Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
ГЛАВА 21. Голливудский эксперимент.
В широком смысле слова, в моей жизни не было иной причины, чтобы переехать из Техаса в Лос-Анджелес. Уоррен Рикер и я основали собственную производственную компанию под названием PopKnot Productions - у него было отличное место со студией возле Бёрбэнка, и там всегда крутились местные группы. Я постоянно ездил туда, это помогало мне быть концентрированным на музыке. Мы продюсировали группы, писали саундтреки к фильмам, и это было идеальное место для записи музыки. Пока что это не приносило много денег, но мы начали пробивать себе дорогу, как небольшая партнерская фирма. Я лишь хотел занять свою голову еще чем-то, а по причине того, что Уоррен имел определенный успех в Лос-Анджелесе, я думал, что это под силу и мне. До того как мы покинули Даллас, Кирк Уиндстейн сказал мне, что хочет записать новый альбом Crowbar, и я сказал «Черт, так дай же мне его спродюсировать!». Для меня это была как новая реальность, я хотел себя в этом испытать – управлять процессом записи, и хотел, чтобы Уоррен Рикер был моим инженером. В конце концов, Уоррен заявил о продюсерских правах, и мне пришлось заплатить ему, но это уже другая история. Мы отправились в дом в верхнем районе Нового Орлеана, со студией, где у нас было оборудование для записи, и довольно быстро записали все треки. Я написал почти половину всех песен и сыграл много хороших басовых партий. Мы жили в этом месте во время записи, и там же баловались кокаином. Я помню, как мы строили дорожки на крышке фортепиано, которое мы использовали для акустических песен. Записывал эти части также я. Альбом «Lifesblood for the Downtrodden» это не только лучший альбом Crowbar, но и начало попыток сотрудничества с Уорреном Рикером в записи. Какое-то время я чувствовал отдаленность от Техаса, и, проводя время с детьми, я хотел как-то восполнить все годы, что я был в дороге. Потому, когда мы переехали в Лос-Анджелес, летом 2004-го, мы купили большой, семейный дом, на Ранчо Портер. Это была недешевая часть города, но здесь мы решили начать новую жизнь. Как-то раз, уже после переезда, я и мой друг - Снэйк Сабо из Skid Row – арендовали реактивный самолет, чтобы слетать на ночь в Вегас – перелет занимал меньше часа. Сейчас уже, я ненавижу покупать наркотики. Это самая жалкая и безрассудная вещь. Я никогда не сидел на них. Если у кого-нибудь в доме оказывались вещества, разумеется, я употреблял, но за всю свою жизнь я никогда не платил за них.
На следующий день, в Лос-Анджелесе, после веселой ночки, я проснулся, обнаружил оставшуюся водку и осушил почти полбутылки. Я почти не контролировал себя, не отойдя от прошлой ночи, но, все же, я как-то смог доехать на своей машине до дома Джерри Кантрелла в Студийном Городке, за Каньоном Лаурель. Я признался ему, сказав «Чувак, мне надо что-то с собой делать. Я так больше не могу. Это неправильно». С собой я привез флакон кокаина в ботинке – отличных перуанских хлопьев, если быть точным – и когда я достал флакон, глаза Джерри засверкали – он был трезв уже почти год. Он был очень близок к зависимости, но я сказал ему «Давай смоем это дерьмо в унитаз. Не будем подсаживаться на него». Он предложил мне отправиться в реабилитационный центр в Пасадене, управляемый байкерской группировкой «Mongols». Эти чуваки были настоящими дикарями, они постоянно воевали с «Hells Angels», но их клиника – это просто смех. Их главарь – был известной личностью в реабилитационном бизнесе, а брат Джеймса Каана – его консультантом, помогавшим привлекать знаменитостей, страдавших от алкогольной и наркотической зависимости. В реальности же это была просто коммуна под управлением членов банды. Люди спали на нарах, делили одну ванну на четверых, настоящая дикость, к тому же половину времени я все равно сидел на Рогипноле. Почему я сидел на Рогипноле? В общем, я забыл сказать, что употреблял Клонопин какое-то время, как альтернативу Ксанаксу – это более мягкая его форма, употребляемая в медицине. Но проблема Клонопина в том, что когда ты слезаешь с него – с тобой начинает происходить что-то ужасное. У тебя могут вновь начаться приступы, поэтому они пересадили меня на Рогипнол, и затем медленно отучили. Еще месяц я жил в доме, на полпути от центра. Я просто вставал утром и шел домой. Белинда была на работе, поэтому я просто приходил домой, играл в видеоигры и уходил, но вскоре я снова понял, что искал реабилитации не по тем причинам. Я делал это для своей семьи, ведь они думали, что мне нужна помощь. Это было не совсем правильно. Ты должен делать это для самого себя, а это не было моим приоритетом, но я, хотя бы, был трезв. Но быть трезвым и завязать – несколько разные вещи.
