни были посвящаемы определенным божествам. Даже суеверие, издревле различавшее счастливые и несчастные дни для всяких занятий обыденной жизни, требовало большой точности во времяисчислении. Оракулы наблюдали за тем, чтобы жертвоприношения и празднества совершались в определенные месяцы, и за упущения налагали штрафы. Огромное большинство названий месяцев в календарях разных греческих племен и государств было заимствовано от божеств или таких праздников, которые совершались в эти месяцы. Наконец, следует отметить еще, что во многих государствах жрецы или магистраты по делам культа были эпонимами года. Все это указывает на тесную связь, в которой времяисчисление греков стояло с их религиозными учреждениями, а эта связь издревле заставляла их обращать большое внимание на точное урегулирование времяисчисления.

Само собою разумеется, что усовершенствование календаря шло медленно, с постепенным развитием астрономических и математических знаний. В древнейшие времена довольствовались, особенно в земледельческом быту, приблизительными определениями времени по восхождению и захождению небесных светил, состоянию растительности, перелету птиц и т. п. признакам. Гесиод советует начинать жатву при восходе Плеяд, пахоту — при захождении их или когда слышен будет крик журавлей. Уже гомеровские поэмы неоднократно упоминают о годах. Так как течение и фазы луны весьма легко поддаются наблюдению и прежде всего должны были обратить на себя внимание, то летосчисление по лунным месяцам и годам вошло у греков во всеобщее употребление и за весьма немногими исключениями сохранилось до времен христианства.

Лунный, или синодический, месяц (от новолуния до новолуния) имеет 29 дней 12 часов 44 минуты 3 секунды, стало быть, лунный год состоит из 354 дней 8 часов 48 минут 36 секунд и разнится от солнечного (заключающего в себе 365 дней 5 часов 48 минут и 17,8 секунды) на 10 дней и 21 час без нескольких секунд. Но точное исчисление минут и секунд при несовершенных средствах наблюдения могло быть сделано лишь весьма медленно, в течение многих веков. Первоначально довольствовались приблизительным определением лунного месяца в 29 или 30 дней и лунного года в 354 дня, но этот год так значительно отставал от солнечного, что уже по истечении короткого промежутка времени месяцы и праздники перестали бы соответствовать тем временам года, на которые они приходились первоначально. Поэтому явилась надобность найти способы возможно точного согласования или уравнения лунных годов с солнечными, и этот вопрос в течение многих веков занимал греческих астрономов. Обычный способ согласования состоял в том, что от времени до времени к обыкновенному лунному году прибавлялся тринадцатый вставной месяц, так что год имел тогда 384 дня. Первоначально прибавляли этот месяц к каждому третьему году. Несколько более точный способ уравнения приписывается афинскому законодателю Солону: он установил, говорят, восьмилетний цикл, в котором вставной месяц прибавлялся в каждом 3, 5 и 8-м году. Во времена Геродота этот способ уравнения лунных годов с солнечным был общепринятым у эллинов, и Геродот уже отмечает его несовершенство сравнительно с египетским солнечным календарем: «Египтяне, — говорит он, — поступают лучше, нежели эллины; ибо эллины по истечении 2-х лет для согласования летосчисления с временами года прибавляют вставной месяц, а египтяне, считая 12 месяцев по 30 дней, ежегодно прибавляют сверх этого числа по 5 дней и круговорот времен года совершается у них в одно и то же время». Впоследствии греческие ученые или старались усовершенствовать октаэтериду Солона (Клеострат, Евдокс, Эратосфен и др.), или вводили новые системы уравнения. Так, современник Перикла Метон в 432 г. обнародовал новый способ уравнения, состоявший из 19-летнего цикла с семью вставными месяцами; этот способ во времена Диодора был уже в употреблении в большинстве греческих государств. В 330 г. астроном Каллипп, друг Аристотеля, обнародовал цикл из 76 лет, состоявший собственно из 4 Метоновских циклов, по истечении которых нужно было пропускать (не считать) один день. Еще более точный способ уравнения был предложен около 126 г. до Р. X. астрономом Гиппархом: его цикл состоит из 304 лет и относится к Каллипповскому так же, как последний к Метоновскому, т. е. есть не что иное, как четыре Каллипповских цикла, по истечении которых следовало пропускать один день. Эти циклы как слишком большие и сложные, как кажется, не были приняты греческими государствами для постоянного употребления. По-видимому, государства предпочитали в случаях замеченной неисправности календаря убавлять по одному или по несколько дней или прибавлять их и затем снова пользоваться обычными способами уравнения.

