Крестьянство России в XVI-XVII вв. Формирование крепостного права.

В отечественной историографии существуют два противоположных взгляда на обстоятельства и время возникновения крепостного права – так называемые «указная» и «безуказная» версии. Обе они возникли ещё в середине XIX столетия. Первая из них исходит из утверждения о существовании конкретного закона в конце XVI века, а именно от 1592 года, об окончательном запрете крестьянского перехода от одного землевладельца к другому; а другая – опираясь на отсутствие среди сохранившихся официальных документов подобного указа, рассматривает крепостничество как поэтапный и растянутый во времени процесс утраты прежде свободными людьми гражданских и имущественных прав.

Основателем «указной» версии считается известный историограф XIX века С. М. Соловьев. Именно он, по ряду причин, отстаивал существование закона 1592 г. о запрете крестьянского перехода, или отмене «Юрьева дня», изданного в правление царя Феодора Иоанновича. Необходимо отметить, что советская историография активно приняла сторону С.М. Соловьева в данном вопросе. Предпочтительными преимуществами этой гипотезы в глазах советских историков было то, что она представляла социально-классовые противоречия более выпукло и остро, удревняя факт закрепощения более чем на 60 лет.

«Указная» версия в самом начале была опровергнута В.О. Ключевским, извлекшим из достоверных источников множество текстов крестьянских порядных записей 20-х – 30-х годов семнадцатого века, свидетельствующих о том, что ещё в это время, т.е. спустя почти полстолетия после предполагаемого указа о закрепощении крестьян от 1592 года, древнее право «выхода» с помещичьей земли сохранялось вполне. В порядных оговариваются только условия выхода, само право на который не ставится под сомнение. Это обстоятельство наносит ощутимый удар по позиции «указников», как прежних, так и их позднейших последователей.

Объективная картина развития крепостного права на Руси от древних времен и до середины XVII столетия представляется следующим образом: княжеское и боярское землевладение, в сочетании с укреплявшимся бюрократическим аппаратом, наступало на личную и общинную земельную собственность. Прежде свободные земледельцы, крестьяне-общинники или, даже, частные собственники земли - «своеземцы» древнерусских юридических актов - постепенно становились арендаторами участков, принадлежащих родовой аристократии или служилому дворянству.

В Московском великом княжестве, объединившим в своем составе большую часть древнерусских земель, получает развитие поместное землевладение, как система вознаграждения за военную или гражданскую службу. Служилое поместье в Московской Руси эпохи 15-начала 17 веков представляло собой земельный участок, находящийся в собственности государства, населенный лично свободными людьми, с/х работниками - «крестьянами», обязанными временно (до тех пор, пока земля записана за помещиком) отчислять определенную долю своих сельскохозяйственных прибытков, чаще всего натурой, но иногда и в денежном эквиваленте, не в государственную казну, а в пользу помещика.

Раздача поместий была вызвана недостатком наличных денежных средств, чтобы оплатить услуги лиц, несущих военную или бюрократическую службу государству.

Кроме поместья, полученного временно, под условием службы, многие дворяне владели землей на праве частной собственности, доставшейся в качестве приданного, по наследству, «благоприобретенной» и т.д. – «вотчинами». Но свою частную землю собственник возделывал или с помощью нанятых вольных работников, или поселяя на неё лично зависимых от него лиц – «холопов». Вотчинник не имел права переселить крестьян из государственного поместья в свои частные владения, потому что жители поместья ни при каких обстоятельствах не считались собственностью помещика, а исключительно свободными государственными налогоплательщиками, временно обязанными свои прямые выплаты в государственную казну заменить косвенными платежами - в пользу «помещика», т.е. человека, служащего государству своим образованием или воинским умением, и потому взятого государством на содержание.

Принципиальные перемены в положении крестьян наступают с воцарением династии Романовых. К этому времени сроки сыска беглых крестьян увеличились с 5-ти лет, объявленных ещё в царствование Федора Иоанновича в 1597 г., до 15-ти лет. Однако землевладельцы в многочисленных челобитных настаивают на праве отыскивать своих беглых арендаторов бессрочно, и царь Алексей Михайлович идет не только навстречу этим требованиям, но и намного дальше.