Тогда мы с Белиндой развелись. Я знал, что рано или поздно до этого дойдет. Она скучала по своим друзьям из Техаса, и ей не нравился Лос-Анджелес, ведь я всегда пытался заниматься своими делами. Ее приоритеты во многом разнились с моими, так произошло и в этот раз. Очевидно, когда мы разъехались, я продолжал оплачивать ее ипотеку. Она, все же, была матерью моих детей, и пускай мы не могли больше выносить друг друга под одной крышей, я всегда заботился о ней и о детях. Тем временем, я пытался снять себе жилье, хотя бы на время. Я точно знал, что не хотел переезжать в Беверли-Хиллз – хотя это было бы ожидаемо от рок-звезды – это было очень дорогое и безумное место. Тогда мы с Уорреном Рикером решили переехать в один дом, который мы нашли в Шерман-Оакс. Отец Уоррена умел от алкоголя, и он был рад присмотреть за мной, во многих смыслах. Хоть то, что он был из Джерси, а я из Техаса, привело к многочисленным перепалкам. Мы жили в закрытом обществе, за воротами, в доме было две раздельные комнаты: моя называлась Техасской частью, а часть Уоррена – Джерси, поэтому мы соответствующе их украсили и переделали. Я уложил на пол деревянные полы – теперь это была моя комната. Теперь, когда я снова был одинок, мне нужно было вновь искать и жарить цыпочек, и, вскоре, это место превратилось в настоящий траходром. И туда приходили только самые качественные девочки. Эти женщины искали чего-то определенного, и не только. Я продолжал видеться с детьми по выходным, и мог не пить, когда проводил с ними время, но будучи дома без них, я пил в своей комнате, потому что знал, что Уоррен это не одобрил бы. Такое скрытное пьянство можно расценивать как предательство, совмещенное с зависимостью. Бухать в одиночку, прятать бутылки, забывая о том, куда ты их спрятал – все такое. Разумеется, для того, кто это делает, нет никаких проблем остановиться. Но ты не останавливаешься. Или, если наоборот, то на очень короткое время – как я уже говорил ранее – у меня были «постоянно развязаны шнурки». В ХОДЕ 2006-ГО и начале 2007-го годов, Down занимает значительную часть моей жизни, и дело двигалось к записи нового альбома. Помните, мы отправились в тур в 2005-м без нового материала – разве что с футболками – и распродавали билеты каждую ночь, каждое шоу из двадцати одного. Мы точно знали, как привести группу к успеху. Также мы начали узнавать друг друга заново, как людей, и ездили в Новый Орлеан на встречи. Все вновь записывалось в сарае Фила, а затем мы перенесли весь процесс в Лос-Анджелес – включая членов группы вместе с семьями – чтобы записать Down III в разных местах города. Мы записали барабаны в студии Sunset, затем получили звонок от Heaven & Hell с приглашением на канадские концерты. Примерно на половине процесса, мы устроили себе выходные в пятницу и воскресенье, и я решил отвезти Белинду в Малибу. Мы пробыли там недолго, и хотя мы технически были разделены, мне нравилось это место – Райская Бухта, и я увидел в этом возможность узнать, можем ли мы восстановить наши отношения. Я нашел отличный отель на пляже Зума, недалеко от Райской Бухты.
