Неспецифические последствия развода

 

Психоанализ говорит, что невротические симптомы, приносящие страдание (страхи, депрессии, чувство собственной неполноценности, вынужденные действия или представления, психосоматические жалобы, проблемы в партнерстве, сексуальные нарушения и многие другие), уходят корнями во внутрипсихические конфликты, начало которым было положено в раннем или самом раннем детстве. Это, конечно, не означает, что данные субъекты страдают симптомами уже с самого детства. Этот, с виду, парадокс находит свое объяснение в том обстоятельстве, что в детстве (невротические) процессы защиты несут очень важную функцию приспособления:  вытеснение внутрипсихических конфликтов, с которыми ребенок не может справиться, защищает его от невыносимых аффектов (чувства стыда и вины, унижения и, прежде всего, от экзистенциальных страхов). Замена конфликта симптомами или определенными чертами личности (защита как «отражение удара») позволяет получить оптимальное удовлетворение (тех стремлений, которые замешаны в конфликте) при условии минимизирования страха. Какие из данных образований компромисса переймут эти функции, не в последнюю очередь зависит от условий жизни, которые в большой степени определяются личностью родителей и их поведением. Таким образом, каждое важное изменение  жизненных обстоятельств ставит под вопрос уже имеющиеся защитные механизмы. Такими изменениями могут быть пубертат, переход к профессии, (новые) сексуальные отношения, жизненные кризисы, потеря партнера, болезни, рождение ребенка, эмиграция, менопауза и т. д. Если эти изменения приносят большое беспокойство, то уже имеющаяся защита, которая состоит, собственно, в защите против страха, теряет свои функции. Таким образом она может даже вообще сорваться. И тогда внутрипсихический конфликт (и вместе с ним отраженные было аффекты), – против которого на протяжении многих лет и была направлена защита, – снова прорывается наружу. Новая защита против этих вновь прорвавшихся конфликтов приведет в действие новые механизмы защиты, что породит и новые симптомы в зависимости от новых жизненных обстоятельств. И эта новая симптоматика может оказаться еще более «патологичной», чем старая: в ходе реактивизации старого конфликта возрастают соответствующие ему аффекты, и прежде всего связанные с ним страхи. Если это так, то новая система защиты окажется более хрупкой, чем старая,  а это значит, что она повысит вероятность дальнейших срывов защиты, и данный субъект и в дальнейшем на каждое переживание или тяжелое изменение жизненных обстоятельств будет реагировать обострением защиты и образованием новой симптоматики. Чем массивнее отраженные конфликты, тем шире становится симптоматика, то есть иррациональные (по причине своей детерминации) переживания и виды поведения будут захватывать все большие жизненные области, отнимая способность автономно и разумно строить свою жизнь и увеличивая страдание.

Мы уже говорили о процессах срыва системы защиты, которые связаны с возрастанием страхов (в описаниях деструктивных аффектов послеразводного кризиса, глава 1.1, раздел «Послеразводный кризис»).  Посттравматический сдвиг защиты приводит ребенка к такому невротическому «равновесию», которое является более «патологичным», чем то, которое было до травматизации, и это независимо от внешних проявлений посттравматической симптоматики.

Если говорить о долгосрочных последствиях развода, то это означает, что послеразводный кризис повышает вероятность будущего невротического страдания (в условиях изменения жизненных обстоятельств или кризисов).  Это повышение невротической диспозиции я назвал неспецифическим,  потому что оно еще ничего не говорит о виде  будущей симптоматики. Конечно, такая невротическая диспозиция возрастает также и в дальнейшем – в каждой ирригирующей ситуации – и ведет к реактивизации ранних внутрипсихических конфликтов, и прежде всего тех, которые связаны с массивными конфликтами лояльности, окончательной потерей отца и с тем экзистенциональным беспокойством, которое приносит с собой новое супружество родителей.