Дело в том, что во всех прежних указах о сроке сыска беглых крестьян речь шла исключительно о тех, кто ушёл с помещичьей земли, не внеся всех необходимых выплат помещику, оговоренных в порядных записях, т.е. – о возвращении должников. Крестьянин, рассчитавшийся по своим обязательствам был волен идти куда угодно, или оставаться на месте, или вовсе оставлять землепашество и выбирать другой род занятий, если позволяли средства и умение.

В изданном в 1649 году Соборном Уложении появилось два принципиально новых обстоятельства. Во-первых, объявлялся неограниченный срок сыска беглых крестьян. Господин имел теперь право вернуть самого беглеца или даже его потомков со всем нажитым в бегах добром, если мог доказать, что именно из его поместья сбежал крестьянин.

Во-вторых – даже свободный от долгов крестьянин терял право поменять место жительства – он становился «крепок», т.е. прикреплен навечно к тому поместью, где его застала перепись 1620-х гг. В случае его ухода Уложение предписывало насильно возвращать прежде свободного человека обратно вместе со всем хозяйством и семьей.

Фактически, Уложение царя Алексея Михайловича совершило социальный переворот, лишив большинство населения страны права свободного перемещения и распоряжения собой, своим трудом и собственностью. Соборное Уложение 1649 года содержит целый ряд статей, приближающих вольного крестьянина к барщинному холопу. Его хозяйство все решительнее признается собственностью господина. Здесь же, хотя ещё и неясно, и не вполне уверенно, но проскальзывает взгляд на крестьянина, как на личную собственность господина, утвердившийся впоследствии. Так, например, Уложение велит выданную в бегах замуж крестьянскую дочь возвращать владельцу её вместе с мужем, а если у мужа были дети от первой жены, их предписывалось оставить у его помещика. Так допускалось уже разделение семей, отделение детей от родителей.

Одним из главных недостатков Уложения, по замечанию В.О. Ключевского было то, что законодатели не подумали о регламентации обязанностей крепостных перед помещиками. Этот вопрос был обойден молчанием, что привело в будущем к значительным злоупотреблениям господской властью.^[1].

Однако некоторые права крепостного крестьянина ещё сохранялись и защищались Уложением. Крепостной не мог быть обезземелен по воле господина и превращен в дворового; он имел возможность приносить жалобу в суд на несправедливые поборы; закон даже грозил наказанием помещику, от побоев которого мог умереть крестьянин, а семья жертвы получала компенсацию из имущества обидчика. С конца 17 века постепенно входят в практику скрытые сделки по купле\продаже крестьян между помещиками, так же крепостных отдают в качестве приданного и т.д. Но речь шла, все-таки, о переселении, перемещении земледельцев, причем непременно вместе с семьей, из одного поместья в другое. Закон запрещал обезземеливание крестьян. Кроме того, запрещалась и торговля крепостными. В главе 11 Уложения говорилось: «Крещеных людей никому продавати не велено».^[2].

Этот запрет был нарушен, причем без всякой юридической основы, абсолютно произвольно, в правление Петра Первого. Именно в это время торговля крепостными приобретает самый циничный и откровенный характер. Людей начинают продавать оптом и по одиночке, на рыночных площадях, разделяя семьи, разлучая детей с родителями, а жен с мужьями. Сам император Петр роздал в частную собственность более двухсот тысяч душ мужского пола (государственная статистика учитывала только мужчин) а, значит, в действительности, около полумиллиона человек обоего пола. Эти раздачи были, как правило, подарками Петра своим приближенным. Так, один «светлейший» князь А. Меншиков стал владельцем почти 100 тысяч крестьянских душ.^[3].

С конца 17-го и, особенно, с начала 18-го столетия крепостное право в России приобретает принципиально иной характер, чем тот, который оно имело при своем возникновении. Оно начиналось как форма государственного «тягла» для крестьян, род общественной повинности, а пришло в своем развитии к тому, что крепостные, лишенные всяких гражданских и человеческих прав, оказались в личном рабстве у своих помещиков. В первую очередь этому способствовало законодательство империи, бескомпромиссно вставшее на защиту исключительно господских интересов. По замечанию В.О. Ключевского: «Закон все более обезличивал крепостного, стирая с него последние признаки правоспособного лица».^[4].