По словам Плутарха, еще Солон заметил, что конъюнкция луны с солнцем не совпадает с концом последнего (30-го) дня месяца, а происходит в течение этого дня, и что, таким образом, часть дня до конъюнкции относится к старому месяцу, а часть после конъюнкции — к новому. Но так как нельзя было начинать новый месяц с средины дня, то в календарях чередовались месяцы в 30 дней и в 29; в последних конечный день приходился до конъюнкции; первый день месяца всегда назывался «новолунием», хотя бы приходился и после действительного новолуния. Деления времени на недели с особыми названиями для каждого дня у греков не было.

Таковы были общие принципы греческого времяисчисления. Но в нем, как и во всех других проявлениях жизни, замечается стремление отдельных племен и государств к обособленности и самостоятельности: следуя этим принципам, каждое государство, а в некоторых странах (например, в Фокиде, Локриде, Фессалии) даже отдельные города или мелкие племена имели свои особые календари, различавшиеся друг от друга временем начала года, названиями месяцев, иногда системой уравнения и пр. Нужно заметить, что у древних авторов встречается очень мало сведений об этих местных календарях, за исключением аттического и македонского; в последнее время данные для их изучения значительно пополнились благодаря множеству вновь открытых надписей, но все еще далеки от желанной полноты и точности, так что лишь немногие календари могут быть названы окончательно восстановленными.

Что касается начала года, то им служило обыкновенно первое новолуние после солнцестояний или равноденствий. Так, например, в Афинах год начинался после летнего солнцестояния (около средины июля, так что первый месяц их года соответствовал приблизительно 2-й половине июля и 1-й августа), в Спарте — после осеннего равноденствия, в Беотии — после зимнего солнцестояния, в Мегариде — после весеннего равноденствия и т. д. Названия месяцев, как уже было замечено, в огромном большинстве случаев были заимствованы от имен или прозвищ богов или от какого-либо праздника, приходившегося на данный месяц. Можно предполагать, что первоначально у эллинов было четыре разных календаря: эолийский, северо-дорический, южно-дорический и ионический, и что из этих прототипов путем постепенных изменений названий месяцев развились местные календари племен и государств, которые в исторические времена были чрезвычайно разнообразны. Названия месяцев в ионических календарях оканчивались обыкновенно на — ίων, а в других группах на — ων, хотя были в этом отношении и исключения. В некоторых государствах, преимущественно союзных (например, у ахейцев, в Фокиде, Локриде и пр.), были в употреблении упрощенные календари, в которых месяцы различались просто по счету. Вставные месяцы обыкновенно помещались в конце первого или второго полугодия и назывались именем последнего месяца данного полугодия с прибавлением δευτεροη или υστεροη.

В нижеследующей таблице сопоставлены с юлианским календарем наиболее известные календари из разных групп и, кроме того, календарь македонский, который после Александра Великого был принят весьма многими азиатскими городами.

