Тема: Перетекание сна в вечный сон. Смерть. 4 часть.

Цели урока: Проанализировать текст 4 части романа; побеседовать с учащимися об Агафье Пшеницыной.

Литература: «Литература» (Приложение к 1 сентября) №25 – 1997 г., стр. 10.

Ход урока.

1. Обсуждение образа Штольца по результатам письменных работ.

2. Вступительное слово учителя. В дни счастья Обломов говорил Ольге: «Если ты меня оставишь, я мёртвый человек». Разрыв ней и «323» (12 гл. 3 ч.)

3.     Хотя герой перенёс горячку и выздоровел – последняя часть романа – об умирании, смерти Обломова. «325» – так открывается она. Отсчёт времени ведётся с дней драматической любви. Любовный роман завершился – все последующие комментарии к нему, прояснение сути драмы. Именно такова «служебная функция» двух супружеств: Обломов – Пшеницына, Штольц – Ольга. Оба «романа» глубоко отличны от главного, подлинного, как и их участники (Пшеницына, Штольц) от Ольги и Обломова.

 

4. Если характеристика Штольца вся строилась на противопоставлении обломовской, то и Пшеницына – прежде всего антипод Ольги: особое «человеческое лицо» Агафьи Матвеевны обнаруживается лишь в самом конце романа.

 

5. Пшеницына впервые предстала перед героем как «хозяйка». Быт отступил, когда Ольга вошла в жизнь Ильи Ильича, - Пшеницына вся в быте, при вещах, при хозяйстве. «261» (ч. 3, гл. 2) при первой встрече, но «262»,- хозяйстве, курах, цыплятах. В портрете Пшеницыной подчёркнуты те же детали, что и в облике Ольги, но в них противоположное содержание. Пушистые, говорящие брови Ольги, над одной из них складочка, где именно покоилась сама мысль,- «260»., в еёчертах отражалась богатая внутренняя жизнь, контрастен портрет Пшеницыной с её «полными, округлыми локтями», «крепкой, как подушка дивана, никогда не волнующейся грудью» и «простотой» душевных движений». Так же «просто», не подозревая о высоком общественном назначении этого чувства и стоящих на его пути преградах, полюбила Агафья Матвеевна Обломова.

6. Когда-то Обломов мечтал «182» 6 гл., ч. 2). Он всегда страшился страсти с её «внезапными слезами, томлением, изнеможением и потом бешеным переходом к радости». Пережив такую страсть, убедился, что это действительно «болезнь, подобная оспе, кори или горячке». Для Обломова в Агафье Матвеевне воплотился идеал того необозримого как океан и ненарушимого покоя жизни, картина которого неизгладимо легла на его душу в детстве, под отеческой кровлей. Чувство Обломова к хозяйке представлено как отрицание только что пережитого романа с Ольгой. «333» (ч. 4, гл. 1).

 

7. Чувство же хозяйки контрастно сознательному, чуть рационалистическому, но и по-своему страстному чувству Ольги. «330» (1 гл., ч. 4).

 

8. Намеренно противопоставлены 2 объяснения в любви Обломова. В романе с Ольгой оно происходит в парке, сопровождается восхищением красотой любимой, трепетом сердца, в котором надежда сменяется отчаянием. Второе объяснение – на кухне маленького домика Пшеницыной. «334» (1 гл.)

 

9. Халат, диван, локти - эти детали нарочито укрупнены. Они становятся синонимами привязанностей Обломова, каким он предстаёт в последней части романа.

 

10.  Вообще стиль «выборгских» глав сильно отличается от того стиля, каким передан роман Ольги и Обломова, с его бесконечными психологическими ремарками, бурными диалогами, взволнованными исповедями. В «выборгских» главах – детализированное описание неторопливой, неменяющейся жизни с её неизменным антуражем – предметами быта. Стиль Гончарова именно в этих главах окончательно кристаллизуется, обретает всю полноту самобытности. Эстетическая ориентация художника на всеобъемлющую характеристику явления устоявшегося, во всём определившегося, обрела здесь наиболее соответствующий её жизненный материал. Медленный и неизменный ритм жизни в доме Пшеницыной не случайно уподоблен ритму «325/2». Это ключевой образ к осмыслению последнего этапа жизни героя – он испил свою чашу бурной жизни и теперь «изменчивость» его состояния сопоставляется с почти неподвижными явлениями: «326».