В прошлом, мы возили туда детей и хорошо проводили время, но в этот раз мы с Белиндой сильно перепили и потеряли контроль над ситуацией. Вызвали полицию, и вся история кончилась тем, что меня посадили в тюрьму в Башнях-Близнецах, в Лос-Анджелесе – самое долбанутое место, куда тебя только могут посадить. Я помню, как сидел с натянутым на глаза капюшоном, потому что не хотел ловить на себе взгляды тех ублюдков. Какому-то чуваку разбили нос только за то, что он не захотел отдать свой сэндвич другому. Это был один из самых тяжелых опытов в моей жизни. Кроме того, я не имел доступа к алкоголю и таблеткам, которые помогли бы мне перенести боль. Это было похоже на ночной кошмар. Когда я, наконец, вышел, я заказал такси из Лос-Анджелеса до своего дома в Студийном городке, и когда я приехал туда, вся группа находилась в разной степени упоротости. У меня в доме было обезболивающего на две тысячи долларов, и Джимми Бауэр жрал их. Фил под чем-то, Пеппер и Кирк бухие, но они все решили захватить мой дом, когда нашли мой тайник с бухлом под кроватью. Они все хотели, чтобы я отправился в клинику, но они упустили пару моментов. Во-первых - то, что ты сорвался, это не значит, что тебе снова надо ложиться в клинику. Во-вторых – эти парни говорили это так, будто сами могли посмотреться в зеркало и сказать, что у них нет проблем, сродных с моими. Эти парни ворвались в мой дом, и хотели меня выгнать. Неудивительно, что я ушел из группы в 2011-м году, но на то были и иные причины. Моей главной проблемой было то, что пока я находился в тюрьме, я страдал от приступов алкоголизма, и только потому, что не принимал лекарства всего сорок восемь часов. Эти нарики сидели и говорили «О, чувак, ты все не так делаешь. Ты пытаешься лезть через стену, а надо пройти сквозь нее». «Нет, ты снова не прав» говорил я. Ты не можешь просто «пройти сквозь нее». Тому есть физические причины, ты можешь просто умереть от приступов алкоголизма, поэтому я принял по паре таблеток каждого вида, что были у меня в доме, и запил их половиной бутылки водки, которую они не смогли найти в моем доме. Если бы я подождал еще три или четыре часа, возможно, меня бы уже не было в живых. Мне нужно было снова встать на ноги, до того, как мы снова начнем ездить по турам, и в этот раз я делал это только по одной причине. Этой причиной был я – Рекс Браун. Я прошел обследование в больнице Тарзаны. Если честно, я знал лучше, чем кто-либо, что мне снова нужно было отправляться в клинику реабилитации, но перспектива еще раз проходить процесс очищения меня не радовала – это всегда худшая часть. Это место мне посоветовал мой друг, Стив Гибб, и это была лучшая возможность очиститься.
Стив – это сын Барри Гибба (из Bee Gees), и он был гитарным техником своего отца пару лет, пока он не начал заниматься музыкой самостоятельно. В 2000-м году, он играл на басу, вместе с Закком Уайлдом, в Black Label Society, а затем на гитаре, на записи альбома Crowbar «Lifesblood for the Downtrodden» - записи, в которую был вовлечен я. Я поместил Стива в клинику с названием «Обеты» (прим. Англ – «Promises») по желанию его отца, а теперь я просил его вернуть должок. Проблема была в том, что в «Обетах» не было свободных мест, и мне пришлось найти альтернативу, чтобы начать процесс очищения. Стив порекомендовал мне то самое место в Тарзане, и процесс очищения там, надо сказать, схватил меня за яйца, ведь им пришлось посадить меня на метадон, а это не очень весело, поверьте мне. Ты просыпаешься, принимаешь его, и вскоре начинаешь осознавать, что им надо будет очищать тебя дважды. Я постоянно звонил Стиву и говорил «Чувак, вытащи меня отсюда и найди место в «Обетах». Мне больше не зачем здесь оставаться». Программа «Обетов» известна, как одна из самых лучших в стране - ее проходили почти любые музыканты и кинозвезды, которых вы можете назвать. Клиника находилась в уединенном месте в Малибу и Мар-Виста, как и амбулаторный центр в даунтауне Лос-Анджелеса. Это очень дорогая программа, как вы могли себе представить, но их результаты были очень высокими, и я решил, что именно здесь я и пройду полное очищение. Я полностью отдался их воле. Я провел там двадцать восемь дней, и «Обеты» стали ответом на актуальные вопросы моей жизни, когда я пытался удержаться на плаву и заботиться только о своем будущем, ни о чем еще. В этом суть реабилитации. Любая другая причина приводит лишь к потере времени и денег, а в итоге ты закончишь как Оззи, прошедший через множество клиник за много лет. История его началась, когда он впервые пришел в центр Бетти Форд, и там ему сказали «Мы научим тебя пить правильно», на что он ответил «Лады, где тут бар?». «У нас нет бара, он не входит в программу». Пока до тебя дойдет, что программа направлена на то, чтобы ты перестал пить вовсе – это будет долгий путь. «Обеты» перевернули мою душу, и я не преувеличиваю. В целом программа была безумной. Наряду с целой серией семинаром, они отвозили нас в Сообщество Самореализации в Тихих Садах – в том месте не было ничего, кроме прудов и цветов, полное умиротворение, и это сильно помогло мне. Затем мы отправлялись в каньон Топанга, возле Малибу, на терапию с лошадями. Ты сидишь верхом на лошади с плеткой в руке, но не бьешь ее; ты должен научиться управляться с ней языком тела. Первый, кто попробовал это сделать свалился в кучу дерьма. Лошади хорошо чувствуют людей. В Техасе это называется лошадиное чутье.