Сутки у древних начинались с заката солнца, так что состояли из ночи и следующего дня. Деление дня и ночи первоначально было только приблизительное; части дня различались по положению солнца, ночи — по течению звезд. Гомер знает деление дня на 3 части: заря, или утро, полдень и вечер. Впоследствии число таких делений было гораздо больше; чаще всего ночь делилась на три части, а день — на четыре. Выражение περί αγοραν πληθουσαν, употреблявшееся в городском быту для обозначения времени от позднего утра (приблизительно с 9 часов) до полудня, было заимствовано от того, что в эти часы рыночная площадь была особенно переполнена народом. Философу Анаксимандру приписывается изобретение солнечных часов, но во всеобщее употребление разделения суток на часы стало входить только после Александра Великого. При этом различались часы равноденственные, из которых каждый составлял 1/24 суток и таким образом был равен нашему часу, и часы обыкновенные, из коих каждый представлял собою 1/12 действительного дня и действительной ночи в продолжение целого года, так что летом дневные часы были длиннее, ночные — короче, а зимою наоборот. Для измерения времени употреблялись обыкновенно водяные часы.

 

Одной определенной эры для летосчисления во всей Элладе не было, и этим в значительной степени затрудняется ее хронология. Историки сперва вели летосчисление по поколениям, полагая по 3 поколения на столетие, затем по царям, жрецам или ежегодно сменявшимся магистратам, бывшим эпонимами года.

Сицилийский историк Тимей, живший во 2-й половине IV и 1-й половины III в., первым ввел летосчисление по Олимпиадам, т. е. четырехлетним промежуткам времени от одного Олимпийского праздника до другого, причем исходным пунктом был праздник 776 г. до Р. X., когда впервые был записан победитель в беге. С тех пор в Олимпии велся полный список победителей, хранившийся в гимнасии; всего было 293 Олимпиады до 394 г. по Р. X., когда Олимпийские игры по указу императора Феодосия были уничтожены. По примеру Тимея вели счет по Олимпиадам Полибий, Диодор, Дионисий Галикарнасский и др. Кроме того, в позднейшую эпоху в разных государствах было много местных эр, которые узнаются преимущественно из надписей.

 

Общеэллинские празднества

 

Обозрение праздников отдельных местностей Эллады мы начнем с четырех национальных празднеств, совершавшихся в Олимпии, Дельфах, Немее и на Коринфском перешейке (Истме). Первоначально все эти празднества, без сомнения, имели лишь местное значение[42] и только с течением времени, благодаря особым благоприятным обстоятельствам, возвысились до того общеэллинского значения, которым пользовались в исторические времена. Происхождение всех их кроется во мраке доисторической эпохи (хотя в гомеровских поэмах они не упоминаются), но своим возвышением до общенационального значения все они обязаны дорийцам и в особенности спартанцам: законодателю спартанскому Ликургу вместе с Ифитом элейским приписывается то устройство Олимпийского праздника, которое соблюдалось в исторические времена. Спартанцы же были главными виновниками низвержения коринфских и сикионских тиранов, с которым тесно связано возобновление Истмийских и Немейских празднеств. Само собой разумеется, что первоначально главной целью этих праздничных собраний было почитание того божества, которому была посвящена данная местность; но гимнические и другие состязания, издавна устраивавшиеся в честь божеств во время этих праздников, постепенно приобрели столь выдающееся значение, что стали считаться существеннейшею частью празднества, так что именно благодаря им эти четыре праздника возвысились до значения общеэллинских и до того небывалого блеска, которого сами по себе они никогда бы не имели. Древнейшим состязанием, по крайней мере в Олимпии, был бег взапуски на стадии, но к нему постепенно, начиная с VII в. до Р. Х., присоединялись различные другие виды состязаний, разнообразие которых явилось следствием более строгого разделения состязающихся по возрастам (на детей, безбородых, мужей и т. д.), введения различных изменений и комбинаций в самые состязания, допущения разных видов бега на колесницах и т. п. Затем кроме гимнических и конных состязаний были введены музыкальные (которые, впрочем, в Дельфах были установлены раньше других состязаний и долгое время были единственными), поэтические и т. п., так что эта часть праздника приобретала все большее и большее развитие и блеск и стала привлекать участников и зрителей, не только из собственно Эллады, но и из малоазийских, сицилийских и южноиталийских колоний. Большинство государств Эллады отправляло священных послов для участия в этих праздниках. Масса публики съезжалась не только из любопытства и жажды к зрелищам, но и по торговым делам, так как здесь благодаря стечению народа происходила весьма оживленная торговля всякого рода товарами. Ораторы, поэты и философы приезжали сюда публично читать свои произведения, художники выставляли напоказ свои произведения (Плиний говорит даже о настоящих состязаниях живописцев (certamen picturae) в Коринфе и Дельфах), государства обнародовали и выставляли во всеобщее сведение договоры и другие важные грамоты, одним словом, эти празднества служили для эллинов весьма важными объединяющими центрами, и во время их била ключом общеэллинская жизнь, заставлявшая забывать хоть на время всю ту многообразную рознь, от которой эллины так много страдали. Победа на них считалась величайшим счастьем и ценилась чрезвычайно высоко. Все сказанное в наибольшей мере относится к Олимпийскому празднеству, которое далеко превосходило остальные блеском, великолепием и многочисленностью собиравшейся публики. Самый блестящий период празднеств, естественно, совпадает со временем наибольшего могущества и процветания Эллады, т. е. относится к V в. до Р. X.; но еще и в римские времена пользовались они большим значением и уважением и продолжались до IV в. по Р. X.: Олимпийские игры были прекращены в 394 г. по распоряжению императора Феодосия, Истмийские упоминаются в последний раз при императоре Юлиане.

