Супоневская психопатическая эпидемия в орловской губернии

 

Следующая психопатическая эпидемия религиозного характера случилась в г. Супоневе Орловской губернии лет 5 назад и состояла в следующем: См. П. Якобий. Религиозно-психическая эпидемия. «Вестник Европы», Октябрь, 1903.

«Дело началось с чтения св. Писания, к чему присоединилось вскоре его толкование, — это и дало повод говорить о штунде. Василий Д., инициатор религиозно-этического возбуждения, истерик с параноическою окраскою, проповедовал со странностью, сильно действовавшею на слушателей. Свидетели, вызываемые в обвинительном акте, на доследовании показали что они не могли, не имели силы, не смели противиться властному и страстному слову Василия Д., должны были принимать его толкования, должны были приходить на собрания. Их воля была аннулирована и совершенно подчинена слову учителя. В сущности, это был до сего времени довольно обычный истерический порыв нравственно-религиозной экзальтации, под влиянием страстной проповеди истерика — может быть, слегка параноика "среди дегенеративно-истеричного населения".

Влияние внушения здесь стало сказываться с обычною силою, и дело пошло crescendo — тем более, что «первоначальное, чисто этическое, духовное движение" не встретило со стороны местного духовенства никакого порицания; но не так отнеслись к нему местные административные власти, а также некоторые из лиц, доходам которых грозила проповедь воздержания от алкоголя, — тогда еще в Орловской губернии не была введена винная монополия. Начались мелкие преследования, науськивания остального, точно так же крайне нервного, неустойчивого, дегенеративного населения. Василий Д. ходил с барками на юг и предпочел перезимовать на юге; Осип Потапкин с женой поехали искать себе земли на Кавказе и встретились там с сосланными хлыстами. У обоих, мужа и жены — по их рассказу, в сущности, только у мужа, как кажется, — было видение символического характера, за которым последовали пророческие сны, и Потапкин узнал, что ему дан дар понимания св. Писания. Не строившись на Кавказе, да и неспособный, вследствие своего психического заболевания, он вернулся в Супонево, но уже получив наставления чисто хлыстовского характера. Прежде он совершенно принимал учение Василия Д. и подчинялся беспрекословно его проповеди. Теперь он порвал с ним, стал сам читать и толковать другим св. Писание (он полуграмотный), но — читать нечто такое, чего в св. Писании нет; он стал проповедовать призвание св. Духа и заманчивую подкупающую доктрину автоматизма: человек может призвать в себя св. Дух, который входит в него и управляет им, как машиною, уничтожая всякую волю; вследствие этого человек перестает быть ответственным за свои поступки, да и поступки его, даже самые постыдные или порочные, с точки зрения мирской нравственности, — святы и беспорочны, как совершаемые Св. Духом. Затем идет обычая проповедь чистоты и непорочности, вследствие которой супружеские отношения являются «мерзостью» и блудом; но люди, познавшие высшую истину, связываются новыми, духовными узами братства, любви, и любовь связывает братьев и сестер, которые в силу этой любви уже могут и должны совершать половой акт. Этот акт полового общения ("Христова любовь") приобщает членов к новой истине, и потому он есть символический обряд, обязательный… Одним словом, рядом символических звеньев цепь приводит к беспорядочным и безразборным половым актам, к "свальному греху".

Не должно однако думать, чтобы у Потапкина эта доктрина сложилась в стройное целое, в систему; у него она излагается в нелепых утверждениях параноика, уже перешедшего в слабоумие; это — бессвязный параноический бред, пересыпанный религиозными текстами и мистическими формулами. Но и этой, совершенно безумной, патологической проповеди было достаточно, чтобы сильно подействовать на патологически пораженное уже население, жаждущее чего-то духовного и совершенно лишенное его, дико невежественное и психически крайне неустойчивое. Потанкин обратил в хлыстовство свою жену Пелагею, слабоумную с индуцированным параноическим бредом, свою сестру Евдокию Г., живущую с ним на одном дворе и Матрену Морозову. Эти три женщины имеют важное значение в диагнозе патологического характера всего супоневского движения».