Когда я закончил реабилитацию в 2007-м, у нас с Белиндой (мы все еще были разведены) состоялось несколько серьезным разговоров о жизни. Как я уже говорил, она хотела вернуться в Техас – она не переносила Западное Побережье – и, в то же время, я также начал ощущать, что вырос из Лос-Анджелеса. Моя общественная жизнь никак не вязалась. Мы могли бы ходить по клубам и тусоваться, но это был бы не я. Если бы я вернулся в Техас на пару лет раньше, для меня стало бы целой проблемой найти себя в этой жизни. Я чувствовал себя некомфортно рядом с такими местами. После долгих дискуссий, мы с Белиндой начали восстанавливать наши отношения. Всегда кажется, что у соседей трава зеленее, но она вернулась ко мне, и правда была в том, что я все еще любил ее. Вот так все просто. Мы вернулись в Техас в августе 2007-го. Я нанял людей, чтобы перевезти мои вещи и поместить их на большой склад, аренда которого мне стоила всего семьдесят пять баксов в месяц, после этого мы с Белиндой сняли небольшие апартаменты. А уже вскоре после возвращения, я отправился в дорогу вместе с Down. Теперь, когда я был трезв и заботился о своем деле, напряжение в Down заметно снизилось. Они также знали, что выгнав меня из группы, они заметно урежут себе продажи билетов. Вскоре, Белинда и я решили переехать в место побольше, и, так как денег было в достатке, мы купили большой дом в Колливилле. Я совершил полный круг. Down III вышел через месяц после нашего переезда, получив отличные отзывы, и альбом неплохо продавался. Это была хорошая запись, но Down II мне нравился больше. К альбому Down II у меня особая привязанность – я использовал на нем практически все свои домашние заготовки, нам приходилось перевозить свое оборудование из Нэшвилля, да и в целом я горжусь им. Альбом Down II представляет собой гремучую смесь из общего вдохновения, общих вкусов, я лично вложил в него часть души, но, в то же время, он имеет и глубокий посыл. Down III же основан больше на негативных переживаниях: личные трагедии, зависимость, ураган Катрина – вот три наиболее очевидных темы. Иногда ты не можешь контролировать подобные вещи, и сталкиваешься с дилеммой: злиться и гневаться, либо взять себя в руки и пережить это. Мы выбрали последнее. Мы хотели вложить в него позитивный посыл – трудные времена проходят, и делают нас сильнее. «On March the Saints» - это ведущая тема альбома, такие должны быть на каждой записи. Она была сфокусирована на риффе Кирка Уиндстейна, после я добавил свою линию. Затем Фил добавил своего вокала на верхушку горы, и мы получили мощную хард-роковую песню, знаменующую пробуждение Нового Орлеана от природных бедствий. Наследие Pantera оставалось нетронутым, ведь двое членов группы играли в Down, но теперь мы с Филом оба смотрели на этот проект, как на что-то иное, нечто большее, чем просто сайд-проект, основанный в 98-м году. Мы понимали, что фанаты хотели видеть в нас что-то от Pantera, но, в то же время, мы пытались отойти от этого. Мы все прошли через многое после смерти Даррелла – в разных сферах жизни – и я чувствовал, что хотел продолжать свое музыкальное путешествие и двигаться дальше, но отдавая дань уважения своему прошлому. МЫ ОТПРАВИЛИСЬ В ДОРОГУ с Metallica в 2008-м году, поддерживая их в туре «World Magnetic», и это был очень значимый опыт, по ряду причин. Я прошел реабилитацию в клинике, и знал, что Джеймс буквально пережил ад, пытаясь разобраться со своими проблемами. Пеппер Кинан – один из лучших друзей Джеймса, и он знает, каково ему было. Есть два Джеймса, которых я знаю, и это два абсолютно разных человека. Один не говорит ни слова, но когда он входит в комнату, все затыкаются автоматически. С другим же можно пообщаться только