Подробности относительно состава, условий и хода состязаний на разных празднествах известны нам далеко не в одинаковой степени. Об Олимпийских играх мы знаем гораздо более, нежели о других, но имеем право думать, что в общем между ними было большое сходство, так что по Олимпийским играм можем заключать и о других, помня только, что последние значительно уступали Олимпийским в блеске и великолепии.

 

Олимпийский праздник

 

Он получил свое название от местности, в которой совершался, именно Олимпии, в Писатиде, одной из областей Элиды. Учреждение его приписывается разным мифическим героям, преимущественно Пелопу или Гераклу. Причиной того, что некоторые признавали Пелопа основателем праздника, служили высокие почести, воздававшиеся ему в Олимпии: по словам Павсания, здесь почитали его настолько выше других героев, насколько Зевса выше богов; считать же Геракла учредителем праздника побудило, вероятно, участие в нем дорийцев, переселившихся в Пелопоннес, по преданию, под начальством потомков Геракла — Гераклидов. Затем праздник, как кажется, на некоторое время совершенно прекратился, именно до воцарения в Элиде царя Ифита, современника спартанского законодателя Ликурга. По словам Павсания, в то время Пелопоннес был раздираем междоусобицами; Ифит, обратившись к оракулу с вопросом о средствах к умиротворению раздоров, получил совет возобновить Олимпийский праздник и учредить в Олимпии культ Геракла, до того времени считавшегося там враждебным героем. Ифит, пригласив Ликурга к участию в исполнении этого совета, вместе с ним составил устав священного перемирия, по которому во время праздника должны были прекращаться все враждебные действия против участвующих в нем, а вся область, в которой лежало святилище, как принадлежавшая богу и состоявшая под особым его покровительством делалась неприкосновенной для всех участников праздника, и все отправлявшиеся на него имели право свободного прохода даже через неприятельскую страну; в священную область никто под страхом проклятия не смел вторгаться вооруженною силою; дружественные войска, имевшие надобность пройти через нее, отдавали свое оружие на границе и получали его обратно при выходе из области. При наступлении времени праздника элейцы через послов оповещали о нем все греческие государства; в случае забвения каким-либо государством экесирии они имели право налагать на него денежный штраф и до уплаты его не допускать государство к участию в празднестве; это право было однажды применено к спартанцам.