11.  Обаяние гончаровской прозы очень трудно «расшифровать». По словам критика, «большой художественный талант Гончарова – это своего рода Венера Милосская: его красота чувствуется. Его сила не подлежит сомнению, но анализу и определению он поддаётся с большим трудом. Это талант по преимуществу изобразительный, пластический, живописующий и объективный». ( М. Протопопов, Гончаров. – «Русская мысль», 1891, кн. 11, стр. 108.)

 

12.  Способность писателя «охватить полный образ предмета, отчеканить, изваять его» (Н. А. Добролюбов, т. 4, стр. 310) проявляется именно в картинах дома Пшеницыной. Гончаров – жанрист с фламандской щедростью рисует «404» (9 гл., 4 часть). Бесконечное нагнетание предметов, их примет взывает к своеобразной патетике. Но глубоко чуждый ей в лучших своих картинах, Гончаров «снимает» патетику юмором: «405».

13.  Эффект комизма, не саркастического, а мягкого, добродушного, создаётся у Гончарова тем, что высокие сравнения, широкие определения накладываются на явления и предметы иного масштаба: великое, неожиданно сталкиваясь с малым, обнажает и прелесть, и уязвимую «мелкость» его: «405/2», «327».

 

14.  Особый характер комизма предопределён отношением Гончарова к героям – трезвым прежде всего, но при этом грустно-снисходительным. Так, гончаров видит все слабости своего Ильи Ильича, но не собирается обличать их - это человеческие слабости, такие понятные и простительные. Вот Обломов, только что поселившийся на выборгской стороне, полный любви к Ольге, мечтает о будущем счастье. «278/1» (гл. 4, ч. 3).

 

15.  Язык Гончарова, - писал Белинский, – «чистый, правильный, лёгкий, свободный, льющийся». «Рассказ Гончарова в этом отношении не печатная книга, а живая импровизация». (В. Г. Белинский, т. 10, стр. 344.) Гончаровская интонация особая: разговорная, естественная, которая пусть чуть «обытовляет» рассказ, но зато предельно «очеловечивает» его.

 

16.  Если отношения Обломова и Пшеницыной блестяще показаны, то роман Ольги и Штольца в основном рассказан. Он оставляет впечатление бесплотности, надуманности. Мастер пластических характеристик, изящный психолог, Гончаров здесь выступает в чуждой ему роли умелого беллетриста, свободно сочетающего книжный романтический пафос с очевидной дидактичностью. Воссоздавая чувства влюблённого Штольца,  Гончаров подчас прибегает к тому самому романтическому лексикону, который он удачно пародировал в «Сне Обломова»: «351». Гончаров, так тепло, заинтересованно передавший все перипетии первого романа Ольги, во втором грешит риторикой (напыщенная, красивая, бессодержательная речь), призванной компенсировать холодноватую повествовательность манеры. Белинский: писатель «умом … верно понял положение своих героев, но передал его только как умный человек, хорошо понявший дело, но не как поэт». Очевидное намерение писателя – представить роман Ольги и Штольца как настоящую любовь, а их супружество как

полноценное счастье, не смогло художественно реализоваться. Когда эта горькая истина открылась художнику, его взгляд вновь обратился к Обломову (эпилог романа).

 

17.  Роман Ольги со Штольцем уже был «предсказан» её прощанием с Обломовым, которое Писарев комментировал так: «Ольга в крайней молодости берёт себе на плечи огромную задачу; она хочет быть нравственною опорою слабого, но честного и умного мужчины; потом она убеждается в том, что эта работа ей не по силам, и находит гораздо более удобным самой опереться на крепкого и здорового мужчину».

 

18.  Штольц стал для Ольги тем, чем она не смогла. Да и не захотела стать для Обломова – «353» (гл. 4, ч. 4).

19.  Ольга же, приняв с самого начала романа со Штольцем его «353/2», сразу потускнела: «357» (т. 4, гл. 4). Совершается моральная капитуляция незаурядного человека: Ольга вступает на проторённый путь всех женщин своего круга, обобщённый портрет которых – её подруга Сонечка.