один на один, и такая возможность представилась мне в дороге. Мы с Джеймсом хорошо сблизились, ведь находились по одну сторону баррикад, с какой-то точки зрения. Я – алкоголик, он разделял мои проблемы, это позволило нам сесть и поговорить. Так я узнал его с новой стороны. Мы разговаривали каждую ночь о разных вещах – не обязательно о восстановлении – но так началась наша дружба. Мы говорили о духовных аспектах нашего стиля жизни, и он окончательно поддержал меня в поддержке своего здоровья. Он мог лететь в самолете, пока мы находились в восемнадцатичасовом переезде на автобусе, но мы всегда писали друг другу, укрепляя созданную дружбу. Я сидел за сценой и смотрел концерты Metallica каждую ночь, и однажды, во время песни «For Whom the Bell Tolls», он подошел ко мне и пожал руку, сказав «Этого парня я встретил в Далласе больше двадцати лет назад, а сейчас у него уже продано более сотни миллионов записей». Я и поверить не мог в то, что мы совершили такой оборот. Пока Pantera стояла на вершине мира, в 90-х годах, Metallica была группой, которую все упускали из виду, как и их записи «Load» и «Reload», но Джеймс стал именно тем человеком, кто сократил дистанцию и открылся передо мной. Я всегда относился к нему с уважением, будучи рядом – об этом люди часто забывают. Когда кто-то готовится выйти на сцену перед двадцатитысячной аудиторией, им также нужна поддержка и уважение. Вечеринка не может продолжаться вечно. Несмотря на свое чудачество, Джеймс – знающий и мудрый человек. Он всегда стоял у штурвала, пока Ларс проявлял искусство оратора. Вы видели фильм «Some Kind of Monster»? В общем, то, что случилось с Metallica, мало отличается от того, что случилось с Pantera за годы совместной жизни. Вы можете сказать, что у Джеймса были серьезные проблемы во время съемок фильма, но у них у всех были те же самые проблемы, что и у нас. И, что я наконец понял, лучше ситуация не становится, пока ты не встаешь меж двух огней – собственного здоровья и собственного счастья. Если ты заботишься о своем разуме, о теле и о душе, все, что происходит с тобой, становится благословением. Если после всего дерьма, через которое заставляет тебя пройти рок-н-ролл, ты смог очиститься, стать трезвым и начать оправляться после своих недугов, ты начинаешь смотреть на жизнь иначе, и говорить «Спасибо». Когда ты бухаешь, все бессмысленно. Ты даже не задумываешься о том, что с легкостью можешь потерять себя, мня себя Богом. И говорю я это по собственному опыту. Тур с Down был опытом, отличным от Pantera, в частности за пределами Штатов. Причина этому - то, что мы стали более открытыми для чего-то нового, не как в молодости, и некоторые парни, в частности Пеппер Кинан, хотели выйти из отеля и посетить стоящие места. Я никогда в жизни не имел желания поехать в Тель-Авив во времена Pantera – у меня было предвзятое (и неаккуратное) мнение об этом месте. Не суди книгу по обложке, говорили мне. Оказалось, что прогулка по Тель-Авиву это не прогулка по прекрасному американскому пляжу. Она была больше похожа на прогулку по Санта-Монике. В первый раз, когда нам предложили выступать там, мы отказались, но Пеппер наставил на своем, и следующее предложение мы приняли. Место, где мы остановились не было чем-то примечательным, но оно находилось всего в одном доме от пляжа, и мы с Пеппером каждый день катались на серфе. Серфинг там был шикарен, несмотря на то, что я чуть не погиб в последний день. Неожиданностью стало то, что мы обнаружили прямо на пляже американский ресторан и бар, и это было прекрасно.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-09-20; просмотров: 105; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.146.221.204 (0.021 с.) |