Таков был устав перемирия, приписываемый Ифиту и Ликургу; он был начертан на медном диске, еще во времена Павсания (II в. по Р. X.) хранившемся в олимпийском храме и представляющем собою древнейший из известных нам греческих эпиграфических памятников. При входе в храм стояла статуя Ифита, увенчиваемая олицетворенной Экесирией. Хотя личности Ифита и Ликурга не могут быть названы вполне историческими, однако в предании об установлении экесирии можно признать достоверным участие Спарты и приобретенное ею влияние на играх; это был единственный случай расширения сферы ее влияния в Пелопоннесе мирным путем, а не силою оружия.

Мы не можем, конечно, шаг за шагом проследить постепенное возрастание значения Олимпийского праздника; во всяком случае в те времена, от которых до нас дошли более точные сведения, он является уже общеэллинским, большинство государств Эллады принимало в нем участие посредством посылки феорий, участники состязаний и зрители стекались отовсюду.[43]

 

А. Дюрер. Битва кентавров с лапифами.

 

Со времени возобновления Олимпийский праздник был пентетеридой, т. е. совершался через каждые четыре года (в начале и средине 8-летнего цикла из 99 лунных месяцев, распадавшегося на две неравные половины из 50 и 49 месяцев); он происходил в первое полнолуние после летнего солнцестояния и во времена своего высшего развития продолжался 5 дней. Местом праздника была Αλτί, священная местность на берегу р. Алфей, при впадении в нее ручья Кладея; из окрестных высот одна называлась Олимпом, другая, чаще упоминаемая, — холмом Крона. Священная дорога в 300 стадий длиной соединяла эту местность с городом Элидой. Αλτί была окружена стеной и застроена многочисленными святилищами, из которых кроме храма Зевса особенно замечательны были храмы Геры и Матери богов, кроме того, множеством алтарей, посвященных разным богам и героям, сокровищницами, в которых хранились вклады разных государств, и пр. Главный храм Зевса, построенный в V в. до Р. X. элейским архитектором Либоном, представлял собой прекрасное создание дорического стиля, хотя и не столь совершенное, как афинский Парфенон. Он имел 200 олимпийских футов длины, 86 футов ширины и 67 футов высоты. Крыша, состоявшая из мраморных плит, отделанных наподобие кирпичей, была украшена по углам стоявшими на треножниках позолоченными котлами, а на верху фронтона — позолоченной же статуей Ники-Победы. Рельеф переднего фронтона, работы художника Пэония, изображал Пелопа с Иномаем, готовых вступить в состязание, а на заднем фронтоне представлен был художником Алкаменом бой лапифов с кентаврами на свадьбе Пирифоя; на фризах передней и задней сторон храма изображены были подвиги Геракла. Внутри храма находилась колоннада, поддерживавшая галерею, с которой можно было смотреть на колоссальную статую Зевса, великолепное создание знаменитого Фидия. Бог был представлен в том величественном и могущественном виде, в котором он изображен в «Илиаде»:

 

Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:

Быстро власы благовонные вверх поднялись у Кронида

Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный…

 

Он сидел на троне из древесины кедра, обделанном эбеновым деревом и богато украшенном золотом, слоновой костью и драгоценными камнями. Лик его и обнаженные руки, ноги и грудь были из слоновой кости, волосы и борода — из чистого золота, глаза из драгоценных камней; из золота же был сделан украшенный изображениями животных и цветов плащ, ниспадавший с левого плеча на нижнюю часть тела бога, и обувь; на правой руке бог держал статую Победы из слоновой кости и золота, а в левой — скипетр, расцвеченный разными металлами и украшенный наверху золотым орлом. О силе впечатления, производимого этой статуей, одним из величайших созданий греческой пластики, свидетельствуют, между прочим, следующие слова Диона Хрисостома (I в. по Р. X.): «Кто станет пред этим образом, тот забудет обо всем, что огорчает и терзает человеческую жизнь». Неудивительно, что храм, вмещавший в себе такое сокровище, был предметом славы и гордости для всех эллинов, и что тот, кто не видал Олимпийского бога, считался несчастным.

