Валентин Петрович Катаев (1897–1986)

 

   (Комментарии составил Е. А. Яблоков.)       

В 1919–1921 гг. заведовал «Окнами сатиры» в одесском РОСТА, позднее заведовал отделом в ЮгРОСТА. В 1922 г. переехал в Москву. Первые рассказы опубликовал еще в 1912 г. в Одессе.

С начала 20‑х годов рассказы В. Катаева появляются во многих московских газетах и журналах. Большую роль в творчестве писателя сыграла работа в газете «Гудок». «Нынешнее поколение знает «Гудок» как хорошую газету профсоюза железнодорожников. Но лишь очень немногие помнят, что полвека тому назад, в 20‑е годы, «Гудок» был маркой довольно солидного и разветвленного издательства. В те годы под маркой «Гудка», кроме газеты, выходил еще целый ряд популярных журналов [….]. В самой газете в те годы сколотилась сильная группа молодых способных журналистов, многие из которых вышли потом в «большую» литературу. На «четвертой полосе» работали Олеша, Ильф, Перелешин, Штих, в других отделах – Булгаков, Славин, Катаев, Петров, Поморский, Гехт, Явич, Эрлих» (Овчинников И. Воспоминания//Воспоминания о Юрии Олеше. М., 1975. С. 48–49).

Наиболее важные сборники рассказов В. Катаева 20‑х годов: Сэр Генри и черт. Берлин, 1923; Бездельник Эдуард. Л., 1925; Бородатый малютка. М.; Л., 1926; Рассказы. Л., 1926; Растратчики. Л., 1927; Птички божьи. М.; Л., 1928.

Несмотря на явное стремление писателя выйти в своем творчестве к существенным социально‑нравственным проблемам эпохи, критика в основном усматривала в рассказах В. Катаева лишь развлекательное начало, считала их беспроблемными. Такой подход отразился в выводах автора статьи в тогдашней «Литературной энциклопедии». «Основной мотив творчества Катаева, повторяющийся в разных вариациях, – жизнь прекрасна и «оправдана» «сама по себе» тем, что она – жизнь. […] Каков социальный смысл этой философии «непосредственной жизни» […]? Это – философия мещанства, философия людей, которые не хотят переделывать жизнь, устали бороться с ее невзгодами и способны наслаждаться ею. Катаев никогда не поднимается в своем творчестве до общественно‑значительной сатиры. Дальше поверхностных, внешних наблюдений юмор его не простирается. И поэтому он неизбежно переходит в веселое зубоскальство. Даже заведомо крупные, социально‑ясные явления Катаев мельчит, превращает в «шутку» (Литературная энциклопедия. М., 1931. Т. 5. Стлб. 152, 154). Современные исследователи, говоря о ранних рассказах В. Катаева, отмечают важность поставленных в них проблем и плодотворность найденной стилевой манеры для дальнейшего творчества писателя. «Здесь, в этих ранних рассказах, уже явственно наметились основные тематические линии, характерные для всего последующего творчества писателя: утверждение величия революции, отрицание старого общественного порядка. Именно поэтому в «югростовских» рассказах романтический пафос соседствует с сатирическим гротеском, ирония сплетается с лирической взволнованностью» (Скорино Л. В. П. Катаев//История русской советской литературы. В 4‑х т. М., 1968. Т. III. С. 243).

 

Железное кольцо

 

Впервые – Накануне, Литературное приложение, 1923, 27 мая.

Вошло в сборники «Сэр Генри и черт» и «Растратчики».

Печатается по изд.: Катаев В. Собр. соч. В 10‑ти т. М., 1983. Т. 1.

Отзывы критиков об этом рассказе связаны в основном с выходом сборника «Растратчики». Несколько ранних рассказов в романтическом стиле, вошедших в сборник (в том числе и «Железное кольцо»), были встречены холодно. Так, рецензент «Нового мира» писал: «Писательский путь В. Катаева – путь зигзагов, экспериментов, исканий, путь непрестанной и упорной «пробы пера». Начав с простых, бытовых, реалистически‑углубленных рассказов […] писатель быстро и круто повернул в сторону фантасмагории, весьма часто полудетски наивной и неоправданной» (Смирнов Ник. [Рец. на сб. «Растратчики»]//Новый мир. 1927. № 9. С. 218). На роль фантастики у В. Катаева обращалось внимание и в рецензии «Звезды»: «Под несомненным влиянием Гофмана написано «Железное кольцо». Но в этом случае острая игра на грани реального и ирреального, фантастика, которой обильно уснащен рассказ, помешали автору внятно выразить основную мысль произведения. То, что в сюжет вплетена легенда о Пушкине, заставляет строки наливаться особенной теплотой. Однако это момент «внелитературный» (Майзель М. [Рец. на сб. «Растратчики»] //Звезда. 1927. № 6. С. 157).

Отрицательно о «романтических» рассказах писателя отозвался и А. Лежнев: «Ряд рассказов, как «Железное кольцо», «Сэр Генри и черт», «Опыт Кранца», производит впечатление случайных и попавших в книгу по недоразумению. Они довольно‑таки безвкусны (по крайней мере первые два из названных) и написаны не без претенциозности, намекающей на некую скрытую (на деле мнимую) глубину» (Печать и революция. 1927. № 4. С. 194). В целом снисходительно о рассказах говорил рецензент «Красной нови» (1927. № 6. С. 262–263).

В современном литературоведении рассказы В. Катаева 20‑х годов оцениваются более доброжелательно. Л. Скорино, например, выделяет типичный для этого периода творчества писателя образ главного героя: «Рассказы, опубликованные в 1923 г., «Бездельник Эдуард», «Железное кольцо», «Красивые штаны» и другие, представляют собой приподнятые лирико‑иронические зарисовки быта писательской молодежи. […] В центре рассказов стоял герой – поэт и романтик, влюбленный в Октябрьскую революцию. Правда, он часто воспринимал революционную действительность преломленной сквозь книжные реминисценции. Его «пышное воображение» рисовало доктора Фауста и Франсуа Вийона, «столики Пале‑Ройяля, якобинский клуб и карманьолу» (Скорино Л. В. П. Катаев//Там же С. 244).