Предпосылки кризиса имперской структуры как противоречия в экономике

 

Ещё в 70-х - начале 90-х годов ХIХ века Фридрих Энгельс, оценивая настоящее и перспективы российской экономики, подчеркивал: "само экономическое и финансовое положение России усиленно толкает её на путь ускоренной преднамеренной, искусственно насаждаемой индустриализации". И в посланиях своим русским приверженцам К.Маркс подчеркивал, что Россия, являясь "современницей капиталистического производства, может усвоить его положительные достижения", поскольку "живет не изолированно от современного мира" и "вместе с тем...не является...добычей чужеземного завоевателя". Более того, Россия уже (конец 1860-начало 1880-х гг.), по оценкам автора "Капитала", используя опыт Запада, форсируя железнодорожное строительство, рост фабрик и заводов, сумела резко сократить (по сравнению с Западом) "долгий инкубационный период развития машинного производства". И ещё (как фиксация факта-доказательства возможности сокращенного варианта капиталистического развития): "русской буржуазии в 60-70-х годах удалось сразу ввести у себя весь механизм обмена (банки, кредитные общества и др.), выработка которого потребовала на Западе целых веков". Любопытно, что и Георгий Валентинович Плеханов в канун I-й русской революции, характеризуя мировой капитализм, отмечал тенденцию "постоянно возрастающего ускорения" его "при движении... с Запада на Восток". "Отсюда, - подчеркивал патриарх российских марксистов, - неизбежно более быстрое развитие русского капитализма, (а потому): "Наш капитализм отцветет, не успевши окончательно расцвесть", - предупреждал Георгий Валентинович.

Но это - оценки "слева" и оценки более или менее "со стороны". Между тем понимание необходимости ускоренного роста российской экономики наблюдалось и внутри правящих структур России. В частности, Владимир Иванович Ковалевский - де-факто первый отечественный министр промышленности и торговли (а ранее почти "нечаевец"), - был убежден: "Дабы завершить великую задачу вывода отечественного хозяйства на самостоятельный путь, русская промышленность в своем развитии должна пропустить несколько исторических ступеней", а это реально лишь при активном и всемерном содействии со стороны правительства.

Таким образом, если первые же дискуссии конца 1950-начала 1960-х годов о "военно-феодальном империализме" и иностранном капитале позволили снять тезис об отсутствии или "агентурности" высшего (монополистического) капитализма в России, то тем не менее объективно при научно корректном подходе полученные результаты не закрывали вопроса об особенностях российского капитализма в целом1.

Так или иначе, "специфические условия", в которых формировался капитализм в России - в частности "капиталистический империализм", не могли не сказаться на характере капитализма, в том числе в его высшем проявлении, на что обращали внимание будущие представители "нового направления" уже в разработках конца 1940-первой половины-середины 1950-х годов. Целенаправленные изыскания рубежа 1950-1960-х годов, предпринятые по инициативе упоминавшегося Научного совета по комплексной проблеме "История Великой Октябрьской социалистической революции" (председатель - А.Л.Сидоров), позволили со всей определенностью сделать вывод о наличии особенностей в процессе формирования и характере монополистического капитализма в России.

В частности, особенностью развития российского капитализма есть основания считать слишком раннее возникновение здесь (по западноевропейским меркам) монополистических тенденций.

Первый вывод относительно монополистического капитализма в России, сформулированный в середине-второй половине 1950-х годов, гласил, что основные закономерности развития отечественных монополистических объединений аналогичны западноевропейским. Вместе с тем углубление и уточнение этого вывода показало, что монополизация в России происходила при том уровне развития производительных сил, который в странах классического капитализма соответствовал периоду свободной конкуренции. Следствием такой ситуации было чрезвычайное усиление неравномерности экономического развития разных отраслей и разных регионов страны: стягивание, концентрация производительных сил общества в некоторых точках обусловливали как бы оголение остальных фрагментов экономического пространства. И если "Продвагон" и "Продпаровоз" монополизировали до 90 процентов производства и сбыта соответствующей продукции, то в мостостроении монополизация охватила около 37 процентов сбыта, в сельхозмашиностроении - около трети производства и сбыта, а станкостроение было вообще почти не затронуто этими процессами. Кроме того, как показали В.И.Бовыкин и др., зарождение монополий второго типа (трестов, концернов) в России происходило одновременно с формированием картелей и синдикатов, т.е. монополий первого типа, что ломало классическую последовательность процессов монополизации. Вместе с тем советские исследователи на российском материале установили и некую общую, видимо, закономерность волнообразного движения жизни монополий: в условиях кризиса и депрессии преобладала тенденция к горизонтальной концентрации (картели, синдикаты), а в период экономического подъёма - стремление к комбинированию, т.е. к вертикальной концентрации.

С 1920-х годов в советской историографии утвердился тезис о невозможности появления в дореволюционной России феномена ГМК (государственно-монополистического капитализма), поскольку, как представлялось, немыслимо сращивание самодержавного государственного аппарата и монополистического как классово - социально чуждых, неоднородных явлений. Однако исследования А. Л. Сидорова, В. В. Адамова, С. А. Залесского, К. Н. Тарновского показали: тесные и весьма многочисленные связи между государственными структурами и монополистическим капиталом, монополистическими объединениями - факт, особенно и в первую очередь в годы I-й мировой войны.