Перед святилищами Пелопа и Геры, на одинаковом от обоих расстоянии, возвышался главный алтарь Зевса, подробно описанный Павсанием. Он был устроен, по одним сказаниям, Гераклом Идейским, по другим — местными героями, жившими на два поколения позже Геракла. Нижняя ступень его была каменной и имела 125 греческих футов в окружности; к ней вели с двух сторон каменные лестницы. На этой ступени возвышалась остальная часть алтаря, состоявшая из золы жертвенных животных, смешанной с водой реки Алфей, и имевшая 32 фута в окружности; к ней также вели лестницы. Высота всего сооружения достигала 22 футов. На нижней ступени были сжигаемы части жертвенных животных, кроме бедер, которые предавались сожжению на вершине алтаря. Вход на вершину был дозволен только мужчинам, тогда как на нижнюю ступень могли всходить и женщины, и девицы. Для сожжения частей жертвенных животных употреблялись исключительно дрова из белого тополя, так как, по преданию, сам Геракл употребил их для сожжения первой жертвы в Олимпии.

 

Г. Моро. Зевс и Семела. Холст (1896 г.).

 

Кроме торжественных жертвоприношений во время праздника, элейцы регулярно, по разу в месяц, приносили жертвы на всех алтарях богов и героев. Жертвоприношениями заведовали так называемые θεηκολοί (по Павсанию один, по надписям — несколько); кроме них упоминаются: 2 или 4 μαντενη, избиравшиеся из родов Клитиадов и Иамидов для гадания по внутренностям жертвенных животных, и др. Этот персонал, по свидетельству надписей, избирался на две смены: на праздник и на промежуток между двумя праздниками, так что одни служили только один месяц, другие — 3 года и 11 месяцев; такая неравномерность службы легко объясняется тем, что во время праздника дел было несравненно более, нежели в промежуточное время.

Олимпийский праздник распадался на две главные части — священнодействия и состязания; хотя первые, собственно говоря, составляли существенную часть праздника, а вторые служили только его украшением, но, очевидно, первые в самих эллинах возбуждали гораздо менее интереса, нежели состязания, и потому очень мало нам известны. Разумеется, главные жертвы были приносимы Зевсу не только распорядителями праздника и феорами других государств, но и участниками состязаний и зрителями; при этом, конечно, не были забываемы и другие боги и богини. Жертвоприношение Зевсу совершалось в первый день праздника, а со второго дня начинались состязания, сначала мальчиков, а затем взрослых.

Первым состязанием, быть может, даже единственным в течение нескольких Олимпиад, был бег на стадии, имевшем 600 греческих футов длины. Для каждого отдельного бега избирались по жребию из общего числа участников 4 лица, которые и должны были пробежать взапуски весь стадий перед глазами судей, сидевших на возвышенном полукружии у конца стадия; победители на этих отдельных бегах состязались потом друг с другом, и одержавший победу на окончательном состязании получал награду. Конные ристания введены были в Олимпии с 25 Ол. (680 г. до Р. X.); сначала состязались только колесницы, запряженные четверкой взрослых лошадей, которые должны были 12 раз обогнуть ипподром, что составляло 24 стадия; с 93 Ол. (408 г.) введены были состязания парных колесниц.

К участию в состязаниях допускались только граждане эллинских государств, безукоризненной нравственности и не старше определенного возраста; варвары и рабы допускались только как зрители, но не могли участвовать в жертвоприношениях и состязаниях. Замужние женщины не допускались в качестве зрительниц и даже под страхом казни не могли переступать границу священной рощи в дни состязаний; в виде единственного исключения была допущена в качестве зрительницы элейская жрица Деметры Хамины, имевшая даже особое почетное место; девицам присутствие на состязаниях не возбранялось.

По окончании состязания элланодики («эллинские судьи») вручали победителю пальмовую ветвь и приказывали вновь предстать перед ними в день торжественной раздачи наград. Победителем признавался и тот атлет, против которого не решался выступить ни