20.  Новая Ольга осуждает прежнюю, ей становится стыдно своей первой «особенной» любви. Опыт этой любви теперь представляется героине абсолютно несостоятельным: «… 356». Теперь Ольге кажутся наивными надежды «разбудить» Обломова – на помощь приходит философия «здравого смысла»: «обстоятельства выше нас».

21.  Объяснение Ольги со Штольцем подчёркнуто контрастно её же объяснением с Обломовым – «364/5» (гл. 4, ч. 4). Ольга молит о пощаде, «359/2».

22.  Естественно, что не раз в объяснении Ольги и Штольца всплывает имя Обломова. И эти 2 человека, самые близкие герою, предают его, убеждая друг друга в том, что Илья Ильич не способен вызвать к себе подобное чувство. Поверить в это – и для Ольги, и для Штольца – означает с лёгким сердцем пойти навстречу своему счастью. (359-630)

23.     Сначала Штольц подвергает сомнению любовь Ольги к Обломову: «360/1». Она пытается защитить своё прошлое: «360/2». Но Штольц легко переубеждает Ольгу, потому что она сама хочет этого. Ольга соглашается со всей неправдой, которую изрекает самоуверенный Штольц, спокойно «анатомирующий» любовь своего друга и Ольги: «362/1,2». В словах Штольца есть доля истины, но тем очевиднее они – большая неправда, Штольц судит о чужой любви. Исходя из своей индивидуальности: рационалистичный, он забывает о сердце, способном порою увлечь женщину сильнее. Чем интеллект и воля. Штольц, не раз славословивший «золотое сердце» Обломова, как выясняется, не уважает «это богатство», не принимает его всерьёз. Ольга же, готовая во всём согласиться со Штольцем, невольно выдаёт своё подавляемое, но не совсем ещё подавленное влечение именно к «сердцу». «360/3»,- взывает она к Штольцу. 

 

24.  «363/1»,- заявляет Штольц. Опять, казалось бы, он прав, но опять в его словах большая неправда. «Содержание» в любви оплодотворяется сердцем. Если содержание может быть привнесено в любовь, то сердце – её основа. В свои отношения с Ольгой Штольц, как видно из авторского описания семейной жизни Штольца, непрерывно будет вносить содержание. Но нехватка «сердца» в их союзе сведёт на нет все усилия героя.

 

25.  Коллизия: чувство разум – вообще одна из центральных в творчестве Гончарова.

 

26.  « Апофеоза расчёта, скептическое отношение к чувству – вот альфа и омега обоих романов г. Гончарова»,- заключал Д. Писарев анализ «Обломова». На этом сходились многие критики Гончарова: действительно, старший Адуев торжествует над младшим, Штольц над Обломовым.

 

27.  Критики, полагавшие, что Штольц – воплощение авторского человеческого идеала, восприняли, подобно Писареву, роман «Обломов» как «апофеозу расчёта». Другие критики увидели идеал в «простой душе» Обломова, объявили штольцевское начало

разрушительным, обесчеловеченным, враждебным той патриархальной жизни, которая и есть подлинная жизнь (А. Дружинин, Ап. Григорьев и их последователи).

 

28.    Но человеческий идеал Гончарова не воплощён ни в том, ни в другом герое.

 

29.  Гончаров подчёркивает жизнеспособность Штольца, но он видит, по справедливому замечанию критика наших дней, что Штольц «заплатил за эту свою жизнеспособность… ценой потери человечности. То есть всего того, что в избытке было у нежизнеспособного Обломова.»

 

30.  Гончаров ратует за полноту духовного мира человека, мира целостного при своём многообразии его проявлений: «… ум только тогда – истинный и высокий ум, когда они и ум и сердце вместе!» - записывает Гончаров.

31.  Если в первых частях романа как отрицание обломовской лени утверждается рациональная энергичность Штольца, то в последних – всё настойчивее звучит тема «золотого сердца» Обломова, «сердца» как человеческого богатства. 

 

32.  Штольц в своём деятельном стремлении к счастью попрал верность дружбе, Ольга – память любви; их   сохранил бездеятельный Обломов. Реакция Обломова на сообщение о счастье Ольги – укор Штольцу, горячо убеждавшему Ольгу, что она не любила, не могла любить Обломова. «373/4». Но теперь его дифирамбы сердцу Обломова не воспринимаются всерьёз.