Обращение А. Л. Сидорова ещё в конце 1940-х годов к фонду Особого совещания по обороне положило начало переосмыслению прежнего постулата, поскольку именно Особые совещания (по обороне, по топливу, по продовольствию), структуры вроде Комитета по делам металлургической промышленности, где были представители как от госаппарата, так и от профильных монополистических объединений, в наиболее чистом виде являли собой становление государственно-монополистического капитализма.

Первая мировая война заставила приступить к организации подобного рода государственно-монополистических военно-регулирующих структур во всех основных странах участницах межблокового противостояния, поскольку альтернативой здесь выступала опасность крушения национальных экономик, катастрофического потрясения социальных организмов в целом. Разработки представителей нового направления позволили вычленить до пяти организационных вариантов ГМК в России.

Обозначим их:

1) монополии входят в государственные органы регулирования экономики;

2) монополии присваивается статус государственно-монополистического предприятия, выполняющего заказы правительства;

3) государство использует учетно-распределительный аппарат синдикатов для размещения и затем контроля за прохождением заказов;

4) создание смешанных государственно-монополистических предприятий;

5) формирование аппарата обсоюзивания мелкотоварного производства - речь идет главным образом о кооперации.

А.М.Анфимов - исследователь, чрезвычайно много сделавший для реконструкции объективной картины очень непростых процессов, разворачивавшихся в России конца ХIХ - начала ХХ веков прежде всего в аграрной сфере. Уже в 1960-м году Андрей Матвеевич поставил вопрос о необходимости при проведении локальных исследований учитывать (а следовательно - выявлять): 1) как велось помещичье хозяйство во всех его составляющих и 2) - столь же необходимо установить, как функционировали крестьянские хозяйства.

В этой связи историк показал ошибочность-некорректность дифференциации российских губерний на капиталистически-помещичьи, отработочные и смешанные в "Развитии капитализма в России" В.И.Ленина, ибо последний в своей группировке опирался только на характер помещичьих хозяйств.

Оговоримся, сам В.И.Ленин с учетом опыта I-й русской революции признал ошибочность - завышенность своих оценок относительно уровня развития капитализма в отечественном сельском хозяйстве, переосмыслил российскую аграрную действительность в целом ряде работ, начиная с попыток пересмотра аграрной программы российской социал-демократии в 1906 г.

В итоге было показано, что ростки новых буржуазных отношений cуществовали в русской деревне и до ХIХ столетия, однако проявляли они себя в сфере внеземледельческих занятий крестьянства. Сделаем в этой связи пояснения.

С.М.Дубровский выдвинул собственную достаточно целостную концепцию. Изложим основные её выводы:

1) более всего полукрепостнические отношения сохранились в системе землевладения (первая ступень аграрного строя);

2) меньше, чем на первой ступени, полукрепостнические остатки имели место в землепользовании (вторая ступень), в распределениии средств производства, в самом сельхозпроизводстве (третья ступень) и наконец - в сбыте (четвертая ступень);

3) более того, по оценкам ученого, сбыт сельхозпродукции в начале ХХ века в значительной степени был организован уже на капиталистической основе, а частично - даже на монополистически-капиталистической.

При этом С.М.Дубровский утверждал, что и в самой отсталой (по его оценкам) сфере - землевладении - на долю "помещиков-крепостников" приходилось к 1917 г. меньше сельхозугодий, нежели числилось их за крестьянской буржуазией и капитализированными помещиками. А потому, делал заключение историк, "капиталистический сектор даже в землевладении явно преобладал" (пометим: аренда земли, по Дубровскому, явление прежде всего капиталистическое).

И если в период "оттепели" происходила своеобразная "реабилитация" целого ряда ленинских работ, идей - в том числе его переоценки как ошибочных собственных представлений о степени капиталистической трансформации российского сельского хозяйства, то интерпретация этих идей, представлений в советской историографии была очевидно неоднозначной.

В частности, если достоянием гласности стал вывод В.И.Ленина, гласящий, что в России начала ХХ века "далеко ещё не сложились капиталистические аграрные порядки", то С.М.Дубровский и его сторонники отвечали: - да, и потому "капиталистические отношения находились в процессе складывания и (...) получили преобладающее значение", причем как "в помещичьем, так и в крестьянском хозяйствах".

Общий вывод группы Дубровского - "неотрадиционалистов": капиталистические отношения несомненно одержали верх к концу ХIХ века как в "деревне в целом", так и в "аграрном строе" России, т.е. - в землевладении, в землепользовании и тем более в земледелии. А связи деревни с российским рынком (по этим оценкам) пребывали уже в сфере влияния монополистического капитала.

Исследования конца 1950-х - 1960-х годов и дискуссии этого периода выяснили наличие двух типов социальной дифференциации деревни: позднефеодального и капиталистического.

Смысл первого - выделение торгово-ростовщической буржуазии и феодализирующихся верхов, с одной стороны, а с другой - бобылей как предпролетариата.

Содержание второго более сложно, поскольку он включает две ступени или фазы социального расслоения - раннекапиталистическую и зрелокапиталистическую. Охарактеризуем их:

раннекапиталистическая фаза наряду с тем, что дает феодальный тип расслоения, выделяет промышленно-буржуазные элементы, организующие в городе или в деревне капиталистические промышленные предприятия;

зрелокапиталистическая фаза есть принадлежность или соответствует собственно аграрному капитализму.

И потому социально-экономическая структура аграрного строя России начала ХХ века - это разноуровневое сочетание: 1)полукрепостнических отношений (отработки первого вида, зимний найм, продовольственная аренда и т.д.); 2)раннекапиталистических отношений (отработки второго вида); 3)собственно аграрно-капиталистических отношений.