Нечего и говорить, что движение это грозило быстро распространиться на очень большое число лиц, если бы несвоевременно принятые меры со стороны властей. О характере и внешних проявлениях этого движения, между прочим, красноречиво говорят ниже следующие строки:

«Несколько женщин, как мы видели, "приняли плоть и кровь" от Осипа Потапкина, то есть имели с ним сношение как религиозный акт, но еще большее число, не дойдя до этого, присутствовали на радениях, принимали участие в них. Радения эти с сильными движениями, под такт пения, хлопанья в ладоши и притоптывания ногами, с целованиями, призываниями св. Духа, доводили их до страшной экзальтации, от которой они были не в силах отказаться. Они стремились на эти собрания, им "не сиделось дома", их «тянуло» туда, "им было тошно" без этих возбуждений орфизма. И вот, не смотря на запрещение и побои отцов, братьев, мужей, несмотря на насмешки и цинические попрёки посторонних, они по ночам убегали к Потапкину и оставались там до рассвета. "Если бы не возвращение Василия Д., у них у всех дело дошло бы до блуда", — говорила одна из выздоровевших; "как в чаду была", — говорит другая; "точно угар был", — говорит третья. "У Потапкиных на радениях женщины вставали и ходили, при этом пророчили, целовались, пели и снимали с головы при этом платок и распускали волосы". Почти все "плакали навзрыд, радовались"; многие "падали, бились", представляли и другие истерические явления.

Из принявших плоть и кровь от Потапкина женщин некоторые признают это, большая же часть сознается, что принимали участие в радениях, пророчествах, но умалчивают о половых сношениях. Когда жена Потапкина, слабоумна с индуцированным помешательством женщина, рассказывает эротические сцены, где они были действующими лицами и сношение их с Осипом в присутствии других «сестер», смотревших на это, — они молчат, злобно взглядывая на нее или отвертываясь и видимо тяготясь воспоминанием об этом периоде их жизни.

Это воспоминание сделалось для них особенно тяжелым с того времени, как Потапкин, признанный умалишенным на распорядительном заседании суда, был возвращен к себе в дом, следовательно, признан действительно неответственным, как «сумасшедший», без всякого мученического венца».

Что касается характеристики психического состояния второго виновника этой эпидемии, Осипа Потапкина, то лучше всего она определяется содержанием его письма к директору Орловской психиатрической больницы, куда Осип Потапкин был отдан на испытание. Из этого письма здесь приведем только начало:

Заголовок: «1-я Христос воскрес. Я пишу сам Святой Дух, это писание от самого живого Бога присланное, и вот скажется, для кого оно, это писание, является.

Это оно для тебя, главный врач и начальник всему каменному построенному дому и над теми, кто живет и кто кончины ждет.

Вот посадили сюда Иисуса в сем каменном месте; и вот он тут тоже проведет сорок дней своего поста. А вот я, Дух Святой, теперь говорю тебе, главный врач (пропускаются повторения и бессвязные вставки частиц), чтобы ты не томил меня, Духа Святого, в этом каменном гробе… Теперь я пишу тебе, Дух Святой, чтобы ты не держал тут живого Бога и Христа (это он сам). Почитай в этом святом писании, кем оно (его письмо) и чьею мудростью написано и возьми в свою голову, кто эту премудрость может сочинить и кому она должна открыться. Вот слухай меня Духа Святого, что я тебя для твоей пользы наставлю, и что теперь нужно сделать с этим домом… (идет совершенно бессвязное рассуждение)Вот тебе приказ от меня, Духа Святого»…

В дальнейших письменных и устных заявлениях Оси-па Потапкина еще больше бессвязности, в которой однако везде и всюду сквозит бред величия.

Надо только удивляться, как столь явные бредовые идеи не распознаются окружающими лицами, чему объяснение может заключаться только в особой внушаемости этих лиц, воспринимающих слышимое ими без всякой критики и рассуждения. В Супоневской эпидемии, как впрочем и в Малёванщине, открывается между прочим в населении, принимающем уродливые формы нового учения без критики и соображения, ясная дегенеративная почва, сопутствуемая малокровием и истощением и даже эндемическим зобом. Но кроме особых физических условий во всех подобного рода эпидемиях должна без сомнения играть немаловажную роль и психическая почва, характеризующаяся крайним невежеством, не удовлетворенностью духовных потребностей на-селения, отсутствием нравственных руководящих начал и недостатком умственного развития, граничащих с патологическим слабоумием. Эта-то почва наряду с благоприятствующими физическими причинами и создает условия необычайной внушаемости отдельных лиц населения, воспринимающих на веру самый уродливый бред душевнобольных.